Temporary interaction

Ходжо вскочил со своего кресла и насмерть вцепился длинными, костлявыми пальцами в край стола. Стоящие и сидящие напротив люди пытались сохранить самообладание. Профессор злился и, казалось, готов был вот-вот кого-нибудь убить. В глазах его плескалось жестокое безумие. - Я дал вам неделю времени, - сквозь зубы процедил он, - Но вы не можете даже с таким простым делом разобраться. Мужчина к которому Ходжо обратился, досадливо отвел взгляд. Заставить человека делиться ценной информацией против его воли вряд ли можно было назвать простым делом. - Простите, сэр, но... Образец не хочет идти на контакт. Мы испробовали все методы. Ничего не работает, сэр... - Все методы говоришь? - в голосе Ходжо прозвучала издевка. - Все, что допустимы... - Я велел достать информацию любой, - профессор сделал акцент, - любой! Ценой. - А также вы велели не убивать ее... Мужчина понял, что сказал лишнее, но слов было не воротить. Он уже мысленно составил завещание. Ходжо цокнул языком. - А что насчет этого? - профессор протянул руку к жестяной коробке, лежащей на столе, и похлопал по ней, - Позволю себе предположить, что и с этим ничего толкового вы не сделали. - Сэр... - Все приходится делать самому, - задумчиво протянул Ходжо и отошел от стола на пару шагов. Он размял пальцы. Люди переглянулись. Если Ходжо берет дело в свои руки, добра не жди. *** Аэрис оторвала голову от подушки, непринужденно почесала отлежавшую щеку. На ней отпечатались складки наволочки. - Сефирот? Девочка подумала, что ей послышалось, будто он звал ее. Пришел, пока она спала? Может быть, просто сон? Голос был близко, но мальчика она не нашла. Девочка, надувшись, вскочила с кровати. Сефирот ведь не пришел, а она так много хотела ему показать. Аэрис оглядела свою клетку. От белых стен ее начало подташнивать. Она спасалась от этой стерильной пустоты, рисуя красочные сюжеты. По неясному стечению обстоятельств, чаще всего они получались кровавыми. Достаточно детальными и проработанными, надо сказать. Сефирот считал все рисунки кривыми и нереалистичными, но изучал их с любопытством. Аэрис была довольна его заинтересованностью, а на грубость и прямолинейность научилась закрывать глаза. Немножко. Иногда ей все же хотелось стукнуть его подушкой. Сейчас рисовать совсем не хотелось. Можно было бы поесть. Только вот до ужина времени еще много... Девочка потянулась, и лениво зевнула. Ее пребывание здесь было донельзя скучным. Аэрис помнила сколько всего она успевала сделать за день дома. Она просыпалась вместе с мамой, сновала у ее юбки пока та готовила завтрак, пыталась помочь. Ей даже доводилось уговорить маму поручить себе что-нибудь важное, несмотря на то, что она всегда относилась к ней чересчур заботливо. А вот папа наоборот, считал что любым навыкам нужно учиться здесь и сейчас. Он сажал дочь в кресло в своем кабинете и часами очень интересно рассказывал обо всем. Целый мир Аэрис открывала для себя только с его слов. Отец был и учителем и другом. Других у нее не было, но девочка никогда не чувствовала себя одинокой. Он посвящал ее и в свои исследования, к чему девочка относилась с большим трепетом. Она внимательно слушала и запоминала все, о чем отец говорил и даже как-то сказала, что как и он, хочет стать ученым. Тогда отец отвернулся, чтобы дочь не увидела, как его лицо исказилось болью. Ей было невдомек, что именно значит благоговейное слово "ученый", что нет в нем давно того благородства, что славило людей, выбирающих этот путь. - Время покажет, милая, - вздохнул Гаст под пытливым взглядом дочери. В остальное время мужчина работал со своими исследованиями. Он словно бы стыдился и боялся их. Когда Аэрис приходила, он спешно отодвигал документы от себя. Девочка смутно подозревала, что в этих бумагах скрыто нечто страшное, но присутствие родителей рядом позволяло об этом не задумываться. А через пару дней они переехали. Снова. И сейчас она тоже переехала. Аэрис привыкла к постоянной смене места жительства. Она начала воспринимать свое заключение как временное событие, небольшой отрывок ее непрекращающегося путешествия. Переезды были утомительными, но очень интересными. Они отсекали прошлое, как говорил Гаст, и поскольку никаких тесных связей у девочки не возникало, покидать обжитое место было совсем не грустно. Наверняка скоро все закончится. Да будет новый переезд! Аэрис стояла посреди комнаты и смотрела на свои ноги, приподнимаясь и опускаясь на носках. На босых ногах от напряжения выступали тугие нити сухожилий. Стоило опустить пятки на пол, они исчезали. Чрезвычайно занимательное развлечение. - Аэрис, ты здесь? Не послышалось. В сердце ее ворвалось ликование, задвинув скуку и грусть на второй план. -Сефирот! Аэрис подбежала к двери, но та и не думала открываться. Голос шел, но откуда? - Я яблоко принес, - отрапортовал мальчик и по звуку бессильно осел на пол, - Как хорошо, что ты здесь. Аэрис будто почувствовала его облегчение. Странно, но девочка перестала замечать его гнетущую, пугающую ауру, настолько она привыкла к Сефироту. Когда Сефирот был спокоен, он был... обычным. Девочка тут же сообразила в чем дело. Не медля ни секунды она достала фрукт из приемника пищи. Довольная улыбка расползлась по ее лицу. - А где же мне еще быть? - спокойно вопросила Аэрис и впилась в яблоко зубами. Она с ожиданием поглядывала на дверь, словно та вот-вот откроется. Она надеялась, что привычный ход событий восстановится. Случись это, она точно стала бы счастливой и совсем спокойной. - Я испугался, - признался Сефирот скорее сам себе, чем Аэрис. - Чего? Ответа не последовало. Девочка озадачилась. Конечно, она и сама заволновалась, когда мальчик не пришел вовремя, но не до такой же степени. Ее очень смущали нотки смятения в голосе всегда уверенного в себе Сефирота. - Я был на тренировке. - отчитался мальчик, словно оправдываясь. - Ммм... - Меня заставил бегать, отжиматься и приседать какой-то мужчина. Он явно в сговоре с Ходжо, но кто он такой мне непонятно. - Сефирот задумался на мгновение, - Он отличается от всех людей, которых я раньше видел. - Ты тоже отличаешься от всех, кого я раньше видела, - вдруг очень серьезным тоном сообщила Аэрис. Хоть Аэрис ни с кем толком не заводила знакомств, просто в силу обстоятельств, она прекрасно могла видеть жизнь и повадки других детей. Никто из них даже на толику не был таким же странным, как Сефирот. - Папа говорил, бегать полезно, - прервала девочка повисшее молчание, - И вообще, спорт - это хорошо. Сефирот фыркнул. - Это бесполезная трата времени, - отрезал он. - А вдруг тебе придётся от кого-нибудь убегать? - Я не стану ни от кого убегать, - насупился мальчик. - Тогда... Вдруг придётся догонять? Меня ты догнать так и не сумел! - девочка хихикнула, а Сефироту такой расклад дела явно оказался не по душе! Это был весьма острый укол его самолюбия, и резонная причина подтянуть свои навыки сразу же обозначилась. И все же, он улыбнулся. Хоть Аэрис этого и не увидела, она почувствовала, и улыбнулась в ответ. Она припала к холодной белой стене, будто бы так могла быть ближе к Сефироту. - Аэрис? - Да? - Тебе не надоело сидеть в этой комнате одной? - Надоело, - честно призналась она, нисколечко не задумываясь. - Ты прописала числа? - Ага-а-а, - протянула девочка. - Покажешь? - Сейчас. Аэрис чувствовала себя удовлетворенной. Все стало хорошо с появлением Сефирота. Он выполнил обещание и снова пришел. А она боялась! Аэрис решила, что больше не будет в нем сомневаться. Она сложила несколько листов в стопку. Заодно решила прихватить и рисунки. Раз пришел - пусть смотрит! Девочка с досадой посмотрела на огрызок красного карандаша и цокнула, тут же в ужасе прикрыв рукой рот - так цокал профессор Ходжо. Аэрис рассердилась на саму себя. А красный цвет все-таки жалко... - Лови, Сеф! - задорно повелела она, запихав кипу бумаг в приемник пищи. - Как ты меня назвала??? - Сеф, - без задней мысли повторила Аэрис, - Тебе не нравится? Сефирот не мог определить, нравится ему это, или нет. Это было совсем из ряда вон. Мальчик вытащил себе на колени бумаги, попутно пытаясь понять, что только что случилось. - Так мне можно называть тебя Сефом, Сефирот? - Нет! То есть... д-да...то есть, как хочешь. А зачем? Аэрис пожала плечами, не озадачиваясь, что этого жеста Сефирот не увидел. - Ну не знаю, просто... Мама говорила, что можно называть дорогих людей, друзей, например, по-разному. С любовью. Сефирот подавился своими вопросами и решил пока помолчать. Он смотрел на красиво выведенные цифры, с удовольствием отметив, что Аэрис лучше стала держать ручку. А потом приступил к рисункам. Не то, чтобы они его напрягали... Обилие красного было во всем. В некоторых рисунках он уже угадывал очертания дома Аэрис (или правильнее сказать, одного из них), ему казалось, что эти столы, кресла и полочки ему знакомы. Он задержался на рисунке, который изображал экран. На нем красными цифрами был изображен пароль. - Ты написала цифру пять не в ту сторону, - вынес он свой вердикт. - Ой, - только и сказала Аэрис, не скрывая безразличия. Она ждала пока он скажет что-нибудь про рисунки, - Случайно вышло. - Тут слишком много красного. - Мне он нравится. - Почему? Ответ последовал не сразу : - Когда я рисую красным, мне перестают сниться кошмары. *** Сефирот утащил кипу рисунков Аэрис. Заинтересованные Турки провожали его со сдержанным любопытством. Он только окинул их презрительным взглядом, и походкой, преисполненной достоинства, направился к себе. *** Утро вечера мудренее. К сожалению, этого маленькому Сефироту никто не сообщил. Его настолько захватило внезапное воодушевление, от того, что Аэрис в порядке и все еще на месте, что он решился на абсолютное безрассудство - обратиться к Ходжо, в тот злополучный вечер, с маленькой, совершенно невинной просьбой. Это был второй раз, когда Сефирот решился бескорыстно о чем-то профессора попросить. Мальчик и в первый не был уверен, что все получится, но раз прокатило тогда, то почему бы не попытаться снова?...