Всё человеческое.

Одной из множества проблем, с которыми не сталкиваются правильные попаданцы, но столкнулась Александра, было одиночество. Почему-то у всех, о ком она читала, очень быстро появлялись друзья, возлюбленные, иногда даже родственники, с которыми можно вести задушевные беседы. У Саши ничего этого не было: друзья Ричарда разъехались, возлюбленных он не имел, а Реджинальд Ларак, её новый кузен, пока не осчастливил особняк своей физиономией. А жаль. Она уже готова его встретить. Саше одиноко и очень тоскливо. Вечерами на неё накатывают хандра и отчаяние, она чувствует себя бесполезной и никому не нужной. Это оказалось очень страшно, даже страшнее мысли о разоблачении. Поэтому она пытается занять себя хоть чем-то: романом, Баловником, кухней, она даже помахала во дворе шпагой, но только расстроилась ещё сильнее - она не чувствовала в себе готовности сражаться с живыми людьми. Её воспитывали, она не ударит человека, а если и ударит, то потом мучиться будет сильнее него. Никто из тех, о ком она читала, такими глупостями себя не утруждал. Но одиночество - страшнее всего. У неё была мать, о который теперь страшно и подумать, у неё была подруга, у неё были две милые морские свинки, у неё было будущее, пусть неопределённое, но явно куда более спокойное, чем будущее Окделла. Здесь у неё нет никого, кто погладил бы по головке, к кому можно было бы залезть на колени и выпросить ласку, некого назвать маленьким пушистиком, не к кому прийти за советом и ободрением. Да, по-детски, она не спорит, но именно этого так хочется, и без этого она так мучается. После праздника она целых четыре дня боролась с отчаянием - в том числе сидела в библиотеке, где изучала правила поведения. К своему удивлению, оказалось, что её положение оруженосца даёт почти неограниченные возможности и некоторые очень забавные обязанности. К примеру, во время войны Ричард Окделл должен был спать у входа в палатку Алвы. А во время Октавианской Ночи имел полное право лично подавить бунт, не дожидаясь собственного эра. И Саша задумалась о том, почему же в каноне Ричард не делал ничего сам. Может, боялся? Возможно. Может, не читал этот кодекс? Возможно. А может, автор решила не давать ему возможность проявить силу характера. Скорее всего, так и есть. Сюжет, поступки Алвы и его окружения, всё вело Ричарда к предательству - и никто даже не подумал заняться юношей. Наоборот, все старательно обходили тему бунта. К слову, его же проходили в Лаик, неужели даже там...м-да. Путём невероятных усилий Ричарда заставили отравить собственного эра, чтобы этот негодяй ещё и не помер. Хотя, это-то как раз понятно - на змей не действует их яд. Нужно было бить каминными щипцами. На пятый день пришёл Ларак. Саша его, как ни странно, узнала сразу: он был похож на большую, милую морскую свинку. Если что, это было очень лестное сравнение. - Наль! - она не сдержала радости. Наконец-то она пообщается, ну хоть немного, ну хоть с кем-нибудь, ведь так тяжело молчать! Но отчего же кузен, которого она уже почти любит, вдруг бледнеет и делает шаг назад? - Наль? - Ри-Ричард, ты...с тобой всё хорошо? Первый Маршал ничего с тобой не... - А что он должен был со мной сделать? - Не знаю, но...наш общий друг очень о тебе беспокоился. - Я понимаю. Пожалуйста, передай ему, что я не смогу его навещать. Боюсь, за мной будут следить, а я не хочу его...компрометировать. Она ещё не до конца привыкла к новому голосу, но тот не должен был измениться. Разум не равен телу, а гормоны и рефлексы влияют на человека куда сильнее, чем он предпочитает думать. Так что у виконта не должны были округляться глаза. Или дело в интонациях? А может, в выражении лица? Кто знает, насколько близки были Дикон и Наль? И...кто знает, кто понравится Лараку больше: родной кузен или она сама? Хорошо бы она. Но правильный ответ, увы, Ричард Окделл, что бы это не значило. Замечательное рассуждение. В голове Александры оно промелькнуло ровно за две секунды. Постепенно ей удалось вывести кузена из ступора и хоть как-то разговорить. В процессе она сопроводила его в сад (в дом Первого Маршала вести - только пугать) и начала медленно, старательно нарезать вместе с ним круги по оному. В ходе разговора она выяснила, что Налю страшно находиться даже близ дома Алвы (будто бы ей не страшно), что Штанцлер хочет как можно скорее увидеть Ричарда и "убедиться, что с тобой всё в порядке", но "думаю, он может немного подождать, ведь если твой эр действительно будет следить за тобой, то наш друг может оказаться в серьёзной опасности". Ещё Наль посочувствовал родичу, запертому в доме врага и совершенно истосковавшемуся по простому человеческому общению (истинная правда). А ещё...нет, он не настаивает, но как насчёт небольшой прогулки по городу? У него как раз выходной... Нет, Саша узнала от кузена ещё многое, в том числе и то, что не должен был знать Ричард. Где Наль живёт, где работает, нравится ли ему жизнь, какой его любимый цвет и не слишком ли она ему докучает (тут Наль мог и соврать), но главный вопрос она задать не могла. Не могла прямо спросить, похожа ли она на Окделла, а если нет, то чем. Но осторожность, которую даже эйфорией от общения не перебить, не позволила заронить ещё большие сомнения в собственной адекватности. Впрочем, поздно спохватилась: он - кузен, и она уже мысленно называла его кузеном, и воспринимался он, как кузен, а значит, врать ему теперь будет раз в пять тяжелее. Но на прогулку сходить можно. Причём с собой вполне можно взять свою рукопись. Особняк Алвы она уже описала от винного погреба до неприметной двери в конце коридора, теперь нужно описывать Олларию. Александра тщательно контролировала себя, не писала уж слишком современные слова и выражения, пыталась стилизовать роман под век этак девятнадцатый, и результат был. А не писать нельзя - зачахнет. Хорошо, что он сам предложил прогулку, сама она бы не решилась. А вдвоём спокойнее, ведь волноваться в группе должен кто-то один, и этим кем-то вполне может быть Ларак. Она посмотрит на настоящий средневековый город, а если получится, даже напишет что-нибудь. Всё лучше, чем тосковать по дому, по родным и близким. В кварталы дворянства лучше не идти. Вдруг заметят навозники? Лучше пойти в те части Олларии, где живут простые люди - те кварталы, как правило, отличались особой живописностью и представляли интерес для творчества. Вкусы Александры были весьма специфичны для аристократа. Из романа Ричарда Окделла, оруженосца Первого Маршала Талига Рокэ Алвы: ...Одним из самых интересных строений на нашем пути оказался свинарник. По-видимому, некогда это был богатый дом в несколько этажей, но за много лет он обветшал и ныне представляет жалкое зрелище. Три стены неизвестного цвета, провалившийся потолок, в окне нет стёкол. Однако нет худа без добра: свиньи, что в нём ныне обитали, отличались редкостной упитанностью, а также очень мило похрюкивали. При виде них мой дорогой кузен, должно быть, несколько опешил, поскольку явно никогда раньше не видел свиней такого размера. В том же доме (вернее, в том, что некогда было этим домом) обитали ещё и коровы. Право, никогда не видел таких больших и красивых коров. Одна была рыжая целиком, у другой на морде вокруг левого глаза было белое пятно. Не уверен, что коровы были рады нас видеть, но особо не протестовали, разве что одна мотнула головой, когда Наль решил было её погладить. Ничего страшного с ним не случилось, рога его даже не коснулись, но после этого он замолчал и больше ничего не говорил. Напрасно я к нему обращался, дёргал и задавал вопросы - он не реагировал и лишь послушно шёл за мной со странным выражением лица. Должно быть, обилие новых впечатлений оглушило его. По счастью, пройдя ещё несколько сотен бьё, мы оказались в странном, но красивом и сравнительно чистом квартале, и как раз рядом с неким трактиром. Даже с тремя, и все они были на одной улице. Я выбрал тот, стены которого увивал плющ, туда и повёл кузена. Я понадеялся, что вкусная еда и достойное вино несколько примирят Наля с действительностью. Трактир оказался гоганским кафе. Выяснилось, что мы случайно зашли в гоганский квартал. Немного не этого я ожидал, ну да ничего страшного: будем надеяться, местная кухня не окажется слишком тяжёлой для неподготовленного желудка. По крайней мере, обслуживание было достаточно неплохим, нас проводили к столику и охотно ответили на все мои вопросы о местной кухне, даже дали советы, какие блюда лучше заказать в первый раз. В кафе было достаточно светло и даже уютно, на полу и на стенах - яркие ковры, вместо стульев - узорчатые диваны, столик низкий и круглый. К сожалению, мой кузен не мог насладиться всем этим великолепием, поскольку ещё не вышел из ступора. Мне посоветовали заказать вино с пряностями, которое поможет вернуть Наля в реальность. Что до еды, то я, подумав и решив не слишком рисковать, заказал курицу в кисло-сладком соусе и нечто под названием фалафель. Однако читателю может быть интересно ещё кое-что: все посетители данного заведения (разумеется, кроме нас с Налем) были рыжими. Но рыжесть была разная, от почти золотой до почти каштановой, и повторялись оттенки крайне редко. На фоне этого огненного великолепия мы, урождённые надорцы, смотрелись бледно и невыразительно. Бокал вина привёл Наля в чувство. Наверное, зря, потому что до сего момента он не осознавал, что сидит в гоганском кафе, а тут вдруг осознал и, скажем так, забеспокоился. Но тут принесли курицу и ароматные шарики, и какие-то соусы, и салат, и хлеб, и мой кузен не стал устраивать скандал на всю округу, с чем я его мысленно и поздравил. А еда и впрямь была отличной. Понравилось даже Налю, хоть тот и старался этого не показывать. По его мнению, герцоги и виконты не могут пойти к гоганам пообедать только потому, что те - гоганы, а мы - герцоги и виконты. Чушь какая-то. Вот если бы наоборот... А в целом, обед прошёл успешно. Гоганская кухня лично мне пришлась по душе. Насчёт кузена сказать не могу, поскольку он продолжает бурчать что-то себе под нос, но курицу он съел едва ли не самостоятельно, я едва успел спасти одну ногу. Нехорошо объедать герцогов, Наль, я тебе это ещё припомню. Потом мы ещё погуляли по гоганскому кварталу. Вернее, гулял в основном я, а бедный Наль плёлся за мной и явно собирался снова впасть в ступор. Как ни странно, у меня есть совесть и сердце, поэтому я вынужденно прервал прогулку и довёл несчастного Наля до его дома (заодно узнал, где он живёт), где тот и скрылся. Даже не попрощался. Обидно. Закончив писать, Александра отложила листы с текстом и задумалась. День был полон новых, в целом приятных впечатлений, вкусной еды и рыжести. Насчёт ориентации она пока не знает, но вкусы её не изменились - ей всё так же нравятся рыжие кудри и обилие веснушек. И, что не может не радовать, она явно пошла на контакт с этим аналогом евреев Кэртианы. Или не евреев? Почему-то гоганское кафе больше было похоже на чайхану. Ладно, всё это мелочи. Но почему Реджинальд так странно отреагировал на простую прогулку? Понятно, что он никогда не был в этой части города, но это ведь не повод впадать в ступор. Это повод идти быстрее, а не стоять столбом. Александра плохо знала психологию. Поэтому последний вопрос так и остался без ответа. И всё равно, день был успешным: и к Штанцлеру не пошла, и с кузеном прогулялась, и вкусно поела, и целых два листа текста написала. А главное, с момента пробуждения в новом теле она впервые была просто, по-человечески счастлива. "Так мало мне нужно для счастья. Всего лишь поговорить с кем-то и вкусно покушать. Хотя, как вы уже могли понять, мне всё равно кое-чего хотелось".