Всё, что есть в этом цехе, съедобно. Даже я съедобен, но это называется каннибализм, мои дорогие дети, и не приветствуется в большинстве обществ.
Чарли и шоколадная фабрика
Доктор Смерть понял то, что его провели вокруг пальца многим раньше, чем добрался до «приёмного пункта». Блеф. Парни с поезда блефовали. Он уверился в этом, когда лифт, который должен был спустить группу новых вторженцев, оказался пустым внутри. — Проверьте на лестнице! Несколько рабочих ринулись к двери. Доктора пропустили вперёд. Сверху мелькает свет фонаря. Кто-то стремительно бежит, минуя пролёт за пролётом. Не было никакой команды в тридцать человек. Как Доктор понял? С самого начала эти ребята не рассчитывали на помощь. Не рассчитывали остаться. Один из них требовал встречи с «главным». Они хотели договориться. О чём? Чистые и сытые — в чём могут нуждаться? В информации. Выдуманные запасы бункера «Ковчег» упоминаются в трансляции по радио. Но есть ещё кое-что, чем обладает бункер (об этом когда-то было известно невероятно узкому кругу лиц). Приём спутниковых сигналов. Командный центр! Вот что искали эти крысы! Не захватить, не попросить поддержки — иначе бы пришли толпой. Задача крохотного отряда — проникнуть и взять то, что им необходимо, а потом, просочившись через щель, скрыться с глаз, как не было. И сколь удачно присутствие двух подопытных! Козырь в рукаве. Удача — второе имя этих ребят из метро (хоть кто-то это заметил!). Внимание отвлекли, а потом ударили в слабое место. И ведь не придраться! Доктор командует вызвать ему лифт. На двадцать второй этаж. Он будет ждать их там. Дополнительный. Самый верхний этаж устроен для того, чтобы принимать и отправлять сигналы — для связи, проще говоря. До этого этажа можно добраться и на лифте, и, если знать где её искать, по лестнице. В хитросплетениях коридоров бункера потеряются даже крысы, конечно, если для них не найдётся достойного провожатого. Или той же слитой мусорным стоком где-то — информации. Неужели за пределами «Ковчега» кто-то, кто знал об этом бункере так много, выжил? И сейчас вернулся, чтобы взять своё (но точно не по праву). Но. Как они запустили сирену, не вторгнувшись внутрь? Эта сирена предназначалась для охраны, она включалась, когда система охраны бункера замечала кого-то снаружи, кого-то, кто без одобрения Командного центра пытался проникнуть внутрь. Но ещё в самом начале, когда взрывы прогремели в жалких сотнях километров от «Ковчега», систему охраны выключили, чтобы экономить электричество… Кто-то уже ждёт Доктора в несчастном Командном центре! Кто-то… перешагал его, как глупое дитя перешагивает и обгоняет взрослый. Пальцы с отросшими чёрными от грязи ногтями впиваются в ладони — от злости. Доктор забирает у ближнего рабочего, вставшего рядом с ним в лифте, пистолет и снимает его с предохранителя. Доктор Смерть думает, что священную клятву Гиппократу он нарушил уже очень давно, и если не стрелял, и не убивал до этого момента лично — не значит, что остался безнаказанным. Нет. Его ждёт самый горячий котёл в аду. Вот только в этот котёл он пока не спешит. Поэтому отправит в него других. А потом скормит их своим людям. И они проживут в своём «Ковчеге» ещё немногим больше. Створки расходятся, как когда-то расходились в море корабли. Мужчина с тоской почему-то вспоминает прошлое, полное открытий и свершений. Он не выбирал, не хотел становиться тем, кем является сейчас, открывая дверь и целясь в чей-то затылок, покрытый чёрной шапкой. Виноваты обстоятельства. Да. Только они. Доктор стреляет. И он бы обязательно прострелил голову Минджэ, если бы не Леон, вовремя заметивший на входе мужика с вытянутым в руке оружием, и толкнувший товарища в сторону. — А где же ваше гостеприимство, уважаемый? — Леон старается говорить спокойно, хотя внутри всё клокочет от страха. Он испугался за этого невнимательного парнишку, как за собственного сына, поэтому вместе со словами, он достаёт из кобуры ваншот. И целится в чужую голову. И косится взглядом в сторону живого Минджэ, застывшего на полу и тоже смотрящего на незнакомца в дверях. Не задело. Только что напугало. — Залезли в чужой дом и требуют радушия! — Доктор заливается смехом на уже знакомой нотке сумасшедшего. — Может быть, мне ещё и в ноги вам упасть? Расцеловать? Вы пришли не за этим. А то, что вы хотите забрать — так просто я не отдам. Общаться друг с другом, наставив огнестрел каждому в голову — не лучшие переговоры. Но иного выхода в их ситуации нет. Приходится бороться с дрожью в руках. — Сидеть на таких данных, как курица-наседка, ради принципа — самое глупое, что я когда-либо слышал. К чему тебе эта информация, если за полтора десятка лет ты так и не воспользовался ей? Проще было превратить людей вокруг тебя в монстров? — Леон кивнул на тройку сопровождающих Доктора, что даже стоять прямо не могли — покачивались и роняли слюни из приоткрытых ртов. — Мясо — в запас, самому себе, а им — головы. Да? Ещё и доктором себя называть просишь. Не подумал только, что они потом со смехом тебя самого сожрут однажды. — Вероятность, что у тех, чья голова оказывалась на столе, найдётся в мозгах вирус Куру, была не то чтобы маленькой. Ничтожной. Но ты подметил верно — я просчитался. Теперь интересно, с кем я говорю? Давно не имел чести общаться с кем-то сведущим в подобной области. — Говорить, глядя на пушку, которая нацелена меж бровей, как-то не нахожу желания. Доктор хмыкает, но пистолет не опускает. — Кто. Вы. Такие? — спрашивает, выделяя каждое слово.***
Спустя где-то пять этажей, Тэхён чувствует, как дрожат от усталости его ноги. Перед глазами на миг растекается чернота. Как деготь. И он оступается, но не падает, его мгновенно ловит Юнхо. Чонгук за спиной тоже готов был не дать хрупкому воину навернуться и разбить голову, покатившись кубарем вниз, но его опередили. Мутант не расстроился. Его руки были грязными от чужой крови, Чонгуку не хотелось испачкать и Тэхёна тоже. — Откуда в тебе столько сил? — с трудом отдышавшись в противогазе, спрашивает Тэ у Момо, которая всё ещё держалась за Хосока, но при этом, не показывала, как устала, только положила на свой живот руку и ворчала под нос, что такими темпами они никуда не успеют. К слову, Момо отказалась от противогаза (Хосок героически предлагал ей свой). Сказала, что здешний запах ей привычнее чистого воздуха. — Мысль, что меня сожрут вместе с вами, как предателя, не очень прельщает. Ноги сами собой двигаются. Хотя… — Момо посмотрела Тэхёну за спину. На Чонгука. — С такими защитниками нужно, наверное, переживать за тех, кто хотя бы подумает тебе навредить. Слово «подумает» Момо двусмысленно выделила интонацией. — Ты… — У нас нет времени! — сорвался Хосок, сдёрнув с лица маску и мгновенно поморщившись от вони. — Вы все, конечно, можете продолжать игнорировать пиздец вокруг и говорить загадками, но у нас заканчивается время! — Пойдём, — лаконично вмешался Юнхо, подталкивая Тэхёна в спину. Он тоже шёл без маски и разве что периодически морщился от вида трупов на каждом этаже. Хрупкий воин оглянулся на Чонгука прежде, чем продолжить подъём (до двадцать первого осталось ещё семь). Тот отвернулся. Маски на нём не было. Зато на коже лица и шеи маленькими стигматами остались бордовые пятна. В голове всё ещё была картина того, как мутант разорвал двум мужчинам глотки, раздробил череп третьему, и только оставшихся двух верзил позволил застрелить Юнхо. Всё ещё ребёнок? «Я тебя не боюсь». Чонгук не ответил.***
Юнги открыл глаза, ещё ощущая тепло чужих губ своими. Он не тот человек, теряющий голову в миг. Все его действия заранее просчитаны. Именно поцелуй — желание успокоить. Если сталкеру будет так легче, то он сделает, а с последствиями разберётся после. Вот только… он всё-таки забылся. Секунда или две — подарок ощущениям. Руки и губы — этого хватит. И запах. Родной до дрожи. Даже суровые механики любят иногда к чему-то привязаться, будь это алкоголь или человек — разницы нет. Привычка. Она и закрыла глаза под натиском чувств. Когда Агуст их открыл, сразу заметил, как близко стали далёкие тени на границе с лесом. Он с громким щелчком снял с предохранителя ваншот, но всё ещё держал Чимина за щёку. — С другой стороны тоже, — сказал сталкер, когда они одновременно отстранились, всё ещё будучи близкими настолько, что их дыхания смешивались в одно. — Чтобы ты знал. Целуешься ты отвратительно. И на вкус, как… будто самокрутку пожевал. — Правильно, Кафа. Всегда нападай первым. — Что мы будем делать? Юнги переводит взгляд с окна рубки на Чимина. Тот смело смотрит в ответ. Они всё ещё дышат одним на двоих воздухом. — Надеяться, что эти голожопые чудики пришли с миром. И не по наши души.***
— Что будем делать? — Хосок осторожно выглянул из-за угла. До двадцать первого они добрались. И встретили весьма значительную трудность. Там, где раньше они ждали прибытие лифта, где Тэхён трясся от мысли зайти в эту жуткую жестяную банку — там сейчас столпилось больше дюжины рабочих. Грязные форменные комбинезоны, небритые щёки, дикие глаза. Кажется, они даже общались друг с другом подобно животным — издавали нечленораздельные звуки, лишь отдалённо напоминающие человеческую речь. — Что с ними стало? — Тэхён, наконец успокоив пульс и почти восстановив дыхание, выглянул вместе с Хоупом. Они шептались, но даже так рисковали быть обнаруженными. — Конец света с ними стал, — ответила Момо позади. — Если интересно, я могу всё рассказать потом. А сейчас нам надо выйти отсюда и добраться до коридора, который напротив лифта. Туда. — Она показала пальцем в тёмный провал с противоположной от них стороны. — Ты прямо ходячий справочник, — попытался пошутить Хосок, но никто его потуги не оценил. Не до смеха сейчас было. — Кто-то должен их отвлечь. — Я, — мгновенно вызвался Чонгук, даже не запнувшись. — Погоди, герой. Давай хотя бы жребий бросим. Да и один ты не пойдёшь. — Без жребия, — вмешался Юнхо. — С ним пойду я. — Да вы реально отбитые, — заключила Момо. — Подождите! — Тэхён оглянулся, несколько раз посмотрел то на бывшего Командующего, то на мутанта, нахмурился и спросил: — А если кто-то будет там, куда мы идём? — А я тебе на что? — возмутился Хоуп. — Уж за мою меткость можно не переживать. — А за смелость кого-то убить, значит, переживать стоит? — Хрупкому воину совершенно не нравилась идея разделяться. Снова! Он хотел доверять Юнхо, хотел верить в силу Чонгука, но сильнее этого он хотел никогда не терять их обоих. Больше дюжины сумасшедших! Один пистолет и реакция хищника — не гарант всесилия. — Это их выбор, а не твой. Пойдём! Они нас догонят. — Иди. — Юнхо не лез в спор, как и Чонгук. В своей молчаливости эти двое были слишком похожи. — Если ты останешься, то это будет здорово отвлекать. И, вот, держи. — Он протянул Тэхёну свой второй пистолет. Тот, который всегда держал на самый крайний случай. Оружие Тэхёна забрал Доктор. Конечно, даже запертых и связанных пленников стоит держать без огнестрела за пазухой. Тэхён сглотнул налипший, разросшийся в горле ком. Он кивнул Юнхо и перевёл взгляд на Чонгука. Наверное, впервые с их встречи он заметил, что перед ним вовсе не мальчик и не ребёнок. Янтарные глаза смотрят серьёзно с высоты внушительного роста их владельца. Тэхёну приходилось немного приподнимать голову, чтобы в них смотреть. Чонгук почти равняется ростом с Юнхо, не уступает и в ширине плеч, в обхвате рук и ног. Был ли он в принципе юным, не смотря на свой возраст? Тэхён привык переживать за него, но стоило ли? А если и переживать, то за Чонгука ли? Может быть, хоть раз, стоило задуматься, подумать о себе? Рядом с мутантом, превосходящим его в силе, росте и… интеллекте, когда речь заходила о том, чтобы кого-то убить… «Пообещай, что вернёшься». «Обещаю».***
Доктор впервые не чувствовал себя способным перевернуть ситуацию в свою пользу. Этот мужик напротив целится ему в голову и обязательно выстрелит, стоит только дёрнуться не в тот момент. Кто они? Доктор не знает. Среди знакомых ему посвящённых в тайны бункера «Ковчег» нет лица, на которое он смотрит сейчас. Тем более среди тех лиц не могло быть второго мальчишки. Едва ли до катастрофы ему стукнуло хотя бы лет пять. — Откуда вы узнали про это место? — Птичка на хвосте принесла. Вы же сами транслируете по радио о том, что готовы помочь. — Эти несчастные приходят и остаются здесь. Навсегда, — фыркает Доктор. — А вы пришли и всё ещё живы. Побитые, да. Но живые. Удобно, кстати, с одной рукой держать меня на прицеле? — Справляюсь. — Кто же вам рассказал о картах? — Мы нашли записи о нём у одного человека. Может быть, тебе знакомо имя Иоанн? Автор тех записей — его старый друг. Иоанн тоже что-то калякал в своём дневнике, но слишком мало. Его друг работал одним из рабочих, которые прокладывали до бункера железную дорогу. Тот мужик уверился, что участвует в постройке оазиса, который будет спасать жизни всех нуждающихся. — Чёртовы предатели, — усмехнулся Доктор Смерть. — А Иоанн не писал о своём ребёнке, обречённом на судьбу лабораторного эксперимента? — Как это относится к нашим знаниям о «Ковчеге»? — Просто решил спросить. Интересно. Иоанн был моим коллегой, если так можно выразиться. У него случились некие… проблемы с головой. Баловался опытами и стал неосторожен. Его отстранили, забрали лицензию. — Доктор нахмурился. — Но сейчас не об этом. Что же… я всё узнал. Ваши жизни теперь ничего не стоят. — Как и твоя. — Наставил пушку, думаешь, что управляешь ситуацией? — Как и ты? — У меня тоже есть пушка, — Минджэ прервал чужой немногосмысленный диалог, достав ваншот и тоже направил его на Доктора. — Мы зашли в тупик, — заключил Доктор. — Просто убьём их? — с хрипом подсказал ему один из трёх сопровождающих. — Будет не так интересно. Когда там ждать подкрепление? Вы же всех достали? И ту парочку, которую я отдельно запер. Мутант и паренёк. Хлипкий такой. Тощий. Их тоже достали? — Думаю, да. Мы же разделились. — Очень интересные ребята. Думаю, вы это тоже поняли. — Решил тему отвести? — Просто любопытство. Леон на миг остановил себя. Он смотрит на этого мужика и видит у него тот же взгляд, какой был у Иоанна. Видимо, эти двое действительно в прошлом были достаточно близко знакомы. Тот же взгляд… пустой, безжизненный. Вопреки их дикому желанию жить. Нельзя таких жалеть, но кто так говорит? Леон просто с детства заразился эмпатией. Лишь миг… — Ты спросил про ребёнка Иоанна. Он там. Тот мутант, про которого ты сам сказал. — Вот как… — усмехнулся Доктор, но в этой усмешке было что-то… непривычное для сумасшедшего гения. Что-то человеческое. Лишь осколок чувства, название которому сложно определить точно.***
Юнхо двинулся первым. Калаш он выставил перед собой, не собираясь прятаться. Он был обязан довести Тэхёна, Хосока и Момо до противоположного коридора. Только эта цель сейчас имеет значение. Довести друзей живыми. Всё остальное меркнет — где-то в темноте. Его личные желания, его жизнь — не существует ничего важнее других жизней. Или жизни. Но не его собственной. Если честно, Юнхо не боялся убивать. Он спасает этим убийством другую жизнь. Так чего же жалеть о содеянном? Эти ублюдки мучили его без совести и лишних заморочек по поводу человечности. Даже Тэхён сейчас не смотрит на него волком, зная, что других людей убьют только чтобы он (и они все) выжил. И на Чонгука не смотрел, когда тот разорвал сначала всю общину вместе со своими гулями, а потом и троих человек — здесь, на «Ковчеге» — прямо у них на глазах. Без жалости и сожалений. Это, конечно, самое противное осознание. Тэхён с остальными юркнули в нужный коридор, толпа рабочих заметила их. Несколько мужиков побросали самокрутки, несколько достали ножи, какие-то инструменты, способные одним ударом раздробить все кости. Из-за плеча Юнхо резко и быстро, как молния, как электрический разряд, как взрыв, выскочил Чонгук. Пару выстрелов Юнхо подарил двум самым близким верзилам. Они упали мешками ненужного мусора. Чонгук уже знакомым движением разорвал глотку одного, второго, третьего. Юнхо выстрелил снова, когда заметил одного мужика за спиной мутанта. На миг он подумал не стрелять, позволить рабочему разбить парню череп. Лишь на миг… Но он выстрелил. Избавить самого себя от проблемы, от помехи — чем не билет в лучшую жизнь? Юнхо уверен, что убить кого-то — просто. А сам… а сам спасает того, кого в глубине души ненавидит. Просто потому, что жизнь Чонгука — то же, что довести Тэхёна и остальных, сохранив их жизни. Ведь хрупкий воин не простит Юнхо потери его нового друга. Но только ли это не даёт опустить руку? Именно в данный миг его мысли сводились к собственной… беспомощности. За спиной Чонгука вскрикнул и упал рабочий, хватаясь за пробитое пулей плечо. Чонгук с силой ударил его по голове ногой, затопив и без того грязный пол кровью, костями и кашей из мозгов.***
— Так ты не будешь стрелять? — Джин обеспокоен. Чем ближе мутанты, тем страшнее. Только Намджун как стоял так и стоит. Смотрит. Ждёт. Мечтатель херов (сказал бы Агуст). — Не буду. — А если бы вот так же сейчас к нам люди шли. — Тогда бы достал, конечно, калаш. Ждал бы их с ним. Если бы у них в руках оружие было. — Думаю, если бы у них было оружие, мы бы с тобой тут уже не стояли. — Ага. Ты и сам согласен с тем, что люди опаснее мутантов. Одни нам в городе помогли, другой спас наши жизни. Что сделают третьи? Как говорится: «Первый раз — случайность, второй — совпадение, третий — закономерность». Гораздо больше меня пугает то, что наши не выходят на связь. Всё-таки не надо было лезть туда. — Уже поздно сожалеть. Надо ждать. И надеяться. Когда белые мутанты подошли так близко, что их можно было разглядеть даже на фоне снега, Намджун вдруг улыбнулся. И помахал рукой, без слов говоря: «Привет». Мы пришли с миром? Кажется, знакомство с собственной планетой надо начинать не с поиска себе подобных. А со знакомства с новой… неизученной жизнью. И тогда, возможно, новый мир протянет руку в ответ, позволяя шагнуть на свою землю — не хозяином, нет — полноправным её жителем. Так они и сделают.***
Лестница, ведущая в Командный центр, оказалась на удивление чистой. Особенно, если сравнивать её с той, на которой ребятам посчастливилось побывать. Только пыль, паутина и спёртый воздух сплелись здесь в танце. Ни крови, ни трупов, ни других подобных мерзостей не наблюдалось. И хорошо. Значит можно, наконец, снять маску, мешающую видеть и слышать. — И куда мы после двинемся? — спросил Хосок, пока они поднимались. — Если ваши парни там — внизу — не помрут и избавятся от лишней охраны, и те, которые ушли вперёд нас, не налажают и не задержатся, то мы должны успеть до подкрепления. — А если нет? — решил уточнить Тэхён. — То будем уповать на то, что смерть наша будет быстрой. — Позитивно, — хмыкнул Хоуп. — Когда я шёл к твоей камере, ты казалась такой милой и беззащитной. А теперь соревнуешься с нашим механиком в остроумии. — Надеюсь я смогу с ним познакомиться, — вздохнула девушка и вдруг схватилась за живот, как если бы он у неё заболел. — Ты в порядке?! — у Хосока от страха сердце чуть из груди не выпрыгнуло, пока Момо морщилась, вынужденная остановиться посреди последнего подъёма — дальше только дверь на выход к Командному центру. — Успокойся. Просто толкнулся. Пойдём. Тэхён, следующий за ними, использовал краткую заминку, чтобы оглянуться. Он свесился вниз. Он ждёт, что дверь внизу вот-вот откроется, в неё зайдут живые и здоровые Юнхо с Чонгуком. Ведь без них совсем невозможно. Как без рук. Как без… опоры. Тэхён совершенно не привык к этой самостоятельности, хоть и рвался к ней. Человек… противоречие. Но дверь не открылась. И внутри не слышно, что происходит снаружи. Звукоизоляция, чтоб её. — За дверью будет небольшое пространство и вход в Командный центр, — говорит Момо, когда они все останавливаются напротив выхода с лестничной клетки. — Они могут быть там уже не одни, поэтому приготовьте оружие. — Иди за нами, — соглашается с ней Хосок, за локоть притягивая Тэхёна вперёд. — Давай, у тебя есть пушка. Пора хоть раз ей воспользоваться.***
— Вот как… За спиной Доктор услышал глухой удар, словно на пол уронили что-то мягкое и одновременно твёрдое. Потом закричал ближний сопровождающий. Мужчина бросился на кого-то и повалил, но пространство разорвал звук выстрела и последний рабочий ослаб на брыкающемся Хосоке, заплевав тому лицо густой горячей кровью. — А вот и подмога. — Но Доктор смотрел не на Хоупа, не на Тэхёна, сделавшего решающий выстрел и теперь уронившего из дрожащих рук пистолет. Они его не интересуют. Девушка за их спинами — вот камень преткновения. — Момо! А я всё гадал, от кого эти ублюдки про Командный центр узнали. — Я тоже рада видеть тебя. Папа. — Момо сказала это просто, никто не заметил, как на последнем слове у неё дрогнул голос, и она сама дрогнула, как огонёк спички на резком порыве ветра. Но не потухла. Вновь стала прямо гореть и обжигать руку, которая её держит. — Отдай им то, что они хотят. Или умрёшь. Сейчас ты в меньшинстве. — Это сейчас. Давай подождём немного, и всё повернётся на сто восемьдесят градусов. Да и ты сама можешь им всё показать. Скажи, чтобы стреляли. Я заберу одну жизнь, дабы не так обидно умереть, а ты сможешь отдать им данные и сбежать. Туда, где тебя никто не ждёт. — Хватит сказок о том, что снаружи ничего нет. Мы и так сидим здесь слишком долго. Ты уничтожил всех, кто был тебе близок. Кого-то убил, а кого-то превратил в монстра. Всё ради выживания! А какой смысл в такой жизни?! Ты запер меня. Запер… — Волна напускного безразличия схлынула, словно с девушки содрали кожу и обнажили мышцы, сухожилия и кости — её настоящие чувства. — И убил его… Убил! Заставил… — Она заплакала, прижав к сухим бескровным губам руку. — Ты знал, что я выберу… И всё равно сделал это!.. — Признайся честно, милая. Он был вкусным? Леон всё-таки выстрелил. Не в голову. Он метил в сердце. И попал в него. Заставив Доктора всхлипнуть, а после замолчать навсегда.***
Лифт пришёл в движение, когда Чонгук с Юнхо покончили с последним из чёртовой дюжины рабочих. Смотреть по сторонам — всё равно что побывать на скотобойне, только вместо хряков и молодых поросят увидеть трупы людей, убитых с особой жестокостью. — Чёрт! — выругался Юнхо. — Скорее всего подкрепление. Так быстро наши не смогли бы… — Э-то, — перебил его Чонгук. — На-ши. — Уверен? Чонгук только кивнул в ответ. М-да. Выглядели они оба — не позавидуешь. Старая форма больше не чёрная, не серая… бурая скорее. На сапогах тоже мокрые разводы, а в подошвах наверняка застряли чьи-то потерянные частички, ставшие ненужными кусками органики вне прежде живого организма. — Пойду разберусь с дрезиной. Нам пора убираться отсюда. Встреть их и веди к ней. Понял? Чонгук снова кивнул. Створки лифта раскрылись секундой позже. Сильнее всего мутант боялся встретиться со страхом в глазах хрупкого воина. Но стоило тому увидеть Чонгука, как в его светло-карих глазах отразилось лишь облегчение. Надо же! Среди полнейшего хаоса, смерти и чужой боли, Тэхён был рад, что жив Чонгук. И мутант чувствовал эту радость кожей. Наверное, именно в тот момент Чонгук действительно хотел верить, что нужен Тэхёну не потому что без него тому не выжить, не потому что Чонгук был силён и знал, как жить в новом мире. Нет. Чонгук хотел верить, что Тэхён рад ему просто потому что. Просто так. — Идём! Пора выбираться из этого грёбаного ада! — выкрикнул Леон, ускоряя шаг по направлению к дрезине. Уже на подходе к распахнувшейся гермодвери (стараниями вовремя вспомнившей об этом препятствии Момо) ребята смогли, наконец, выдохнуть. Дрезина так по родному шумела, унося их прочь от настоящего ада посреди чистилища. — Больше я в такие места не полезу, парни, — предупредил Хосок, надевая на лицо противогаз, стоило счётчику начать подозрительно потрескивать. За ним повторили все остальные. Для Момо Чонгук не пожалел собственной маски. Всё-таки пригодилась! — К херам нашу прошлую цель найти кого-то живого на поверхности. Уж лучше самим. Одним. Чем с… этими. — Даже спорить не буду. К черту это, — поддержал Минджэ. — Каков лидер, таков и народ, который за ним следует, — не упустил вставить умную мысль Леон. Юнхо не лез в разговор, помогая Момо устроиться в кабине дрезины, где для продрогшей до костей девушки, нашёлся старый плед, способный хоть как-то спасти от холода. Тэхён стоял на задней платформе вместе с Чонгуком. В руках он держал старый ежедневник в кожаной обложке. Первой мыслью было выбросить его и забыть слова Доктора Смерть о тех опытах, благодаря которым они с Чонгуком теперь до гроба повязаны друг с другом. Но он не выбросил. Долго на неё смотрел, пока Чонгук не перебил его мысли своим вопросом: «Ты правда меня не боишься?» «Правда». Улыбнувшись мутанту, хрупкий воин вернул книгу в карман куртки. И взял за руку Чонгука. Не за ту руку, которая нормальная. Которая совсем как человеческая. Нет. Он взял его за ту руку, где грубая кожа, и когти спрятаны внутри фаланг, но стоит только захотеть, и смертоносные, острые, как недавно заточенные лезвия, когти выглянут наружу, и никакие доспехи им не помеха. В этой руке Чонгука широкая ладонь Тэхёна с его длинными пальцами показалась маленькой и слишком хрупкой. Противовес силы и слабости. Из-за высохшей крови на руках Чонгука их пальцы ещё и склеились друг с другом,. Быть может, этот симбиоз и правда был кем-то когда-то предречен? И речь вовсе не о Докторе Смерть и его злосчастных опытах. …А пока холодный зимний ветер подхватывал снег с вершин горы, и позади был слышен гул безликих голосов. Бремя сожалений безвозвратно унёс ещё один порыв — вместе с холодным снегом это сожаление замёрзло, обратилось льдом и осталось здесь — в сугробе, из которого ещё выглядывали чьи-то молочно-белые кости, и чей-то череп ещё долго смотрел путникам вслед своими чёрными глазницами, провожая их навсегда.