Жизнь ломает только сильных людей, на слабых ей наплевать, поскольку они не смогут вновь встать и идти дальше к своей цели.
Лекси де Эстер
Жизнь по расписанию, ежедневные смены, стены, скрывающие от мира другой мир — скоро превратилось в рутину. Хюн задумался, натягивая штаны, застёгивая куртку — о том, что место работы пора менять. Точно. Сироте на попечении военного училища обязаны предоставить место работы по его просьбе. Или по непригодности к службе. Он что-то придумает. А пока застёгивает куртку и надевает маску с фильтром, чтобы не нахватать ненужных рентген. На границу выходить совсем не хочется. От недостатка сна немного подрагивают руки, но автомат, Хюн держит уверенно. Иногда (по рассказам сослуживцев) они (патруль — в общем, но Хюн в это «общее» не входит) по ночам пересекались с местными, минуя переход на другой берег. И не всегда подобные встречи заканчивались чем-то хорошим. А если честно, то хорошим они заканчивались никогда (опять же, если верить рассказам сослуживцев). Поэтому автомат стоит держать уверенно, чтобы не стать очередным пострадавшим в деле, где трудно найти правого и виноватого. — Вчера видел, что Чжеун отправлял патруль ближе к границе, чем обычно. Наши встрепенулись. Теперь будет больше дежурств. А всё из-за этих ребят, которые на паровозе примчали. Говорят, что они все у наших на карандаше. Так и до ручки не далеко. Хюн слушает вполуха, шмыгает носом, смотрит на выход к Пангее и снова думает о том, что на дежурство он больше не выйдет. Это самое последнее. Он устал. С него хватит. И сослуживцы рассуждающие о других людях, как о помехе их отдыху — только подтверждают это решение. Пангея — так назвали землю, отделённую от остального мира стеной. Радиация, мутанты… другие люди. Порой Хюн смотрел на экраны в зале их пункта содержания, и ему было страшно представить, если кто-то всё-таки решит проломить заслоны и выйти прочь. На экранах он видел тех, чьё прошлое выбило из тела все возможные слабости. Постоянное облучение исключило слабых, оставив только самых сильных. И от данного обстоятельства только мысль, что однажды, точно проснувшись, он узнает, что стен больше нет, бросала в жар, холод и дрожь. И он такой не один. А ещё есть мутанты, есть люди с мутагенами — те, которых отлавливают на границе. Хюн застал только одного, да и того парня быстро вывезли куда-то в сторону местного исследовательского корпуса. Взгляда достаточно, чтобы понять — тепличный человек, не прошедший пятнадцать лет суровых испытаний в Пангее, даже на долю процента с этим существом не сравнится. Что уж говорить о победе в схватке один на один? Такой «экземпляр» получится взять лишь толпой да при помощи всяких гаджетов, типа тех, которые издают низкие частоты — незаметные для простых людей, но поражающие сверхразум любого хомоновуса. В частности о тех, кто пришёл с эпицентра поражения, Хюн мало знал. Был в курсе, видел тех, кого Чжеун вызвал к себе самыми первыми, а потом как-то поугас интерес. Когда он общался на эту тему с друзьями, те крутили пальцем у виска. — Ты что-о?! Мы их поимённо знаем, а ты!.. Обычно дальше Хюн не слушал. Ему был странен интерес к чужой жизни. Будто они все в стимулятор жизни играют, в то время, когда под прицелом камер кто-то проживает свою жизнь. Жизнь! Не игру… Обычная ночь, обычный дикий лес, декорации морского побережья. Группой они прошли до берега, осталось сделать круг и вернуться, чтобы продолжить спать. Но что-то пошло не так. Командир внезапно дал команду снять автоматы с предохранителя. Хюн замешкался, щёлкнул кнопкой позднее всех. Их погнали обратно к переходу. В темноте удалось разглядеть лишь три силуэта, бегущих слишком быстро для тех, кому приходится вздевать на себя амуницию дежурного патруля. Открытые спины, резкие движения. Командир первым взвёл курок, остановился, прицелился. Хюн едва удержал сердце в груди, когда один из троицы замешкался, утягивая за собой остальных двух беглецов. Когда автомат выстрелил, третий человек заслонил собой своих пособников, дёрнувшись назад так быстро, точно молния. Его и поразил выстрел. Хюн не успел за происходящим на глазах. — Бегите! — Чужой крик вместо выстрела. Команда патруля рванула следом за теми, кого не удалось пристрелить. А Хюн едва дыша дошёл до раненного человека. По песку кровь размывает водой. Молодой мужчина едва дышит, держась за бок. Знакомое лицо, хоть и искажённое гримасой боли, невозможно не узнать, не вспомнить. Один из команды с паровоза. Выходит, не зря за них переживали. Снова прогремел выстрел. Достали ещё одного? Все соратники перебежали границу и уже были на своей стороне, а Хюн не мог заставить себя двинуться с места. Внезапно мужчина открыл глаза, посмотрел на тень, заслонившую собой свет полумесяца и звёзд. Хюн не вспомнил, как зовут этого человека, хотя его сослуживцы наверняка знали его имя наизусть. Взгляд. Один только взгляд, которым они обменялись. И Хюн не удержал автомат — тот ненужной железкой упал в мокрый песок, чудом не выстрелив. Мужчина потерял сознание, а Хюн услышал окрик со стороны леса Пангеи.***
Тэхён пришёл в себя внезапно, подскочил на месте, едва не навернувшись с больничной койки. Белый свет, белые стены — хрупкий воин ассоциирует это с чем-то нехорошим. Ему никогда не нравилась подобная стерильность — она банально его пугала. Пугает. Но думает об этом страхе он недолго. К нему очень скоро возвращаются воспоминания о последних мгновениях перед тем, как он вырубился. И сейчас он действительно валится с койки. «Белая» комната небольшая, до двери несколько шагов. Сверху окошко с прутями, за них Тэхён дёргает пару раз, убеждаясь, что железки вбиты в дверь намертво. Да и дверь не подаёт признаков своих слабых мест. Когда хрупкий воин начинает стучать по ней, то только сам себя травмирует, разбивая костяшки в кровь. Поэтому он начинает кричать: — Чонгук! Юнхо! — и повторяет по кругу. На белом кровь яркая, как на снегу. Вымотавшись Тэхён оседает на колени. Глаза тут же мокнут. Какой же он беспомощный! Из-за него… из-за него они попали под пули! Чёртова кровь, чёртова слабость демидии! Он думал, что уже переболел, но хворь вернулась тогда, когда её совсем не ждали. Не спасают ни слёзы, ни мантры. Хочется кричать, но и голос скоро срывается, начинает хрипеть. Тэхён сжимается в комок, обнимает колени, прячет лицо. Он хотел дорваться до внешнего мира, а дорвался до ловушки. Так ли это было необходимо? Сейчас очень хочется познавать новое? Или хочется вернуть тех, кого у него отобрали? Нехорошо было ещё до побега. Сейчас только хуже. Ценность момента понимаешь уже тогда, когда этот момент проходит. Город Золотой — оказался сказкой. Место, где обитают львы? Белая камера — три шага в одну сторону и другую. Дышать бы, задыхаться кислородом, как тогда — в лесу. Но не выходит. Бахнет рекошетом? Нет, пожалуйста. Юнхо этого не заслужил. Он достоин большего, как и Чонгук… Они оба достойны большего. И не должны были увязываться за Тэхёном. Это только его боль, его пуля, его клетка три на три. Которую он тоже оставит позади… «Что такое любовь?» С той стороны молчат. «Чонгук… Гука? Что это такое?» Безответно. Человек, как молния, спина и пуля. Кровь. Безотчётно. Юнхо сделал это нарочно? Или он двигался инстинктивно? Голова или сердце? Тело? Любовь? Так вот… что это такое?***
Хюн сам не понимает, что делает, когда прикладывает немало усилий, чтобы взвалить на себя чужое тяжёлое тело. Человек ещё дышит, мужчина хрипит, кровь пачкает форму. Хватает нескольких шагов в сторону леса, чтобы оттуда вышла пара человек, сначала настороженно, а потом смело подбежавших к месту, где Хюн старался не уронить и не ранить пострадавшего ещё больше. Даже в темноте Хюн усмотрел шрам на лице одного из подошедших к нему человек. Чжеун. Тут сложно не узнать. Его видят все и знают тоже все из патруля. Как не знать? Они даже пересекаются порой на границе. Ведь именно с ним получается держать какую-никакую связь и координировать действия. А тут получается, что он — сообщник? — Уходи, парень. Мы его утащим. Тебя ещё в дезертиры запишут за то, что Командира ослушался. — Я хочу с вами. — Слова сами вырвались. Хюн побледнел от собственной решимости. Все силы ушли на то, чтобы удержать раненного человека. Думать теперь нечем? — У нас нет времени! — предупредил второй мужчина. Он потянулся забрать у Хюна его ношу, но парень отступил, едва не уронил, но удержал. Незнакомец за спиной только едва-едва застонал от боли. — Я пойду с вами. Я его спасу. — Он башкой ударился? — Потом разберёмся, — шикнул на своего человека Чжеун. — Ладно! Пошли с нами. На полпути их перехватил отряд Чжеуна, а там уже и до ворот общины оказалось недалеко. Хюн пропустил момент, когда идти стало легко, а когда зашёл через ворота, совсем потерял из виду отряд, Чжеуна, человека, которого так хотел спасти… Его поймали за локоть. Мужик, который про голову что-то говорил. Хюн даже не подумал вырваться. — Ты зачем от своих отбился? Чо теперь делать будешь, салага? У нас тут воздух не для тебя, понимаешь? Это мы тут пятнадцать лет, а ты не продержишься без маски своей. — Я привыкну. Здесь не фонит почти. Я по показаниям датчиков видел. — Ты точно головой ударился… Там парень наружу рвался, а ты сюда. Это для какого-то сохранения баланса, что ли? — Наверное? — Меня зовут Хан, — усмехнулся мужчина и отпустил чужой локоть, чтобы руку пожать. — Хюн. — Забавно.***
Когда Тэхён почти уснул, в дверь предупредительно постучали. Тэхён вздрогнул, отполз в сторону койки и замер в ожидании. Дверь открылась. В комнату зашла женщина в строгом белом халате и с белой маской на нижней половине лица. От чего эта маска может уберечь — для Тэхёна осталось загадкой. — Добрый день, Тэхён. Как себя чувствуешь? — Кто вы? Незнакомка села на беспорядок из простыни и раскупоченной наружу внутренностями подушки — на койку, закинула ногу на ногу и посмотрела на Тэхёна сверху-вниз поверх своей маски-полоски на половину лица. Ничего в ней не выдаёт агрессию, но хрупкий воин усвоил урок, что от людей в белых халатах хорошего ждать не стоит. Исключение — Сокджин. Но и этот человек, пусть свой, но выдаёт порой финты такие, что другим не снилось. — Я первая задала вопрос. — А я не буду говорить, пока вы не ответите на мой. — Хорошо. Мы в курсе, что с тобой надо играть по твоим правилам, чтобы хоть что-то выиграть. Я отвечу. Мы — те, кто хотим вытащить всех вас из Пангеи. Мы работаем над этим уже почти пять лет. Как только ваш паровоз попал на территорию, где наши средства слежения не отказали из-за высокого фона, мы стали наблюдать за вами. За тобой, за людьми, которые с тобой были в этом паровозе. За… твоим мальчиком. Чонгук? Мы знаем про вас достаточно, чтобы сейчас я пошла на такие уступки и ответила сначала тебе, а не выбила ответ от тебя силой. Тэхён вдруг стал благодарен Трэй. Девушка подготовила его к этому разговору заранее. Отрицание, гнев, торг и депрессия пройдены. Теперь осталось принятие. Чего ожидает эта женщина от него? Раз они наблюдали за ним, то, наверное, она предполагает истерику? Он же только силы нашёл на то, чтобы встать. Чужой взгляд сверху-вниз стал нервировать. — На вопрос вы не ответили. — Меня зовут Соль. Можешь так и обращаться. А теперь твоя очередь отвечать. — Дерьмово я себя чувствую. — Ты пролежал без сознания несколько дней. Есть какие-то трудности с дыханием? Слабость или головокружения? — Несколько дней? — Если быть точнее, то почти неделю. Мы искусственно поддерживали твой сон, чтобы проверить, как долго ты сможешь быть вдали от хомоновуса. — Чонгук? Где он?! Тэхён было дёрнулся к Соль, а та даже не вздрогнула. От холодного взгляда поверх маски по спине расползлись мурашки. — Ещё одно резкое движение, и тебя снова заставят спать. Поверь, даже вкалывать ничего не надо будет. — Она вдруг перевела взгляд на дверь, уделила несколько секунд потемневшим пятнам крови, а потом снова посмотрела на Тэхёна. — Я попрошу обработать раны. И больше не делай так. Они тебя запросто могут в лечебнице закрыть, чтобы такие буйные на свободе не ходили. И ты не сможешь никому помочь. — Вам-то какое дело до того, что я смогу, а что — нет? — Я хочу помочь тебе. Наш разговор ведётся не под запись. Здесь — за пределами Пангеи тоже есть люди, которые хотят вытащить всех, кому не повезло. Я знаю, ты отреагировал на новость об эксперименте ненавистью, злостью на нас. Но здесь есть немало тех, кому тоже хочется перевернуть мир с ног на голову и заставить его заплатить за эту ужасную ошибку. Так быть не должно. И такие, как мы, будем помогать вам, даже если в ответ получим ненависть. Потому что так правильно. — С чего вы взяли, что я вам поверю? Может быть, вы просто хотите выглядеть той, кто хочет помочь? Очередной эксперимент. От вас и не такого жди. Соль усмехнулась, покачала головой. Легко достала из кармана своего халата какую-то пластинку размером с её ладонь. От прикосновения пластинка вспыхнула, показывая картинку. Один из домиков общины. Кровать, человек на ней… Юнхо? Тэхён выхватил из рук женщины пластинку, чуть её не сломал по неосторожности. Сердце забилось у горла, стало не хватать воздуха. — Он… жив? — Как видишь. Трансляция в реальном времени. Его вовремя нашли и смогли оказать помощь. Сейчас он просто набирается сил. — К этому вы тоже причастны? — К его спасению? Только косвенно. Обыграли так, что его было кому спасти. Патруль стреляет на поражение. В любом случае кто-то мог пострадать. Мы подстраховались. — Вы знали, что это будет он. — Предполагали. Анализ ваших отношений позволил предугадать его жертву. Он не мог не защитить вас обоих. Ну а теперь ты готов говорить? У нас мало времени.***
Посреди ночи жизнь вокруг Хюна завертелась детской каруселью. Раненного унесли, Хан тоже куда-то испарился, поэтому парень решил не рисковать и остаться там, где его все потеряли — почти у ворот. Кстати пришлась скамейка из грубых досок, о которые можно запросто занозу подцепить. Хюн сел и стал ждать. Вскоре на входе появилось ещё несколько людей. В статном высоком мужчине с тёмными короткими волосами Хюн узнал лидера команды с локомотива. На имена парень плох, но зато хорошо запоминает лица. За лидером шли ещё двое человек. Ростом они оба много ниже лидера, но совсем не уступают ему в какой-то внутренней силе что ли. Такими людей делает метро? Жизнь? От одного взгляда на них мурашки. — Где он? — Хюн расслышал громкий голос лидера аж со своего места. — Что произошло?! — Наши его латают. Если повезёт, то будет жить. — Он был один? — спросил другой — парень пониже, с более мягким, но точно обеспокоенным голосом. — Был не один, — ответил дозорный у стены. — Другие два усвистали на ту сторону. А вместо них у нас теперь дезертир. — Тут уже укол в сторону Хюна в цель попал. Парень хотел сквозь землю провалиться, но всё-таки встал и сделал несколько шагов в сторону группы локомотива (так их называли за глаза, пока наблюдали за происходящим с экранов). — Ну благодаря ему ваш Юнхо не сдох на линии берега, когда отлив бы закончился. Или того раньше. Без понятия почему этот мальчишка здесь, но он и не бузит особо, поэтому… — Спасибо, — перебил чужие слова мужчина, которого Хюн принял за лидера. — Какие бы ни были причины, спасибо. Меня зовут Намджун. Это Чимин и Юнги. Но раз ты… из-за стены, то, думаю, знаешь и так. — Хюн, — просто представился парень. — Я не запоминаю имена, но видел вас с экранов. Если честно, то я даже представить не мог, что увижу вас так близко. — Бля, мы тут, чо? Экспонаты? — выругался третий мужик, прежде сохранявший молчание. — Юнги! — одёрнул его Чимин. — И хули ты в маске? Противогаз? Тут не фонит. — У них организм слабый, Агуст. Они даже минимальный фон могут не выдержать, — пояснил дозорный. — Хлюпики, — фыркнул Юнги и сплюнул. — Как язва наша общая. Кстати. Чо теперь с ним будет, а, Хун? — Хюн, — поправил его Чимин. — Да похуй. — Скорее всего их заберут в исследовательский корпус, — ответил Хюн, улыбнувшись. Хорошо, что маска половину лица скрывает. А через широкие очки его почти не видно. Мало ли ухмылки-улыбки воспримут, как насмешки, а ссориться с новыми знакомыми совсем не хочется. — И чо? — Юнги, говори нормально. — Что? Твоя истерика прошла, другим надо спокойно себя вести сразу? Не, нихуя. Я тоже не какой-то левый хуй. Хочу тоже истерить. Чимин раздрадённо закатил глаза. — Оба замолчите, — одёрнул их Намджун. — Надо узнать, что там с Юнхо. Потом будем про Тэхёна с Чонгуком думать.***
— Что будет дальше? Вы меня вытащите? — Ты нужен не здесь, а там. Среди ваших уже ходят разговоры про возвращение в метро. За вашими людьми. Им нужен толчок. Здесь ты будешь бесполезен. — А там вдруг стану важным? Бросьте. Они вышли сами, а не из-за меня. Соль вдруг встала с места, подошла ближе к Тэхёну. Немного подняла голову, чтобы скомпенсировать разницу в росте и посмотреть глаза в глаза. — Твои мечты стали общими мечтами. Сам не видел, как люди рядом с тобой менялись? Выйти на свет в жизни — не то же, что внутри себя на свет выйти. Они теперь все свободные. И они знают, что зерно идеи этой свободы посадил в них ты. Мальчик, который верит в чудо. Мальчик, который идёт за солнцем. Ты больше, чем человек, Тэхён. Поэтому подумай о том, что я предлагаю. Здесь тебе не дадут развернуться, поэтому начинать надо там. — Там, где всё началось? — Да. — И что я должен делать? — Ждать подходящего момента. Но до него тебе придётся терпеть местные интересы к тебе и твоему мутанту. Он у них сейчас. Его погрузили в искусственную кому и залечили рану от пули. — Куда погрузили? — Хрупкому воину предстояло ещё не раз спрашивать значение тех или иных слов. — Кома. Это такое… состояние сна. Чтобы исследовать его. Они не хотят вредить ему. Но он сам справился бы с этим лучше любого лаборанта. Когда вас начали растаскивать в разные стороны он покалечил несколько человек прежде, чем его удалось усмирить. Поэтому Чонгук не отвечал Тэхёну, когда тот звал его. Пластинка в руке загорелась снова. Они выжили. Хрупкий воин проследил, как широкая грудь Юнхо поднимается и опускается при дыхании. Обошлись без страшных потерь. А что дальше? — Я могу отказаться? — Можешь. Но тогда потеряешь всё. Тебя тут закроют. Когда Чонгука приведут в сознание вас могут оставить вдвоём. Но будут теперь на самом деле рассматривать как эксперимент. Брать анализы. Поверь, ты не захочешь такое пережить. — Я могу подумать? — Тэхён, у нас и так времени нет. Понимаешь? Я здесь не совсем легально. Тем, кто помог мне, будет худо, если я решу заходить к тебе, как в гости, каждый день. — Соль развернулась и прошла к двери. — Ответ нужен сейчас. Хрупкий воин снова посмотрел на пластинку, пока её экран не погас. — Я согласен. Иллюзия выбора, в которой снова приходится верить незнакомцу. Прошлый опыт доверия сам себя исчерпал. Момо стала исключением. Может быть, Соль тоже таковым станет? Покажет время. Когда Соль уходит, остаётся смотреть на собственную кровь, перепачкавшую белую, как первый снег, дверь.***
— Пангея, значит? Интересно. — Намджун откинулся спиной о стену. Их оставили у входа в местную больницу, ничем не отличающуюся от обычного жилого дома. Намджун и Юнги сели на скамейку, а Хюн и Чимин встали рядом. Да, «дезертира» решили взять с собой. — Я читал про это. Так раньше называли единый материк, пока он на части не распался. Юнги рядом закурил. — Да, — покивал Хюн. — Вы тоже, как единый материк. — А ещё нас в развитии откатили назад лет на… да бля почти настолько же, насколько давно была эта… Пелагея? — Пангея, — поправил сталкер механика. — Перестань нарочно слова коверкать. — А с чего ты взял, что нарочно? — Парни. — Теперь глаза закатил Намджун. — Давайте семейные разборки будут потом? В ответ на просьбу Юнги лишь фыркнул, а Чимин плечами пожал. — Хюн, — продолжил говорить Намджун. — Так почему ты решил остаться здесь? Пришлось задуматься. Что есть у него? У сироты без дома и семьи? Казармы да сослуживцы, с которыми не ладится ни дружба, ни общение. Чужой среди своих. Свой… среди чужих? Хюн почувствовал себя странно. Прожив невидимкой, вдруг он стал кому-то интересен; кто-то спросил у него причины, по которым он решил сделать так, как сделал. Эти люди… просто другие. За интересом не следует подстава. Искренность? Другая жизнь в окружении мира, который за ней наблюдает. — Когда ваш человек закрыл собой своих, я вдруг понял, что оказался не там, где должен быть. — А-а, — хрипло засмеялся Юнги. — Ещё один долбанутый. Да, мы тут таких жалуем. За своего сойдёшь. За ним засмеялся Намджун, Чимин выдавил из себя подобие улыбки. Хотелось спросить: «Так просто?» Неужели не будет проверок на детекторе, экзаменов и оценок по пригодности? Хюн знает, что кроме троицы есть ещё несколько человек… Они тоже ему улыбнутся? А тот, за чью жизнь сейчас борятся местные врачи? Этот человек его примет? Перед глазами до сих пор миг, когда Хюн видит тень, метнувшуюся закрыть двух людей от выстрела. В критичный момент тело человека способно на чудеса, если чудеса ему необходимы. Вот и этот человек стал чудом… Дверь дома открылась. На пороге встал один человек в сером халате и окровавленными руками. На нём нет ни перчаток, ни маски, а халат не похож на халат, скорее на простую сорочку не первой свежести. Полная антисанитария. Слабый ночной ветерок принёс металлический запах крови. — Живой ваш Юнхо, — огласил мужчина. — В тяжёлом состоянии. Море потерянной крови. Но живой. Ещё немного и потеряли бы.***
— Придурь продолжается? Он совсем ебанулся, да? — Юнги расхаживает вдоль стены ангара Чжеуна, через который проходят новенькие, которых он вербует или устраивает допрос нарушителям. — Хотя это не удивительно. Один его поощряет, другой помогает. Юнхо больше выебывается, а как Тэхён его попросит, так он из штанов выпрыгнет, только бы просьбу его исполнить. — Давайте успокоимся, — попросил Чжеун. — Мы можем вернуть их обратно? — спросил Намджун. — Зачем? — вставил своё слово Чимин. — Он хочет идти дальше. Зачем его возвращать? — Кафа, а ты уверен, что он сейчас там, где хотел оказаться? — Агуст усмехнулся. — Это я тебя вместо Намджуна спрашиваю. Он думает об этом сейчас. А мы же типа не бросаем своих, да? Придётся выручать. — Зачем? — Ребята, не будем делать выводы до того, как узнаем, что произошло. Я постараюсь выяснить. Но если в них стреляли, если они не успели скрыться, то ситуация, правда, может оказаться плачевной. — Если бы кто-то не поддерживал его, он бы сейчас спокойно спал у себя в домике под боком Чонгука. Простите за подробности. Но молчать надоело. Как и Тэхён с его выходками. — Юнги. — Кафа, я не прав? — Прав, — вместо Чимина отвечает Намджун. — Но ты сам не считаешь, что благодаря ему, ты сейчас здесь, а не в метро? Если уж на то пошло, то все мы, те, кто из метро, со станции «Конечная» вышли. Сколько угодно говори, что ты ради Чимина пошёл. Но Чимин пошёл из-за лучшего друга, я пошёл, потому что Тэхён был тем, кто поддерживал, кто зажигал искру желания во мне — идти так далеко, что страшно. Это всё он. И если ему нужна будет помощь, то я сделаю всё, что от меня потребуется.