***
Ровно в пять вечера у летнего кафе остановился автомобиль. Стекло на месте водителя опустилось, и сидевший за рулем Ричард с невозмутимым видом уставился на вход, откуда вот-вот должен был появиться его старший брат. Коннор в спешке забрал последние, на сегодняшний день, чаевые и, не переодеваясь, в той же белой рубашке и черных легких брюках, выбежал навстречу ожидавшему автомобилю. – Куда мы едем? – усевшись на пассажирское место рядом с Ричардом, полюбопытствовал близнец. – Узнаешь. Лицо Рича было настолько непроникновенным, что Коннор и предположить не мог, что конкретно тот задумал. Но явно не поход в бар или боулинг. Он вспомнил слова Колина о Ричарде там, на кухне, и что-то внутри Коннора неприятно затрепетало.***
– Что это за место? – Коннор старался держаться как можно ближе к брату, который подобно путеводной звезде вел через темный тихий коридор. – Клуб, – лаконично отозвался Рич и его строгий голос сразу поглотили черные стены вокруг. – Какой клуб? – Элитный. Эта информация казалась Ричарду исчерпывающей, а вот Коннору она ни о чем не говорила. Скорее еще больше запутывала. Последний раз Коннор встречал людей у входа этого заведения, а внутри они еще не наткнулись ни на одного посетителя этого странного клуба. Но Рич так уверенно шагал, что закрадывались сомнения о его не первом посещении этого места. – Сюда, – он открыл едва заметную дверь, почти не выделяющуюся на фоне всего остального загадочного интерьера, и протолкнул внутрь Коннора. Зайдя следом, Ричард запер замок на ключ. Коннор так и замер у входа, пораженно разглядывая раскинувшуюся перед ним комнату. Укутанная приятным полумраком, она была отделана красным деревом от пола до потолка, а стены – темными шелковыми обоями. У одной из дальних стен светился желтым пламенем камин, с потрескивающими поленьями внутри. Мебели почти не было – изысканная кушетка, широкая кровать с высоким матрасом и изголовьем из толстых металлических прутьев, изящно сплетающихся в форме луговых цветов, массивная деревянная тумба и пара стульев под стать кушетке. С виду обычная гостиная, не считая отсутствия окон, неуместной кровати и очень богатого, на первый взгляд, интерьера. Но что-то смущало взор Коннора. Ричард заботливо дал ему осмотреться и понять что именно. И когда близнец осознал, он невольно отступил спиной обратно к двери. Ричард едва заметно ухмыльнулся уголками губ и вопрошающе посмотрел на брата: – Нравится? Слова застряли у Коннора в горле. Он, не моргая, рассматривал помещение в деталях, выхватывая из эротичной темноты все новые намеки на назначение данной комнаты и клуба в целом. То тут, то там висели металлические кольца, крюки и увесистые толстые звенья цепей. На тумбе покоились ошейники, наручники, кляпы на любой, даже самый притязательный вкус, а рядом, на стене, висели поводки, тонкие цепи и разнообразные хлысты. На секунду даже могло показаться, что это клуб профессиональных собаководов. Коннора передернуло как от сквозняка. – Зачем ты привел меня сюда, Рич? – Как зачем? – вскинул брови Ричард и медленно, будто боясь спугнуть, подошел к брату вплотную. – Мы же собирались отметить мой выпуск, забыл? Он осторожно сжал Коннора за плечи. – Ты дрожишь, – Ричард попытался заглянуть в лицо и поймал встревоженный взгляд своими ледяными глазами как стальными рыболовными крючками. Он мягко погладил напряженные мышцы под рубашкой, быстро скользнул ладонями к манжетам, расстегнул пуговицы и закатал рукава до локтей. Чуткие пальцы очертили неровные, багрово-фиолетовые полосы на запястьях. – Такие следы остаются, когда человек действует импульсивно, на эмоциях, не задумываясь о партнере. Еще и связывает неподходящим для этого предметом. Если бы ты только знал, что это был за предмет, Ричард… Коннор даже предположить не мог, что стало с галстуком брата после того случая. – Достаточно следовать технике и не спешить, чтобы получить удовольствие. – Чтобы получить удовольствие кому? – настороженно уточнил Коннор. – Нам обоим, – Ричард легким движением убрал волосы со лба старшего брата и прижался губами к виску, шепча, – Не бойся. Я не буду таким, как Колин. Я буду делать это так, как ты захочешь. Попросишь нежнее – и я буду нежнее. Захочешь, чтобы я сделал больно – я сделаю. Его голос был непривычно тихим и мягким, как пена соленых волн. Вместе с полумраком он окутывал в уютный невидимый плед, и вот Коннору уже не важно где они, зачем пришли сюда и что Ричард собирается сделать. Одна лишь его близость имела значение. Его слова, запах, тепло, прикосновения, желания. Окунуться в холодную воду его глаз и поддаться течению сейчас стало жизненной необходимостью. Коннор невольно расслаблялся в сильных, опытных руках. Руках, которые так заботливо лечили его раны и ни разу не причинили боль. А сейчас Коннору хотелось прошептать дрожащим от волнения голосом "возьми меня" и "дай мне насладиться моими страданиями". Но вместо этого он только чуть видимо кивнул. Ричарду этого было достаточно. Он отточенными движениями расстегнул одну за другой пуговицы на рубашке брата, открывая плоскую грудь и рельефный торс с почти незаметными в тусклом свете следами ожогов. Только чувствительные подушечки пальцев, скользнув по коже как холодная рябь по гладкой поверхности реки, нащупали неровные пятнышки, задержались на них, словно сканируя. Он сам все понял, Коннору не пришлось ничего объяснять. Только заглянул в карие глаза и они ответили ему желанием. Рич подцепил двумя пальцами ремень на брюках брата и, пятясь спиной по давно изученной комнате, привел его за собой к кушетке и толкнул на обитое кожей упругое сидение. Как часто он бывает здесь? И с кем? Мысли рождали жгучую ревность. Коннор припоминал те дни, когда Ричард подолгу не возвращался домой и не говорил никому — где и почему он находился. И если тогда Коннор не обращал на это внимания, то теперь мозг плодил самые смелые фантазии, на какие только был способен. Но имеет ли это значение, если сейчас Ричард с ним и все его внимание приковано только к старшему брату? Коннор уже привык к этому сентиментальному мраку в комнате, к робкому треску поленьев в камине и таинственной атмосфере клуба. Трудно было поверить, что кроме них двоих за стенами есть еще кто-то. Но вот к такой близости с младшим братом, оказалось, привыкнуть не так просто. Ожидание забиралось мурашками под кожу. Стоявший перед ним Ричард в облегающей мускулистое тело рубашке, такой же голубой как и его радужка, и пересекающих плечи широких подтяжках, придерживающих идеально сидящие на нем брюки, был как всегда спокоен, расслаблен, без каких-либо эмоций на прекрасном мужественном лице. – Боишься? Коннор отрицательно покачал головой, но не смог выдержать взгляда глаза-в-глаза. Ричард улыбнулся одним уголком губ. – Боишься, – как факт подтвердил он. Рич медленно закатал рукава и откуда-то из-под кушетки достал аккуратно смотанную тугой восьмеркой черную веревку, демонстрируя ее Коннору. – Просто доверься мне. Я покажу тебе другую боль. Она не оставит шрамов, только прекрасные воспоминания. Пальцы ловко распустили веревку, гладкую и струящуюся в руках Ричарда как черная вода. Он уперся коленом в сиденье кушетки, аккурат между ног Коннора, и склонился к брату, накидывая и пропуская веревку под воротником рубашки, переплетая ее и затягивая, медленно спускаясь ниже и опоясывая грудь и предплечья. Коннор не смел пошевелиться. Его удивляло, насколько профессионально все это проделывает Ричард: ни одного лишнего движения, только сосредоточенный взгляд, будто он не брата связывал, а создавал арт-объект для выставки. Коннор даже не чувствовал как на нем один за другим затягивались узлы. Но постепенно веревка так туго обхватывала все туловище, плотно прижимая руки и стягивая их за спиной, что в конечном итоге Коннор даже и не заметил, как стал лишен любой возможности пошевелиться от плеч до запястий. Закончив, Ричард критическим взглядом оценил свою работу, будто бы сдавал еще один экзамен за сегодняшний день. Ни одного лишнего узла, идеальное натяжение, чтобы лишить подвижности, но не натереть кожу, и симметричный узор, оплетающий туловище старшего брата поверх рубашки. Своя же беспомощность кружила голову и стянутой веревкой груди стало тесно. Коннор откинул назад голову, тяжело хватая воздух пересохшим от волнения ртом. Его брат удовлетворенно прищурился. Нарастающее возбуждение Коннора было сравнимо с наивысшей оценкой его мастерства в технике связывания. – Тебе очень идет бондаж. Ты прекрасен в своем бессилии. Костяшки пальцев ласково погладили разомкнутые губы. Ричард схватился за оплетавший грудь узел и потянул на себя, помогая брату подняться. Он увлек податливого Коннора за собой к кровати, опрокидывая его на спину. Наверное, так себя чувствуют связанные браконьерами животные. Только вряд ли они испытывают от этого удовольствие, как я. Коннор с вожделением смотрел на нависшего над ним Ричарда, чуть приоткрыв рот и уже более размеренно дыша. Рич потянулся к изголовью кровати и, повернув голову, Коннор только сейчас заметил стоявшее на подставке серебристое ведро с темно-зеленой бутылкой внутри и до краев заполненное кубиками льда. Ричард распечатал золотистую фольгу и Коннор невольно облизнул губы, глядя, как мышцы на руках брата напряглись, когда он вытаскивал пробку, а вырвавшаяся на свободу пена стекала по пальцам. – Мы же все-таки мой выпуск отмечаем, как же без шампанского, – беспечно пожал плечами Рич, поймав заинтересованный взгляд близнеца. Он прижался ртом к горлышку и махом опрокинул бутылку, отпивая игристый напиток. Но не проглотил, а присел на край кровати, притянул за веревку к себе брата, и примкнул своими губами к его. Шипучее, холодное шампанское покалывало рот, разливалось по пищеводу и обжигало Коннора внутри, сразу приятно согревая и делая голову легкой, а мысли беззаботными. Он прикрыл глаза, немеющим языком облизывая сладковатый язык Рича и обиженно промычал, когда поцелуй безжалостно разорвали. Ричард отпил еще немного, уже для себя. – Возьми меня за горло. Скорее потребовал, нежели попросил Коннор, заворожено глядя на смыкающиеся на бутылке пальцы. Ему сейчас остро хотелось быть на месте этого шампанского, чтобы чувствовать силу рук Ричарда, а потом лизать костяшки его пальцев, как лизала пролившаяся пена. Рич с любопытством вскинул бровь, но тут же погрузил бутылку обратно в лед и склонился над неподвижно лежащим Коннором. Липкая ладонь нежно провела по мягкой коже шеи, большим пальцем нажимая на впадинку между ключицами. Близнец уверенно и призывно смотрел в лицо над собой и Ричард коротко кивнул: – Как скажешь. Пальцы обеих рук сомкнулись над и под кадыком, постепенно сжимаясь в кольцо, подобно удаву. Коннор прикрыл глаза и непроизвольно открыл рот, чувствуя, как онемение разливается от подбородка по всей челюсти, а дышать становится труднее. – Сильнее, Рич, – хрипло, почти одними губами вымолвил он. И руки послушно сдавились сильнее. Ричард ощущал, как тяжело сглатывает Коннор, как трется под кожей острый кадык и чутко контролировал свою силу и состояние старшего брата. Мышцы связанного тела все сильнее расслаблялись, и приятное головокружение накрыло Коннора вместе с возбуждением как волна цунами. – Еще. Ричард нахмурился, видя, что Коннор уже плохо осознает реальность и стоит ему переборщить с давлением, как брат тут же потеряет сознание от нехватки кислорода. И, ослушавшись, Рич напротив чуть ослабил хватку и одновременно заткнул жадно хватающий воздух рот своими губами, облизывая пересохший язык с привкусом алкоголя, делясь одним на двоих дыханием. Спустя долю минуты он разомкнул пальцы и поцелуй, отклоняясь и с опаской вглядываясь в разомлевшего, полуобморочного Коннора. А тот не вдыхал, а буквально жадно ел кислород, безвольно откинув голову и вяло фокусируя взгляд на сидевшем перед ним силуэте. Коннор и сам не мог понять, что его возбудило больше: ощущение теплых, сильный рук брата, удушающих его, или осознание, что вся его жизнь сейчас находится во власти Ричарда и он волен распоряжаться ей, как ему заблагорассудится. Наконец придя в себя и теперь четко различая образ младшего брата, Коннор с неким облегчением увидел, как тот стягивает с плеч упругие подтяжки и его грудь беспокойно вздымается. Ричард тоже завелся, хоть и старательно скрывал эмоции на лице. Но затуманенный взгляд выдавал его желания. Он медленно расстегнул верхние пуговицы рубашки, дотянулся до ведра с шампанским и выловил пару кубиков льда. Комнату наполнил сдавленный стон, когда испещренного ожогами живота вдруг коснулся колючий холод. Ричард неторопливо водил кубиками по коже, наблюдая, как они тают и оставляют влажные узоры. Живот под ним заметно вздымался и опускался от учащенного дыхания. Ричард скользнул льдом ниже по торсу, ослабил другой рукой ремень на брюках брата и запустил ладонь внутрь. По связанному телу пробежала судорога. Коннор безвольно метался на кровати, кусая губы и в голос постанывая, пока Ричард буквально плавил льдышки о горячую головку члена. Не прекращая, он облокотился на матрас и припал губами к показавшемуся из-под рубашки и веревок соску, облизывая его, нежно посасывая и прикусывая. Коннор вдруг резко дернулся, морщась и шипя сквозь зубы от боли. А Рич замер, почувствовав на языке стальной привкус крови и с непониманием отпрянув, рассматривая наливающуюся красным ранку, которую явно не мог сделать он. – Нет...Не останавливайся, – сдавленно выпалил Коннор, жалобно смотря полузакрытыми глазами. И, сглотнув ком в горле, чуть тише добавил: – Я хочу, чтобы ты сделал мне больно. Ричард ухмыльнулся, словно только этого признания и ждал, но предупредил: – Можешь кричать, если хочешь. Здесь нас никто не услышит. Когда лед полностью принял свою изначальную форму воды, Рич вытащил руку из боксеров и расстегнул брюки Коннора полностью, тут же стягивая их ниже ягодиц. Он возвысился над близнецом, приподнимаясь на кровати, довольно глядя на возбужденный, налившийся желанием член Коннора. И царившая в помещении тишина захлебнулась первым криком, медленно вбирая его в себя, словно подпитываясь. Ричард уперся коленом в пах брата, то сильно надавливая, то массируя, распределяя боль. Он склонился, перенося весь свой вес на эту ногу и, если бы в легких хватало воздуха, Коннор закричал бы еще громче. Но вместо этого получился лишь сорванный стон и всхлипы. Рич по-кошачьи слизнул с ранки на соске кровь и снова укусил, ревностно сжимая зубы, представляя, как этот след оставлял Колин. Коннор под ним трепетал, словно его кидало из жара в холод. Голова устало металась из стороны в сторону, в поисках успокоения, зубы стиснулись до скрипа, но Ричард знал, что делал и был уверен, что правильно распределяет свои силы, доставляя лишь извращенное, но наслаждение. Когда он снова отклонился и еще сильнее нажал коленом на упругий член, брат даже не успел издать вопль, а просто поперхнулся воздухом, крупно дрожа всем телом. Ричард слез с него и сел рядом, ласково проводя по волосам и запуская пальцы в потемневшие от пота пряди. А потом поморщился и расстегнул свои брюки, в которых было уже нестерпимо тесно. Едва отдышавшийся Коннор кусал губы и робко смотрел на напряженный орган, выпирающий под тканью. Рич мялся, с неестественной для себя нерешительностью водил пальцами по натянутой черной веревке, пока, наконец, не набрался духа и не посмотрел Коннору прямо в глаза: – Ты девственник? Горло как будто снова сжали и лишали воздуха, а лицо бросило в жар. Коннор смущенно отвернулся и Ричард все понял. – Мы не будем, если только ты сам не захочешь. Что-то терзало Коннора, он не мог дать однозначный ответ. Все его существо сейчас хотело раствориться в брате, но какой-то потаенный уголок сознания твердил, что не нужно этого делать. Он кусал губы, чувствуя затылком как пронзительно и выжидающе смотрят на него сейчас поднебесного цвета глаза. – Не сегодня, Ричард. Это решение повисло в комнате как якорь, тяжело давя на обоих братьев. И Коннор уже жалел о нем. Но уговаривал себя, оправдывал, что так будет лучше для них обоих. Словно секс с младшим братом – это был последний рубеж, переступив который он никогда больше не сможет общаться с ним так, как прежде, смотреть ему в глаза как прежде и даже находиться с ним рядом. Однако сам не заметил, как дал ему надежду этим «не сегодня». Рич разочарованно поджал губы, но принуждать Коннора не посмел. Он судорожно вздохнул, скривился и неловко переполз в колени к брату. Коннор вопросительно смотрел на него, все еще ощущая себя некомфортно и пристыженно, понимая, что Ричард обиделся, и вполне возможно, что это был первый и последний их такой вот вечер. Но сам Ричард не мог прервать все, не доведя до логического заключения. Коннор ахнул и чуть не прикусил язык, когда брат склонился и взял ртом его член, обсасывая и смазывая его слюной, чтобы легче скользить губами. А его рука в то время ласкала его же орган. Войдя в единый ритм, Ричард одновременно удовлетворял себя и Коннора, смиренно прикрыв глаза. Близнецу потребовалось всего нескольких минут, чтобы достичь оргазма. Он даже не успел предупредить Рича и еще больше залился румянцем, осознав, что кончил тому в рот. Ричарда же это, судя по лицу, нисколько не смутило. Демонстративно сглотнув, он часто задышал, глухо застонал и, поморщившись, излился себе в кулак.***
Открывая пассажирскую дверь автомобиля перед еле волочащим ноги братом, Ричард игриво спросил: – Хочешь повторить как-нибудь? Коннор даже замер, с трудом переваривая все случившееся. Но повисший на двери Рич так прожигал его взглядом, что, вымученно улыбнувшись, он ответил: – Конечно.