Мы будем блохами космоса, скачущими со звезды на звезду.
Станислав Ежи Лец
Сломанная стрела в руке лежит незнакомо, чужеродно, точно диковинка с другой планеты — даже не из прошлого мира. Наверное, потому что пальцы привыкли чувствовать пистолет или нож, а у стрелы наконечник каменный, наточенный вручную. Минджэ молча рассматривает треснувшее древко, и красное перо на противоположной стороне от наконечника. Самодельная. Дикая. Первородная. Пробила куртку, поцарапала, но не серьёзно. А вот Тэхёну бы досталось будь здоров. Пограничник переводит взгляд на уснувшую парочку рядом. Чонгук склонил голову, зарылся лицом в сгиб чужого плеча и шеи, но не завалился назад, продолжая держать Тэхёна в руках, прижимая крепче к себе и грея. Минджэ вот уже успел одеться в просохшую у костра одежду и не мёрз. Рассвет застал его за ополаскиванием жестяных кружек, а потом за кипячением воды в них же. От постороннего шороха проснулся Чонгук. Взъерошенный и сонный он вызвал в душе смутное чувство. Ребёнок. Совсем ещё молодой. Это потом сверкнул янтарь в глазах, но за краткий миг Минджэ, кажется, наконец-то понял, почему к мутантику многие обращались как к младшему, как к тому, кого надо учить и по своему оберегать. Хотя, если говорить честно, оберегать надо было команду от Чонгука. Но человек на то и человек, чтобы говорить «киса» большому саблезубому тигру — и это ничем не объяснить. — Доброе утро, — поздоровался шепотом и усмехнулся ответному кивку. — Будем его тормошить или посидим ещё? — спросил про Тэхёна. — Пу-сть сп-ит. — Чонгук нахмурился, поправил одеяло, чтобы оно закрыло выбравшиеся из-за одеяла узкие голые ступни. Одна щиколотка всё ещё была красной и припухшей, но отёк спадал на глазах. Тэхён похромает немного и забудет. — Что будем делать? — Минджэ раньше избегал общества Чонгука, а сейчас решил наговориться за всё время. Ну не сидеть же в тишине, ожидая когда Тэхён соизволит проснуться. Они застряли чёрт знает где, едва выжили. Об этом надо говорить. — Там бы-ла ло-ву-шка. — По слогам, но без запинки. Леон и Намджун могут гордиться своим учеником. — Не лю-ди. Не бы-ло лю-дей. — Мы попали в чью-то ловушку? — Да. Как на о-хо-те. — Просто прекрасно. Блять. — Минджэ сплюнул в сторону. — И что делать? Если есть стрелы, ловушки, то и люди есть. Не хочется с ними пересечься. — Ря-дом есть. Лю-ди. — Сейчас?! — Минджэ вскрикнул и заозирался. — Нет. — Ты же чувствуешь только мутантов. Как почуял людей? — И-ног-да лю-ди то-же. Ря-дом. Но да-ле-ко. И что это значит? Пограничник закрыл лицо руками и нервно выдохнул. Ситуация круче не придумаешь. С мокрой одеждой они разобрались, благо на поверхности не зима. Но что дальше? Застрять в глуши с Тэхёном и Чонгуком — надо постараться. Наблюдать за тем, как мутант баюкает кокон из одеяла с головой хрупкого воина — какой-то особый вид извращения. И к чему вообще прижало с этим ебаным водопадом? Спокойно не жилось — точно. Вдруг вылезли все маты, какие узнал у бывалых вояк погрансостава. Юнги здесь просто отдыхает. Спасением стало то, что Тэхён наконец-то подал признаки жизни и так смешно зевнул, вытягивая из-за одеяла руки и ноги, а потом мгновенно сжимаясь обратно в кокон. Морозно. — Доброе утро, — повторил приветствие Минджэ. Тэхён что-то промямлил, ближе прижавшись к Чонгуку, точно это действие у них в порядке вещей. А может и на самом деле так — пограничник не знает. Как-то не сильно хотел наблюдать за чужой личной жизнью. Зато вот поцелуй в воде увидел, из-за него и стало тошно, а что там за этим поцелуем — не поинтересовался. Проморгавшись Тэхён осознанно посмотрел сначала на Чонгука, потом на Минджэ. Нахмурился, вспоминая вчерашний день и всё-таки открыл рот, чтобы хрипло сказать одно единственное слово: — Пиздец. — Братец, это мягко сказано, — усмехнулся Минджэ. За неловкостью, которая сковала хрупкого воина по рукам и ногам, когда пришлось из одеяла вылазить и натягивать на голый зад просохшие, но жёсткие штаны, Тэхён выслушал Минджэ полного непоняток после короткого диалога с Чонгуком. На утренней прохладе и по любимому плащу заскучаешь, вот только уже днём в этом плаще можно будет помереть от духоты. Чонгук рядом внимательный и молчаливый, позволил пограничнику выговориться и помог хрупкому воину одеться. Потом Тэхён стал спрашивать уже Чонгука, потому что мутант мог просто не договаривать что-то вслух. «Тут рядом есть люди?» «Поселение к югу. Старый город, я видел его на картах у Леона». «Они нас в ловушке чуть не убили?» «Ловили еду. Не нас». «Там такие же, как я? Ты поэтому чувствуешь?» «Не знаю. Просто». — Просто, да непросто, — бросил Тэхён, рассматривая тлеющие угольки их ночного костра. — Поговорили? — спросил Минджэ. — Выяснили что-то новое? «Ты сможешь вернуть нас к локомотиву?» — Да, — ответил Чонгук вслух. — В любом случае, сначала мы должны найти наших, — заключил Тэхён. — Поговорили между собой? Весело. Вы хоть знаки мне подавайте, когда решаете не только свою, но и мою судьбу. — Минджэ, а что ты предлагаешь? Мы набрели на какую-то новую человеческую общину. Что нам делать? Идти к ним втроём? Может быть, мы вообще решим мимо них проехать. Нагостились у других, пора и честь знать. — Я не об этом. Я о том, что ваша связь на меня не распространяется. Если ты не забыл. Можно я хотя бы в половине решения вопросов буду участвовать? Даже твой пацан для меня старается — говорит вслух. Тэхён посмотрел на Минджэ, как на дурака, но потом кивнул, будто передумав. Пограничнику осталось только надеяться, что его всё-таки поняли. — Ого, это та самая стрела? Пограничник и забыл про неё, положил рядом, что только красное перо торчит в траве. — Да, которая тебе почти голову на две части разломила, если бы не я. — Поранился? Участие в голосе Тэхёна сбило спесь с Минджэ, который не собирался сбавлять обороты и переставать лезть под ногти. Не собирался. Но Тэхён вдруг напомнил себя прошлого — того сострадательного мальчика с большими добрыми глазами и таким же большим сердцем. Что от этого мальчика осталось? Большие глаза? Сердце? Разве друзья могут так оценивать друг друга — через призму времени? Ретроспективы. Дружба — понятие растяжимое или нет? За несколько месяцев Минджэ пытался отдалиться, но в момент, когда представил, что Тэхёна убьют, бросился вперёд и закрыл его собой. Мог умереть сам. Но тогда был только Тэхён и стрела, что летит в него с намерением убить. — Забей. Твой вывих — и то серьёзнее. — Вывих? — так спросил, словно даже отголосков боли не чувствует. Или всё так и есть? Тэхён обернулся на Чонгука. Помолчали. — Понятно. А тебя он не осмотрел? — Да я же говорю, что ерунда. Но хрупкий воин уже дёрнул за воротник, оголив часть плеча, где отчётливо запеклась корочка крови. Чонгук стал рыться в рюкзаке… В параллельной вселенной эти двое — один организм. Просто здесь их несправедливо разделили. Минджэ даже не сопротивляется, когда к ране Чонгук прикладывает какой-то зелёный, с одной стороны точно бархатный лист, а Тэхён сверху неуклюже наматывает лоскут собственной футболки, который только что срезал ножом. — Надо будет обработать, как появится возможность. Нескоро, но всё-таки собрались, дальнейшие разговоры в сторону. Солнце замерло в зените, когда отобедав диким зайцем (Чонгук словил в силки) и вычистив посуду от жира, они направились в лес, не теряя из виду реку, которая унесла их достаточно далеко даже от озера, где они ещё вчера всласть накупались с Давон, Джином и Намджуном. Словно вечность прошла… На деле — только ночь. Как скоро всё меняется, не успеешь даже моргнуть, и ты уже выбит из гнезда, учишься летать, как птенец с неокрепшими крыльями. Тэхёна всё ещё морозило и он кутался в собственную куртку, едва поспевая за широким шагом Чонгука. Минджэ шёл следом и не обгонял, следя, чтобы хрупкий воин не запнулся и не упал, потому что, если честно, только за Тэхёна и приходилось беспокоиться. Вот и пограничник в секте, сам того не понимая, вляпался. Но Тэхён — не божество. Просто друг. Близкий человек. Стало быть и называть желание беспокоиться и заботиться надо назвать иначе. Дружба. Которую не сломать обидой и взглядами в разные стороны. Мы можем сколь угодно доказывать друг другу собственную правоту, обижать словами и ненавидеть, но в момент, который может решить всё, выбор делает не разум, а сердце, не знающее причин для любви, а просто любящее. И всё. Наверное. Ведь человечность и сердечность — почти синонимы. В одной лодке, одни против целого мира. В стае держаться всегда лучше, чем одному. Минджэ думает, что слишком долго шёл к этому осознанию. И к принятию того, что его стая, со всеми недостатками, самая лучшая. И ему повезло. Пусть метро тянет к себе воспоминаниями. Тогда, у двери в вентиляционные шахты он выбор сделал. Пора пожинать плоды и поднимать голову, чтобы смотреть вперёд, а не оглядываться назад. И как забавно, что именно сейчас впереди идёт Тэхён, иногда цепляясь пальцами за рукав куртки мутанта. Нового человека. Готового протоптать дорогу, только бы хрупкий человек прошлого исполнил свои мечты… Эта связь иного уровня. Не стоит пытаться её понять. И ненавидеть её тоже не стоит. Во все времена движущей силой выступали человеческие чувства. Вот и сейчас вершится история. Остаётся только продолжать жить и наблюдать, потому что быть частью машины будущего — не каждому под силу. А Минджэ просто вдруг понял, как соскучился по Давон, и как отвратительно он поступил, оттолкнув её вчера. И как сильно он… хочет снова её обнять.***
— Ладно. С тем, что ребят увели какие-то местные, мы разобрались. А с ним, что? — спросил Намджун у Юнги, который теперь просто сел рядом с молчаливым Чимином и усмехнулся. — Это его Хоуп так «спас». Истеричка она и сейчас истеричка. Полез вперёд, видимо хотел нарваться на пулю. Я так его понял. Он молчит с того момента, как парни ушли. Сокджин на правах доктора сел рядом. Чимин не сопротивлялся пока его лицо рассматривали. Взгляд в пустоту. И голова такая же пустая. — Ничего серьёзного, — сделал вывод Док. — Юнхо попросил дождаться, — оповестил Леон. Облокотившись спиной о железные ступени для удобства подъема в вагон, он смотрит в темнеющее небо. — Переговоры. Они нас дальше не пропустят. Говорят, там впереди крепость. За крепостью море вышло за границы и размыло пути. Беспокоятся о том, что локомотив сойдёт с рельс. — За нас беспокоятся? — не поверил Намджун. — Выходит так. Если сравнивать с прошлыми встречами, нынешняя — самая адекватная. Хочется в это верить. Давон приобняла за плечи молчаливую Момо. Последняя посмотрела на неё и вдруг спросила: — А где остальные? Минджэ? — Кстати об этом, — поддержал Леон. — У Минджэ тоже случилась… «истерика». — Намджун сел рядом с Юнги. — Тэхён с Чонгуком пошли за ним. — Прекрасно. Мы снова хрен знает где. И хрен знаем где шатаются наши оболтусы. Ничего не меняется. — Юнги даже засмеялся. Не очень искренне. — Люди учатся на своих ошибках. А мы — нет. Давон хмуро посмотрела на механика, на Чимина. Понятно, что смех — способ не сойти с ума. Но она перестала понимать (вообще никогда его не понимала) сарказм Агуста. Перевела взгляд на Шому в руках Момо. Мальчик до этого игрался с волосами матери, дёргая за длинные прядки, а тут вдруг посмотрел в ответ. Невозможно умные глаза. Может быть, самые умные среди них. Может быть, если бы малыш умел говорить, у них бы стало меньше проблем. Но малыш не говорит. Только продолжает смотреть.***
То, что Юнхо увидел, следуя за группой незнакомцев, наверняка заставило бы Тэхёна замереть в восхищении. Мысль о том, чтобы хоть немного возродить прошлое — утопия. А чужакам это… удалось. Контраст с предыдущими общинами виден совершенно невооружённым глазом. Часть старого города горит в сумерках — огнями в окнах и фонарями. Цивилизация? За забором слышны людские голоса. Много голосов. Стоит миновать ворота, как двух пыльных странников встречают десятки взглядов со всех сторон света. Несколько стариков, орава детей, много взрослых мужчин и женщин — ещё не всё, ведь остальные были заняты жизнью в своих… домах. Глаза разбежались, чтобы попытаться увидеть всё. Если исключить вооружение парней, которые их сюда привели, можно сказать, что их буквально пригласили в место, которое они сами искали столько месяцев подряд. Место, о котором Тэхён мечтал будучи в метро. Место, которое доказывает, что жизнь есть, она жива и дышит, совсем как человек. — Пока не буду предлагать чувствовать себя как дома, — обозначил границы мужик со шрамом. Он скомандовал своим ребятам разойтись, а сам провёл гостей в скромных размеров ангар, поставленный прямо перед самым большим и жилым домом города. — Мы ещё мало знакомы. — В единственной комнате ангара нашёлся стол, несколько стульев, настольная, покрытая пылью лампа. Её жёлтый свет ударил по сетчатке резкой вспышкой. Юнхо с Хосоком нарочито послушно сели, когда их об этом попросили без слов, тыкнув пальцем на свободные стулья. — Меня зовут Чжеун. А вас? Парни переглянулись. Из них двоих подобные «допросы» в столице проходил только Юнхо — когда ежегодно отчитывался о жизни станции «Конечная». Хоупа просто били без суда и следствия за множество условных проступков. Иронично, что они оба сейчас попали в подобное место. — Хосок. А его Юнхо. — Твой друг немой? Не может назваться сам? — Не горю желанием любезничать с незнакомцами. — Это мы пока незнакомцы. Не знаю, с кем вы встречались на своём пути раньше, но у нас тут какое-никакое цивилизационное общество. И вам повезло встретить нас, что бы вы ни думали там. — Чжеун встал с места и принялся ходить по ангару, заложив руки за спину. — К сожалению, в любом цивилизационном обществе требуется условное действие и его противодействие. Так заложено нашими предками, ведь иначе человек просто не развивается. Так и у нас. В лесу водится шайка разбойников. Они промышляют охотой, собирательством и всё ещё сидят на самом стратегическом месте этой области — на источнике пресной воды. Река, несколько озёр — всё под их контролем. В свою очередь, у нас есть атомная подлодка в доках. Ну, сооружения, которые выстояли пятнадцать лет назад. Эта подлодка обеспечивает нам электричество и чистую воду — на ней налажена переработка морской воды в питьевую. Здесь мы им не проигрываем. Где-то выигрываем. Наличие у них источников электричества множество раз опровергалось, поэтому есть все основания полагать, что пресная вода — их единственное преимущество. — И вы хотите отобрать у них это? — Юнхо горько усмехнулся. — Учитывая, что прошло пятнадцать лет, вы в этом не сильно преуспели. Чжеун молча сел на своё место и посмотрел Юнхо в глаза. — Они не брезгуют, принимают к себе даже отребья вроде мутантов. Эти белые уроды, да и ещё большие уроды — те, которые похожи на нас. Среди них много всякого сброда с примочками. Они погубили половину моей общины, защищая чёртову воду. Все пятнадцать лет. Мутантов не берёт огнестрел. Ну. Если только целиться в голову. — Чжеун достал из кобуры на бедре пистолет и направил его в лоб Юнхо, потом перевёл на Хосока. — Тогда они дохнут совсем как мы. — Всё ещё не понимаю смысла в этих переговорах. — Юнхо на миг вспомнил Чонгука, и как Тэхён яро защищал его тогда — на останках селения сектантов. Вот уж хорошо, что хрупкий воин ушёл до того, как в гости явились верзилы с ненавистью к мутантам в голове. — Нам просто нужно проехать. — Ты не понял? Вы не поедете. Дальше дороги нет. Море вышло из берегов и теперь там нет путей. — Тогда мы повернём назад. У нас есть возможность развернуть состав. — И куда вы поедете? Обратно? Туда, где ещё держится фон? Не смешите меня. Столько ехать, чтобы, что? Повернуть назад? — Мы не хотим вмешиваться в чужие конфликты, — ответил Хосок. — Фон снизился уже очень давно. Мы найдём места, где сможем жить сами. — Я предлагаю им остаться в поселении, где есть свет, электричество и вода из крана, а они хотят вернуться в лес. Долго вы ещё продержитесь в дороге? Как скоро сдохнет локомотив? Или как скоро для него закончится топливо? Ваши припасы? Вода? Поездка не может быть бесконечной — это противоречит всем законам логики и природы. — Нас здесь двое. Мы не можем решать за всех. — Юнхо не собирался выдавать и грамма лишней информации. Здесь он чувствует себя, как в ловушке. Как тогда — у каннибалов. Только по башке не бьют. Чжеун смотрит пристально, давит на нужные точки. Но в каждом из тех, кто вышел из метро слишком много противоречий, чтобы так просто склонить любого из них на свою сторону. — Конечно! Переговоры так и работают. Я говорю с вами. Вы говорите со своими. Потом мы снова встречаемся. — И так, пока мы не согласимся? Иллюзия выбора. Чжеун не убрал пистолет из рук.***
О том, что Чонгук всё ещё монстр, который «жрал людей» забывать Минджэ не спешил. Но смотря на парня в моменты, когда они останавливались передохнуть, меньше думал об этом, и всё чаще склонялся в сторону «было». В прошедшем времени преступления не так страшны, ведь сейчас не жрёт. Помогает, проверяет и заботится. Повторение? У каждого в любой момент может засвистеть фляга — никто не застрахован. Другое дело, что они и живут не в век правосудия, демократии и порядка. Судить мальчика-маугли было бы сложно даже тогда, что уж говорить про нынешние времена. Чем дальше они шли, чем выше поднималась трава, тем больше складывалось ощущение, что они теряются в зарослях. Но так ведь не может быть. Да? Минджэ задал этот вопрос, и Тэхён нахмурился, стирая испарину со лба. Его больше не морозило, но румянец на щеках вызывал подозрения на жар и температуру, ведь в тёмному, скрытом от солнечного света лесу, никак не может быть жарко, как было на берегу реки. — Просто признай, что мы потерялись, — сказал пограничник, оперевшись спиной о толстый ствол дерева. В стороне от него в огромном муравейнике в половину его роста копошатся муравьи. Стоило бы отойти, но мелкие насекомые не пугают так, как мысли о том, что они действительно бродят в потёмках, потратив на дорогу целый день. — Так не может быть, — Тэхён отрицательно покачал головой. — Чонгук не может потеряться. — Он же не машина, чтобы досконально рассчитывать координаты. Я знаю, раньше были такие штуки, которые показывали твоё местонахождение на карте, но и они сбоили без должной связи. Он мутант, но не машина. Перестань его идеализировать. Тэхёну не хотелось соглашаться с другом, но и спорить он не мог. Конечно, их унесло течением далеко, но и идут они уже очень долго, и местность вокруг совершенно им незнакома. Они потерялись — это факт. Ещё и Чонгук молчит, никак не комментируя происходящее. Хрупкий воин пробовал поговорить с ним, но он и мысленно не откликается. Всё смотрит вдаль и молчит. А вокруг только деревья, мягкая почва, иногда переходящая в подобие болота, да высокие заросли травы, некоторые её виды даже достигают размеров во весь человеческий рост и серьёзно мешают идти дальше. Шорох внизу привлёк взгляд. В траве, очень близко к ботинкам Тэхёна промелькнуло змеиное тело толщиной с человеческое запястье. Хрупкий воин не дёрнулся и не закричал только огромной силой воли. «Ты в порядке?» Внезапный вопрос в голове вызвал волну мурашек от затылка до копчика. Тэхён и так чувствует себя неважно, а тут столько эмоций в один момент. В порядке? Это шутка такая? Чонгук скоро оказался рядом. Взял за локоть и подвёл хрупкого воина, что совсем забыл сопротивляться от шока, к Минджэ. — Кто-то сле-дит, — выговорил вслух. — Мы не од-ни. Всё вре-мя. Кто-то, как… я. — Я говорил, а ты не верил. — Минджэ самодовольно скрестил руки на груди и посмотрел на Тэхёна. — Вот и причина перебоев связи. Ещё один мутантик на нашу голову. — Он опасен? «Он сильнее меня. Я не знаю. Он водит нас по лесу и путает меня». Тэхён осторожно сжал плечо Чонгука, будто ободряя. Со стороны не видно, но хрупкий воин вдруг отчётливо почувствовал досаду Чонгука, точно она его собственная. Беспомощность ему знакома. И то, что Чонгук не сказал про чужое преимущество вслух — только доказывает подозрения. — Знаете, я только сейчас решил, что мутанты не такие уж и страшные. Но сейчас это меня напрягает, — выдал Минджэ, не одобряя тяжкого, затянувшегося молчания. — Что будем делать? Нам надо возвращаться. — Ты… — Тэхён не успел договорить, схватился за голову и осел вниз, не упал только благодаря моментальной реакции Чонгука. — Что с ним?! Чонгук не ответил. Тэхён стал вырываться, всхлипывать. В какой-то момент Минджэ разглядел струйку крови, стекающую по шее — прямо из ушного прохода. Так продолжалось несколько минут, пока пограничник не ударил хрупкого воина по затылку, тем самым лишив его сознания. Чонгук до этого почти бездействующий, вскинулся на него, оскалив зубы. — Тише! Ты ничего не мог сделать. Его оставалось только вырубить. Это тоже твой сородич с ним делал? — Да, — неохотно согласился Чонгук, прижимая Тэхёна к себе и поднимаясь с ним на руках. — То, что он открыт таким, как ты, делает его безумно уязвимым. Но вопрос остаётся тем же. Что нам делать? — Ни-че-го. — Чонгук повернулся в сторону самых высоких зарослей. — Он здесь.