Братья: Доминант, Садист, Мазохист

Неловкое молчание прерывалось только шипением пузырьков шампанского и мычанием младшего из близнецов, лежащего на кровати. Из ступора Коннора вывел протянутый ему бокал, и то только тогда, когда Ричард буквально поднес его к носу брата. – Это… Колин, – все так же потрясенно выдавил Коннор, принимая шампанское, но так и не прикоснулся к нему губами. – А ты наблюдательный, – улыбнулся Рич и отпил из своего бокала. – Почему он… В таком виде? Давно он так лежит? – Коннор прокручивал в голове флэшбэки, как Ричард пришел к нему в кафе и еще сидел в ожидании, а значит, все это время Колин был в квартире один связанный. Ричард равнодушно пожал плечами и взглянул на часы: – Не знаю. Час, наверное. А в таком виде, потому что я его так оставил. Нравится? Колин во время этого диалога переводил взгляд с одного брата на другого, возмущенный тем фактом, что его мнение здесь никого не интересует, и вообще к нему относятся как к элементу интерьера. – «Нравится»? – недоумевающее переспросил старший близнец и нервно отпил шампанское, причем сразу побольше, чтобы унять мандраж. Интересные у Ричарда представления о сюрпризах. Удивляет – это точно. – Я старался для вас обоих. С этими словами Рич присел на край кровати и отсалютовал братьям бокалом с шампанским, сразу же отпивая. Коннор покосился на Колина, который даже не мог скопившуюся слюну сглотнуть и та теперь вязкими нитями стекала из-под кляпа, и сразу осушил одним глотком свой бокал. Его брат-близнец, без движения лежавший на кровати не менее часа, с завистью наблюдал, как исчезает игристое вино. Ему тоже хотелось хотя бы глоток. Ему просто хотелось уже хоть что-нибудь сделать, лишь бы развязали затекшие руки и вытащили эту чертову штуку изо рта. Колин просяще проскулил, когда Ричард склонился к нему и погладил по голове. – Колин был очень непослушным мальчиком в последнее время. Так что мне пришлось заняться его воспитанием. Знаешь, он делает успехи. А самое главное – ему это нравится. В подтверждении своих слов, Рич развязал галстук на лодыжках близнеца и раскинул его онемевшие ноги в стороны, устраиваясь между ними и приспуская шорты Колина. Коннор невольно поморщился при виде красных полос на коже, которые оставил галстук Ричарда. Такие же полосы были на его руках, когда Колин привязал их к изголовью кровати. И он знал, что синяки после них потом будут долго проходить. Он все еще стоял возле кровати в растерянности и не знал, какую роль в этой вечеринке отвел для него младший брат. Но при виде полувозбужденного члена Колина остро захотелось выпить еще шампанского. В голове всплывал тот день, когда они оба – два брата-близнеца – лежали на этой же кровати Рича и Колин обмолвился о своих мазохистских желаниях. Тогда Коннор еще не придал его словам значения и не понимал утаенного в них смысла. А теперь явно видел – Колину, как и ему самому, доставляли наслаждение контроль, дискомфорт и терпимая боль. Мы не такие уж и разные. Мы похожи гораздо больше, чем можно было представить, – размышлял Коннор и даже сам не понял, как взял бутылку и начал от волнения пить шампанское прямо из горла. Коннор впервые испытал чувство неловкости перед своим братом-близнецом. Потому что он видел то, чего не должен был: его беспомощность, его возбуждение, его красное от стыда лицо. Младший близнец всегда кичился своей независимостью и бесстрашием, выстроив перед Коннором образ жестокого бунтаря. А Ричард взял и в одночасье этот образ разрушил, будто здоровенный башенный кран снес монумент. Колин отвернул пылающее жаром лицо, зажмуриваясь и представляя, что все это происходит не с ним. – Присоединяйся. Мы уже успели немного повеселиться, пока ты был на работе. Но думаю, что Колин не против еще одного участника вечеринки. К тому же, это ведь и твой день рождения тоже. Правда, Колин? Ты ведь не против? Рич вопросительно изогнул бровь и, сжав Колина за щеки одной рукой, насильно повернул его голову в сторону второго близнеца. Колин всхлипнул и неопределенно помотал головой, что младший брат воспринял как «нет, не против». – Вот и умница, – улыбнулся Ричард и поманил к себе Коннора. – Иди к нам, хватит скучать в стороне. Разум потихоньку захлебывался в алкоголе и в лихорадочном желании, при виде такого непривычного брата-близнеца и Коннор не смог противиться инстинктивному зову – забрался на кровать, по пути снимая с себя майку, которая уже липла к телу от жара. В окружении уже двух братьев, Колин стушевался еще больше и едва удержался от соблазна пнуть Коннора между ног. – Что я должен делать? – поинтересовался Коннор, не замечая, каким ватным становится его язык. Он сел на колени, смотря то на возмущенно мычавшего Колина, то на довольно ухмыляющегося Ричарда. – Что хочешь, то и делай. Это же ваш праздник, – улыбнулся последний. В эту минуту Коннору больше всего хотелось повторить сладкий и глубокий поцелуй с младшим братом. Только он еще не решил – с каким именно. Но пока рот Колина был занят шариком, то выбор очевидно встал в пользу Рича, и старший близнец притянул того к себе за воротник футболки, впиваясь губами. Теперь уже рот Ричарда был на вкус как горький апельсин из-за апероля. Коннор обнял его за шею, запуская пальцы в волосы на затылке, нетерпеливо поглаживая и обсасывая язык брата. Тот в ответ обнял близнеца за талию, медленно водя пальцами по теплой коже и в его же ритме отзываясь на поцелуй. Чувственные губы Коннора набухали от укусов, а сразу после, Рич обхватил ртом его нижнюю губу, всасывая ее с силой и оттягивая на себя так, что Коннор задержал дыхание и грубо сжал в пальцах волосы на затылке брата. Последний отпустил свою «добычу», напоследок ласково лизнув ее, словно извиняясь, но тут же прильнул к открытому изгибу шеи, проводя по нему языком, кусая кожу и так же сильно вбирая ее губами, чтобы оставить наливаться свежий кровоподтек и сорвать с уст Коннора сдавленный стон. Такой сладостный, что Ричард не удержался и, притягивая и прижимая брата к себе за талию, обхватил губами мышцу шеи чуть выше, помечая ее еще одним засосом. Такой след уже будет труднее спрятать, и наверняка Коннор будет испытывать трудности на работе с «разукрашенной» засосами шеей. Но сейчас это меньше всего волновало их обоих. Глядя на это, Колин саркастично закатил глаза, мысленно говоря: что, серьезно? А меня, типа, здесь не существует? Я должен лежать и заводиться, пока вы там наслаждаетесь друг другом? – По-моему, Колин немного ревнует, – Ричард отпустил Коннора, облизал губы и притянул к себе младшего близнеца за ошейник. – Может, покажем, как мы его любим и ценим? Опьяненный мозг Коннора сейчас с трудом соображал, на что конкретно намекал Рич. Очевидно, что в его голове уже сложился план, как показать свою любовь Колину, только вот их старший брат никак не улавливал сути данной задумки. До тех пор, пока Ричард, удерживая одной рукой ошейник, демонстративно не залез другой в шорты и не стал мять зад их среднего брата. Тогда-то до Коннора дошло, и он нерешительно посмотрел на протестующе промычавшего в кляп Колина. – Я не хочу сделать ему больно. – А ты и не сделаешь. Просто представь, что вы поменялись ролями. Колин же тебя трахнул и точно не задумывался: делает он тебе больно или нет. Правда, малыш? – ласково обратился Ричард к младшему близнецу. Мне пиздец, – подумал Колин. Ладонь на заднице стиснулась сильнее, ногтями впиваясь в кожу, и Колин всхлипнул носом, бедрами прижимаясь к брату в ответ. – Видишь, – ухмыльнулся Рич и кивнул на подавшего нечленораздельные звуки близнеца. – Колин совсем не против. Он и сам этого хочет, просто не может сказать. Продолжая одной рукой тискать ягодицу, Ричард другой взял Колина за челюсть, поворачивая к себе смущенное лицо и заглядывая в темные, влажные не то от слез, не то от азартного блеска, глаза. Колин действительно не мог сказать. И дело тут даже не в заткнутом рте. Выдавить из себя просьбу к его самому первому и давнему врагу – брату-близнецу – о том, чтобы тот его поимел, было выше гордости Колина. Через это он переступить не мог, даже вспоминая, как на этой же кровати он, забывшись, целовал Коннора словно своего любовника. Ричард провел языком по влажным губам и блестящему черному шарику, собирая стекающую слюну, и опьяненными глазами вопросительно посмотрел на мешкающего Коннора. – Ты ведь не заставишь его ждать? Он и так давно мается. Коннор завороженно созерцал просящие карие глаза напротив и блестящие губы, которые хотели вставить в этот разговор свое слово, но не в силах были даже сомкнуться. Внимание привлек яркий блеск подвески на черном ошейнике Колина. Только вглядевшись, Коннор с изумлением заметил на нем не только бриллианты, но и имя брата. Откуда у него это? Неужели Ричард постарался? Чувство ревности больно укусило внутри, и близнец кивнул, решительно хватая Колина за ошейник и утягивая за собой – к изголовью кровати, где уложил брата на живот, а сам одним движением стянул с него шорты. Колин запыхтел, извиваясь и пытаясь связанными руками показать, что он думает об этой затее, но пальцы так затекли, что не слушались. А их младшему брату все это больше и больше доставляло удовольствие. Буквально одним своим ходом он поставил шах и мат: ущемил самоуверенность младшего близнеца и повысил самооценку старшего. Ты же хотел, чтобы Коннор перестал быть тряпкой, – вспоминал он слова Колина в их первый урок воспитания. Рич подвинулся к братьям ближе, усаживаясь рядом с головой Колина и прислоняясь спиной к изголовью кровати. С рядом стоявшей тумбочки он взял початую бутылку шампанского и отпил из горла, косясь на семейные фотографии. Вот, как и прежде мы собрались и проводим время вместе. Отец любил, когда мы дружно втроем занимались одним делом. Вряд ли бы сейчас он с гордостью на нас смотрел. Рядом раздалось довольно громкое и призывное мычание, Ричард еще раз отпил шампанское и вопросительно посмотрел на лежащего Колина, повернувшего к нему голову. – В чем дело? Если не хочешь, чтобы это делал Коннор, это могу сделать я. А Коннор полюбуется со стороны. Хуже мысли, что его сейчас трахнет старший брат, которого Колин всеми фибрами своей души терпеть не мог, была только мысль, что тот будет упиваться его лицом, полным унижения и страдальческого удовольствия, пока Ричард с невозмутимым видом имеет его в зад. И, черт возьми, даже третьего варианта нет. Но лучше пусть Коннор разочек попробует себя в роли актива, пока у него есть такая возможность и сзади не сможет увидеть всего спектра эмоций в глазах близнеца. Колин глубоко вдохнул носом и, выдохнув, покачал головой. – Вот и славно, – Рич еще раз отпил из бутылки, устраиваясь поудобнее и наслаждаясь представлением. Коннор еще растерянно поглаживал обнаженный зад, с трудом представляя, как он должен распоряжаться подвернувшейся удачей отомстить брату за все годы нападок. Другой на его месте поступил бы наиболее жестким образом, но Коннор, даже при всех своих неприятных воспоминаниях о жестокости Колина, не мог причинить ему вред. Он массировал упругие ягодицы, удивляясь, какие они мягкие и приятные на ощупь и невольно быстро облизал губы, словно находился сейчас в кондитерской и как раз попал на выкладку свежих булочек. Сложно сдержаться и не попробовать хотя бы одну из них. Коннор, наклонился, не больно сжимая зубами гладкую кожу, сразу же облизывая ее, словно исцеляя. Колин на это чуть видимо дернулся и промычал. Он попытался вывернуться, чтобы видеть хотя бы краем глаза – чем там сзади его близнец занимается. Непредсказуемость, безусловно, будоражила, но Колин любил это беспомощное состояние неопределенности, «подвешенности», когда с ним играл опытный в таких делах Ричард. А вот неумелый Коннор его напрягал и нервировал. Видя беспокойство близнеца, Рич широко улыбнулся, лукаво прищурился и сделал новый глоток шампанского. Разум так приятно затуманивался, а тело стало совсем легким от алкоголя, так что открывающийся вид его занятых любовными ласками братьев без труда вызвал возбуждение. Точнее ласками занимался только Коннор. А Колин в это время метался, не находя места и дергался, натирая себя веревками. Он бросил на младшего брата возмущенный взгляд темных глаз и тот ответил ему насмешливым взором своих голубых. Тебе же нравится, когда тебя унижают. Вот и наслаждайся, – облизывая с губ остатки шампанского решил Ричард. Ну ты и козлина, – в ответ думал Колин и нахмурился, но тут же протяжно простонал в кляп, а лицо само исказилось в неге. Пальцы на его ногах поджались сами собой от удовольствия, когда Коннор сзади раздвинул ягодицы и издевательски-медленно провел языком между ними. Он лег на живот, приняв более удобное положение, закрыл глаза и вновь облизал ложбинку снизу-вверх, вырывая из легких близнеца еще один стон. Тот даже ноги раскинул шире и инстинктивно приподнялся бедрами навстречу мягкому языку, прося еще. Коннор был не жадный – уже с нажимом скользил языком от самых яичек до копчика. У Колина перед глазами все поплыло и он подтянул к себе колено, еще больше облегчая Коннору доступ для ласк. Ричард с придыханием закусил нижнюю губу, еле сдерживаясь, чтобы не включиться в эту забаву, и на автомате стал мять свой напрягающийся орган в ширинке. Когда старший близнец сжал ягодицы сильнее, тиская их и разводя в стороны еще больше, и упругим языком стал лизать сжатое колечко мышц, Колин так погрузился в экстаз, что готов был простить старшему брату все годы их вражды, лишь бы тот не останавливался. Сознание Коннора было еще довольно светлым, чтобы отдавать себе отчет, но при этом алкоголя в крови было достаточно, чтобы лишиться страха и смущения и просто отдаться воле своих фантазий. Скопив сладкую вязкую слюну, он смазывал и ласкал чувствительную розоватую кожу быстрыми движениями, будто пытался добраться до сердцевины леденца. Это волнующая и щекочущая легкие нежность продолжалась не более пары минут, а Колину казалось, что вечность. Он так расслабился от решительного влажного языка, скользящего между его ягодиц, что и не заметил, как Коннор сзади оторвался от своего занятия, нетерпеливо стянул с себя джинсы и белье и с лихорадочным блеском в глазах устроился на коленях. А потом одним движением дрожащих рук подтянул Колина за бедра вверх, и уперся членом в скользкий проход. Головка без труда проскользнула внутрь, и близнец замер, ошалев от непривычного ощущения тесных горячих мышц, сжимающих внутри чувствительный орган. Колин задышал часто и сипло, забываясь и требовательно мыча в просьбе, чтобы брат не тормозил и вошел глубже. Наблюдающий со стороны Ричард готов был поклясться, что уйди он сейчас – и близнецы бы не заметили бы его отсутствия, наслаждаясь друг другом на его кровати. И это не могло не радовать его. В конце-концов, этого он и добивался – теплых, близких отношений между его старшими братьями. Но уходить сейчас было бы просто преступлением. Представление только начиналось, и у Рича был билет на первый ряд и даже на ВИП-место. Не хватало только попкорна, а бутылка с шампанским почти опустела. Рука расстегнула ширинку и скользнула внутрь, поглаживая выпирающий твердый член в трусах. Ричард с удивлением отмечал какой же ласковый и терпеливый Коннор: даже будучи не совсем трезв он все равно хорошо анализировал и контролировал свои действия, не делал резких движений и плавно вошел в Колина полностью. Так, что на лице того не дрогнула ни одна мышца от боли, только глаза были закрыты, брови вскинуты от кайфа, а подушка под ним была влажная от пота и стекающей слюны. Близнец не выл и не скулил, только протяжно и сладостно мычал при каждом движении Коннора туда-обратно. Сам же Коннор крепко хватался за бедра, не то натягивая младшего брата на себя, не то толкаясь в него сам. Скорее и то, и другое. Сначала медленно и осторожно, но потом, не встретив сопротивления и почувствовав, что им обоим нужно большее, наращивая темп и амплитуду. Откинув голову и облизывая пересохшие губы, Коннор стискивал пальцами бедра до синяков, постанывал и что-то шептал нечленораздельное, но явно имеющее отношение к своим ощущениям и телу Колина, которое эти ощущения даруют. А когда Коннор на секунду открыл глаза и увидел под собой брата, стоящего перед ним на коленях, высоко задрав бедра и прижимаясь грудью к постели, то даже почувствовал легкое головокружение, словно от нескольких бокалов полюбившегося апероль-спритца. Влажная, блестящая и липкая от пота кожа спины, усыпанная такими же родинками, как у него самого, облегала напряженные мышцы, а оплетающая их веревка только подчеркивала совершенность тела. Связанные сзади руки были совершенно неподвижны и потемнели от долгого пребывания в неестественном сковывающем положении, а вздувшиеся вены так хотелось обвести языком по всей длине до конца, словно они указывали путь к эрогенным зонам. Видимо, внутри Коннор вошел под верным углом и задел чувствительную точку, от чего Колин сильно вздрогнул всем телом, как от контакта с оголенным проводом и так застонал, что Ричард рядом встрепенулся. Этот стон звучал как звонок, сигнализирующий о переходе от первой сцены действия ко второй. Младший брат взялся за кожаный ошейник и привлек внимание близнеца на себя, одновременно устраиваясь так, чтобы его голова оказалась между ног Рича. Он расстегнул ремешок кляпа, освобождая, наконец, уставший рот и откинул шарик в сторону. Колин так не мог поверить случившемуся, что даже не в силах был сомкнуть затекшие челюсти и сглотнуть скопившуюся слюну. Осоловелыми глазами, из-под черных ресниц, он смотрел на Ричарда с благодарностью и блаженством, пока тот большим пальцем утирал влажный подбородок и наслаждался наконец озвучившими стонами – прямо в ритм толчкам Коннора. – Скажи, что тебе хорошо, – потребовал Ричард, глядя прямо в глаза Колина и подушечками пальцев поглаживая по щеке. – Мне хорошо… – Скажи мне, что любишь это. – Я люблю это, – сквозь стоны ответил близнец. – Да. Скажи, что любишь его член в своей заднице, – он знал, что эту правду Колину будет особенно сложно признать, но в этом заключительном экзамене его перевоспитания, это было решающим шагом. – Скажи это, малыш. Последние остатки гордости в Колине сопротивлялись, как несколько выживших, но подбитых черных птиц, не в силах расправить свои крылья, но еще сражающихся из последних сил. Коннор сзади полностью вышел и тут же до основания вошел глубоко, от чего вся гордость его брата разом утонула в смиренном признании своего поражения, и Колин, вскрикивая, отозвался: – Я люблю его член в моей заднице. – Хороший мальчик, – улыбнулся Ричард и похлопал Колина по щеке. Экзамен тот сдал хорошо, но мог еще постараться до оценки «отлично». Рич приподнялся, стягивая чуть ниже свои джинсы и трусы и с намеком и оголяя перед старшим братом свой стояк. – Ты знаешь, что делать. Задыхаясь от волнения, Колин безропотно обхватил губами член, сразу же пытаясь войти в один темп с движениями Коннора, хотя сам он уже был порядком изнурен и двигал головой заметно медленнее, чем его старший брат бедрами. Зато сразу смазывая орган вязкой накопившейся слюной, и беспрепятственно скользя губами по нежной коже. Золотое сердечко на ошейнике беспокойно дергалось от каждого покачивания головы Колина и наверняка его собственное сердце сейчас билось так же тревожно. Ричард пытался не откинуть от удовольствия голову и не закрыть глаза, лишь бы сидеть и любоваться, как один его брат имеет другого, а тот, в свою очередь, сосет его член. Его самая заветная фантазия, сидевшая в глубинах сознания как диковинная птица и выжидающая, когда же ее выпустят на волю, наконец, дождалась своего часа. Влажные звуки, которые издавал старательный рот Колина, и шлепки бедер Коннора о бедра его близнеца, так некстати прервал звонок мобильного в кармане. Ричард глубоко и раздраженно вздохнул, дотянулся до приспущенных джинс и вытащил чертов телефон. Сбросить звонок, увы, не представлялось возможным. – Привет, пап. Колин между ног испуганно замер и хотел было отпрянуть, но властно легшая на его макушку рука не позволила этого сделать, нажимом возвращая к работе. – Ричард! Что у вас случилось? Почему я не могу дозвониться до твоих братьев и поздравить их с днем рождения? Коннор в голос простонал, еще быстрее двигаясь в брате. – Они сейчас немного заняты. Поглаживая Колина по затылку, Рич удовлетворённым взглядом смерил сначала одного близнеца, а потом второго. Коннор был так увлечен, что даже не заметил звонивший телефон. – Чем это? – Да так. Забавляются с моими подарками. – Что же ты им такое подарил? – изумился глава семейства. – Кое-что, о чем они оба мечтали, – улыбнулся Ричард и отключил телефон под тяжелое сбитое дыхание и постанывания, которые их отец вполне мог расслышать. Сердце Колина так колотилось от испуга, что готово было выпрыгнуть из груди через горло. Тогда Ричард решил, что нужно это горло заткнуть, и надавил на замешкавшегося Колина рукой, заставляя взять свой член до конца. – Не филонь, – ухмыльнулся он, и другой рукой стер собравшиеся на черных ресницах брата слезы. Коннор уже был на пределе. Он уже достиг своего максимума и двигался внутри Колина так быстро, что не мог толком поддерживать ровное дыхание и весь взмок, как от забега на длинную дистанцию. До достижения заветного оргазма не хватало буквально чуть-чуть и единственный верный путь, до этого чуть-чуть, Коннор нашел через неудовлетворенность Колина, нащупывая его напряженный член, давно оставленный без внимания, но так отчаянно нуждающийся в нем. И Колин будто в благодарность промычал, замирая на секунду с занятым ртом и вздрагивая. Коннор ласкал его плавно, размеренно, но при этом сильно сжимая ладонь и большим пальцем массируя вздувшуюся венку. Тело близнеца признательно отзывалось, за то, что даруя удовольствие сразу двум братьям, хоть один из них вспомнил и о желаниях Колина. Обессиленный и давно жаждущий избавления, Колин излился в руку Коннору спустя долю минуты, сильно вздрагивая и напрягаясь каждой мышцей. Именно этого напряжения и не хватало старшему близнецу. Брат так сильно сжал его внутри, что Коннор едва успел выйти, испачкав поясницу Колина. И тут же устало сел рядом, переводя дыхание и стирая со лба капли пота. Колин также был вымотан и уже не находил сил ублажать Ричарда, так что тому пришлось доводить себя самостоятельно рукой. Рич откинул голову, кусал губы и быстро ласкал себя, пока не кончил на красное от утомления и жара лицо Колина. Тот даже не ответил, только поморщился брезгливо и заерзал, намекая на мешающие ему веревки. Ричард глубоко вздохнул и понимающе наклонился к брату, распуская бондаж. Красная веревка оставила на коже ровный узор – буквально каждый завиток пропечатался на коже Колина как тату. Окоченевшие руки не в силах были пошевелиться и близнец болезненно завыл. – Я не чувствую даже пальцев. Руки будто не мои, – причитал он, переворачиваясь и усаживаясь на кровати. – Это нормально. В течение часа пройдет. Младший из братьев стал поглаживать и разминать каждую мышцу на руках Колина, разгоняя кровь и восстанавливая ее обращение. – А, кстати! Отец хотел вас поздравить. – Он звонил? – изумился Коннор. – А ты не слышал? – вскинул бровь Ричард и, когда Коннор отрицательно покачал головой, хитро добавил: – А вот он тебя, скорее всего, слышал. У Коннора челюсть от шока отпала. Он на всякий случай вопрошающе уставился на Колина и тот кивком подтвердил, что Ричард не шутит. – Ох, чуть не забыл. Рич жестом указал Коннору помочь близнецу, сам слез с кровати, натянул трусы и джинсы и вышел из комнаты. Пока его не было, и с кухни раздавались звуки возни, Коннор подобрал свою футболку и заботливо стер ею с лица и спины Колина сперму, а потом кинул футболку на пол – все равно ей место в стиральной машине. Колин же беспомощно сидел, пытался самостоятельно размять руки, но те были просто мешающимися и тяжелыми продолжениями тела. Ровно такие же безжизненные, как когда их отлежишь во сне. – Сейчас, – сказал Коннор, с готовностью и вниманием растирая оплетенные следами от веревки конечности. – Все, Ричард сломал меня. Я больше никогда не смогу играть в бейсбол, – вздохнул Колин. – Не драматизируй. Рич же знал, что делает. Сказал, что в течение часа пройдет – значит пройдет. Снаружи спальни все еще что-то гремело и слышалось, как младший из братьев копошится в ящиках, что-то выискивая. – Классный день рождения, да? – ухмыльнулся Колин и завалился обратно на спину. – Потрясающий, – подтвердил все еще не отошедший от всего пережитого Коннор, – Всегда бы так. – Не-не. Хорошего по чуть-чуть. – А тебе разве не понравилось? Я слышал, как ты стонал что-то о том, что тебе хорошо от моего члена в твоей заднице. Коннор еще не до конца протрезвел после своеобразного марафона и, осмелев, мог позволить себе подколоть младшего брата. – Заткнись, – прошипел тот сквозь зубы и отвернулся. – Я тебе еще припомню, что ты протрепался Ричу про наш визит в его спальню. Дождись только, когда мои руки восстановятся и я сомкну их у тебя на глотке. Говорил Колин довольно серьезно и дерзко, словно и не хотел недавно умолять Коннора, чтобы тот ласкал его своим языком и трахал поглубже. Но Коннор на его угрозы внимания не обращал. Ему было слишком хорошо, чтобы сейчас вступать в словесную дуэль с братом. А потом в спальню вернулся Ричард, торжественно внося фисташковый торт-мороженое с зажжёнными на нем свечами в форме цифры «двадцать один». – Вау! – восхитился Коннор, еще не видевший угощение. Колин же был не впечатлен, поэтому только бессильно перевернулся на бок, созерцая пляшущие огоньки. – Вперед, Колин, – укоризненно позвал Рич. – Не будь таким букой. – Я встать не могу, вообще-то. Коннор цокнул языком и помог близнецу подняться. – Может, мы оденемся? А то как-то, блять, странно, что Ричард в джинсах и футболке, а мы голые щас будем свечки задувать и торт есть, – ворчал Колин и взглядом искал свои шорты. – Минуту назад тебя ничего не смущало, – закатил глаза Ричард, ставя на тумбу торт, подбирая с пола шорты и джинсы братьев и кидая одежду к ним на кровать. – Давайте быстро. Я еле нашел хоть какую-то зажигалку и едва смог поджечь свечи. Если они погаснут, пока вы тут рядитесь, то заново всю эту хрень проделывать я не стану. Колин сидел как сломанная кукла на кровати, с бесчувственными руками, в ожидании, когда Коннор сначала сам оденется, а потом поможет и ему натянуть шорты. – У кого-то из именинников есть еще возражения? Близнецы синхронно замотали головами в знак отрицания и так же синхронно встали к поманившему их младшему брату. – Коннору, как первому родившемуся, достается цифра «один», а тебе, Колин, «два», – распорядился Ричард, снова взяв в руки торт и держа перед братьями. – Это потому что у меня два яйца, а у тебя, Коннор, одно, – рассмеялся Колин. Но, поймав укоризненные взгляды, насупился, – Какие вы серьезные. – Рич, у него точно руки в норму придут в течение часа? – Должны, по идее. Я правильно затянул бондаж, если только Колин не повредил какие-то нервы, пока дергался. А что? – Да так, – задумчиво протянул Коннор, косясь на недовольного близнеца, – Я бы предпочел, чтобы он в таком состоянии подольше был. Все-таки Коннору начинал нравиться алкоголь, с ним он хотя бы осмеливался отвечать на подколы Колина. Злоупотреблять этим, конечно, не стоило. – Можем устроить, – воспрял Ричард. Он еще не все свои игрушки на братьях испробовал и был рад новым экспериментам. – А пока задувайте чертовы свечи, пока я вам их не засунул сами знаете куда. – Куда? – синхронно отозвались близнецы и лукаво переглянулись. Чтобы не испытывать терпение младшего брата, они все-таки замерли, закрыли глаза, каждый загадывая свое желание и разом затушили сверкающие огоньки. – Кстати, симпатичный ошейник, Колин, – улыбнулся Коннор, взяв с торта шоколадное украшение и откусывая. Тот уже и забыл про ремешок на своей шее и снова залился румянцем от смущения. – Хочешь такой же? – заинтересовался Ричард, разрезал торт-мороженое на кусочки и поставил снова на тумбу. Коннор задумчиво рассматривал сверкающий бриллиантами именной кулон и красиво обтягивающую кожаную ленту на шее близнеца. Он без труда мог представить такой же аксессуар на себе. – Возможно, – а потом сосредоточенно заскользил взглядом по Ричарду. – Но мне бы хотелось скорее увидеть что-то на тебе. Колин рядом активно закивал и тут же поморщился и замотал головой, когда Коннор попытался накормить его мороженым. – Даже не думайте. Доминанты не носят ошейники. Рич серьезно смерил взглядом обоих старших братьев и припал плечом к стене, поедая кусочек торта. Близнецы сочувствующе переглянулись. – Тогда не ошейник, – оживился Колин и подошел к младшему брату, что-то шепча ему на ухо. Коннор слизывал с вилки фисташковый крем, с любопытством глядя как меняется лицо Рича от слов Колина. – Нет, Колин! – Почему нет? Тебе очень пойдет. Или это тоже запрещено для доминантов? Младший из братьев недовольно вздохнул, скрестил руки на груди и, поджав губы, стал обдумывать предложение Колина. – Ну ладно. Но ничего более, ясно? Довольный своей победой Колин сначала расплылся в оскале, а потом грустно покосился на торт. – Я хочу жрать. Но не гребаное мороженое. Сэндвич хотя бы. Понявший намек Ричард ушел на кухню, и пока он там копался в холодильнике в поисках продуктов, из которых можно соорудить сэндвич для брата, последний все еще сетовал на свою беспомощность. – Давай, разминай мне руки. Я не собираюсь так до конца жизни ходить! – требовательно обратился Колин к близнецу и толкнул его коленом. Доев торт, Коннор послушно стал массировать чуткими пальцами затекшие мышцы, восстанавливая кровообращение, а заодно поинтересовался: – Что ты попросил у Ричарда? – Узнаешь, – самодовольно ответил брат, с облегчением начиная ощущать, как покалывает руки и к ним возвращается чувствительность. – Очень скоро узнаешь.