Воскресенье, 8:21. 18 ноября, 2019г.
Вибрация, внезапно отозвавшаяся маленьким жужжанием под ухом Чимина из-под подушки, заставляет Пака тотчас же откликнуться, проводив скудные остатки сна, что тут же так же тихо и незаметно, как и пришли, растворились об уголки сознания парня. Усталость и недосып, скопившиеся под глазами младшего опухшими тяжёлыми мешками, с трудом позволили ему проморгаться. В неком непонимании он оглянулся по сторонам, ища источник шума, что стал виновником его раннего подъёма. Вчера он едва ли заставил себя досидеть с телефоном до часу ночи, ожидая позднего(для его времени) сообщения от Мина, но так и не застав, уснул, предварительно спрятав технику под подушку, чтобы в случае чего проснуться, хоть и оставлял вероятность того, что гаджет мог просто-напросто разрядиться за такой промежуток времени. Это точно был не будильник, ибо его противный писк он отличит даже при самых недосягаемых звуком берушах, затолкнутых в уши настолько глубоко, насколько бы это было бы возможно. Каждое утро он проклинал этот звук, не значимый для него ничего хорошего, лишь началом считанного в дневнике, тянувшем всю его боль, вплоть до конца отсчёта, дня. Проскользнув ладонью между холодной подушкой и смятой обеспокоенным во сне, слишком уж поворотким телом младшего, простыню, он находит телефон, вытаскивая его. Очевидно, это было сообщение, но сложно было разобрать от кого и что написано, ибо перед глазами всё ещё стояла смутная пелена, тяжело пробивающаяся лишними морганиями парня. Протерев глаза, он вновь утыкается взглядом в телефон, чуть хмурясь от режущей, выставленной почти на половину, яркости. Юн~и-хён Завтра я уже буду с тобой) Появилось ощущение, будто бы он перестал воспринимать буквальный смысл написанного. Даже перечитав сообщение пятый раз подряд, всё равно не верилось. Что-то сжалось внутри, скрутившись в трубочку и заныв от предвкушения скорой встречи, однако снаружи же Чимин лишь испустил сухими после сна губами вздох облегчения. Мысли, тяжело повисшие над ним после отъезда старшего, казалось, облегчили свою ношу, отчего в голове наконец образовалось долгожданное чувство пустоты, дарящее такое необходимое сейчас спокойствие. — Он скоро приедет... — Чимин кладёт телефон рядом, откидываясь спиной назад, на мягкую, уже подостывшую подушку, и утыкается безмолвным взглядом в потолок. За прошедшую неделю, что не особо то сулила судьбе Пака что-то хорошее, он безумно соскучился. Каждый день для него был словно серым адом на яву, невозможность терпеть это и желание поскорее всё оборвать лишь обострялось. С каждым днём становилось всё хуже, угасала надежда, что всё будет так же хорошо, как раньше. Он едва ли находил в себе силы отключить будильник, просыпаясь по его сигналу и подолгу не откликаясь на него, осознавая, что начало очередного дня наступало так же неумолимо быстро, как и уставшее нелёгким днём тело парня, только вернувшегося домой, успевало коснуться кровати. За прошедшую неделю, сложившуюся самым отвратительным образом, он ужасно соскучился по старому Мину. Тому, что уехал неделю назад, забрав с собой всё — их самые искренние разговоры, нежности, обещания. Ему не то что не хватало этого всю неделю, он нуждался в этом, а иногда даже слишком. А Юнги будто бы подменили с того самого момента. Самый последний из их долгих разговор состоялся в предыдущее воскресенье — их первый звонок. Потом Мин звонил на 5-10 минут, иногда даже мог вообще не звонить. То ли забывал, то ли у него попросту не оставалось времени, Чимин старался найти этому оправдание. Они так и ни разу не смогли выйти на звонок по видео-связи, хоть до этого неоднократно обещались, от чего младшему было обидно. Про него будто... Забыли? В подобные моменты, когда тот по каким-либо причинам не брал трубку или вообще не выходил на связь, его часто съедало чувство, будто Мин что-то утаивает от него. Или может даже кого-то. Он потерял былую уверенность в нём, как в близком друге, в частности, поэтому многое и сам умалчивал. После четвёртого дня отъезда Мина давно позабытые кошмары Пака снова начались. Поначалу, когда в школе вокруг него и временного отсутствия Мина, о котором быстро узнала вся школа, просто гуляли слухи, не всегда приятные по содержанию, Чимину успешно удавалось игнорировать их, однако вскоре они перешли границы, выливаясь в более масштабные подколы и поток оскорблений в его адрес. Пользуясь и без того ранимым к такой теме состоянием младшего, они всячески травили и унижали его только лишь из-за того, что Юнги так и не приезжал. Никто не знал куда именно он уехал, все думали, что просто в Америку отдохнуть. Впрочем, их это не так уж и волновало, как что бы лишний раз не иметь повода не поддеть и без того находящегося на грани Пака. Мерзкие смешки, врезающиеся ему в спину, заставляли его чувствовать себя жалким, насмехались над ним, проходя мимо и называя вслух разными низкосортными словами, приравнивая его к ним. От досады хотелось провалиться сквозь землю, хотя и без того казалось, что они втаптывают его туда, ещё и пританцовывая сверху. Всё, что он мог — терпеть, глотая горькие слова обиды, а по возвращению домой закрываться на все замки, подолгу сидя в затяжной тишине. Он ненавидел всех людей, посягающих на его достоинство, ненавидел себя за то, что позволяет с собой так обращаться. Были моменты, когда он даже жалел, что начал что-то с Юнги. Хотелось, чтобы старший попросту исчез из его жизни, не оставив и следа, и, возможно, тогда бы никто и никогда не назвал бы его чьей-то подстилкой, которой воспользовались до вразумления. Да и появись у него этот проклятый дневник, если бы не заложившие ему начало издёвки Мина? Как же сильно он ненавидел эти дни и хотел стереть их со своей памяти, жаль, что слишком невозможно. Над ним смеялись, давили на него, а всё потому что никто не мог его защитить. Ни Тэхён, ни Чонгук, ни он сам себя — никто. Ребята могли лишь поддержать морально его дух, и то это мало чем помогало сломленному Паку, ведь остановить почти всю школу им было не под силу. Они лишь наблюдали за тем, как друг в очередной раз тихо откликается, что всё в порядке, головы на них даже не поднимая и идя дальше по коридору, свободно, но в то же время будто в любой момент готов был упасть от разрухи и слабости, разрастающихся внутри. Тэхён не решался тревожить младшего дома, понимал, что тому нужно побыть одному, но унять беспокойства не мог, потому и не злился на поздний паковый ответ в мессенджере. Из-за утраты моральных сил, Чимин перестал надеяться и верить во что-то хорошее. Его чувства медленно угасали. Такое расстояние сильно вредило их с Мином соулмейтовской связи. Он больше не чувствует тех ярких и больших чувств, как прежде. Только привязанность, выработанную временем. Теперь ему тяжело сказать даже «Я люблю тебя», в сторону Юнги. Слова даются крайне трудно и уже непривычно. Мин стал словно… Хорошим воспоминанием. А ещё ревность часто наведывалась к нему и съедала, усугубляя ситуацию. После того, как Юнги сказал, что ему подставили секретаршу, Чимин места себе не находил. Он перестал доверять Мину, а когда тот ещё и на видео-связь не хотел выходить, то это только послужило большим поводом допускать мысли о сторонних интригах. Он знает, что при измене соулмейта, метка будет сильно кровоточить, помнит об этом с прошлого опыта с Монкут. Но всё равно не может перестать думать об этом, когда телефон Мина в очередной раз «молчит». Это ранит его чувства. Но завтра... Завтра Юнги приезжает. Есть ли шанс, что с его возвращением всё вновь наладится у младшего в жизни? Отчего-то ему хочется верить в лучшее, хотя бы сейчас, будь оно хоть самым запредельным и недосягаемым. Он слишком многого натерпелся, и разве не заслужил в награду за свою стойкость былые родные объятия, нежные поцелуи и самые искренние обещания быть рядом впредь? Он защитит его, снова прижмёт к себе, нежно обнимет и поцелует. Как раньше. А будет ли всё как раньше? Эта неделя выдалась мучительно долгой и обезнадёживающей для него. Словно не семь дней, а год прошёл. Можно ли надеяться на что-то хорошее дальше? Чимин прикусывает губу, выдыхая, и в целом его поза сейчас спокойна и расслаблена, на удивление, как никогда ранее за последнюю неделю. Пак встаёт с кровати, вытирает набежавшие на глаза слёзы и идёт в душ, дабы освежиться и смыть с себя усталый вид. Кажется, даже шаги поменялись в своём настроении — пол радостно и протяжно заскрипел ему вслед, провожая до ванной. После душа, он, в таком же темпе, и уже при более здравом чувстве духа, идёт переодеваться, впервые за долгое время решив приодеться. После, поправив тональником всю эту неделю, отразившуюся на бледном лице, вышел в коридор. Сегодня он проработает в кафе подольше, чтобы скоротать время и сделать так, чтобы завтра наступило как можно скорее.***
— Доброе утро, Минни! — Его встречает Джин с тёплой улыбкой и кружкой в руке. — Наконец-то! Это у тебя улыбка на лице? Юнги позвонил? — Мы завтра встретимся! Он сегодня написал мне. — Ох, Чимин.. Будто с армии его дождался, — Ким звонко смеётся и обнимает Пака, подойдя к нему. — Я рад за тебя. Ты смог продержаться. — Да, — Чимин улыбается, и утыкает взгляд вниз, рассматривая свои носки. Честно говоря, он был готов покончить с собой намного раньше поставленного срока.***
Рабочий день проходит совсем незаметно сегодня. Чимин буквально пахал на работе, не давая себе ни минуты отдыха, но и не уставал. Он был полон энергии и сил. Джин, наблюдавший за ним, наконец смог выдохнуть с облегчением. Из уст Тэхёна зная ситуацию Пака, сложившуюся в школе, он переживал за состояние своего работника, и друга по совместительству, тщательно следя за его рабочим процессом, чтобы тот не перегружал себя. А сегодня он появился в хорошем расположении духа, что не могло не радовать и не облегчать душу Кима. Время прошло очень быстро, и Чимин уже вернулся домой. Ноги ноют, но его это не волнует. Сегодняшний день был, на удивление, чудесным. Завтрашний обещал быть ещё лучше. Придя домой, Пак разувается, идёт в душ, а после удобнее укладывается на кровати, достав дневник и открыв его практически с конца. Взяв ручку в руки, Чимин пригладил лист, начиная вести запись от сегодняшнего дня. Дорогой дневник! Ты не поверишь, но сегодня я не буду расписывать тебе о том, как мне было плохо и грустно. Наоборот, сегодня я был очень счастлив и воодушевлён! Юнги написал мне рано утром, что завтра мы уже встретимся. Я отреагировал на это весьма неоднозначно, потому что не понимаю к чему всё ведётся.. С одной стороны, я безумно скучал по хёну, по нашему времяпрепровождению и всему. Потому, я побежал на работу, рассказал всё Джин-Хёну и проработал там весь день. Хён тоже был счастлив за меня, ведь только он и Тэ видели, как мне было больно и плохо… В общем, день пролетел очень быстро и незаметно! Я специально работал без отдыха, чтобы время быстрее прошло. И знаешь.. Сейчас почти час ночи, поэтому это сработало. Но с другой стороны, я беспокоюсь за дальнейшее. Эти дни принесли мне много боли, а наши отношения с Юнги стали.. Странными. Мы практически не общались с ним, это значительно повлияло на нашу связь, и вряд ли она осталась прежней. Впрочем, завтра посмотрим. Я почему-то хочу верить в нас, хоть и чувствую какую-то тревожность внутри. Наконец-то я больше не услышу в свой адрес, что меня использовали для своих целей и бросили. Эти слова действительно ломали меня, и я уже было перестал верить во что-либо. Юнги защитит меня, я знаю. И верю. Я снова стану счастлив рядом с ним. Только с ним я чувствую себя… Лучше всего на свете. Наверное... Больше я не знаю что сюда писать, дневник, поэтому спокойной ночи! Жди завтра моего хорошего настроения)) Осталось 4 дня.