Bronski Beat — Smalltown Boy (!)
Стив вслушивался в одно лишь монотонное тиканье настенных часов, раздражавшее и без того натянутые нервы, вместе с тем понимая, как неумолимо уходит время и возможности, а он попросту их теряет и ничего не может позволить себе сделать. Изнутри его так и выжигало всего от собственного бездействия и разрывало, стискивало и никак не разжимало, но внешне Стив, как обычно, выглядел настолько тихим, невозмутимым и безучастным ко всему происходящему, что подобное мнимое равнодушие и завидная собранность могла заставить усомниться любого в его явной озабоченности и напряжении. Но только не Нат: она прекрасно осознавала, что он сейчас чувствует и как ему не сладко приходится, потому деревянное состояние его и молчаливость ни о чём ещё не говорили. Самое что ни есть филигранно отточенное умение — притворствовать и лицемерить, бровью не поведя — иногда Стиву это не очень-то удавалось, а иногда — он был весьма хорош. Нат сумела наконец усадить за стол непослушную, вертлявую дочь и уговорить попросту не болтать с набитым ртом, не шуметь и спокойно уже пообедать, не создавая никому хлопот. Не задавать лишних вопросов и не испепелять гостя недоверчивым, сверлящим взглядом, смущая его этим и заставляя чувствовать себя не в своей тарелке. А Стив всё никак не собирался завязывать с внутренним самобичеванием: нужно было по-быстрому соображать, своевременно увернуться и побежать вниз по лестнице, когда Нат шла впереди него, когда она зачем-то остановилась и долго искала в карманах ключи, когда открывала дверь, когда… Но Стив просто остолбенело пялился куда-то сквозь перила и смирно вошёл в квартиру вслед за ней. Да и сумел бы он сбежать? Нат физически была куда сильнее и крепче Питера, если судить по одному только её хорошо натренированному, спортивному телосложению, но по некоторым параметрам, разумеется, она уступала Баки. Нат бы точно и глазом не моргнув перехватила бы Стива прямо с разбегу, дала бы лёгкого подзатыльника, отшлёпала бы как мелкого распоясавшегося сорванца и вернула назад. — Я это делаю не потому что слепо следую указаниям Барнса. Ещё чего! У меня своя голова на плечах, слава Богу, и даже не вздумай иначе подумать обо мне, — взбудораженно заявила Стиву Нат, оставшись с ним наедине в комнате дочери. — Я действую так, потому что… Твою мать, не поверишь, но я обеспокоена сейчас! За тебя, за Баки, чтоб его… За Сару. Эдварда видели свободно разгуливавшим по городу, а значит, он где-то ещё ошивается и, может быть, пока не добрался до вашего дома. Потому я держу тебя здесь. Потому что мне так спокойнее за тебя. — А всё дело заключается только в том, что ты представила свою дочь на моём месте? — Ага, и это тоже, — без раздумий ответила Нат. — Вот скажи мне: ты только когда тебе выгодно начинаешь соображать, да ещё и правильно рассуждать, а? — А что ты ответишь на то, что там моя мама, одна и не в безопасности, чего не скажешь обо мне: я сижу тут сложа руки и занимаюсь ничегонеделаньем. Будто меня посадили под домашний арест. Ни за что! И не надо говорить мне, что Баки сам во всём разберётся. Я и не сомневаюсь, что он и его товарищи-сослуживцы физически сильны, оснащены всем, чем нужно, и на многое горазды. Но и я там должен быть, чтобы хотя бы попытаться уберечь мою мать от Эдварда. Так, как я это могу… И нет. Его я больше не боюсь. Именно — со страхами покончено, и я готов посмотреть ему прямо в глаза. Моя рука не дрогнет. — У тебя оружие где-то завалялось? Или я чего-то не знаю? Говорила же Баки не разбрасываться игрушками… — Нет у меня никакого оружия, — убедил её Стив, импульсивно начав покусывать собственные губы. — Так к чему ты это сказал? Налетишь на Клайна с кулаками, что ли? А что, если он пырнёт тебя ножом, храбрец? Пустит пулю тебе в лоб, пока будешь к нему вперёд и с песней бежать со своим этим железным кулаком. — Нат. Я должен быть там, я устал об этом повторять вновь и вновь, — сердито произнёс Роджерс, тяжко вздыхая. — Ты меня не слышишь и даже не пытаешься понять. — А знаешь, Стив. Будь я на месте твоей матери сейчас, и окажись я лицом к лицу с убийцей, растлителем… моего ребёнка, о боже… Я бы пожелала, чтобы моего чада не было рядом, лишь бы он всего этого не видел. Его вновь не увидел. — Что ж, Нат, — пришёл к заключению Стив, — я думаю, будет лучше, если каждый из нас предпочтёт остаться при своём мнении. Я буду стремиться к моей матери, бежать к ней, преодолевая все преграды перед собой, даже если она категорически будет против этого. — Мам, можно тебя? — в самый разгар напряжённого диалога Елена осторожно приоткрыла дверь в свою комнату и, обратившись к матери, успела незаметно многозначительно подмигнуть Стиву. Это ещё что за хитросплетённые проделки? — Я сейчас вернусь, и попробуй только пойти наперекор… Наперекор Баки. Ты же его вроде слушаешься и уважаешь, не то, что меня? — Я тебя уважаю, Нат. Но я никого не слушаюсь. Даже Баки. Правда, иногда, когда это необходимо нам обоим… Неважно. Кроме того, там Баки. А значит, мне стоит вернуться домой, чтобы встретить его и, если вдруг что-то с ним случится… Может, ты меня ещё пристегнёшь к батарее? Ну, чтобы наверняка? — Ты всегда намеренно выносишь мозг или просто само по себе так получается? Какая же ты тогда заноза в заднице, Роджерс! Геморрой… Да-да, именно — геморрой, самый настоящий, огромный такой и назревший. Прям так и хочется… — Если захочется сковырнуть, станет только хуже. Пусть лучше сам рассосётся, — на нервах сострил Стив, звучно захрустев костяшками пальцев. Не стоило было. Осталось только совсем не к месту рассмеяться и заодно расплакаться навзрыд, точно как невменяемый. — Спасибо, кэп. А то я и не знала, умник мне тоже нашёлся тут. Блистай умом в другом месте, подальше от меня. Но не сейчас. Сейчас ты будешь сидеть здесь. И не двигайся с места. Только попробуй. Стив обречённо опустил голову и опёрся запотевшими ладонями о колени, оставшись одним в комнате безысходно вслушиваться в то, как Нат теперь суетится в маленькой прихожей, о чём-то перешёптывается с дочерью, а чуть позже за тихими разговорами последовало поскрипывание открывающейся двери и громкий хлопок из-за возникшего сильного сквозняка. Может, получится договориться с Еленой, кто знает… — Ну привет, Стиви, — проводив мать, Елена тут же присоединилась к Роджерсу и при этом не забыла добродушно улыбнуться, удобно расположившись напротив него, сложив ноги по-турецки. — Привет, — неохотно пробурчал Стив. — Моя мама так завелась, что я даже поздороваться с тобой не успела. Что ж… Сейчас она спустилась в ближайшую аптеку за прокладками. Она считает, что ей лучше знать, какие мне нужны. А я наконец-то могу теперь посидеть в тишине, полежать, заняться своими делами. Сечёшь, Стиви… — Тебе, наверное, больно сейчас, — слегка неуверенно предположил Роджерс, не зная, что и сказать в ответ на её неожиданную откровенность. Что вообще в таких случаях говорят девочкам? — Ты об этом же? Не обращай на меня внимания, я не буду тебе мешать. — Дурашка, а сам-то ты чем займёшься? — В смысле? Придумаю, как бы поскорее сбежать отсюда. Чем же я ещё могу заняться? — Ну… есть один проверенный способ как удрать тихомолком. — Не думаю, что ты рискнёшь поспособствовать мне в побеге. — Это ещё почему? — нахмурилась Елена. — Из-за меня отхватишь по самое не хочу за содеянное, — объяснил Стив. — Так не годится. — Значит, предпочтёшь отсиживать свою плоскую жопку на ровном месте? — Что? Погоди, что ты сказала? — Да не заводись ты так, я пошутила. Нормальный у тебя попец, — ну точно подрастает вторая Наташа Романова: остроумная, хитрая и быстро соображающая. Елена вновь широко улыбнулась во все тридцать два и блеснула керамическими брекетами. — Ну всё, мне пора идти. И так много времени я потратил впустую. И… Если Нат решит, что это ты меня отпустила, скажешь ей, что ты просто не углядела за мной или, на крайняк, уснула. — Спокуха, чувак, — остановила его Елена, неповоротливо привстав со своей кровати. — Доверься мне. Раз уж сбегаешь, то лучше открывай окно и спускайся вниз по лестнице. Она надёжно прикреплена к стене, так что ты не свалишься вниз с неё или вместе с ней. Так моя мама тебя не засечёт, а если вздумаешь сделать по-своему, глупыш… То мне тебя очень жаль. А у тебя там типа серьёзные проблемы? Да? Стив немедля подскочил с места, чуть не уронив собой декоративный ночник, и пулей подлетел к окну, приподнял его и высунулся наружу по самую грудь, чтобы поглядеть на безлюдный зелёный двор. Не очень-то высоко, но и не совсем низко. — Пообещай не подвести меня, — тихо приблизилась к нему Елена, легонько коснувшись его плеча. — Будь осторожен, Стиви. — А тебе что с этого станется? — всё ещё недоумевал Роджерс. — Что ты скажешь Нат? — А это уже меня должно заботить, а не тебя, — подмигнула Елена, усиленно подталкивая Роджерса к побегу. — Не беспокойся за меня, я тебя прикрою. — Это самое, есть ещё кое-что… Я сильно оплошал перед твоей мамой: нагрубил ей, нахамил. Но я сожалею, я правда не хотел. — Да она уже забыла. Моя мама добрая и быстро отходчивая. И простила она тебя уже давным-давно. Ну давай, не тяни резину, хватайся за ступеньку. И заодно засос свой прикрой. — Что прикрыть? — Засос, который тебе поставил мистер Барнс. Это же он тебя заклеймил? Любовное клеймо, — мило захихикала Елена. — Вы же типа встречаетесь? Я просто случайно подслушала… — Всё ясно, Лена. Мне пора и… Спасибо тебе за всё. Ты прекрасная девочка, как и твоя мама — она замечательная. Скажи ей об этом. — Ну, если не забуду… Валяй. Спасай всех, кому необходима твоя помощь, супергерой! Капитан милая жопка! «Да, да, супергерой с единственным сомнительным достоинством — милой жопкой. А сам тощий, неказистый и вообще неуклюжий. То ещё зрелище. Ещё и без суперспособностей и эротично обтягивающего костюма, между прочим», — на ходу подумывал Роджерс, осторожно спускаясь по аварийной лестнице, шаткой и страшно трясущейся от малейшего взаимодействия с ней. Как бы ни хотелось сейчас признаваться самому себе, но высота выводила Стива из равновесия и заставляла нехило так понервничать, облиться потом и подёргаться от страха: знаменитая сцена из Пункта Назначения, где бедного парня продырявила лестница, так и не выходила из головы. Когда уже Роджерс не ощутил под ногой ступени, он неохотно, но смело оглянулся вниз — деваться всё равно было некуда — до земли осталось где-то около двух метров. Без задержки и не теряя времени даром, Стив неудачно спрыгнул и мгновенно почувствовал лёгкий, но хорошо ощутимый дискомфорт в ногах и руках, всем телом опёршись на них. Непривычно было в первый раз преодолевать такое расстояние, но другого пути не было. Стряхнув с джинсов пыль и осмотрев разбитые ладошки, Стив пустился бежать, несмотря на ноющую боль в суставах и пугающую неизвестность, дожидавшуюся его на пути. Начинало понемногу темнеть, когда Роджерс почувствовал ещё и давящую усталость в придачу, дрожь по всему телу, похожую на лихорадочный болезненный озноб. Он не выспался, не пил и не ел, а подолгу шалившие нервы так и вовсе высосали из него всю оставшуюся жизненную энергию и ослабили. Кажется, и на этот раз Стив ошибся, вновь оказавшись на совершенно иной улице, а не на той, где он уже должен был быть. Или прибыл туда, где уже был часом ранее… Словно без передышки, как ошалелый нёсся по кругу, не находя выхода из непроходимого, извилистого лабиринта. Мысли путались, глаза слипались от недосыпа: в который раз тщательно протерев их, Стив остановился на полпути и заметил через дорогу закрытую оружейную, как знак свыше. Ту самую, где всё и началось. — А что, если он пырнёт тебя ножом, храбрец? Пустит пулю тебе в лоб, пока будешь вперёд и с песней бежать со своим этим железным кулаком… — мистическим образом донеслось откуда-то искажённое эхо. — А что, если это Баки окажется на моём месте и получит пулю себе в грудь? — вслух произнёс Стив, отчего внутри всё похолодело леденящим чувством тревоги и ужаса. Тот зловещий, кошмарный сон всё ещё не выходил из головы, как и самая лучшая в его жизни ночь, проведённая вместе с Баки. — Смотри на меня, Стив. Смотри, не отрываясь… Да, такое и вправду не забудется, да и вспомниться всё это может и не в самое уместное время. Откуда Баки знал, как приучить его сознание и тело, всецело переключить на себя, чтобы Стив ни на что не отвлекался, никого и ничего не вспоминая? Неужели он заранее основательно подготовился, чтобы детально смыслить в том, как правильно касаться и целовать? Как говорить с ним, да ещё и щекочущим полушёпотом, чтобы сердце трепетало от получаемой безграничной нежности и заботы? Как деликатнее расспрашивать обо всём и направлять, наблюдая? И Баки, несомненно, добился всего, к чему так усердно стремился: Стиву было хорошо с ним, по-настоящему хорошо: Роджерс просто забылся в его любящих объятиях и не заострял внимания на том, как ему поначалу было неприятно, как у него тянуло там и побаливало. Только когда Баки в исступлении запрокидывал голову назад и не видел его лица, Стив мимолётно прикусывал щеку изнутри и несильно жмурился, лишь бы не остановить Баки и видеть его над собой, жадно и с ненасытностью овладевающего им. Но… Баки всё чувствовал, всё замечал и понимал — ничто не ускользнуло из его вида. Даже когда он не смотрел на Стива, опускаясь к его шее и постанывая от чертовски выматывающего удовольствия, он по-прежнему ощущал его, как самого себя. И после интимной близости Баки продолжил обласкивать Стива, аккуратно обрабатывая его обезболивающей мазью и бережно поглаживая поясницу и ягодицы, не забывая всего зацеловывать. Потрясающий, самый лучший любовник. Самый лучший мужчина. Бездыханно падающий ему на руки, умирающий у него на глазах… — Стив. Прости, если… — Нет, не проси прощения. Я этого хотел, я был готов. С тобой. Я должен был пройти и через боль только с тобой. Чтобы потом у нас получилось ещё лучше. — Кого-то ищешь, малой? — Стива силком вернули в серую, жестокую реальность, когда поблизости показались трое сомнительных на вид мальчиков лет пятнадцати. Раскованные, нагловатые и не особо настроенные церемониться с собеседником. — Да так. Кое-кого… — буркнул Стив, отойдя от них подальше. — Можем помочь, если тебе нужен какой-нибудь мужчина… — предложил подросток с выбритыми висками и с металлической серёжкой в ухе в форме крестика. — Который любит молоденьких мальчиков, — продолжил за ним другой юноша, с разбитой в кровь губой и выбитыми спереди зубами. Стиву сразу же стало не по себе от услышанного, да и от увиденного он был не особо в восторге. — Да не смотри ты на нас так. И не смей осуждать, пацан. Мы не голубые, нам только деньги нужны. А легче работы сейчас не найдёшь. Хотя это совершенно не лёгкая работа. Как вам многим, рождённым в тепличных условиях детям, может показаться. — Отсасываешь не пойми у кого и подставляешь жопу, не предохраняясь, — объяснил покалеченный подросток, вытирая рукой появлявшиеся из разорванной губы капли крови. — Мы запугали мальчонку, кажись… — Слушайте, ребят, — перебил их Стив, — вы знаете или, точнее, приходилось ли вам когда-то иметь дело с неким Эдвардом Клайном? — Эдвард? Знаешь такого? — спросил один у другого. — Эдварды были всякие, но кто нам вообще в трезвом уме будет официально представляться? Нам и имён даже не называют. Нельзя, как сказал мне один, зато можно было избить меня после минета. Сказал, отсасываю я точно как его глупая, ни на что негодная жёнушка. Неискусно, халтурно и совсем неумело. — Постой, мальчик. Тебе нужен Эдди? Эдди К.? Кудрявый такой и высокий? — немного погодя, подключился наконец третий, не особо разговорчивый и нелюдимый. И намного лучше выглядевший, чем его побитые товарищи. — Да… — на мгновение засомневался Стив. — Кажется, мы говорим об одном и том же человеке. — Ну, того, кого я имею ввиду, когда-то разъезжал на синеньком Шевроле… — Да, он. Это точно он. Когда ты его в последний раз видел и где? — вмиг оживился Роджерс. — Где-то два дня назад, — равнодушно ответил ему подросток, пока другие двое о чём-то тихо переговаривались и ждали у дороги проезжавших на автомобилях возможных клиентов. — Он пропал на некоторое время, а сейчас вот вернулся в город. Только… Произошло с ним что-то неладное. Я даже засомневался, Эдди это или нет. Плохо выглядеть стал, очень плохо… Одежда на нём была разорвана в лоскуты, сам по мусоркам ошивался и спал рядом с беспризорниками. — А где именно? Можешь вспомнить? — Рядом с одним мотелем, в двух кварталах отсюда… Но я не советую тебе связываться с ним. — Спасибо! — больше не слушая, воскликнул Стив и немедля побежал вперёд, оставив мальчиков стоять у дороги. — Молодца! — озлобленно заявил юноша с серёжкой в ухе, сплюнув на землю. — Хотя бы деньги у него за информацию отжал что ли. Тупица. — Отвали. Вон, кажется, за тобой подъехали. Иди, подзаработай. К вечеру Стив совсем замотался, выискивая на многочисленных, похожих друг на друга улицах, грязных переулках и прибежищах для тяжело болеющих бездомных и прокажённых того самого, от упоминания имени которого должно было моментально бросать в паническую дрожь и подкашиваться коленки. Но сейчас Роджерс кроме накопившейся в нём злости и страха за свою семью больше ничего не испытывал. В нос ему нещадно били едкие запахи, доносившиеся из открытых люков канализации, вперемешку с разлитым по асфальту бензином, и мусорных баков, отчего не переставая слезились глаза и подташнивало. Но Стив продолжал вести самостоятельные поиски, не имея при себе ничего, чем бы можно было оборониться и, в случае чего, защитить себя. Будь рядом с ним Баки, он бы непременно отрицательно покачал головой и повелел бы ему больше не высовываться на улицу, раз его шебутная, не знающая усталости и спокойствия пятая точка так и ищет приключений. Но сейчас Баки вёл исключительно свою войну — отомстить, в первую очередь, за Стива, а потом за всех остальных, кому Эдвард успел навредить, покалечить и заставить страдать. Как физически, так и ментально. А Стива сейчас заботила родная мать, что осталась одна без сына, который, несмотря ни на что, должен был быть рядом. Часто протирая слезящиеся от уличных зловоний покрасневшие глаза, Стив сощурился и внимательно засмотрелся вперёд. Его тут же пошатнуло куда-то в сторону, к дверце чьей-то машины, о которую он прислонился всем своим застывшим в оцепенении, потяжелевшим телом: Стив наконец, спустя месяцы увидел его. Того самого. Кто бы и сколько бы ни потратил усилий и времени для того, чтобы найти разгуливавшего у всех на глазах преступника, причём ни разу не столкнувшись с ним лицом к лицу, никогда бы вычислил его так быстро, как Стив. Роджерс помнил Эдварда, будто только вчера видел его в последний раз. Даже в таком ужасном, потрёпанном состоянии он узнал своего насильника, однажды попытавшегося вероломно вторгнуться в его жизнь, сломать её и силком занять в ней место. Так и хотелось подбежать к нему, столкнуть собой на землю, придавить ногой его грудь и с плевком в лицо вымолвить: «Ну, смотри-ка, я жив, я здоров, чего не скажешь о тебе, жалкий выродок! Моя мама счастлива и сейчас со мной, а значит, ты больше никогда не появишься на пороге нашего дома, ублюдок!» Эдвард тотчас заметил Стива, и у Роджерса мгновенно перехватило дыхание: вдобавок ко всему, Клайн неповоротливо привстал, смахнул с себя плешивое, обгрызенное крысами покрывало и демонстративно расстегнул ширинку, приготовившись к «всеобщему представлению». Вокруг него толпились другие бездомные с маленькими детьми, но даже их присутствие не помешало ему начать дрочить себе и нагло ухмыляться в лицо обескураженному Стиву. Больше ни о чём не раздумывая, Роджерс принялся проделывать первое, что приходило в его разгорячённую, плохо соображавшую голову: он попытался открыть дверцу чьей-то машины и не сумел, со злости разбил окно приличных размеров камнем, второпях найденным на земле, и пролез в нагло проломленный им автомобиль, на переднее сиденье. Повезло, что рядом не оказалось владельца покорёженной машины и не была установлена сигнализация. Но… Стив не знал, что делать дальше: как быть, если он понятия не имел, как завести её без ключа? Только по старой памяти Стив трясущимися руками дотянулся до защитного кожуха рулевого управления и сломал его. А далее всё прям как в классическом кино: главному герою всего-то осталось соединить два длинных провода, и дело с концом. Вот только Стив тут совершенно не главный герой фильма, и потому пришлось изрядно попыхтеть. Намучившись, соединяя один провод с другим, Стив заметил в зеркальце заднего вида, как Эдвард вяло протянул руки кверху и направился к нему, еле волоча ногами. Автомобиль, как по волшебному щелчку, наконец завёлся, и Роджерс, весь взмыленный и взъерошенный, готовый вот так просто сбить Клайна и со всей яростью проехаться по нему туда и обратно, сначала двинулся вперёд и только потом дал назад. Но, не справившись с управлением, Стив всего лишь незначительно задел его и сбил с ног, а сам ударился о ближайший фонарный столб, сильно рассёкши лоб о руль автомобиля. Перед глазами мгновенно всё поплыло, и Стив, находясь ещё в сознании, ощутил, как что-то горячее и липкое стекает ему со лба на глаз. Он из последних сил кое-как вылез через разбитое окно, поранившись об острые осколки, и спрятался, подползя под протараненный автомобиль, который мог в любой момент полыхнуть огнём и взорваться. Но Роджерса сейчас волновало не столько это, сколько то, что его глупая, не продуманная до мелочей проделка не удалась: Клайн что-то пробурчал себе под нос, не с первой попытки встал на ноги и прихрамывая направился к повреждённой машине. Он шаткой походкой обошёл её, недолго постоял и пошёл себе дальше, даже не заглянув под автомобиль. Даже не сообразив вытащить оттуда раненного мальчишку, чтобы помочь или, в его случае, добить. Никто и не обратил бы внимание, как жестоко расправляются с подростком, не способным сопротивляться. — Питер, убийцу дяди Бена до сих пор не нашли. Ты забыл? А лет пять назад около одного ночного клуба прямо брошенным в мусорке обнаружили труп молодого парня. Имени его так и не узнали, ближайших родственников или знакомых не вычислили. Но потрудись бы и подними свои пятые точки, выяснили бы всё и нашли бы тех, кого надо. И дело сразу же закрыли, не попробовав даже копнуть глубже. И вот представь себе только, Питер, что там, в заброшенном доме отыскали бы тебя не мы с Мишель, а группка безответственных копов. Нашли бы через неделю, и то это в лучшем случае, давно мёртвым и начинающим гнить. И на тебя бы наплевали. Так что к чёрту! К чёрту их всех, им нет до нас дела. Стив с хрипом простонал и в ужасе почувствовал, как теряет связь с реальным миром, как левый глаз его полностью заливает собственная же кровь и неумолимо клонит в сон. Роджерс так и остался лежать на холодном грязном асфальте, одним под разбитой машиной, теперь уже больше напоминавшей груду металлолома. Мама… Баки…***
— Вечно всё идет не плану… — бесился Барнс, бегло набирая то Броку, то Нат. — Аргх! Этот Стив… — Тот ещё мелкий засранец. Я понял, — закончил за ним Уилсон. — Спокойно, Бак. Рамлоу выехал за Стивом, он-то его точно найдёт. Всё, соберись. — Этот… несносный мальчишка никогда не слушается и делает всегда всё по-своему… И с закрытыми глазами полезет в самое пекло. А если с ним что-нибудь произойдёт? А он никогда, сука, об этом не думает! Никогда! — С ним ничего не произойдёт плохого, — усердно убеждал Уилсон. — Сам говорил — он увёртливый, сообразительный и упрямый. Такие многого добиваются и с такими ничего не случается. Вот смотри — тебя же он добился. — Сэм, ты всерьёз намерен вот в такой вот момент сбить меня с нужного настроя? — Нет, конечно, нет. Думай сейчас о Саре и Эдварде. Так, что нам известно? Он звонил ей с неопределимого номера, пролепетал ей что-то бессвязное, и, судя по голосу, как в целом объяснила Сара, он либо был под действием наркотиков, либо сильно пьян. — И мы решили, ну, как мы — по настоянию Сары, — что мы должны дождаться его на улице, бездейственно сидя в машинах, пока она в качестве приманки будет у себя в квартире. Идеально! — воскликнул Баки и со злостью зажал в живом кулаке телефон. А если бы умудрился в металлической, от мобильника бы ничего не осталось. — Бак, как только он войдёт в подъезд, мы застанем его врасплох и там же повяжем. Клайн не доберётся до неё. — Идея Сары, значит… — усмехнулся Баки, покачав головой. — Ну, вот теперь ясно, в кого пошёл Стив. Заранее вооружившись, Сэм кивнул Баки напоследок и, оглянувшись по сторонам, вышел из его автомобиля и направился к своей, припаркованной неподалеку. Барнс поджимал губы от поглощающего его возмущения и злости и грязно ругался, был просто не на шутку взбешён от проделки Стива и в то же время обеспокоен так, что живая рука, помещавшая в барабан пули, тряслась и сбивала его с привычного ритма, назубок заученного и намётанного на глаз. Этот непослушный подросток слишком многое себе позволил, да и слишком много о себе возомнил. — Вот смотри, тебя же он добился… — Ради всего святого, соберись, Барнс… Не сейчас, — устало обратился к себе Баки, затылком припав к спинке сиденья. А время всё проходило, не принося никаких известий за собой: десять минут, пятнадцать, полчаса… Ни звонка от Брока, ни сообщений от Нат. Одни только и без того взвинченные нервы были на пределе, а успокоиться никак не удавалось. Стив всё не появлялся ни поблизости у дома, ни разгуливающим где-то совсем рядом. Ни возвращающимся к матери. Куда же тогда его занесло, глупца? Если только он не умудрился встрять в передрягу с кем-нибудь и не додумался самостоятельно пуститься на поиски Эдварда по всему кишевшему бандитами, отпетыми мошенниками и хулиганами городу. Да и в такое время — один, без, чёрт побери, грёбаного газового балончика, без бейсбольной биты, в идеале с острыми шипами как у Нигана*, и без карманного ножика. Без ничего. Мелкий, своенравный мальчишка, но… с таким большим, любящим сердцем, доверчивыми, чистыми глазами, целующийся и обнимающийся с такой отдачей и страстью… Его любимый мальчишка. — Бак, смотри! Барнс мгновенно собрался мыслями и приоткрыл окно автомобиля: к дому приближался какой-то неотёсанный и грязный, в ободранной одёжке и еле волочивший ногами мужчина, да ещё и босиком. Баки внимательно сощурился, машинально дотронувшись до собственного пистолета на ремне: этот незнакомец вроде бы по описанию подходил, вот только где его чистый аккуратный костюм, лакированная, до блеска вычищенная обувь и уебанский портфельчик с поддельными документами внутри? Какой-то истощённый умирающий от обезвоживания двойник разыскиваемого беглеца-насильника. Только курчавые, маслянистые чёрные волосы остались прежними, и, по словам Сары, они всегда были идеальными, но не всегда уложенными. И домой к ним он заявлялся только с ярким букетом цветов в руках. Эдвард считал неправильным приходить к даме сердца без дорогой коробки шоколада и её любимых пионов. Вот только сейчас у него в ладони мотался вырванный с корнем куст. Сюр какой-то, откровенное издевательство. Это он, точно он. Эдвард Клайн. Баки не выдержал и вышел из собственной машины, прицелившись в преступника издалека. Один на один встретившись наконец с тварью с глазу на глаз. План сорвался и разошёлся по швам, как только через край бушевавшие эмоции захлестнули Баки с головой и сбили его с нужного пути. А дальше всё покатилось по наклонной. — Бак, что ты творишь?! — Сэм тут же высунулся из окна своего автомобиля. — Остановись! — Эй! Я к тебе обращаюсь! Осмелься и посмотри мне в глаза! Ну! — кричал Баки ему в спину, не решаясь выстрелить ему в затылок: так делают только трусы и несмелые духом, действующие исподтишка. Удел слабых — метиться скрытно и крадучись сзади, втихаря, пока цель даже не подозревает, что её хотят стереть с лица земли. — Баки, остановись, прошу! — Он ничего мне не сделает, — Барнс коснулся пальцем спускового крючка, сдунув с лица выбившуюся из пучка прядь волос. — Посмотри на него, он валится с ног… Сучье отродье! Ну давай, осмелься и взгляни на меня! Хочу увидеть твоё блядское рыло! Эдвард всё слышал, разобрал каждое его слово и обернулся к нему, хитро оскалившись. Вытащил из потрёпанного плаща руку, державшую нечто маленькое и серебристое. И неожиданно направил вперёд. — О Господи, нет! Баки, нет! Раз. Два. Три. Одна из пуль попала преступнику прямо в ногу: с такой раной прожить осталось недолгих полчаса. Два других метких выстрела должны были поразить жизненно важные органы, и всё закончилось бы, так и не начавшись. Да, вот так просто, но как же несправедливо… Баки схватился за грудь и грузно упал на колени, хрипло закашляв. Последним, что он видел, был расплывчатый силуэт нагло, победно ухмылявшегося Эдварда, его крошечный пистолет, тут же ловко припрятанный во внутренний карман плаща, и то, как он спокойно вошёл в открытый подъезд и закрыл за собой железные двери, перед этим кулаком разбив кодовый замок. Чтобы его и Сару никто больше не побеспокоил. — Баки, твою мать… Твою мать! Что ты наделал? — не попав в Эдварда, легко ускользнувшего из виду, Сэм взялся суетиться над Баки и трясти его, ещё подававшего признаки жизни. — Я ни хрена не сделал для него, Сэм… Я не успел… Я не успел сказать Стиву, как сильно его… — спиной откинувшись на дверцу машины, Баки прикрыл потяжелевшие веки, не слыша больше ни криков о помощи, ни мольбы очнуться и не сметь так поступать с ним, с Сэмом. Окончательно замучавшись от жгучей нестерпимой боли, вокруг всё разом померкло и перестало иметь хоть какой-нибудь смысл. Стив…***
Сара неотрывно наблюдала за каждой ускользавшей вспять секундой на кухонных часах, полушёпотом считая время и дожидаясь появления своего бывшего возлюбленного на пороге собственной квартиры. Она тщательно подготовилась ко встрече с ним, надев то самое нежно-голубое платье, которое было на ней, когда они впервые встретились прошлым летом. Которое безумно нравилось Эдварду, но больше всего — браться расстёгивать его, чтобы видеть Сару перед собой абсолютно обнажённой. Сейчас от одних только воспоминаний на душе становилось гадко, донельзя противно от самой же себя — хотелось разорвать в клочья это чёртово платье и выкинуть его. Сжечь. После отмыться, чуть ли не сдирая ногтями кожу, нисколько не щадя собственное нагое тело. Сара так и поступит с ненужной тряпкой на ней, сделает всё, как и задумала, но только в том случае, если у Баки и Сэма что-то пойдёт не так. И вот долгожданный, но всё же неожиданный звонок в дверь: с Уилсоном и Барнсом, однозначно, случилось что-то непредвиденное, раз Клайн увернулся от них и так скоро подоспел. Сара неспешно прошла в прихожую, взглянула на себя в отражении зеркала и увидела совершенно другого человека перед собой. Что-то изменилось, и нет, внешне она всё ещё оставалась прежней, той же самой Сарой Роджерс — лучшей женщиной, верной супругой и любящей матерью. Но вместе с тем в ней появилось нечто новое, громко завывающее изнутри, протестующее, стойко поднимающееся с колен на ноги. И Сара кротко, еле уловимо улыбнулась самой себе, новоявленной, решительно приступив к действию. Встретила она его у себя так, как это было раньше: только вместо по-настоящему искренней улыбки и горящих влюблённых глаз на лице её, бледном и равнодушном, красовалась притворная радость и удовлетворение. — Ну, что ты стоишь на пороге, — с явной наигранностью поприветствовала его Сара. — Проходи ко мне, Эдди. — Сара… Как давно мы с тобой не виделись, — Эдвард последовал её примеру и бросил ей в ноги вырванный им откуда-то грязный кустарник, испачкав её тапочки. Сара совладала с собой и спокойно подвинула «букет пионов» в сторону. — Пройдём на кухню, — Сара сдержанно позвала его за собой, заметив капли крови на полу. Он ранен, и ей это однозначно было на руку. — Присаживайся, поговорим. — О, да… Нам есть с тобой, о чём поговорить, моя наилюбимейшая, — Эдвард поскользнулся и упал на стул, свалился с него и еле встал обратно, облокотившись о холодильник. Кровь из ноги так и вытекала струйками и пачкала белоснежный кафель. — Ну, может, ты начнёшь тогда? — поинтересовалась Сара, не обращая внимания на его адские мучения. Заслужил. — А тебе, видать, сказать мне нечего? — Абсолютно, — спокойно заявила Сара, скрестив руки у себя на груди. — Ну. Я соскучился по тебе, дорогуша. По всему, что между нами было. Позволь-ка сделать тебе кое-какой комплимент. — Позволяю. — Как ты трахаешься, никто не трахается. Даже большинство мальчиков уступают тебе в умениях. И твой сын в том числе — бревно бревном. Ах, да… Кажется, сегодня я видел его. — Какая же ты… — Сара сжала ладони в кулаки, ногтями впившись себе в кожу. Стив не дома у Баки. И не у Нат. О боже… — Кто? Ну, скажи это вслух, Сара. Не молчи, ты заставляешь меня нервничать. Говори. Говори, грязная ты шлюха! — сорвался Эдвард и при одном резком движении из раны хлестанула кровь. — Думаешь, я не просёк, что ты за мной слежку устроила, хм? Дрянь ты такая. Я левого парня из-за тебя на тот свет отправил, угробил свой автомобиль. Но мой автомобиль мне жалко куда больше, чем ту игрушку-потрахушку. Земля ему пухом, бедняга. — Разговаривать с тобой как-то мне не очень-то уже и хочется. — Ах, вот как? — вновь вышел из себя Эдвард, и полившийся поток его желчи было не остановить. — И почему? Давай-ка я за тебя отвечу на сей вопрос: не нужно было вестись на мою идеальную внешность и бросаться на меня, как голодная сучка на сочную кость. Вот он, настоящий я — что, уже разонравился? — Мы расстались с тобой по обоюдному согласию. Я проигнорировала твоё предложение, а значит, похрен мне было на твою сраную внешность, Эдди. Наши пути разошлись до того, как я увидела настоящего тебя, — Сара передразнила его манеру речи, встав из-за стола. — Нет, моя дорогая, ты заподозрила меня в чём-то… Не юли. Ты уже тогда что-то поняла и выгнала меня. И вот, смотри, до какого состояния довела, сучка! Я разорён, ни гроша в кармане. А всё из-за тебя! Из-за тебя, ничтожная ты потаскуха! А где, кстати, Стивен? Мой любименький Стивен? Ах, да, забыл — он же завалялся где-то… Упс, проговорился. — С ним… — Сара не поддалась, возможно, он просто её провоцирует. — Его нет дома. Он ушёл и с ним всё в порядке. — И когда вернётся? — ядовито улыбнулся Эдвард. — Завтра, — неуверенно ответила Сара. — Он у друзей. — Хм… Любопытно. Появился у малыша Стивена кто-нибудь? Ну, оприходует его кто-нибудь, как сучку во время течки? — Какая же ты мразь, Эдвард! — Я не мразь, Сара. Ты сейчас сильно ошибаешься. Я стал первым мужчиной, с кем он познал азы анального секса. Пардон, незащищённого анального секса. Кстати, он проверялся после? Вдруг у него СПИД? Вот у меня недели три назад обнаружили его. Не стоило мне было трахать ту престарелую бомжиху… — Заткнись, ради всего святого! — закричала Сара, накрыв лицо дрожащими ладонями. — Я слышать тебя больше не могу! Как ты вообще можешь такое мне говорить?! — Спокойно, дорогая. Я уверен, Стивен здоров, в то время и я был здоровым, так что всё обошлось, я думаю. Если не говорить о его кровотечении и трещинах. Сара вытерла непроизвольно потёкшие слёзы и отвернулась от него, подойдя к раковине, с прошлого вечера забитой грязной посудой. Одной рукой она незаметно открыла нижний шкафчик и вынула оттуда маленький револьвер. Пора. — Дорогуша, раз ты встретила меня, открыла мне дверь и впустила к себе, то я тебя обрадую, — продолжил Эдвард, истекая кровью и ослабевая с каждой минутой всё больше и больше. — Мне мало осталось, из этой дыры так и хлещет, не переставая. В любом случае, я уже труп. Поэтому… Сыграем с тобой в русскую рулетку на посошок? — А у меня есть выбор? — Сара обернулась к нему лицом, пряча руку за спиной. — Ну тогда начну я, раз первым предложил, — указательным пальцем коснувшись спускового крючка, Эдвард направил дуло пистолета Саре между глаз и истерически рассмеялся ей прямо в лицо, забрызгав слюной. Сара дёрнулась, но ожидаемого выстрела так и не последовало. Весь барабан из шести патронов был опустошён. — Ой, что-то пошло не так, Эдди? У большинства мужчин так бывает — с первой попытки ударяют лицом в грязь, — теперь язвила она, пока Эдвард взволнованно осматривал вращающийся блок, в котором не осталось ни одной пули. — Теперь моя очередь, сукин ты сын! — Блядь… Серьёзно, Сара? Да ты никчёмная, слабая женщина, тупая и ни на что не гораздая. Вы все бабы только ноете, распускаете сопли и продаётесь за деньги. Ты шлюха, Сара, самая настоящая шлюха, и как многие тебе подобные, ты только и умеешь раздвигать ноги. Но даже это не приносит полноценного удовольствия. Вот кто по-настоящему заводит, все до одного — так это юные, несовершеннолетние мальчики. Узкие такие, сладкие, горячие и, как проститутки, стонущие и просящие всё больше, и больше, и больше… — Всё сказал? — злорадно ухмыльнувшись, прервала его Сара, не стирая с лица текущие по щекам слёзы. — Да у тебя кишка тонка, — произнёс Эдвард, тяжело дыша и теряя равновесие — конец близок и неизбежен. — Не сумеешь. Дверь кто-то неожиданно снёс, и Сара, больше не мешкая, произнесла напоследок: — Я не так проста, Эдди. И зря ты так недооценивал женщин. Я тебя привела в этот дом, тут тебя я и прикончу. Два выстрела — уверенных, хлёстких, превосходных. Метко — прямо в грудь. На кухню своевременно вбежал Рамлоу, и Сара, находясь в шоковом состоянии, нацелилась и в него. — Спокойно, миссис Роджерс. Я свой. Я друг Джеймса Барнса, — Брок медленно пододвинулся к ней и осторожно протянул ей свою смуглую ладонь. Сара опустила револьвер, равнодушно отдав его мужчине. — Откуда он у вас? — Вынула из бардачка у Баки, — холодно ответила Сара, как будто тема коснулась чего-то обыденного и малосущественного, и слегка пошатнулась на месте. — Всё, хорошо. Я вас держу. Пойдёмте со мной, — Рамлоу аккуратно вывел её в парадную, а сам вернулся обратно в квартиру, чтобы в точности удостовериться, мёртв ли тот подонок на полу или нет. — Ну, наконец-то встретились мы с тобой, говнюк, — Рамлоу заметил, как Эдвард смотрит за ним, жалко содрогаясь в предсмертных конвульсиях и захлёбываясь собственной кровью. — Так что вот это, — Брок немедля выстрелил ему в пах, — тебе уже не понадобится: слишком многим ты уже навредил своим недодостоинством, а этим, — Рамлоу прицелился в лоб и вновь нажал на курок, добив, — ты никогда не пользовался по назначению. Твари вы живучие, вам только головы сносить, как восставшим мертвецам. Блядские недоноски. Эдвард Клайн так и остался лежать в луже собственной крови, продолжавшей из секунды в секунду покидать его бездыханное, продырявленное пулями тело. Его глаза остались открытыми, полными животного ужаса и страха, а губы его, вечно хищно и надменно улыбавшиеся, застыли в немой мольбе: «Не надо, пожалуйста…» Полиция тут как тут прибыла к месту преступления, разбудив противной сигнализацией весь район. Перед тем, как дать показания, Брок настоял взять содеянное Сарой на себя и договорился об этом с ней — она знала, что нужно было сказать и потому словесно изменила ход событий, отчитавшись версией Рамлоу. Тот же выстрел в ногу — дело его рук, а не Барнса. Значит, у него всё заранее было схвачено: с таким другом и вправду не пропадёшь. В скором времени из пикапа Брока вышел и Стив, почти вывалился наружу и двинулся неуклюжей, пружинистой походкой вперёд, куда только глаза глядели. Среди множества сигналящих автомобилей и мелькавших людей в униформах он сумел найти Сару, с отрешённым выражением лица, одиноко сидевшую на скамейке рядом с машиной скорой помощи. Он подбежал к ней и крепко обнял, чуть не расплакавшись от счастья наконец увидеть родную мать среди всей этой давящей суматохи и чужих людей вокруг. — Всё кончено, Стиви, — осипшим голосом произнесла Сара, нежно поглаживая его спину. — Мой родной, всё кончено. Боже, у тебя рана на лбу. Тебя не тошнит? Не двоится перед глазами? — Пустяки, мам. Не стоит переживать. Я рад, что с тобой всё хорошо. Я так рад... А остальное не важно. — Посторонитесь, там мой друг, — выкрикнул Питер и, обнаружив Стива, нагло протолкнулся через толпу людей и схватил его за плечи. — Ох, черти. Нехило тебя потрепало, — на носилках тем временем вынесли накрытый белым покрывалом труп Эдварда, и Питер моментально переключил своё внимание на мертвеца. — Дерьмово жил, дерьмово и подох. Гори в аду, сволочь. Ну и кто его так укокошил? — Я не знаю… Я, кажется, столько упустил… — А где мистер Барнс? — осмотрелся по сторонам Питер. — А вот он, смотри! Его-то не упусти хотя бы. — Роджерс! Мелкий ты негодник, иди сюда! Услышав знакомый родной до боли голос, Стив обернулся и тут же заметил его массивную фигуру, без промедления ринулся к нему и запрыгнул в распростёртые объятия. Несмотря на грызущую боль в груди и повреждённых рёбрах, Баки умудрился приподнять его и прижать к себе со всей силой и нежностью. Всё-таки бронежилет был действительно необходим, он и спас ему жизнь: порой стоит прислушиваться к словам Уилсона, каким бы занудным он ни казался. А многочисленные синяки и гематомы вскоре сойдут на нет. Это куда лучше, чем быть насквозь, смертельно продырявленным пулями. — Что с тобой стряслось? Куда тебя занесло без моего ведома, а? Во что встрял? — Баки опустил Стива на землю и бережно коснулся его грязного, испачканного в крови лица. — Бежал к матери. Искал Эдварда. Нашёл тебя, целого и невредимого. Никогда больше не уходи вот так, ничего не сказав. Ничего не объяснив. Никогда, слышишь? — Не буду. Больше не буду, Стив. Я люблю тебя, — отчётливо прошептал ему Баки и только после признания он понял, как многое мог потерять, если бы так и отмалчивался. — Я очень сильно тебя люблю, Стиви. Боялся, чертовски боялся, что не успею тебе этого сказать, — даже под шумные звуки сирен полицейских машин и скорой помощи его слова будоражили, просачивались под кожу и тепло разливались по венам, проникая прямо вглубь, в самое сердце и душу. Такое упоительное ощущение и ни с чем более не сравнимое. — Я знаю. Знаю, что любишь. — Намного больше, чем ты думаешь. И не смей переспорить меня. — Ну, это мы ещё посмотрим, — Стив хитро улыбнулся ему, обнял его ещё крепче и сильнее и тихонько наблюдал за Сарой, Питером и тётей Мэй, появившейся только что — живыми и здоровыми, вместе. Такими он их навсегда и запомнит. — Теперь действительно всё будет хорошо, — произнёс Стив, не веря в происходящее, в то, что всё и в самом деле пришло к своему логическому завершению. — Для полного счастья осталось только наложить тебе швы, — Баки поцеловал его в висок и вновь прижал к себе, в собственные тиски, как самое ценное, что осталось у него в жизни.