Воскресенье, 8:15. 11 ноября, 2019г
Посреди ночи Чимин всё-таки добрался до кровати и, к удивлению, быстро уснул. Но, проспав от силы всего четыре часа, он просыпается с пульсирующей головной болью. Скорее всего причиной этому стали пролитые слёзы и тоска, накатившая на него после отъезда старшего. Настолько тяжело сказалась на нём и его состоянии их разлука. В прочем, не только она. Его всё ещё донимали мысли о будущем и скором конечном. Пока он ищет правильное решение для всего, касающегося дневника, жизнь круто меняет обороты, и иногда — не в лучшую сторону. Пульсирующая боль из-за слишком резкого подъёма даёт о себе вспомнить, когда Чимин занимает сидячее положение на кровати, не сонно, но устало потирая глаза, чтобы дать им возможность хоть что-то увидеть сквозь пелену засохших слезинок. Настроение абсолютно никакое. Играют только минорные нотки грусти вперемешку с разъедающей душу тоской. Юнги так неожиданно улетел, что соулмейтовские узы, словно тоненькая ниточка, тянущаяся за концы, начала рваться, безнадёжно распадаясь на совсем уж тощие волокна. Будто у Чимина что-то отобрали или вырвали, заставляя чувствовать щемящую пустоту внутри. Слёзы снова на глаза напрашиваются, но он сдерживает их, сделав глубокий вдох, и тяжело встаёт с кровати. Сегодня он хочет весь день провести в кафе, дабы хоть как-то отвлечься от этой душевной боли, время от времени накатывающей на него и отнимающей последние силы на что-либо, оставляя за собой лишь пустую разруху и безнадёжность. Тело ужасно ломит, очевидно из-за беспокойного сна, поэтому он пошатнулся, чуть не упав, и облокотился об дверной косяк ванной. Видимо узы соулмейтов были настолько сильными, что растущее расстояние медленно убивало.***
— О, Чимини! Ты вовремя, скоро кафе откроется. Ой, ты... Как-то неважно выглядишь... — говорит Сокджин, до этого занятый протиранием кофейного аппарата, но при звоне колокольчика, уведомляющего о чьём-то приходе, бодро подняв взгляд на вошедшего. Он оглядел друга беспокойным взглядом, скрещивая руки на груди. — У меня всё болит, но не обращай внимания, я постараюсь выложиться хорошо сегодня. — Ты уверен, что стоит? — Да, всё хорошо, — Чимин пошёл в подсобку, чтобы надеть фирменный фартук, по пути в очередной раз проверяя входящие на телефоне. Снова пусто. Со вздохом полной безнадёжности, он прячет телефон обратно в карман. Он постарается серьёзно настроиться на полную собранность и концентрацию только на выполняемой работе, пытаясь не думать о Юнги хотя бы немного. Приготовив всё, Пак выходит и, подойдя к барной стойке, берёт тряпку, специально обработанную и заготовленную к протирке столов, после уходя в другой конец зала, откуда удобнее было начать работу. Вернее, повторно смахнуть новую, приставшую к гладкой блестящей, при дневном свете, поверхности столиков, пыль, что до него уже проделал Ким. Хоть особого толку в этом не было, он всё равно начищал столы, находя в этом занятии способ отвлечься. Сокджин догадывался обо всём, но до пока не подавал виду, рассматривая грустную статью друга со спины. — Он не звонил тебе ещё? — Нет, не звонил.. — Ты сегодня весь день работать будешь? — Да. Ким кивнул. — Поставь меня на каждый день. Сразу после школы буду тут до ночи работать. — Ну, хорошо, если ты хочешь... Пак кивнул, нахмурившись, ибо боль в теле напоминала о себе с каждой минутой всё сильнее и чаще. — Чимин, ты не думай о том, что Юнги не хочет разговаривать с тобой. Ты ведь понимаешь, что бизнес это большая морока, а он ещё и директор. Сам же видел, как ему было больно с тобой прощаться и уж тем более расставаться так надолго, — говорит Сокджин, запуская новых посетителей внутрь. Чимин кивнул, отходя от густеющих посетителями столиков к барной стойке и взяв блокнотик. Слова Сокджина будто отрезвили его разум. Да, он не должен думать о нём так, ведь на это нет совершенно никаких причин. Он видел слёзы Мина, видел его грустную улыбку, обращённую младшему и как его ноги еле делали новые шаги, преодолевая старые, к подъехавшей машине. Он видел как ему было больно и тяжело от этой разлуки. В конце концов его вины тут не было, это всего-лишь сложившиеся обстоятельства. Поэтому лучше просто думать о хорошем и ждать звонка. Он уверен, что старший ему точно позвонит после работы.***
— Чимин, я вижу, что тебе стало лучше. Юнги написал? — Нет, но я решил, что лучше будет настроиться на хорошее. Ты сам сказал, что у него много дел, и это меня немного успокоило, придав надежду. — Хорошо, если так. Думаю, через пару дней ты привыкнешь и будет уже полегче. Твоё тело уже не будет так болеть. — Хорошо, хён, спасибо тебе. — Тебе спасибо за сегодня. Отдохни как следует, завтра много работы. Понедельник — день тяжёлый, сам знаешь. — Знаю. Пока, хён! — Чимин помахал Киму, не задерживаясь более, сразу же убежав домой. Сокджин мягко улыбнулся ему в ответ, взяв свою сумку и ключи от кафе, тоже уходя. Он надеялся увидеть младшего завтра в уже лучшем присутствии духа. Не было никаких сил видеть глубокую грустную пустошь и безнадёгу, засевшую в родных тёплых карих глазах.***
— Ну же, позвони... Чимин, лежавший в каком-то сковывающем напряжении, в который раз метнул грозный выжидающий взгляд в экран телефона. Он вот уже полчаса безнадёжно выжидает позднего звонка Мина, доверившись словам Кима-старшего о его занятости. Но пока ни слуху, ни духу. Чимин успел дважды проверить громкость, что бы уведомила его о поступившем вызове, трижды заглянуть в мессенджеры и соцсети, озабоченно обновляя пустую страницу снова и снова, боясь что-нибудь упустить. А тот так и молчал. В конце концов, у него иссякало терпение. Он уже грезился позвонить первым, наплевав на то, что мог бы отвлечь Мина от каких-то важных дел. И мог бы, если бы в следующую минуту, и последнюю каплю терпения Пака, телефон так и не откликнулся желанным вызовом. Чимин как-то чересчур резко дёрнулся, опешив и было усомнившись в действительности происходящего, но снимая вызов и прижимая телефон к горячему уху. — У тебя сейчас поздно? Добрый вечер, — горячо обожаемый пламенно любящим сердцем младшего хриплый, то ли ото сна, то ли от природы, голос, разлился в динамике. Сердце вновь затрепетало в груди, только заслышав его. — Мы что ещё и в разные часовые пояса попали?! — Ну, у меня самый разгар утра, так что, возможно. Увы... — Нормально долетел? Где ты сейчас? — Да, нормально. Ну, где-то в Нью-Йорке. У меня всё ещё плохо с координацией здесь.. — В отеле поселился? — Ага. Жалею, что тебя не смог взять. Тебе бы тут точно понравилось, даже если бы меня не было рядом целый день. Чимин мечтательно вздохнул в трубку, мысленно переносясь туда и представляя, насколько здорово было бы оказаться там вместе с Юнги. Дышать свежим нью-йоркским запахом, прогуливаясь по улицам поздно вечером. Наслаждаться едой и временем, проведённым в компании парня. Да, действительно прекрасно было бы... В действительность его вернул засуетившийся минов голос. — Ну ладно, а как прошёл твой день? — Я был на работе. Ничего интересного, расскажи лучше про себя. — Мне тоже важно знать, что у тебя там происходит, никто не обижает и такое прочее. Я хочу убедиться, что ты в безопасности. — Я в безопасности. Ну расскажи, хён, — нетерпеливым тоном отозвался младший. Юнги лишь вздохнул. — Мне нечего рассказывать. Это ведь только первый день прошёл, как я прилетел! — Когда ты вернёшься? — Я действительно не знаю насколько эта командировка может затянуться. Так что ничего не могу обещать тебе. Хотя, может, секретарша в курсе, нужно будет уточнить позже. — Какая секретарша? — Моя помощница тут. Она несколько лет жила в Нью-Йорке раньше, так что, помогает мне освоится немного. — Понятно. — Мне пора идти, да и тебя задерживать не хочется, устал, наверняка, после смены. Не скучай. — А ты обещай звонить чаще! — Буду стараться. Спокойной ночи, малыш! Люблю тебя. — Удачи тебе, хён! Я тоже! — напоследок сказал Пак, завершив звонок и отложив телефон на тумбочку. Они только попрощались, а Чимину снова захотелось услышать его голос и почувствовать тепло чужого, но такого родного тела. Он должен быть стойким, но хуже всё делала мысль о том, что он может никогда больше не почувствовать нежных объятий и касаний любимого человека, если это, конечно, произойдёт. Прежде чем заснуть, Чимин должен успеть сделать кое-что ещё, что-то такое же неотложное, как и переосмысливание всего произошедшего с ним суммарно за все эти пятьдесят дней, определяющих его судьбу. С некой тяжестью на груди, давящей всё сильнее, он достаёт дневник из ящичка, открывая его на нужной странице. Доброй ночи, Дорогой дневник! Сейчас я чувствую себя значительно лучше, чем сегодня утром и вчера. Что меня так расстроило? Отъезд Юнги. Вчера мы провели с ним весь день и это действительно на какое-то время успокоило меня. Но только на какое-то время. Я действительно очень сильно привык к нему за все эти дни, так что разлука далась нам обоим очень тяжело.. На работе ничего необычного, я просто попросил Джина поставить меня на все смены. Кушать за что-то надо, да и отвлекать себя от плохих мыслей тоже. В последнее время (эти два дня), я был, и чувствую буду, очень обеспокоен из-за тебя и грядущего пятидесятого дня. Страшно представить чувства семьи, друзей, Юнги после "этого", если я, конечно, решусь... В конце концов, мне пора бы понять себя, потому что сколько бы не убегал от реальности, всё равно жизнь заставляет с головой окунуться в неё. Поэтому.. Спокойной ночи, дневник! Надеюсь, я найду в себе силы, чтобы принять окончательное решение, которое поможет мне.. Осталось 11 дней.