Братья: Доминант, Садист, Мазохист

Спустя несколько дней синяки от ремня потемнели и болели все так же сильно. Колин даже сидеть спокойно не мог и, по возможности, избегал встречи с Ричардом, который явно был доволен результатом своей дрессуры. Но вынес ли Колин из этого какой-то урок? Разве что на младшего брата он стал смотреть по-другому. Раньше Колин его остерегался, а теперь…Каждый раз, когда он вспоминал его властный голос, его холодные глаза, напряженные мышцы на руках, тянущие за поводок, и ласковые прикосновения, близнец трепетал от возбуждения и желания снова пережить эти эмоции. Сопротивляться и подчиняться. А вот Коннора нужно проучить, чтобы впредь держал язык за зубами и не стукачил. И проучить так, чтобы Ричард не заметил следов. Как назло, все это время Коннор не появлялся в поле зрения Колина. Он уходил из дома раньше, не пересекался с братом в течение всего дня, а по возвращению затаивался в своей комнате. И чем дольше Колин не мог застать своего брата-близнеца наедине, тем сильнее становилась ненависть, и тем больше планов по отмщению появлялось в его голове. И вот, в один из очередных солнечных и жарких дней, Колин вернулся домой и увидел Коннора на кухне в окружении пакетов из супермаркета. По субботам братья, в порядке очереди, пополняли запасы продуктов, и сегодня эта очередь дошла до Коннора. Колин ненавидел ходить по магазинам и выбирать еду на всех. Если он что-то и покупал, то это были какие-то снеки и замороженные полуфабрикаты, типа пиццы и лазаньи. Коннор же напротив – набирал впрок овощей, консервов, мяса, круп и всю неделю из этого готовил вкусную и разнообразную еду. Так что каждый раз, когда очередная субботняя закупка выходила на долю Коннора, для двух других братьев это означало полезные завтраки и шикарные ужины. Хозяйственный. Хоть что-то полезное в нем есть. Коннор чуть на месте не подпрыгнул, когда закрыл холодильник и за дверцей его поджидал Колин. Скрестив руки на груди, он с издевкой на губах разглядывал плод своих трудов, по прежнему украшающий скулу брата. — Смотрю, Ричард хорошо заботится о тебе. Лед прикладывает, мазью лечит. Колин грубо сжал брата за челюсть и с презрением фыркнул. О моих ранах Ричард даже не спрашивал, хотя они куда серьезнее. — Что тебе нужно, Колин? — Коннор напрягся всем телом, но не вырвался и даже тогда, когда Колин с нажимом провел пальцами по синяку, намеренно причиняя боль. Только невольно поморщился и вызвал этим улыбку близнеца. — Мне много что нужно. Например, чтобы ты перестал быть таким ссыклом и не прятался за спину младшего брата. Неужели из нас двоих яйца достались только мне? У Коннора перехватило дыхание, когда пальцы сжались на его паху, прощупывая через ткань джинсов. — Вроде есть. Хм… Тогда странно, что ты ведешь себя как девочка и жалуешься на меня Ричарду. — Я ничего ему не говорил, — рука сжала промежность сильнее и Коннор сдавленно застонал. — Ты еще и лжец, — Колин неодобрительно цокнул языком и насладился вскриком, когда сжатая ладонь стала выкручивать против часовой стрелки. Надо признать, что брат держался стойко, не вырывался и не упрашивал отпустить его. — С чего ты взял? — пересиливая себя, спросил Коннор и закусил от боли губу. — С того, что Ричард напал на меня. Сказал, что я обижаю его маленькую принцессу. Колин отпустил брата и толкнул его спиной к столешнице. Коннор чуть не споткнулся о стоявший на полу пакет. Он покачал головой, не спуская с брата глаз. Разозлившись, Колин мог себя не контролировать и нужно было быть с ним начеку. — Ричард так не поступил бы. Он не такой. — Не такой как кто? — Колин вжал старшего брата в столешницу, упираясь руками по обе стороны от него. — Не такой, как ты. Не жестокий извращенец. Еще какой жестокий и еще какой извращенец. Вспоминая тот вечер, Колина невольно передернуло. Лучшим подтверждением его мыслей были уродливые полосы на ягодицах, но показать себя с этой стороны брату-близнецу, все равно, что выставить себя таким же слабаком, как и он. Колин схватил Коннора за воротник рубашки-поло, притягивая к себе и со злой насмешкой смотря вплотную ему в лицо. В этот момент так не вовремя скрипнула дверь в прихожей. Оба брата синхронно обернулись на звук и одинаковые лица восприняли приход младшего брата с диаметрально разными эмоциями — один с облегчением, а второй с горьким разочарованием. — Ты еще даже не знаешь, насколько я могу быть жестоким и извращенным. Колин загадочно прищурил глаза и ухмыльнулся. Отпустив Коннора, он поспешил уйти из кухни, пока Ричард не застал братьев так близко друг к другу и не заподозрил неладное.

***

Тем же днем, а точнее уже глубокой ночью, когда дом погрузился в темноту и только заглядывающая в окно луна освещала комнаты, словно прожектор, все братья наслаждались сном в своих спальнях. Все, кроме одного. Колин одетый лежал в своей постели, выжидающе смотря на часы. Когда циферблат выстроился ровно на трех часах ночи, Колин решительно встал и беззвучно вышел в коридор. Он опасливо прислушался. Ричард спал на первом этаже, откуда сейчас доносится разве что звук работающего холодильника. А на втором этаже, в соседней комнате — спальне Коннора — царило абсолютное спокойствие. Но царить ему оставалось недолго. Колин медленно повернул ручку двери и та послушно поддалась ему, впуская внутрь. На односпальной кровати, укутанный одним лишь лунным светом в эту душную ночь, спокойно лежал его старший брат. Колин запер дверь изнутри и подошел к постели, рассматривая Коннора вблизи. Он уже давно не помнил брата таким. Таким, каким он не видел его с детства — неподвижным, тихим, милым. Еще более беспомощным, чем обычно. Если бы не едва вздымающаяся и опускающаяся грудь, можно было и вовсе решить, что это утонченное тело лишено жизни. Колин изучал полуобнаженного близнеца, чьи мышцы были изрезаны жесткими тенями от невероятно-яркого ночного освещения. Тяжелее всего оказалось поверить, что глядя на Коннора, Колин будто любоваться самим собой. То же лицо, те же руки, спина, пальцы, соски, каждая родинка на том же самом месте. Колин удивленно склонил голову набок. Неужели, я такой же очаровашка, когда сплю? Он провел рукой в воздухе, совсем близко к Коннору, очерчивая воображаемый контур знакомого силуэта. Легким движением убрал со лба пряди волос, большим пальцем провел по скуле, с почти скрывшимся синяком, и замер, когда ладонь опустилась ниже и кожи коснулось размеренное дыхание. Пальцы сами собой очертили губы. И вдруг Коннор вздрогнул, медленно поднял веки, сонно глядя перед собой чуть открытыми глазами. Спустя несколько секунд до него дошло, он в ужасе, не моргая уставился на Колина и, прежде, чем он успел что-то сказать, рука младшего близнеца заткнула ему рот и с силой вжала в подушку. — Ч-ч! Ты же не хочешь разбудить Рича, верно? Колин улыбнулся, и, видимо, эта улыбка должна была успокоить Коннора. Но сердце последнего только сильнее начало биться о ребра. Одним плавным кошачьим движением Колин оказался на кровати, усаживаясь на бедра брата, по-прежнему не убирая руку от его лица. — Только попробуй закричать. И я превращу твою жизнь в ад. Улыбка сменилась нахмуренными бровями, подтверждая всю серьезность слов. Коннор быстро закивал и ему позволили говорить. — Что тебе нужно, Колин? — Ничего. Просто соскучился по старшему брату. Это возбраняется? Колин ухмыльнулся и провел пальцем по встревоженно поджатым губам Коннора. — Или ты боишься меня? Коннор отрицательно покачал головой. — Три часа ночи, Колин. Иди спать. Но Колин его не слышал. Он задумчиво водил ладонью по груди близнеца. По его ключицам и ребрам, сильно надавливая в выемки. Тело, которое еще минуту назад было таким теплым и расслабленным теперь напряглось как струна и покрылось холодным потом. Подушечки пальцев очертили нежный ореол сосков и с нажимом провели по бусинке в центре. Грудь Коннора стала вздыматься заметнее, его дыхание участилось. Он внимательно следил за движениями Колина, пока тот, в свою очередь, любовался взволнованным взглядом карих глаз. И тут Колин будто что-то вспомнил. Грубо сжал сосок пальцами и скрутил, словно поворачивал переключатель на радиоприемнике. И эфирная волна сменилась: тяжелое дыхание Коннора прервалась резким коротким вскриком. Колин цокнул языком и закатил глаза: — Я же просил не орать. Порывшись в кармане шорт, Колин выудил комочек материи — некогда идеально выглаженный галстук Ричарда, до сих пор изжеванный и напоминающий о своем неоднозначном применении. Развернув его, близнец быстро стянул руки брата и намертво привязал их к изголовью кровати. Коннор растерянно смотрел то на свои путы, то на Колина, явно не понимая за что брат так издевается над ним. — Колин, прекрати. Не надо, пожалуйста. — Вот из-за этих твоих «не надо» и «пожалуйста» я и не прекращу. Тебе нравится роль жертвы? Нравится, когда Ричард заботится о тебе? Тогда твой любимый брат-близнец даст тебе и то и другое. С этими словами Колин снял с себя майку, скрутил ее в жгут и нашел ей роль кляпа, пропихнув между зубов Коннора и завязал концы в узел. И облегченно вздохнул, отклонившись и с наслаждением любуясь своей работой. Обездвиженный, молчаливый близнец смотрел на него тревожно, с трепетом. И теперь был полностью во власти Колина. Тот склонился к самому уху брата и прошептал, обдавая кожу горячим дыханием: — Не бойся. Больно не будет. Ну, может, чуть-чуть. Он обхватил губами мочку, всосал ее в рот, облизывая языком. А потом прикусил клыками и потянул на себя, от чего Коннор закрыл глаза и поморщился. Кожа была такая нежная, солоноватая на вкус. Колину хотелось чувствовать ее еще и еще, кусать сильнее, яростнее, словно пытаясь вырвать кусок плоти. Он опомнился, когда уже начал облизывать напряженную шею. Нет, здесь следы заметит Рич. Но, с другой стороны, Колин был бы не против снова поиграть с младшим братом. Тот наверняка придумает что-то новенькое. От этих мыслей близнец только еще больше возбудился и с глухим рыком закусил тонкую кожу под ключицей Коннора. Глухое мычание уже давно игнорировалось и воспринималось как фоновое сопровождение. Колин склонился ниже, облизал темный сосок, оставляя его блестящим от вязкой слюны. Прикусил резцами за самый кончик так, что немного старания и он мог бы совсем откусить крохотный кусочек коричневато-розовой плоти. Коннор под ним широко распахнул глаза и взвыл. Он так прогнулся и дернул связанными руками, что изголовье кровати жалобно скрипнуло, но шелковый галстук и прочный узел, которым он был завязан, безжалостно сдерживали своего пленника. И так же безжалостно родной брат – его неотличимая копия, загадочное и жестокое отражение, восседавшее на его бедрах, как охотник на покоренном звере – надавил на выгнувшуюся дугой грудь, придавил к смятым, мокрым от пота простыням. Из крошечной, но болезненной ранки на соске булавочной головкой собралась алая капля. Гибкий язык собрал ее, и красный узор расползся ветками деревьев по складочкам кожи. Колин с нажимом стер этот узор большим пальцем и облизнул его. – Не люблю кровь. И тебе не идет красный. Коннор жалобно смотрел из-под ресниц, глубоко вбирая воздух в легкие и горячо выдыхая его носом. Крапинки пота скатывались с его лба и собирались на каштановых бровях, делая их еще темнее, чем прежде. А Колин так вошел во вкус, что и забыл, зачем он сюда пришел, с чего он начал и чего вообще добивался от брата. Вместо просьбы отпустить в этих глазах он видел мольбу продолжать и не останавливаться. И то ли это были потаенные желания Коннора, то ли Колину уже так сорвало крышу от упоения этим дрожащим, покорным телом под ним, что он начал выстраивать себе иллюзии, но, так или иначе, на него будто снизошло вдохновение. Он быстро оглянулся к окну, где огромное блюдце-луна постепенно укатывалось по наклонной, забирая с собой единственный источник света и грозясь оставить близнецов в полной темноте. И пока этот бледный небесный фонарь еще выхватывал кусочек комнаты, Колин слез с брата и метнулся к тумбочке у дальней стены. Коннор с тревожным ожиданием наблюдал за его действиями и непонимающе вскинул брови, когда Колин одну за другой стал поджигать толстые ароматические свечи, наполняющие спальню горьковатым и умиротворяющим ароматом лаванды. Но через мгновение зрачки в карих глазах сузились, и вместо непонимания в них пламенем свечи заиграл страх. Коннор машинально помотал головой из стороны в сторону и что-то замычал в кляп. Колин в ответ только ухмылялся уголками губ, что из-за пляшущего на его лице пламени выглядело довольно жутко. Он торжественно прошагал обратно к кровати с зажженной свечей в руке и опустился коленом на матрас рядом с братом, игриво смотря на блестящее от капелек пота лицо. – Знаешь, я слышал, что это довольно возбуждающе. Сначала неприятно, а потом привыкаешь и начинаешь получать удовольствие, – Колин опустил глаза на напряженный влажный торс и почти нежно провел по нему рукой. – Давно хотел попробовать. Не обращая внимания на попытки Коннора сопротивляться, Колин вытянул руку вверх и медленно наклонил свечу. Упавшая в районе пупка лавандовая капля отозвалась протяжным стоном. Колину реакция понравилась. Он подцепил застывший воск ногтем, с любопытством юного натуралиста рассматривая красное пятно на бледной коже. Будучи неуверенным, что именно такой эффект должен был произойти, близнец для верности склонил свечу почти над самым животом, так что его едва ли не лизало пламя. Вторая капля заполнила собою выемку пупка. От жгучей боли Коннор закусил скрученную в жгут майку и согнул ногу в колене, пытаясь избавиться от обжигающего ощущения. Колин облизнул пересохшие от волнения губы. Он вошел во вкус и, проникшись новой забавой, рассыпал сиреневатые капли воска по животу, не то дублируя темные родинки на коже, не то изображая рисунки созвездий. Коннор уже даже не дергался, только всхлипывал и мычал, полузакрытыми, влажными глазами смотря куда-то в темноту. Мерцание пляшущих огоньков быстро появлялось и гасло на темной радужке. Когда на животе место для творчества кончилось, Колин обратил свой взор ниже и ехидно, полушепотом объявил: – У тебя встал. Он с нажимом провел указательным пальцем свободной руки по упругой линии под трусами. И, снова оседлав бедра брата, плавно потерся своим пахом о его. – Видишь, мы с тобой похожи не только внешне, – теплая ладонь нежно погладила щеку Коннора. – Каждый по-своему жесток. Каждый по-своему извращенец. Он нагнулся и потянулся к тумбе у изголовья кровати, чтобы поставить на нее зажженную свечу. Коннор ощутил приятное тепло и тяжесть тела Колина, а в нос ударил ненавязчивый лавандовый аромат. Связанные руки уже порядком онемели, а впившийся в них галстук едва ли не оставит уродливых синяков. Колин недовольно поджал губы, понимая, что Ричарда ему перехитрить не удастся. Но почему-то нисколько не жалел об этом. Может результат игр с Коннором так его одурманивал, а может предвкушение нездорового внимания младшего брата. Колин подцепил пальцем боксеры близнеца и потянул их вниз, а потом, таким же движениям спустил свои шорты. Стоявшая так близко к голове брата свеча теперь хорошо освещала его лицо, а тени так причудливо играли на нем, каждый раз собирая черты в нового Коннора, будто бы узоры в калейдоскопе. Все еще горячая от нагретого воска ладонь сжала в кулак сразу два одинаковых возбужденных члена и ритмично начала массировать их. Колин прикрыл глаза от удовольствия, не моргая смотря на брата из-под ресниц. Он сглотнул вязкую слюну в горле и открыл рот, шумно задышав, постепенно наращивая темп и непроизвольно двигаясь бедрами в такт движениям руки. В голове вдруг стало так пусто и приятно легко. Только образ тела под ним вдруг перестал ассоциироваться с Коннором. Теперь Колин видел в нем себя самого. Очертания стали едва узнаваемы и он был уверен, что смотрит сейчас на свое отражение. А потом ему с той же вероятностью показалось, что они с братом поменялись местами. От нарастающего с каждой секундой возбуждения мысли стали совсем путаться. Еще и Коннор так приятно, призывно стонал. Они кончили одновременно и оба Коннору на живот. За окном как раз занимался рассвет. Колин устало осел назад и поморщился, когда раны на заднице напомнили о себе. И в бледном утреннем свете это не ускользнуло от внимания его брата, который дышал носом как загнанная лошадь. Он заинтересованно прищурился и склонил голову к плечу, пытаясь понять, что же вызвало этот мимолетный приступ боли у Колина. Но Колин нервно натянул шорты и спрыгнул с кровати, с явным намерением как можно быстрее покинуть спальню. Уже у самой двери он замешкался, остановился и задумался на секунду. И, что-то ворча себе под нос, все-таки вернулся и освободил Коннору руки. Грубо развязав и вытащив свою скрученную майку из зубов близнеца, Колин с удивлением обнаружил, что она почти насквозь мокрая от слюны и горячего влажного дыхания. Он хмыкнул и засунул ее в карман, вместе с многострадальным галстуком Ричарда. – Расскажешь Ричу – и сегодняшнее покажется тебе самыми нежными ласками в твоей жизни. Коннор ничего не ответил. Изнеможенный он едва ли нашел силы убрать прилипшую ко лбу прядь волос, а потом медленно перевел взгляд вниз, на живот, где кожу неприятно саднило и стягивало от застывшего воска и спермы. Колин вернулся в свою спальню, лег на кровать, в надежде хоть немного поспать. Но упрямые навязчивые раздумья не давали уснуть. Он вспоминал стонущего под ним Коннора, с желанием в глазах, возбужденного и влажного от пота. Вспоминал, как перестал видеть разницу между ним и собой и вдруг поймал себя на мысли, что они с братом похожи намного больше, чем ему казалось ранее. Что, если истязая Коннора, он все это время представлял на его месте себя самого? Что, если причиняемые унижения на самом деле он обращал к себе? Но видя идентичное своему же тело, такое же лицо он невольно стал ассоциировать Коннора со своим образом, то ли боясь, то ли не решаясь причинить боль себе и выплескивая все это на близнеца. И то вожделение, которое Колин тогда испытал от доминирования Ричарда было тому подтверждением. Колин передернул плечами и запустил руку в карман шорт. Вытащив смятую влажную майку и такой же галстук, он поднес их к лицу и вдохнул пропитавший ткань запах. Будоражащий запах его братьев.