Братья: Доминант, Садист, Мазохист

Ночь была свежа, отдаленно пахла шиповником, коим обросла аллея на пути к университету, и сильно мокрым газоном. Зачем включали автополив, когда уже неделю каждую ночь моросил дождь – оставалось загадкой. Коннор шел по каменной дорожке, все больше отдаляясь от спортивного зала и музыки, которая из приятной и мелодичной вновь стала царапающей, как зубья вилки по тарелке. Кон искал глазами брата, чуть ли не под лавочки заглядывал и в нарастающей панике уже готов был громко звать близнеца по имени. Глубоко в аллее, где кроме жужжащего света фонарей и чирикающих автополивалок ничего не было, ему снова стало неуютно и страшно в гнетущем одиночестве. А не уехал ли Колин на автобусе обратно? Коннор глянул на экран телефона. Полночь. Последний автобус ушел час назад. Юноша порывался позвонить, но только нашел в записной книжке нужный номер, как бледный искусственный свет выхватил из темноты фигуру. Лучше всего мерцала в свете белая рубашка и именно по ней Коннор узнал брата, вздохнул глубоко с облегчением, и рванул к нему как спасательной шлюпке. Колин сидел, понуро опустив голову, мыском ботинка катал упавший плод каштана и надавливал, пытаясь раздавить. Каштан не поддавался и выскальзывал, укатываясь прочь. – Ты не против? – из вежливости поинтересовался Кон и сразу же сел рядом, как отражение. Колин устало покачал головой. Не посмотрел даже, только еще больше обмяк, пряча руки в карманы и теряя интерес к блестящему каштану у своей подошвы. – Я сделал что-то не так? – понизив голос и чуть наклонившись к близнецу, спросил Коннор и смотрел мягко из-под ресниц. У Колина были причины обижаться и на Дженнифер, и на Брэда, но он так резко ушел после совместного танца с братом, что Кон упрямо искал проблему в себе. – Все хорошо, – соврал Колин и поежился. Сейчас уже не лето, когда и ночью можно было гулять в майке и рисковать получить перегрев. Влажный и промозглый до костей октябрь впивался своими когтистыми лапами осени и тормошил со скрипучим криком: «одевайся теплее, иначе тебе пиздец!». Колин как раз шмыгнул носом. Коннор пододвинулся ближе, еще тая в себе тепло душного спортзала, отдавая его Колину и постепенно остывая. Он молча глядел, как Колин мнется, шевелит едва заметно губами, хочет что-то сказать, но снова шмыгает носом и отворачивает голову. Влажные ресницы и устало опущенные веки выдавали апатию, грусть. Коннор знал себя в таком состоянии, а еще знал, что Колин мог повторить любую эмоцию как тень. Все совершенно одинаковое. Каждая складочка на губах, каждая ресничка, каждый сосуд в покрасневшем белке глаз. – У тебя водки не осталось? – Нет, – с сожалением поджал губы Кон, – Оставил бутылку там. Хочешь, вернусь и заберу? Колин покачал головой и снова свесил ее между плеч. Вопрос о том, что эту водку Брэд купил для Дженнифер, а старшие братья такие крепкие напитки вообще не употребляли, уже не стоял. Одному нужно было поднять настроение, другому согреться и обоим набраться храбрости, чтобы просто поговорить, как нужно было сделать еще несколько лет назад. Колин поднял голову, тоскливо вздохнул, взглядом проводил подгоняемый ветром сухой лист и вскинул лицо к черному небу. – Дождь собирается. – Да, обещали дождь, – подтвердил его догадки брат, – Пойдем домой? Колин его словно не слышал и вдруг рассвирепел: – Поверить не могу, что мы так долго к этому готовились, я научился танцевать, а Дженнифер просто взяла и променяла меня на Брэда! Коннор улыбнулся уголками губ, но грустно. Прижался плечом к плечу брата робко, незаметно, но, не почувствовав сопротивления, сделал это увереннее, а потом коснулся ладонью колена близнеца. Колин дрожал. Не то от холода, не то от эмоций, но лицом ничего не выдавал и наверняка понять было сложно. Только коснувшись его рукой, чуткой и холодной, Коннор ощутил нервные импульсы, как по оголенному проводу снующие через все тело и грозящиеся ударить в любую секунду. Колин недоверчиво покосился на руку, стиснул зубы так, что желваки зашевелились под скулами, но промолчал. «Ты ревнуешь», – хотел было объяснить Коннор, но поразмыслил здраво и промолчал. – К черту их, – вдруг не в своей манере отмахнулся Кон, – Мы потанцевали под Эванесенс. У тебя хорошо получалось. Ты молодец. Рука медленно водила по колену, разгоняла неуверенность и расслабляла. Напряженный как струна Колин вдруг обмяк разом и уронил голову брату на плечо. – Это все благодаря тебе, – еле ворочающимся, будто онемевшим языком промямлил он и шмыгнул носом снова, – Если бы не ты… – Брось, ты сам научился! – быстро выпалил Коннор и сам не понял почему это получилось сказать так громко. Он смутился от неожиданной похвалы, от тяжелой головы на своем плече, от тепла и робости Колина, обычно колючего, как проволока на заборе, и неприступного, как сам забор. – Я не про танец, – от дыхания Колина еще разило алкоголем, но слабее. Зато на мозг водка, судя по голосу, подействовала уже во всю, – Если бы тебя не было со мной… Я бы сидел там как идиот в одиночестве. Как один из этих уродов с кафедры физмата. – Ты бы тусил с Нейтаном или Скоттом, или еще с кем-то из своих друзей. – У них есть девушки, а у меня… – голос оборвался, и Колин почти заскулил тоскливым псом, оставленным в пустой квартире. Чуть повернув голову, Коннор пытался рассмотреть лицо, но Колин уткнулся переносицей в мышцу шеи. Влажные ресницы щекотно терлись о кожу. – А у тебя есть я. Кон продолжал гладить колено, другой рукой обнимал близнеца за плечи и плотнее прижимал к себе, заваливая себе на плечо. Холодные пальцы скользнули с плеча к голове, гладили прилизанные гелем волосы, медленно, осторожно, как спящего зверя. Колин сделал глубокий вдох, захрипел, откашлялся и повернулся полубоком к Коннору. – Помнишь, тогда в спальне Ричарда ты спросил меня, почему я тебя ненавижу? Я ответил, что не ненавижу тебя. Коннор молчал. Не кивал, только глаза опустил и прислушивался к биению сердца. – Тогда я еще не был уверен, что говорю правду. Ну… Просто сказал на отвали. А потом понял, что не соврал, – младший брат гулко сглотнул, покусал свою нижнюю губу и чуть тише продолжил: – Брайана Марша я ненавидел. Я чуть ли не прыгал от счастья, когда этот мудак пришел к нашему дому с видом побитой собаки. Того еблана Тревора, который тебя изнасиловал я тоже ненавидел. Так, что каждый день представлял, как буду отрывать ему голову. Я уверен, что убил бы его, если бы не Ричард. А тебя… Дышать стало труднее, будто в глотку запихнули кулак. Колин жадно хватал воздух ртом, как выкинутая на сушу рыба, скомочился под боком у Коннора, но сразу же резко отпрянул и утер раскрасневшийся нос рукавом пиджака. Несколько капель упало на лицо и Коннор хмуро взглянул на небо. –Пойдем домой, уже совсем холодно и дождь начинается… Колин его не слышал. Перевел дух и начал заново: – А тебе я завидовал. Ты долгожданный ребенок, а я незапланированное дополнение. Лишние расходы, убитое время и нервы. Мне всегда нужно было доказывать, что я ничем не хуже. Но у меня не получалось. Учиться, как ты не получалось. Общаться с людьми, как ты тоже не получалось. Готовить, жарить зефир на костре, рисовать, завязывать галстук, танцевать… Мама приклеивала твои рисунки на холодильник. Меня отчитывали за исцарапанные коленки и не завязанные шнурки. Рука Коннора на колене замерла ровно в том месте, где когда-то давно красовались следы встречи с асфальтом. – Ричарда тоже ждали, лелеяли, любили. Гордились им, водили в гости и знакомили с родственниками. А меня как будто стеснялись. – Не говори так. Папа очень любил тебя. Помнишь, как он покупал тебе мороженое? – Которое я ненавидел, – напомнил Колин и сник еще больше. – А мама? Это же она отвела тебя на бейсбол. Ты же обожаешь бейсбол больше всего! – Отвела, чтобы я глаза дома не мозолил и где-то тратил энергию… Она сама так сказала. – Нет, – Коннор взял близнеца за руку, которой тот пытался незаметно утереть выступившие слезы, – Она говорила это не взаправду. Сгоряча. Колин сопротивлялся, не поддавался на усилия брата притянуть обратно к себе и тогда Коннор сам сел ближе, взял за подбородок, заглянул в растерянное лицо и влажные, блестящие как звезды глаза. – Я ничем не лучше тебя. Мы абсолютно одинаковые. – Вранье, – попытался вырваться младший близнец, но Кон сжал его за челюсть сильнее, другой рукой обхватил за талию и не дал отсесть, – Мы не одинаковые. Я не умею того, что умеешь ты. – Ты умеешь другое, – Коннор улыбнулся глазами, погладил большим пальцем поджатые губы, еле касаясь убрал нависшую слезу, и Колин снова засопел носом, смущенно опуская взор. – Ты умеешь драться, постоять за себя и близких, умеешь заводить друзей, отрываться на вечеринках, – на секунду подбородок Коннора дрогнул, глаза тоже заблестели, заметались по аллее, – я тоже завидую тебе по-своему. Дождь начал усиливаться и только пышные кроны каштана, еще не до конца облысевшие и накрывающие братьев собой как зонтами, спасали от угрозы промокнуть до нитки. – Я не хочу домой, – честно признался Колин и холодным носом ткнулся в скулу Коннора, как испуганный щенок, – Давай в какой-нибудь бар. Мне нужны встряска и бухло. – Ричард показал мне один отличный бар… – Ричард? – близнец недоумевающе изогнул бровь, – Наш младший брат шляется по барам? – Выходит, что так, – рассмеялся Коннор. Вот и тема, чтобы обоим отвлечься от неприятных разговоров, уйти от далекого прошлого и тяготящих мыслей. – Надо провести с ним профилактическую беседу, –вернулся прежний Колин. Ухмыльнулся сначала натянуто, через силу, а потом заметил вопросительный взгляд Кона и оскалился задорно. Несколько минут – и дождь разразился не на шутку. Двум гангстерами шестидесятых пришлось вызывать такси из двухтысячных, чтобы не промокнуть до такой степени, что их и в бар-то не пустят. Даже за красивые щенячьи глаза в количестве двух пар. Близнецы сидели на сзади, приводили себя в порядок и уже только в машине Колин вспомнил, что забыл на лавочке фальшивые очки. Их водитель с корнями, глубоко уходящими в жаркую Индию, то и дело глядел в зеркало заднего вида и на ломаном английском восхвалял наряды братьев. «Одинаковые! Похожие один в один!» – восклицал он и цокал языком. Коннор улыбался снисходительно и бросал взор в сторону Колина. На этот раз тот не отворачивался и ловил каждый взгляд.

***

Они вернулись глубокой ночью, когда по улицам рассекали только такси. Оба нажравшиеся настолько, что на своих двоих передвигались с большим трудом. Если бы близнецы не поддерживали друг друга, будто между ними краеугольный камень, который принимал на себя тяжесть двух тел, то от такси до дома Колин и Коннор дошли бы к утру. Колин дергал за входную ручку и несколько раз безуспешно надавил на звонок – пытался вызвать Ричарда и только по подсказке Коннора понял, что дома никого. – А где… Где Ричи? Детям в такое время гулять нельзя, – еле выговаривал Колин слова и одновременно пытался попасть ключом в замок. Дома и вправду было пусто, не горел свет и ничто не намекало на то, что Ричард уже возвращался после универа. – Пусть веселится, – отмахнулся Коннор, подпирая собой стену и неуклюже разуваясь. Он хоть и выпил меньше брата и брал исключительно апероль спритц, но чувствовал себя таким же легким, как перышко, взявшееся из ниоткуда и покачивающееся сейчас в воздухе. – Я в ванную. Колин снял один ботинок в прихожей, второй на пути к ванной, сбросил его и неуверенно прошмыгнул в комнату, не включая свет. Послышался шум воды, который должен был заглушить звуки блюющего младшего брата, но со своей задачей не справился. Коннор прошел на кухню и тяжело опустился на стул лицом к спинке, обнимая его как родного. – Тебе нужна помощь? – вяло спросил он, едва Колин вывалился из ванной комнаты. Тот проворчал что-то невнятное. Кон распознал в этом «нет, я иду спать» и по удаляющимся шагам по лестнице понял, что распознал верно. Колин то и дело оступался, матерился, что-то уронил наверху (по звуку было похоже на лампу), снова матерился, потом хлопнул дверью и затих. Коннор все это время молча тупил, обнимая стул. Пока не понял, что в таком положении может уснуть. Кое-как он заставил себя подняться, почистить зубы, а потом вышел из ванной и завалился в первую попавшуюся и единственную дверь по соседству – спальню Ричарда, приняв ее за свою. Большая мягкая кровать приманивала его как магнит крохотный шурупчик. Всего минута и Кон вырубился лицом вниз. Не раздеваясь и не залезая под одеяло. Когда в доме снова воцарилась тишина, входная дверь тихонько скрипнула замочной скважиной, еще тише отворилась и закрылась, и младший из братьев по-кошачьи пробрался через квартиру. Рич пытался не потревожить близнецов, на цыпочках крался, пока не споткнулся о вероломно валяющийся ботинок, оставленный посреди квартиры как капкан. Ричард тихо выругался сквозь зубы, взял туфлю, отставил в сторону и скрылся в ванной. Долгожданная спальня и широкая кровать ждали своего владельца смиренно, и радостно приветствовали ароматом апельсина. Рич принюхался, сначала не понял, а потом заметил лежащее через всю кровать тело. Он обреченно вздохнул. Мечты завалиться и сразу уснуть быстро рассеялись, едва он представил, как придется делить постель с одним из старших братьев. Он был пьян, ослабел и лишен всякого энтузиазма. Расталкивать близнеца и просить свалить в свою спальню даже в голову не приходило. Кровать запружинила под весом, тоскливо отозвалась и приняла форму еще одного тела, когда Ричард лег точно так же поперек, рядом с братом. Последний внезапно заворчал, стал ворочаться и отчитывать Рича за долгое отсутствие. – Ты видел который час? – Сегодня же Хэллоуин, такое только раз в год бывает, – успокаивал Рич и тяжело вздыхал. Он выпил чуть больше той нормы, которую сам себе установил, как лимит. Язык с трудом выражал мысли. – Я вижу, вы тоже хорошо провели время? – Угу, – сладко улыбнулся пьяный гангстер и перевернулся на бок, лицом к младшему брату. – Было… Необычно. Он поднял веки, напряженно фокусировал взгляд в полумраке, который наполнял только свет с улицы. Окно было приоткрыто и впускало шум дождя, который то стихал, то возобновлялся с новыми силами, словно не мог решить: немного прибить листья к земле или затопить этот город к чертовой матери. Кон разглядывал лежащего перед ним Ричарда, прищуривался и никак не мог понять. Его что-то смущало, но что? Юноша приподнялся на локте, привык к плохому освещению и все-таки догадался. – Мне кажется, или ты и вправду одет как Рик Декард из «Бегущий по лезвию»? Ричард довольно улыбнулся, как кот, обнаруживший валерьянку: – Друзья прозвали меня Рич Декард. – Ты же говорил, что у вас не костюмированная вечеринка. Кон обиженно надул губы. Он гладил брата по коричневой куртке с высоким воротником, мокрым от дождя. Потом по таким же мокрым волосам. Ричард смиренно лежал, утыкался лбом в ладонь и загадочно ухмылялся уголками губ. – Это был мой маленький секрет. Почему ты в моей спальне, Колин? Тут его старший брат выпал в осадок: – Я не Колин. Ричард замер. Резко подскочил, хотел извиниться, что впервые в жизни вот так в слух перепутал близнецов. Но они были одинаково одеты, от Кона пахло алкоголем больше, чем даже от самого Ричарда и вел себя тот так… Разнузданно. Гладил по груди, пытался снять куртку и не потерял своей решительности даже после косяка младшего брата. – Глупенький. Не признал своего самого старшего брата. Перепил, да? – Кон смотрел лукаво, а карие глаза блестели неистово в свете от фонаря. Пальцы неловко, но с рвением раздевали Ричарда. – Да я смотрю не я один перепил. Ты что задумал? – А это мой маленький секрет. Нетрезво улыбался Коннор и подмигнул. А потом так резко поднялся на колени, что чуть сразу же не рухнул обратно. Рич успел подхватить покачнувшееся тело за руку и потянуть на себя, отчего Кон рухнул ему на грудь. – Кон… Не надо, ты пьян, – пытался вразумить Рич близнеца, когда тот расправился, наконец, с курткой и теперь принялся за свитер. – Ты тоже. И что? – Коннор не отказывался от своей идеи. Он хотел посмотреть какой же Рик Декард под одеждой. Просто Ричарда он уже видел. Рич задышал чаще от прикосновения прохладных рук под одеждой. В мозг словно ударила новая порция алкоголя с привкусом Коннора и апероль спритц. Это брат вдруг поцеловал его в губы так протяжно и неистово, при этом не проникая в рот, а просто прижимаясь своим лицом к его лицу и выдыхая носом теплый воздух. Сдерживаться было безумно трудно. Практически невозможно. Ричард терпел как мог и сжимал одеяло под собой, лишь бы не положить руки на талию в белоснежных складках рубашки, иначе все. Крышу сорвет и обратной дороги не будет. – Не надо, – покачал головой младший брат, едва старший перестал касаться его губами, – Ты будешь жалеть об этом завтра утром. – Я уже много, о чем жалел, – Коннор грустно улыбнулся. – Лучше жалеть о том, что сделал, чем о том, чего не сделал. Он жил в сомнениях с тех самых пор, как отказал Ричарду в тематическом клубе. Лежал ночами и перед сном думал о его теле, представлял его руки на себе, его сбитое дыхание почти реально отдавалось в голове. Это сводило с ума. Он боролся с неприличным желанием и бушевавшим либидо каждый раз, когда видел выходящего из душа Рича: с оголенным торсом и каплями, стекающими между кубиками пресса как по восковому изваянию. В горле все сжималось, а во рту резко пересыхало. Словно единственная живительная влага теперь есть на этом идеальном животе и вылакать капли из ямочки пупка было сравни выпитому божественному нектару. Ричард кусал губы так сильно, как будто наказывал себя и хотел сделать как можно больнее, только бы не поддаться и не подмять под себя брата. Он не помнил Коннора таким решительно настроенным со времен бара, когда впервые познакомил его с апероль спритц и в грязном общественному туалете Кон готов был отдаться ему. Рич не сопротивлялся, когда близнец стащил с него свитер, стянул свой пиджак, снял подтяжки и начал быстро расстегивать пуговицы рубашки. – Помедленнее, – шепотом попросил Ричард и облизнул пересохшие от волнения губы, – Не спеши. Коннор смело оседлал бедра брата, ерзал на них и как специально терся ягодицами о пах. Или не «как», а специально. Свет фонаря ярче всего выхватывал его бледное лицо, томный взгляд, умилительно пьяный и расфокусированный, и губы. Разомкнутые, так чтобы было видно, как кончик языка проходится по верхним зубам. Ричард аж взвыл сквозь слезы. – Хочешь сделать это сам? – Нет. Мне нравится смотреть, как это делаешь ты. Коннор смотрел сверху-вниз с видом победителя на арене Колизея. Его противник лежал навзничь, не в силах пошевелиться. Точнее – без желания. Ричарду представился потрясающий шанс побыть просто зрителем с красивым юношей на бедрах – со своим прекрасным старшим братом. Нежным, хрупким, робким в жизни и таким развратным, но все равно смущающимся, под воздействием алкоголя. Хоть Коннор и делал вид, что он готов на все в эту ночь, но скулы заливал румянец до самых ушей и выдавал все того же скромнягу Кона. Старшего и самого невинного из братьев. Не считая тех грязных разговоров, которые еще помнила эта постель. Полуголый Ричард не ведал где валяются его куртка и кофта в стиле героя «Бегущего по лезвию», зато все его внимание было посвящено покачивающемуся как на механическом быке в луна-парке Коннору. Такому же обнаженному наполовину, с великолепной гибкой спиной, плоской грудью, переливающимися изгибами боков и катающимися под кожей ребрами, которые так и хотелось пощупать. Он сдался. Ричард не выдержал, его просто спровоцировали. Он положил руки на бедра в черных брюках, гладил их вверх и вниз, доходя то до колен, то до голого торса. И смотрел, не моргая, в лицо брата, проверял по его реакции границы дозволенного. Судя по опущенным ресницам и вздернутым уголкам губ – дозволено было все. – Так значит, сегодня ты Рик Декард – охотник на репликантов? – Коннор игриво поддел кольцо в соске младшего брата и, потянув на себя, вырвал с губ Ричарда сдавленный стон. – Так точно. А ты гангстер Реджи Крэй, так? – Нет, – медленно помотал головой близнец, гладя мышцы груди под собой. – Я – репликант. Твоя добыча, бегущий по лезвию. «Ты мое лезвие», – кусая губы, вздыхал Ричард, томясь под жаром брюк – своих и брата. Хорошо еще шум дождя перебивал его неровное дыхание. Правая рука плавно огладила талию, нырнула в брюки и, насколько позволяла тугая ткань, пролезла к ягодицам. Холодная упругая кожа была такой приятной на ощупь, что просто напрашивалась быть ощупанной получше. – Ты же понимаешь, что я не сдержусь и действительно сделаю это. – Понимаю, – кивнул Кон и склонился к брату, чтобы поцеловать. После нежного, сладкого поцелуя с привкусом апероля и джина, Коннор облизал влажные губы Ричарда и почти неслышно добавил прямо в рот: – Не сдерживайся. Только и успев ответить в губы что-то вроде «я сейчас», Рич одним движением перевернулся, оказавшись сверху, включил свет на прикроватном светильнике, встал с постели и торопливо снял с себя брюки. Коннор сначала удивленно хлопал ресницами, а потом от волнения стал кусать губы, пока брат рылся в тумбочке. В том самом шкафчике со своим арсеналом. Кон завелся. Не думал ни о Колине, который мертвым сурком дрых наверху, ни о том, что действительно будет завтра, когда он проснется в постели Ричарда и на трезвую голову будет размышлять о случившемся. Сейчас или никогда. Он расстегнул ширинку, вынул стройные ноги из брюк и аккуратно сложил их рядом, оставшись в белье. Непослушный член выглядывал розовой головкой из-под резинки и скрывать свое возбуждение было бы просто каламбуром. Здесь только они вдвоем. В эротичной темноте, не считая синтетического света фонарного столба. Дождь пытался проникнуть через открытое окно, но только зло барабанил по карнизу. Зло, но мелодично, задавая ритм. Коннор боялся. Не мог скрыть этого, когда Ричард опустился на кровать обратно, с бутылкой смазки в зубах. Руки его были заняты спешным избавлением от трусов. Обычных плавок, совершенно не в стиле Бегущего по лезвию. Хотя кто его знает, в чем там Харрисон Форд был. Старший брат стеснительно опустил глаза, подобрался, еще пытаясь спрятать свой стояк. Ричард свой не прятал. Вроде бы даже напротив: стоял совершенно обнаженный на коленях, продавливая весом матрас, открывал бутылочку зубами и нетерпеливо вытряхивал прозрачный гель на ладонь. В это время Коннор сидел, не шелохнувшись, ничего не говоря, и только любовался рельефным торсом, темными сосками, один из которых был проколот по инициативе Колина, родинками, рассыпанными по коже как метки населенных пунктов на карте, дорожкой еще мягких волос, идущих от пупка к лобку и еще по-мальчишески обрамляющих совсем не мальчишеский напряженный член. Красивый, как с картинки порно-журналов, оттенка малиновой жвачки от блестящей головки и чуть дальше. Он стоял строго горизонтально и упрямо указывал на Коннора. И Коннор поежился от одной только мысли, что Ричард может войти в него на всю длину. Зубы скрипнули друг о друга. Кон напрягся, проклинал отступающий алкоголь. Но пока Рич был занят и не видел его задумчивый вид, юноша закрыл глаза, сделал глубокий вдох, снова посмотрел перед собой и сделал это в тот момент, когда Ричард прильнул к нему, обнимая и притягивая к себе. Губы сами нашли друг друга, язык скользнул в рот мягким сладким мармеладом и заполнил собой всю полость, исследуя как в первый раз. Коннор мычал в рот невнятное «да, да, да». Уверял больше себя, чем Ричарда. Рич был уверен, как никогда. Но не настойчив, а даже под воздействием алкоголя контролировал свои эмоции и трепетно относился к подготовке. Ему захотелось, чтобы Кон был сверху. Тот не возражал. Он понимал, что так ему будет спокойнее, так он сможет почувствовать себя комфортнее и раскованно. Поэтому Рич лежал на лопатках, пока его старший брат неуклюже вылезал из белья и опускался на колени Ричарда. А тот сразу подхватывал под бедра и влажной от смазки рукой проводил между ягодиц, распределяя скользкую субстанцию и находя на ощупь проход, а потом смазывая его, пока один палец не стал свободно проталкиваться внутрь. Потом второй палец. Потом движения вверх-вниз, быстрее, растягивая мышцы. Коннор закрыл глаза, старался не разомлеть и не упасть на тело брата, чтобы просто лежать и наслаждаться его пальцами, так деликатно ласкающими его внутри. Может, все только этим и обойдется? Его собственного члена коснулся член Ричарда. Тоже теплый, возбужденный, но длиннее и толще. Длиннее и толще, чем у Колина. Коннор помнил, как сосал его, стоя на коленях в туалете бара и как их едва ли не застукали. В голову снова прилил тот адреналин, побуждающий к неприличным желаниям и поступкам. Коннор застонал сквозь губы, когда вместо двух пальцев в него вошли три. – Я больше не могу… –признался он, мягко отводя от себя руку брата и поворачиваясь к нему спиной. Ричард не успел задать очевидный вопрос. Коннор взял его член у основания, приподнялся и попытался опуститься на твердый орган. Сначала было просто и безболезненно. Но чем ниже он опускался и насаживался, тем сильнее искажалось лицо Коннора смесью дискомфорта и извращенным мазохистским удовольствием от этих странных ощущений. – Если тебе некомфортно, мы можем перестать, – Ричард слабо верил в свои слова. Будто нырнув в омут с головой, Рич только глубже уплывал, путался в подводном лабиринте и не находил выхода, кроме как задыхаться и двигаться дальше – в темную неизвестность. Темнее, чем помутневшие глаза Коннора, когда тот обернулся через плечо, чтобы оценить масштаб события. Он уже чувствовал, какой приятно мягкий и тугой Коннор внутри. Остановиться было бы пыткой для них обоих. Но Рич гладил напряженную спину, прогнутую в пояснице, круглые ягодицы, идеально упругие и нежные, как свежие булочки с шоколадной крошкой родинок. Кон морщился и мычал до тех пор, пока не сел полностью и не понял очевидную вещь: его младший брат полностью в нем. Ближе, чем когда-либо. Ближе уже просто некуда. Они оба абсолютно голые, дома, в его постели. Этажом выше спит Колин и даже во сне не может представить, что же творится внизу. Коннор привыкал и боялся пошевелиться, чтобы не сделать себе больно, а Ричард был снисходительно терпелив и ни к чему не принуждал. – Тебе удобно? – осторожно спросил он и провел ладонью по мышцам спины близнеца. – Нет… Не совсем. Я передумал, я хочу видеть твое лицо, – еще более аккуратно ответил Коннор, словно лавировал между словами как между мышеловками, боясь оскорбить или обидеть. Он поднимался на коленях и только когда член брата полностью вышел из него, Кон понял, какой он большой и твердый. Рич все понял и сам придумал, как им нужно действовать. Приподняв Коннор с себя, он опустил его уже рядом, на бок, спиной к себе. – Ричи, я… – Коннор хотел пояснить, оборачиваясь через спину, но не успел. Младший брат прижался к нему сзади, целуя влажно в ухо и одновременно подхватывая под коленом. Скользкий и расслабленный проход без труда принял его обратно и сразу до конца. Близнец только и смог, что протяжно охнуть, прогнуться и задрожать всем телом, словно в судорогах. Горячий Ричард был глубоко внутри, толкался в простату, кусал за ушко так нежно, словно просто давал понять какие острые зубы у него есть и как он ими может пользоваться. Сильная рука пролезла под боком Коннора, подхватила и Ричард перевернулся на спину, заваливая брата на себя. Теперь тот мог отчетливо чувствовать своей взмокшей спиной напряженный пресс, вздымающуюся грудь и слушать счастливое дыхание младшего брата. – Посмотри на меня, – попросил Ричи и коротко толкался между ягодиц. Внутри Коннор уже принимал его с готовностью, словно только этого и ждал. Черные ресницы вздрогнули, Кон повернул голову и просящий взгляд сразу встретился с умиротворенно-довольным лицом Ричарда. – У тебя такие красивые голубые глаза. Дождь ослабил свой пыл и прежний шепот теперь казался нереально громким. Даже неприличным. – А-ах! А стоны еще громче и неприличнее. Ричард специально резко вошел, чтобы услышать короткий вскрик. Потрясающий до мурашек. Да, Коннор потрясающе выглядел в бондаже, в переплетении веревки для шибари. А в деловом костюме он смотрелся горячим и сексуально строгим. Но просто полностью голый он напоминал произведение искусства. Такие только в музеях под пристальным присмотром выставляют и то раз в пять лет. Почему-то Колин с таким же телом и голосом не казался таким же невинным и неприступным. А занимаясь сексом с Коннором Ричард не переставал чувствовать трепещущее, щекотливое внутри чувство, словно он делает что-то запрещенное. Словно он этому произведению искусства руки отламывает. Надругался над ангелом. И это ощущение души, погрязшей в теплом грехе заводило его еще больше. Коннор, лежащий на нем полностью, взмокший, расслабленный, своей тяжестью придавливающий к постели и растекающийся от удовольствия как горячий воск – все это доводило до исступления, покалывающего под ребрами. От избытка чувств Ричард стал двигаться напористее, не мог выйти полностью, пока Коннор лежал на нем, и упирался головкой члена в простату при каждом толчке, вызывая новую волну судороги и сладкий протяжный стон. – Тебе нравится? – Ричи обнял брата за шею, прижимая лицом к своему лицу и потираясь носом о его нос. – Да… – Коннор хотел сказать, что именно ему нравится больше всего, но мысли путались. Он даже с уверенностью не мог понять, где ему приятнее всего отзываются прикосновения брата. – Ты делаешь все… Как я люблю. Дав наиболее емкую и трезвую оценку своим ощущениям, Кон поцеловал теплые разомкнутые губы, раскрасневшиеся и напористо выдыхающие ему в рот. Рука на шее обхватила сильнее. Мышцы Ричарда напряглись и Кон ощутил давление – стальную хватку, от которой стало еще труднее дышать. – Я знаю, как ты еще любишь, – ласково прошептал брат и стал двигать бедрами быстрее, резче, одновременно лишая притока кислорода и любуясь замершим в изумлении лицом. Влажные и темные глаза распахнулись широко, захлебывая своими почерневшими, загадочными водами. Удушая, Ричард старался трезво распределять свои силы и ощущал, как приятно сжимается Коннор на его члене. Снова впившись в его губы поцелуем и еще сильнее сжимая сгиб локтя на шее, он забрал все дыхание старшего брата себе, закрыл глаза и вслушивался в учащенное сердцебиение, для верности гладя свободной рукой по лихорадочно вздымающемуся и втягивающемуся животу. Он расслабил руку, только когда Коннор напрягся так сильно, что не кончить внутри него было еще невозможнее, чем не завестись от его просящего стона в губы. А когда Ричард отпустил и просто стал гладить успокаивающе по голове, близнец обмяк и не заметил собственного нахлынувшего оргазма, излившегося ему бурно на живот. Но он еще долго лежал горячий и измотанный, как загнанная лошадь. Как репликант, застигнутый врасплох Риком Декардом. Их бегство по лезвию закончилось на самом кончике ножа, и кто был жертвой, а кто охотником, не смог бы ответить ни один, ни второй. – Дождь почти прекратился… – обессиленный Коннор пытался скатиться с брата, чтобы дать и тому свободно отдышаться. Ричард осторожно помог, вышел из обмякшего тела и устроился рядом. – Дождь? – то, что происходило за окном волновало его в последнюю очередь. Творившееся в пределах комнаты было гораздо интереснее. Младший брат расслабленно гладил старшего по груди, вел ладонью ниже, пока не наткнулся на засыхающие брызги спермы. – Я бы сейчас выбрался прямо под ливень, как под душ, – смущенно улыбнулся Кон и убрал с себя руку. Перевернувшись на бок – к Ричарду лицом, он разморено любовался полузакрытыми голубыми глазами. Рич уже плохо улавливал действительность. Устал, градусы и адреналин в крови еще брали свое. А вот осознание, что он сейчас обладал Коннором никак не приходило. Может, это все-таки Коннор обладал им? Весь разум окутал своими темными сверкающими глазами с мягким, словно кашемир взглядом. Сил на болтовню после секса не было. Ричард боролся с сонливостью, несколько раз ловил себя на мысли, что закрыл глаза и засыпает, но в конце концов сдался, когда его стали нежно гладить по голове и прикосновениями разрешая расслабиться и отдохнуть. Коннор же спать резко расхотел. Дождавшись, когда младший брат погрузится в сон, он бесшумно соскользнул с постели, накрыл Ричарда одеялом, закрыл окно, чтобы того не продуло, выключил свет прикроватной лампы и тихонько ушел в душ, закрыв за собой дверь братской спальни.