Исповедь

– Вот и, – наконец заговорил Джорно после десятиминутного тяжёлого молчания. – пришла твоя очередь, Миста. Твоё имя следующим. – Валяй. – он старался сказать это как можно беззаботнее, так, словно бы ему всё равно, и всё-таки, напряжение, витавшее в воздухе давало о себе знать. Голос у него был нетвёрдый, и услышали это все. Только никто не отметил. Миста хотя бы пытался сделать вид, что всё хорошо. Может из-за того, что он переживал больше всех? Вряд ли. Джорно прочистил горло, прежде чем начать читать: «Вот и настал твой черёд, Миста. Я почти уверен в том, что для тебя я всё ещё предатель, который бросил своих товарищей и беззащитную девушку в беде. Знаешь, за тобой я иногда замечал, что твои принципы схожи с чем-то вроде рыцарского кодекса. Честно говоря, ты и Бруно часто у меня ассоциировались с рыцарями – благородными и смелыми. Но о Буччеллати уже сказано было, твоя очередь. Я помню, и очень благодарен тебе за то, что ты был рядом, когда меня мучили кошмары. Ты как никто другой знаешь, как я не мог спать ночами из-за больных картин моего разума, которые преследовали меня, стоило закрыть глаза. В тот месяц ночами ты почти не спал, кажется, у тебя тоже были с этим проблемы? Я так и не узнал, были ли это так же кошмары, или может просто бессонница? В любом случае, ты даже не пытался об этом рассказать. Ты просто слушал, ты успокаивал меня.» Миста прикусил губу. Как бы он ни старался показаться безразличным, это не работало. Каждое его действие выдавало странные эмоции от происходящего. Он до сих пор не могу поверить, нет. Он и правда запомнил Фуго самыми плохими словами, которые знал, но почему-то ему и в голову не приходило, что после он не жил счастливо и без трудностей. Миста даже поймал на секунду себя на мысли: «а вдруг ему было даже тяжелее, чем нам? Мы были вместе, а он – совсем один». Эта мысль быстро улетучилась, и тем не менее, её слабый след остался в мозгу. Он мог судить только по этим записям, которые стоило бы дослушать: «Честно говоря, я и сейчас это пишу ночью. До того, как я сел это писать, мне приснился странный, но, на самом деле, даже не страшный сон. Впервые за долгое время. Вот что я видел в нём: я был в странном тёмном месте. Это не было похоже на помещение или что-то такое, мне кажется, я даже парил. Это было что-то похожее на пустоту. Думаю, это она и была. Я осмотрелся, но куда бы ни глядел – всё вокруг было одинаковым. В какой-то момент я даже подумал, что умер, и вот, как выглядит смерть. Но вдруг сзади меня кто-то окликнул. Я обернулся. Сзади меня стоял парень, на нём была странная одежда ярко-мятного цвета с капюшоном, который полностью закрывал его глаза. Он протянул мне руку, и я приблизился. Я помню, у него была очень странная улыбка, такая... грустная, наверное? Я смотрел на него очень долго, прежде чем он наконец заговорил: – Вот мы и встретились, наконец. Я ждал этого. Я смотрел на него с непониманием. Кто он и почему хотел встречи со мной? Этот сон выглядел так реально, что я и вовсе забыл, что сплю. – Почему же ты ждал нашей встречи? – спросил я. Он ответил не сразу, улыбаясь чуть шире, и чуть грустнее. Мне кажется, это даже была какая-то сочувствующая улыбка. Он положил руку мне на плечо, когда наконец начал говорить. – Ты ведь знаешь уже, к чему привело твоё решение. Так почему терзаешь себя мыслями? Я ничего не ответил, лишь потупил взгляд, смотрел вниз, в такую же чернеющую пустоту. – Тебе пора принять ещё одно решение. Уйти или остаться. – Почему ты говоришь мне это? – не выдержал я. – Какая тебе разница? Кто ты вообще такой? В этот момент он чуть отошёл (или, скорее, отлетел) от меня. Его пальцы взялись за края капюшона, который он потом откинул, открывая мне наконец своё лицо. У него были волосы, похожие на мои причёской и белые, мне кажется, даже почти светящиеся глаза. – Не волнуйся. Ты скоро всё поймёшь, и тогда тебе это поможет принять решение. Я не помню, что было дальше. Я помню лишь, как проснулся. С пробуждением я услышал тиканье часов, и посмотрел на стрелки. Первый час ночи. На кой ляд я проснулся так поздно? И об этом я думаю только сейчас, тогда же, когда я проснулся, я, сам не понимая зачем, пошёл в ванную. Она встретила эхом моих же шагов и жужжанием лампы, которое отражалось от стен. Я не любитель смотреть в зеркало, но в этот раз почему-то всматривался в своё отражение я очень долго. Смотря на себя, я вдруг кое-что осознал. Я похож на того парня, который явился мне во сне. Значит ли это, что я говорил сам с собой? Что со мной говорил голос моего разума? Неважно, что имел ввиду мой мозг. Я понял это так. И я принял решение. Так я и оказался тут, за письменным столом, упорно строчащий в старую тетрадь. Кто знает, может, будь я рядом с тобой по пробуждению, я бы не принял такого решения? Скорее всего. И тем не менее. Знаешь, Миста, я думал о тебе, когда уходил из ванной, забыв выключить свет, садился за стол, доставал тетрадь и вырывал из неё листы. Может даже моя первая запись должна была быть посвящена тебе? Впрочем, что есть, то есть. В конце-концов, я хочу тебе сказать вот что: не надо называть меня предателем... просто величай меня глупцом.» Миста опустил глаза, поджал губы. Его дыхание сбилось. Он не доводил Фуго до этого, его довели мысли, так почему же чувство вины терзает его? Может, за то, что он думал о нём. За все эти мысленные «предатель» и «крыса». Вопреки его просьбе, почему-то теперь даже не хотелось назвать его «глупцом». Миста не может изменить прошлое. Никто не может. И теперь от этого ещё более тошно.