***
Колин воспринял возвращение к учебе как долгожданный праздник. Ему порядком надоело наблюдать за судьбой своей команды со стороны. И хотя у него все еще была врачебная справка, разрешающая ему отлынивать от занятий, пользовался он ей только на лекциях. А вот первую же тренировку возглавил как и всегда: командовал ходом игры и держал ситуацию под контролем, невзирая на неприятное ощущение в руке. Вместо обрезка трубы пальцы теперь сжимают привычную бейсбольную биту и бьют не по нахальным рожам, а по кожаному мячику. Колину было хорошо в привычной обстановке, среди компании знакомых, на спортивной площадке нелюбимого им университета. Он быстро подавил в себе воспоминания о случившемся, отключив мозги и включаясь в игру. – Отличный удар, Колин! – Как же нам тебя не хватало. Довольные возгласы и поддержка сыпались с разных сторон от партнеров и даже обычно сурового тренера. Колин отбил очередной мяч, и прищурился, из-под козырька бейсболки наблюдая за траекторией его полета. Белый шарик очертил плавную дугу ввысь и растворился в стоявшем тумане как призрак среди воды. Он должен был бежать после удара, промчаться по всем базам и вернуться прежде, чем мяч окажется в кожаной перчатке соперника. Но взгляд Колина замер на трибунах. Мокрые лавочки пустовали. Студенты сидели в своих кампусах и аудиториях и лишний раз в такую промозглую погоду носа не высовывали. Только один высунул, и Колин узнал куртку и черный рюкзак с большими вышитыми инициалами C.D. У него были такие же на бомбере. – Дюкрэ! – Зарычал тренер, широкими шагами надвигаясь на своего подопечного. – Ты должен бежать после каждого отбитого мяча, а не когда тебе вздумается! – Я что-то устал, – левая рука Колина расслабилась и безвольно выпустила тяжёлую биту на землю. С металлическим глухим звоном та ударилась о мокрую от дождя почву и чуть ли не была втоптана в грязь кроссовком. – Я передохну пару минут. Колин не спрашивал разрешения. Просто поставил всех перед фактом: его величество устало и жаждет сделать перерыв. Ворчание тренера он слышал спиной, но тот только развел руками и объявил незапланированный отдых для всех. Пока другие игроки сетовали на погоду, зябко кутались в форму и уходили под навес, Колин вышел за пределы поля и поднялся на трибуны прямо к одинокой сидящей фигуре. – Ты чего не на учебе? – Обнимая себя руками от холода, близнец сел рядом со своим старшим братом и хмуро глянул из-под козырька. – Перемена пока, – Коннор скромно улыбнулся и пожал плечами. Заметив дрожащие пальцы Колина, он стянул с себя утепленную кожаную куртку и накинул ее на плечи брата. – Как мило, – Колин не ожидал такого знака внимания и как обычно не был готов проявить благодарность. Но чуть погодя почти неслышно выдавил: – Спасибо. Коннор догадывался, как трудно дается его близнецу даже такая признательность. От того она была еще более ценная. – Не за что. Еще какой-то месяц назад он избегал младшего брата, старался вернуться домой раньше, чем Колин закончит тренировку, чтобы случайно не пересечься с ним и не быть застигнутым врасплох. Обычно, под адреналином от игры, заведенный Колин утаскивал близнеца под трибуны и там унижал, избивал, мешал с грязью, словно они и не были братьями, а только закостенелыми врагами. Со временем жизнь наверняка развела бы их далеко друг от друга, максимально снизив возможность контакта. Но сейчас Коннору хотелось быть рядом с кем-то из братьев и чувство запаха взмокшего от дождя и пота Колина было сравнимо обезболивающему. Он опустил ладонь поверх левой руки близнеца, на ощупь нашел заживающую рану, и стал греть ее теплом своего тела. — Черт, Коннор, не сейчас. Тут полно народа, — Колин нервно выдернул руку и спрятал в карман куртки. — Извини, — Кон виновато вздохнул и уставился на свои кеды. — Как первый день в университете? — Колин пытался казаться как можно отстраненнее, но сам незаметно, буквально сантиметр за сантиметром, подсаживался к брату ближе, пока плечом не уперся в его плечо. — Я не сильно отстал в программе, это радует. — Я имел ввиду, как ты себя чувствуешь? — Колин проследит за тренером, поглядывающим на часы и собирающем игроков обратно. Сам Колин не торопится возвращаться на поле. — Все хорошо, — Коннор улыбнулся, но натянуто. Страха не было, но тоска и неуверенность остались. Именно поэтому он и пришел сюда, на стадион, где его брат, бывший непримиримым врагом, теперь казался самым близким человеком. Единственным, кому он мог довериться в стенах университета. — Мне пора. Колин бросил взгляд на недовольного тренера и встал, снимая куртку. — Оставь, на улице холодно, — остановил его близнец. — А ты? — Я все равно уже иду в аудиторию. Отдашь после занятий. Коннор остался в одной толстовке. Теплой, но быстро промокающей и в такую промозглую погоду не спасающей от дождя и ветра. Колин казался ему еще менее защищенным в своей хлопковой рубашке и бейсбольных бриджах. Руки у него точно уже были как лед на ощупь. Коннор искренне не понимал, почему в такую погоду проводятся тренировки и почему Колин так рвется жертвовать своим здоровьем. Но спрашивать не стал. Когда Кон уже собрался расстаться с младшим братом и спуститься с трибун, в карман его худи забрались холодные пальцы и сжали ладонь. — Ты такой теплый... — Колин быстро переплелся пальцами в замок и загородил их с братом своим телом от любопытствующих взглядов партнеров по команде. Уже без голоса, только одними губами он прошептал: — Было бы неплохо, если бы ты согрел меня. Коннор удивленно вскинул бровь, когда Колин подмигнул ему и сначала сильно-сильно стиснул пальцы, так что суставы Кона хрустнули, а потом так же неожиданно отпустил и ушел к своим, продолжать тренировку. Коннор проследил, как близнец снимает его куртку, в которой ему неудобно двигаться, оставляет ее под навесом и включается в игру. А потом старший близнец поежился от холода и нехотя побрел обратно на занятия. Влиться в учебу оказалось действительно не сложно. Сложнее было не отвлекаться и писать и зарисовывать то, что требовали преподаватели, а не то, что лезли в мозги. Коннор понял, что рисует, вместо лекций, только когда сосед, сидящий впереди, оглянулся чтобы переспросить тему и вдруг странно уставился в тетрадь. Коннор отвлекся и быстро закрыл рукой рисунок. Легкими штрихами он вычертил идеальное мужское тело, усыпанное родинками. Он вычертил каждую мышцу, изгибы тела из плавных и гибких линий перетекали в динамичный и острые бугры мышц и суставов. Нарисовал фигуру полубоком от шеи до ягодиц, наметил даже подбородок, но лицо рисовать не стал. — Кого это ты рисуешь? — Без задней мысли полюбопытствовал сосед. Коннор поднял ладонь и задумчиво смотрел на рисунок. Он просто замечтался в один момент и сам не заметил как в его тетради на полях появилась графитовая эротика. Может это был Ричард, может Колин, а может и он сам. — Так, просто... Стадик. — М-м-м... — протянул парень и потерял интерес. — Дашь списать последний абзац? Растерянно моргнув, Коннор пробежался глазами по своим записям и обнаружил, что сам пропустил последние двадцать минут лекции. — Прости, Митч, сам не писал. — Влюбился? Близнец залился румянцем. Уши стало припекать от смущения и он быстро перелистнул страницу. Митч слишком уж заинтересованно пялился на зад, нарисованный карандашом. Коннор вырвал этот лист, аккуратно сложил и сунул в карман худи, подальше от любопытных глаз. Дождь перерос в затяжной ливень, отбивающий по крышам и наводняющий тротуар бесконечным потоком. Последние лекции окончились и теперь студенты прятались под разноцветными зонтами и спешили домой. Коннор накинул капюшон толстовки и тщетно пытался отыскать Колина на спортивной площадке: в такую погоду тренировку все-таки отменили. Он заглянул в раздевалку и уже там, от других игроков в бейсбол узнал, что его брат-близнец давно ушел. В его куртке. Коннору ничего не оставалось, как закинуть на плечи рюкзак и в гордом одиночестве отправиться домой, промокая под холодным ливнем до самых костей.***
Улицы города моментально опустели, и даже владельцы собак своих питомцев в такое ненастье не выпускали. Казалось, природа решила оторваться за все предыдущие месяцы солнечного и жаркого лета и теперь рыдала как девица, познавшая горести неразделенной любви. Зато бары не пустовали. Любителям выпить и потрепать языком погода роли не играла, ведь в тесных и шумных барах всегда было тепло и уютно, особенно после стопки-другой. Ричард сначала замер в дверях уже знакомого ему помещения. Он коротко огляделся и поспешил пройти внутрь, чтобы не вызывать лишний интерес у местного контингента. Какой-то уже сильно нетрезвый мужик бросил в спину юноше сальный взгляд и Рич почти физически чувствовал его затылком до тех пор, пока не скрылся в толпе. Такими же взглядами его одарили еще парочка завсегдатаев питейных заведений, и Ричарду даже показалось, что он в особом баре, где небритые, жилистые мужики собираются как на рыбалке и ловят на свои "крючки" молоденьких рыбок. Как бы Рич ни любил острые ощущения, но подобное внимание к себе было мерзким, как прикосновения липких рук. Хотелось просто стать невидимым, чтобы очередной кабан с вываливающимся заросшим животом не присвистнул, нагло разглядывая его зад. Пятница – день старых извращенцев, судя по собравшейся публике этого паба. Но Ричард здесь был не для поиска и знакомства с «сахарным папочкой». Его интересовал один конкретный человек. Одна единственная цель с именем Трэвор. Рич его никогда не видел, но по описанию Колина вполне себе подходил мужчина, лет тридцати, сидящий у барной стойки, в черной кожаной куртке, с черными короткими волосами и гладко выбритым лицом. В сравнении со всеми остальными он был даже привлекательным и наверняка мог бы подцепить себе кого-нибудь на вечер. Высокий барный стул рядом оказался свободен и сразу занят самим Ричардом. – Содовую. Рич сделал заказ у бармена, а сам украдкой покосился на типа рядом с собой. Вокруг того уже красовалось приличное количество бокалов, а заинтересованный взгляд изучал юношу с ног до головы. – Может тебе чего покрепче, красавчик? – Игриво поинтересовался мужчина и осушил свой стакан до дна. – Мне еще нет двадцати одного, – пожал плечами Ричард и в ответ скромно улыбнулся. – Но спасибо за предложение. В темных глазах напротив сразу произошло оживление и мужчина попытался приблизиться к Ричу вплотную, заодно обдав его неприятным запахом пива. – Может, я могу предложить тебе что-то, до чего ты уже дорос? Ричард поморщился от кислого запаха и голодного взгляда, но уговаривал себя продолжить строить образ невинного и глупенького мальчика. – Что, например? – Поехали ко мне и узнаешь, – мужчина подмигнул и уставился прямо в голубые глаза, на что Рич усиленно пытался не отвернуться. – А мы раньше нигде не встречались? Лицо какое-то знакомое… – Нет, вряд ли. Я здесь впервые… И к незнакомым домой не езжу. Отхлебнув содовую из стакана, Дюкрэ отстраненно обвел взглядом паб, будто вообще впервые бывает в таких заведениях. – Так давай познакомимся. Трэвор, – протянутая рука была неприятно шершавая и липкая и Ричард быстро прервал рукопожатие. – Рассел, – соврал он, с отвращением представив, как будет звучать его настоящее имя, если этот тип захочет его произнести. – Очень приятно, Рассел. Так что? Угостить тебя? Я знаю бармена, он никому не расскажет. – Часто здесь бываешь? – Да, раньше зависал часто, – Трэвор подозвал бармена и заказал две порции виски для себя и «своего нового приятеля», как он сам выразился. Судя по заплетающемуся языку, на выпивку он не скупился этим вечером. – С друзьями сидели. – А потом перестали? – Да знаешь как бывает… Работа, семья… А потом у нас тут случай такой забавный был, – Трэвор ухмыльнулся и, вскинув темные хищные глаза, нагнулся к Ричарду, чтобы прошептать ему на ухо: – Развлеклись мы с одним мальчиком, но ему почему-то не очень понравилась наша забава. Он наябедничал полиции. Но ты ведь не такой, да, Рассел? Я вижу по тебе, что ты не пай-мальчик, каким прикидываешься. Ричарда разрывало от соблазна припечатать этого типа к барной стойке и набить ему морду так, чтобы от нее осталось только кровавое месиво. Просто убить Трэвора казалось слишком щедрым наказанием, лучше было изуродовать его настолько, что он был бы противен даже самому себе. – Возможно, – уголок губ Рича лукаво подскочил вверх и он допил содовую, не отрываясь смотря на лицо перед собой и с намеком облизнув губы. – Так давай узнаем наверняка? Чужая рука опустилась на колено, медленно поглаживая и у Ричарда внутри все встрепенулось, ожесточилось в желании сбросить руку или всадить в нее коктейльную шпажку, так удачно торчащую из стакана поблизости. Похотливые прикосновения и нетрезвый взгляд Трэвора удушали, а как только Рич представил его с Коннором и как он лапает своими липкими руками его податливого и безответного брата, то губы поджались сами собой, а зубы скрипнули друг о друга. – Я живу тут недалеко… С тетей. Она уехала на выходные, так что квартира свободна. Непроницаемая ложь – неотъемлемая часть будущего юриста. Благо, Трэвор уже так нажрался, что никакого подвоха и заметить не мог. К тому же, уже явно настроился на жаркое продолжение своего вечера. Этот извращенец только и ждал, когда его поманят голубые глаза, лукаво прищурившиеся и быстро указавшие на дверь. Когда Рич полез в карман, чтобы расплатиться за содовую, рука Трэвора поднялась с его колена, мягко остановила и мужчина подмигнул: – Я расплачусь. А ты расплатишься со мной, так ведь, красавчик?***
Дождь немного ослабил свой напор и уже не хлестал как истеричка, но по прежнему напоминал, что на дворе уже осень. По безлюдной улице, во мраке и в тусклом свете фонарей, Ричард вел своего нового знакомого «к себе домой», по уже знакомой им обоим дороге. – Так, где ты живешь? Пьяный Трэвор неуверенно переплетал ногами и языком и то и дело норовил ущипнуть Рича за зад, но тот вовремя пользовался своей трезвостью и ускорял шаг. – Гораздо ближе, чем ты думаешь, – усмехнулся Ричард и резко свернул в подворотню. – Пойдем, здесь короткий путь. Та самая подворотня была все такая же угнетающая и темная, грязная и тихая, при этом скрытая от чужих глаз и дождя. Все та же кирпичная кладка стены, все тот же мусор под ногами и все та же сетка забора с запекшейся кровью на проволоке. Рич шел медленно, все замедляя шаг, пока и вовсе не остановился и не обернулся к своему спутнику через плечо. – Может, прямо здесь? – Юноша соблазнительно прикусил нижнюю губу и весь мокрый припал к такому же мокрому Трэвору, грудью прижимаясь к его груди. – А ты развратник… – ухмыльнулся мужчина и задышал чаще, алкогольными парами выдыхая в бледное с родинками лицо. – Я люблю пожёстче… – невинно прошептал Ричи на ухо и вжал Трэвора в сетку забора, я лязгом прогнувшуюся под телом. – Да ну? И что же ты хочешь сделать, малыш? – Не я, – покачал головой Ричард и губы его растянулись в подозрительной улыбке. Голубые глаза указали за спину Роя: – А он. Пьяный мозг Трэвора еще не сразу сообразил, что происходит, когда руки за его спиной обвили цепью, пригвождая к металлической проволоке ограды. Он обернулся через плечо, непонимающе глядя на черную фигуру за собой, пока не пригляделся и с ужасом не узнал лицо. – Помнишь меня? – Белоснежный оскал особенно угрожающе смотрелся в полумраке подворотни. – Колин… – одними губами выдавил Трэвор, еще несколько секунд, не отрываясь, смотрел в темные насмешливые глаза и отчаянно задергал скованными руками. – Значит, помнишь. Отлично. Колин угрожающе обходил ограду, на ходу похрустывая суставом каждого пальца, готовя их к долгожданному месиву. – Колин… Ты же хороший и добрый мальчик… – в панике залепетал быстро протрезвевший Трэвор. Он уже и забыл про Рассела, который был на самом деле Ричардом и по совместительству братом Колина. Все его внимание теперь было приковано к надвигающейся угрозе в лице близнеца. — Ты что-то попутал, дружок. Наверное, перепутал нас с Коннором. Помнишь такого? Мой брат-близнец, которого ты трахал своим грязным хуйцом. Одним резким движением Колин стиснул пальцы между ног своего пленника и с усилием выкрутил по часовой стрелке. Трэвор подавился собственным вскриком и беспомощно обмяк, зажмуриваясь и боясь пошевелиться. — Что я могу с ним делать? — Обратился Колин к младшему брату, пока тот настраивал камеру для записи всей экзекуции на видео. — Что хочешь, только давай без особого членовредительства, — Ричард встал сбоку от их жертвы, не обращая внимания на умоляющий, блестящий от слез взгляд. — Ну вот, — Колин обиженно надул губы и выкрутил зажатый в кулаке орган в другую сторону, вызвав новую агонию у Трэвора. — Именно члену я и хотел навредить. — Не надо, пожалуйста... — подавленная просьба была такая жалкая, словно ее не мужик трех десятков лет произносил, а пятилетний ребенок. — Так тебя просил Коннор, да? — Колин отпустил промежность, но только для того, чтобы с чувством ударить под дых и выбить из Роя остатки воздуха. Если бы не цепь, связывающая его руки и скрепленная на замок, тот бы припал на колени поверженный перед братьями. — Хочешь, я отсосу тебе? — Трэвор тяжело дышал и едва держался на подкашивающихся ногах. Он тревожно переводил взгляд от восторженного и садистски настроенного Колина к спокойному и сосредоточенному только на телефоне Ричу. — Вам обоим? — Серьезно? Ты думаешь, я не побрезгую совать свой член в твой мерзкий рот? Колин с отвращением покосился на облизывающего губы Трэвора и поморщился, будто учуял запах гнили. — Жаль копы забрали мою металлическую игрушку, я бы ее тебе глубоко-глубоко в жопу вогнал, — Колин с досадой огляделся. В принципе, здесь было много другого хлама, подходящего на роль дилдо. Но брезгливый Колин не спешил подбирать что-то из мусора. — Выеби его, м? — Он вдавил колено в пах Роя, и когда тот вскрикнул от боли, жестоко прописал кулаком в челюсть, так что у того потемнело в глазах, а от прикушенного языка рот наполнился кровью. — Этому мудаку нужен член побольше. — Я польщен, конечно, но у меня на него просто не встанет. Ричард усмехнулся, когда Трэвор сплюнул кровавый сгусток себе под ноги. — Мне нравится, как он просит тебя о пощаде и унижается. Повыкручивай ему яйца хорошенько, включи фантазию, Колин. Наш друг должен запомнить это на всю жизнь. — Что вам нужно? — Трэвор слабо дернул рукой, видимо, в желании стереть стекающую по губам кровь, но забыл, что руки связаны. — Я очень сожалею, правда. Я был пьян тогда! Хотите денег? У меня есть счет в банке... Все его уговоры и мольбы на братьев впечатления не произвели. Они сухо переглянулись и снова безжалостно обратили внимание на мокрого, обессиленного Трэвора. — Ты сдашься полиции. Придешь в участок и расскажешь, что сделал. Ричард сжал Роя за челюсть и удовлетворенно разглядывал разбитую губу. — Нет... Я... Ааагх! Это "нет" подействовало на Колина как команда для бойцового пса и означала сомкнуть пальцы на горле мужчины так, чтобы тот вспомнил насколько же приятно просто дышать и как может быть тяжело сглотнуть слюну, ставшую густой и кислой от крови. — От... Отпусти... — еле выдавил он такое простое и короткое слово. — Извини, не слышу, — губы Колина растянулись в насмешке, а рука сдавила глотку еще сильнее, выдавливая из Роя остатки жизни. — Пожалуйста... — ублюдок в кожанке, из насильника превратившийся в жертву, может и не усвоил свой урок, но точно готов был на любую сделку. Колин прищурился и в мутном свете фонаря его глаза блеснули как лезвие бритвы. Его младший брат удивленно вскинул бровь, когда близнец отпустил шею Трэвора и обошел забор. Он расстегнул замок, вынул цепь из сетки ограды и стянул ею запястья Роя уже просто за спиной. Тот еще толком не оправился от удушения, когда Колин вытащил из собственных джинсов кожаный ремень и затянул петлей на горле мужчины как удавку. Сильный рывок и Трэвор поперхнулся и упал в грязь на колени, прямо перед своим мучителем. — Лижи, — Колин толкнулся мыском тяжелого ботинка в окровавленные губы. Отрезвевший и осознающий свое бедственное положение, Трэвор послушно провел языком по обуви с налетом земли и пыли. — Старательнее! — Рявкнул близнец, дернув за ремень и одновременно толкаясь грубой подошвой в зубы. Это зрелище Ричарду показалось идеальным для компромата на Трэвора. Он выбрал хороший ракурс с падающим светом и снимал весь процесс, не жалея памяти на телефоне. Рой всхлипывал как девчонка, боялся, не поднимал глаза, но лизал подсунутый ему ботинок как верная собака. — Интересно, что скажут твои дружки, когда увидят это, — Ричард присел на корточки, чтобы снять жалкого Трэвора крупным планом. Чтобы хорошо было видно его смиренное и запуганное лицо. — И все остальные тоже, — встрял Колин, периодически дергая за ремень на шее. — Мы же выставим это в свободном доступе, как хорошую порнушку. Я даже название придумал: "Грязная свинья радостно встречает хозяина". Слушай, может нам замутить порнобизнес? Ты — оператор, я — режиссер и сценарист. — А актеры? — Я, Коннор, — Колин пнул Трэвора в подбородок, — Свинка. Ричард прервал запись и медленно покачал головой. — Свинку мы сдадим полиции. Так ведь, свинка? Пни его еще разок, чтобы научился отвечать, когда его спрашивают. — Я пойду в полицию! — Мужчина уже откровенно и беспомощно валялся у Колина в ногах, готовый на что угодно, лишь бы прервать эту извращенную месть. Хотя сам близнец был уверен, что очень гуманно обходится с тем, кто так нагло поимел его старшего брата. Не будь здесь Ричарда, который сдерживал садистские порывы Колина, тот переломал бы каждый палец и сустав в теле Трэвора, при чем делал бы это медленно, наслаждаясь воплями и рыданием. Рич сунул телефон в задний карман, зачесал назад влажные волосы и внимательно, строго посмотрел на всхлипывающего Роя. — Если я узнаю, что до завтрашнего вечера ты до сих пор не сдался полиции, то я не только распостраню это видео, но и найду тебя вместе с Колином и тогда уже не стану ему мешать осуществлять задуманное. А задумал Колин много чего, уж поверь. И я ему в этом помогу. Понял? Трэвор активно закивал, припадая губами к мыску кожаного ботинка. — Да. — Вот и умница. Колин? Колин тяжело вздохнул, явно не насладившись местью сполна. Но послушно снял замок с цепи. За кожаный ремень он увлек плетущегося на четвереньках и спотыкающегося Трэвора на открытую улицу, под нестихающий дождь, где еще раз хорошенько пихнул под челюсть и только потом снял удавку. Ричард накрывался под своей джинсовкой, ежась от холода и хмуро смотря на черный небосвод, закрытый тучами. Он отвлекся, когда заметил, как его брат стаскивает кожанку с дрожащего Трэвора, не осмелившегося не только подняться на ноги, но и вообще поднять глаза. — А это еще зачем? — Трофей, — гордо оскалился Колин и неаккуратно свернул свою добычу. Будь у него время, он бы раздел Роя полностью, как тот чуть не раздел Коннора и так же оставил его полуголого в грязной холодной подворотне. Промокшие до нитки братья удовлетворенные отправились домой, с приятной радостью от свершенного правосудия и с воспоминанием о хныкающем мужике, старше их на много лет, но жалкого, грязного, униженного и еще более промокшего, словно канализационная крыса.***
— Коннор? После собачьего холода и тропического ливня, дом казался настоящим оазисом с теплом и уютом, который может хранить только семейный очаг. Место, где тебя ждут, где пахнет вкусной едой и все на тех местах, где ты и оставил. Только вот старшего брата нигде не было и Ричард встревоженно расхаживал по их скромному жилищу. Обувь Коннора в коридоре стояла, прямо в стекшей с нее лужи дождевой воды. Но самого близнеца нигде не было. Колин стянул с себя сначала куртку брата, а потом встряхнул и расправил "новенькую" кожанку, отнятую у одного мудака. — Может, он спит? На часах было только девять вечера, но Коннор иногда любил прикорнуть, если оставался один и ему было скучно, в отсутствии братьев. Оба они поднялись по ступенькам на второй этаж и с неким облегчением нашли старшего брата в своей спальне, калачиком свернувшегося под одеялом. Мокрая насквозь толстовка неряшливо валялась на полу, чему удивился даже Колин, ибо такое обращение с одеждой было свойственно только ему в семье. Ричард опустился на край кровати, осторожно погладив спящий комочек по плечу. Комочек нехотя пошевелился под одеялом и разлепил глаза, устало выглядывая из-под ресниц. — Привет, — узнав Ричарда и его заботливые прикосновения, Коннор приободрился и вылез из своей уютной норки чуть больше. Колина он заметил только тогда, когда тот совсем неаккуратно плюхнулся на кровать рядом с Ричем, так, что матрас прогнулся и жалобно заскрипел. — Ты замерз что ли? — Младший близнец подозрительно разглядывал кокон из толстого пухового одеяла, в который укомочился его старший брат. Когда Колин продемонстрировал свой трофей в виде кожаной куртки, Коннор сначала непонимающе нахмурился, но, приглядевшись, узнал эту вещь и тут же перевел вопрошающий взгляд на другого брата. — Тебе больше нечего бояться, — Ричард склонился и прижался губами к лбу Кона. — Ты горячий. Заболел? — Меня знобит и голова болит, — виновато признался тот и снова зарылся в одеяло. — Лучше уйдите, пока не заразились. — О-о-о нет. Не дождешься. Если мы и будем болеть, то все вместе. Правда, Колин? Ричард обнял Коннора в охапку вместе с его теплым укрытием и хитро посмотрел на второго близнеца, который на такое проявление нежности сначала отфыркнулся, но быстро заревновал, бросил свою новенькую кожанку на пол и прильнул к Коннору с другой стороны. — Зато ты теперь такой горячий, что можешь согреть меня быстрее, — холодным носом он уткнулся под румяную щеку старшего брата и обхватил крепко за шею, чуть ли не в попытках удушить. — Что вы сделали с тем парнем? В объятиях двух братьев не то что пошевелиться телом, а даже голову оказалось невозможно повернуть. Но Коннору так нравилось их внимание, запах мокрой улицы, исходящий от их тел, голоса и прикосновения, что он нисколько не возражал даже от небольношо дискомфорта. Только переводил взгляд от одного к другому. — Проучили, — уклончиво ответил Ричард, двумя руками поглаживая горячее тело через набитую пухом ткань. — Можешь не переживать, это ссыкло больше не попадется тебе на глаза, — вторил Колин, щекотно водя губами по теплой, усыпанной родинками щеке. — Тебя больше никто не обидит. — Кроме меня. — Кроме Колина. И против этого Коннор тоже не возражал. Во-первых, это была правда, а во-вторых, некоторую жестокость он не только готов был простить близнецу, но даже хотел получить ее. Хотя боялся признаться даже себе. А сейчас это было неважно. Он плотнее прижался к одному младшему брату, пока второй младший брат плотнее прижался к нему. И в таком уютном теплом бутерброде заснул обратно, спокойным, обволакивающим как мед с молоком сном.