Всё человеческое.

Из романа Ричарда Окделл, оруженосца Первого Маршала Талига Рокэ Алвы: ...Я не имею права плохо говорить о своём эре. Монсеньор - благородный, честный, достойный и отважный человек тварь он закатная, он не побоялся взять в дом кровного врага и честно учит меня фехтованию. К сожалению, в некоторых вопросах наши мнения расходятся. Тем не менее, есть у нас и кое-что общее - невероятное упрямство. Возможно, поэтому эр Рокэ меня избегает - да и я не ищу встреч с ним, как бы двусмысленно это не звучало. Про бакранов можно писать много, ровно как и про гоганов, но это чуть позже - сперва я должен поведать бумаге свой невероятный подвиг, который, если всё пройдёт как я задумал, спасёт множество жизней и принесёт мир и порядок в Варасту (и некоторое количество новых земель в составе Талига). Дело было вот в чём - едва придя в себя после приступа, я первым делом предложил эру Рокэ попробовать договориться с бириссцами и, как оказалось, с Адгемаром (о нём позже) миром. Разумеется, первым делом надо мной посмеялись. Но я уже привык, что надо мной смеются, и заранее подготовил доводы. Рокэ Алва не столько парировал, сколько язвил и сыпал странными изречениями, которые я незамедлительно оспаривал - я уже писал, что у нас разные взгляды? Если нет, то подтверждаю: взгляды на жизнь у нас разные. Эр Рокэ уверен, что дипломатия - для тех, кто слабее, а я настаивал, что война - последний довод, а не первый, и стоит хотя бы попытаться договориться. Мы спорили несколько часов (художественное преувеличение: по оценкам генерала Савиньяка, от силы полчаса), и я использовал все свои способности к убеждению, включая даже те, которых у меня с рождения не было. Я говорил, что умение договариваться - признак силы и мудрости, что лучшая война это война, которой не было, что лишние военные действия оставят Талиг без столь необходимых ему солдат и офицеров, которые могут понадобиться в другой войне, серьёзнее, что за мирный договор Алву будут носить на руках и что путём переговоров Талиг сможет получить гораздо больше, чем в случае победы. Впрочем, я должен признать, кое-какие аргументы со стороны эра Рокэ в итоге я услышал. Он поведал, что война выгодна в первую очередь зачинщику, Адгемару, который руками Талига намерен избавиться от политических соперников, а значит, переговоры обречены на провал изначально. Ещё он сказал, что о дипломатии нужно было думать до того, как армия пересекла степь, но на этот аргумент я сходу нашёл контраргумент - наличие рядом армии может очень помочь как на самих переговорах, так и после, если переговоры провалятся. Но...в общем, я не имею права плохо говорить о монсеньоре, поэтому...он промолчал. На то, что он НЕ сказал, я в достаточно вежливой форме изрёк, что не ждал от человека его ума и опыта аргументов, недостойных даже женщины и маленького ребёнка, и...ладно, напишу как есть - он дал мне по шее. Точнее, по щеке. И заявил, что разговор окончен, если я не хочу умереть ещё до начала основных военных действий. Я глубоко обиделся и...нет, последующие события я не могу оправдать. Я поступил очень глупо. Я с самого начала взял неверный тон в беседе, но после удара я утратил всякое представление о дипломатии - я очень, слишком грубо произнёс, что теперь-то понимаю, почему монсеньор никогда не пытался договориться с противником. Надо ли говорить, что я получил и вторую пощёчину? Больше, чем больно (у эра Рокэ рука тяжёлая), мне было только обидно, поэтому я решил не уходить. Я приготовился к смерти, как бы это глупо не было, но я просто не мог отступиться. Сквозь боль и слёзы я произнёс, что монсеньор имеет право делать со мной всё, что захочет, но я хочу понять, почему нельзя даже попробовать переговоры, и пока я не получу ответ, я не уйду даже в Закат. Я поклялся, что если меня сейчас убьют, я вернусь выходцем и всё равно продолжу этот спор. Почему-то он рассмеялся и предложил проверить как-нибудь в другой раз, и от этого смеха мне стало так противно, что я не выдержал и разрыдался. Но даже со слезами на глазах я был готов отстаивать своё мнение! Я твёрд и незыблем! Теперь-то я понимаю, что мне стоило отступить и попробовать через пару часов с новыми силами и аргументами, но тогда я этого не понимал. Не знаю, что бы со мной случилось, но ко мне пришла помощь. Генералы Вейзель и Савиньяк пришли в палатку и не велели (приказов бы я в том состоянии не потерпел), а попросили выйти, чтобы они смогли наедине переговорить с моим эром. Их я послушал, вернулся к себе (моя палатка была рядом с палаткой эра Рокэ, поскольку как оруженосец я всегда должен быть рядом со своим эром) и записал этот разговор, пока впечатления ещё свежи. Подслушивать за генералами и монсеньором я могу, но не хочу. Будем надеяться, мой проступок не приведёт к моей гибели, но если приведёт, то я, на всякий случай, прощаюсь с моими читателями и предлагаю помолиться за мою грешную душу... Ричард оказался всё-таки Окделлом, а не Приддом. Какая экспрессия, какая непреклонность...Рокэ получал искреннее удовольствие от их спора, и если бы не подоспевшие Курт и Эмиль, Рокэ бы ещё долго так развлекался. Но переговоры с врагом? Абсурд! - Рокэ, вы же понимаете, что корнет Окделл прав, - вступился за юношу пожилой генерал, - Никто не усомнится в ваших способностях, если вы хотя бы попробуете договориться с Адгемаром. - Поддерживаете юношу? Похвально. Разумеется, дворянин имеет право поддержать слабейшую сторону, и не только на дуэли...- задумчиво проговорил Рокэ. Фраза оруженосца, сказанная в адрес Феншо, вернулась к хозяину. - Вы прекрасно понимаете, что я поддерживаю его не только потому. Каюсь, я слышал ваш разговор и должен отметить, что юный герцог держался лучше вас. Во всяком случае, поначалу его слова казались более убедительными, чем ваши. - Вот как? - искренне удивился Рокэ. - Да. Росио, может, и впрямь попробуешь дипломатию? - начал наседать с другого бока Эмиль, - Думаю, у тебя переговоры пойдут не хуже, чем сражения. - И ты, Эмиль. А ведь если вы слышали разговор, то должны были услышать и моё мнение. - Да, разумеется, Адгемару невыгодно мирное решение проблемы, однако попробовать стоит. В конце-концов, если удастся спровоцировать его на первые действия... Спорить с Куртом и Эмилем было неинтересно. Они, в отличие от Ричарда, понимали, что не переубедят Рокэ, и быстро отступили, признав поражение. Окделл же не отступил, даже получив пощёчины и разрыдавшись. Безрассудная храбрость...упрямство, достойное бакранских козлов... Рокэ покинул палатку и решил прогуляться. Каково же было его удивление, когда он обнаружил своего оруженосца в компании пары длинношёрстных коз. Одна коза лежала на земле, положив голову на колени Повелителя Скал, вторая облизывала ему лицо. "Неудивительно. Слёзы - солёная вода..." Юноша не заметил своего эра. Да и неудивительно - он вообще был не слишком наблюдательным, а уж в таком приятном обществе и подавно. Когда коза оторвалась от покрасневшего (из-за трения ли, из-за слёз ли) лица, по округе начала разноситься тихая, нежная песня - незнакомая Алве, но вполне в духе Ричарда. - Дети богини Дану не спят в люльках своих золотых: Жмурятся и смеются, не закрывая глаз, Ибо северный ветер умчит их за собою в час, Когда стервятник в ущелье слетает с вершин крутых. Я целую дитя своё, что с плачем жмётся ко мне, И слышу узких могил вкрадчиво-тихий зов, Ветра бездомного крик над перекатом болот, Ветра бездомного дрожь в закатном огне, Ветра бездомного стук в створы небесных врат И адских врат, и гонимых духов жалобный визг и вой! О, сердце, пронзённое ветром, их неукротимый рой Роднее тебе Мадонны святой, мерцания её лампад...* Алва мог выйти в любой момент, и песня бы немедленно остановилась, потому он ничем не выдавал своё присутствие. Когда юноша пел, он никого не боялся и выглядел таким счастливым... Нет. Нельзя сближаться, предаст или погибнет любой, кого Рокэ приблизит к сердцу. Но иногда на него накатывало желание радовать ближних, а кто теперь ближе Ворону, чем его собственный оруженосец? Тем же вечером Алва собрал всех генералов, полковников и одного глупого юношу, чтобы сообщить свою волю. - Дипломатия? - опешил Оскар, - Да бириссцы и слушать вас не станут! - Бириссцы - лишь исполнители воли кагетов, а с кагетами договориться можно. А если не получится - что ж, вы возглавите авангард. Генералы переглядывались, кто-то в недоумении, кто-то с радостью, а Ричард Окделл смотрел прямо на Алву такими большими серыми глазками, что это было даже мило. Сейчас сын Эгмонта больше напоминал маленькую девочку, которая всё-таки выпросила у родителей куклу и теперь думает, как у неё это получилось. А Рокэ обвёл всех насмешливым взглядом. Да, все поражены его решением, несомненно...а это что? - Леонард, повернитесь ко мне, - велел Рокэ. Рыжий генерал повернулся и удивлённо на Алву посмотрел. А Рокэ никак не мог понять, что же с ним не так. Что-то было в его внешности неправильно. После долгого осмотра, который уже мог вызвать вопросы, Алва всё же нашёл заинтересовавшую его деталь и улыбнулся. - Господин Проэмперадор?! - возмутился Манрик, приняв усмешку за насмешку. - Ничего страшного, генерал. Меня заинтересовали ваши глаза. Помнится, вчера в них было больше карего, чем сегодня. Сын тессория ошарашенно посмотрел сначала на Рокэ, потом на Ричарда Окделла, а потом вдруг возмущённо заорал: - Окделл, это ваших рук дело! - Моих? - Да, ваших. - Но почему? - А вы будто не знаете. Сами позавчера сказали, что у меня глаза зелёные, и вот, полюбуйтесь! Ричард послушно вгляделся в ещё не зелёные, но уже и не совсем карие глаза Манрика, который от такого внимательного взгляда стушевался. - Окделл, что вы делаете? - Любуюсь... Тут Рокэ не выдержал и рассмеялся. Нет, он не зря взял в оруженосцы Окделла. Идею подаст, поспорит, глупость скажет, споёт и нахрюкает какую-нибудь неожиданность. Словом, развлечёт. А уж привычка понимать слова буквально - это и вовсе что-то с чем-то. И ведь ничего дурного он в виду не имел, просто опять сказал глупость. Нет в Ричарде дипломатичности, ну нет, не одарил его Создатель. Но как он старается... Решено - Рокэ возьмёт его с собой на переговоры. Будет зачитывать требования, сонные люди быстрее соглашаются. Из романа Ричарда Окделл, оруженосца Первого Маршала Талига Рокэ Алвы: ...Случилось чудо, я выжил и, подумать только, даже добился своего! Уж не знаю, какой аргумент подействовал на монсеньора, но какой-то точно подействовал. Потом спрошу эра Рокэ. А пока я расскажу вам о козах...