Жизнь после смерти

ГДЕ-ТО В ЭССОСЕ Дени стояла посреди одинокой пустыни, и жизнь словно ушла из этого места, будто ее здесь никогда и не было. Таргариен оглядывалась по сторонам, и легкий едва ощутимый ветер поднимал песок. Она увидела темную фигуру, летящую к ней в воздухе. Дени провожала взглядом каждое движение существа, которое неизменно приближалось к ней, но в то же время было так далеко, казалось будто ее сознание не хотело, чтобы она видела это. Дейенерис сперва подумала, что это дракон, но вскоре осознала, что ошиблась. Когда нечто подлетело к ней на расстоянии чуть меньше десяти метров, Дени все же смогла ощутить черные зрачки, смотрящие ей прямо в глаза, как вдруг это огромное черное пятно разлетелось в стороны. Это была стая воронов, сотни. Черные птицы окружили ее, не давая пути отступления. Она попыталась найти выход, но не смогла, и ворон подлетел прямо к ее лицу, Дейенерис зажмурилась, готовясь к худшему… Дени с криком вырвалась из теплых объятий Джона, который тут же проснулся и огляделся по сторонам, подумав, что на них напали, но вскоре обнаружил, что в палатке кроме них двоих никого не было. Было уже утро, первые лучи солнца пробирались сквозь небольшие подобия окон и залили комнату слегка ощутимым теплом и уютом. Джон взял ладонь Дени в свою и наклонился к ней со страхом в глазах, а она, его милая Дени, еле дышала, а из глаз лились слезы. — Дени! Дени, — Джон пытался привлечь ее внимание. Он опустился перед ней на колени и взял ее лицо в ладони, чтобы она смотрела ему прямо в глаза, — Дени, успокойся. Я здесь. Я рядом, — он внимательно смотрел на ее лицо, изучая. Наконец они посмотрели друг другу в глаза, и Джон увидел сильный страх и тревогу в зеленых из-за слез глазах Дейенерис. Внезапно в палатку вошел дотракиец с оружием в руке, видимо, услышал крик. Он подозрительно посмотрел на Джона, поднимая оружие вверх, а тот продолжал стоять на коленях перед Дени. — Я слышал крик, — сказал страж им, но на дотракийском, поэтому Джон ничего не понял. Он нахмурился и снова посмотрел на Дени. Она не сказала ни слова, только подняла руку и попыталась показать, что все в порядке. Мужчина поколебался, но все же оставил их. Джон повернулся к Дени. — Тише… спокойно, все хорошо. — продолжил Джон, на что Дейенерис рассеянно кивнула, оглядываясь по сторонам, ее дыхание начало восстанавливаться, становясь ровным, но Джон нутром чувствовал ее боль и страх. Отчаянно и безрассудно, совсем позабыв ее холодность и резкость прошлым вечером, он коснулся пальцами ее щеки, нежно поглаживая влажную от слез кожу и посмотрел на нее: — Все этот же кошмар? , — осторожно спросил он, — Тебе не стоит бояться, это всего лишь… Дейенерис покачала головой, останавливая Джона, но он все еще гладил ее щеку своим большим пальцем, и она начала: — Нет… Это было что-то другое… Это было… — дрожащим голосом вымолвила Дени. — Что? — Это был Бран, — страх читался в ее глазах, когда она дрожащим голосом произнесла это имя, словно проклятье. — Дени… — Джон вздохнул и притянул ее к себе. В конце концов, это могло быть правдой. После всего, что они видели, после всего, что им пришлось пережить… Джон задумался. Бран действительно преследует ее? Ему приходится верить в это, но он отчаянно хотел увидеть что-то хорошее в своей семье… Он был его семьей. Он был его младшим братом, никогда не делал ничего плохого. Джон хотел узнать, что изменилось, он хотел знать, что случилось, и у него не было возможности узнать это здесь, в Эссосе. Может быть, Дени была права все время, и он не должен говорить с Браном, но каким-то необъяснимым образом Джон хотел выяснить все это. — Он видел меня. Он видел меня здесь. Бран знает, где мы, и точно знает, куда мы едем, — Она пыталась говорить сдержанно и ровно, но внезапно глаза ее округлились. и она смогла лишь вымолвить одно слово, — Миссандея… — Она тоже была в твоем сне? — Джон снова ловит ее взгляд, но она качает головой. — Она в безопасности, — он пытался ее успокоить. — В самом безопасном для нее месте, — он крепко обнял ее, и она прижалась к нему. Страх за дочь, за их дочь всегда сближал их даже в такие сложные для них моменты. Но Джон сомневался в своих словах. Он ни в чем не был уверен, но знал, что они должны верить во Владыку, который вернул их. Должна быть причина. Причина, цель, мотив, который они должны были отыскать. — Если ты… — Джон начал — если ты хочешь вернуться… чтобы убедиться, что она в безопасности… Ты можешь сделать это быстро, полетев на Дрогоне, а потом вернешься и присоединишься к нам. — Нет, — покачала головой Дени, — Я не могу. — Они не причинят мне вреда, если ты скажешь им не делать этого, — ответил Джон с уверенностью в голосе. — Неужели ты не понимаешь? — Дени заглянула ему прямо в глаза — Я боюсь. — Чего? — С того момента, как Кинвара вернула меня к жизни, я еще не летала на нем верхом… — проговорила Дени медленно с толикой страха в голосе. — Но… Пару дней назад ты хотела сжечь этих солдат заживо вместе с ним… — Хотела. Так же как хотела сжечь этого заносчивого кхала заживо вчера, но не смогла, — ее голос снова задрожал, а глаза вмиг стали стеклянными, и в тот миг Джон понял ее опасения и страх, истинную причину. — Ты боишься… Боишься, что то, что случилось в Королевской Гавани, повторится… Тебе страшно снова потерять контроль над собой, своими эмоциями, если ты почувствуешь власть и силу, когда сожжешь кого-то верхом на Дрогоне? — Джон сказал это достаточно громко, чтобы она прочувствовала каждое слово, каждую изменившуюся нотку в его голосе, и она действительно боялась этого. Потерять разум так легко, когда пламенная ярость застилает его пеленой власти и истинного величия управлять человеческой жизнью, распоряжаться ею, повелевать. Когда власть, данная Богами, оказывается в руках у человека, это никогда не заканчивается хорошо. Ведь человек не может быть Богом. И никогда не станет им. Дени была разбита, и чувство вины ослабило ее. — Дени, ты сделала это потому что запуталась, потому что потеряла веру в себя и в тех, кого ты любила. Когда не нашла поддержки и утешения, когда потеряла всех в этом мире, когда думала, что путь любви навсегда для тебя закрыт, и то, что страх — твое главное и единственное оружие… Но сейчас ты не одна. И больше никогда не будешь. У тебя есть дочь. У тебя есть я, — он взял ее холодные пальцы в свои ладони и сжал их, приближаясь к ней, — У тебя есть любовь, — он сказал это с такой нежностью и заботой, потому что это было правдой. Он любил ее. Больше всего на свете, больше, чем себя, больше чем кого-либо, — теперь ты вольна контролировать свои страхи, и выбирать правильный путь. Я хочу помочь тебе… Позволь мне помочь тебе, — он умолял ее. Хотел, чтобы она доверилась ему безоговорочно, чтобы отбросила свои сомнения и страхи. Дени сдержала слезы и резко вздохнула. Джон посмотрел в ее прекрасные глаза и на выдохе проговорил, — Я люблю тебя, Дени. Они смотрели друг на друга еще несколько секунд, но когда Дени поняла, что Джон хотел поцеловать ее, она опустила голову и вытерла слезы. Она быстро встала и взяла платье. Джон вскочил и схватил ее за руку, поворачивая к себе, заставляя посмотреть в глаза. — Я люблю тебя, Дени. Ты можешь вести себя так, будто не слышишь, что я говорю, но я люблю тебя, — Джон сказал ей еще раз, пока они не прерывали зрительный контакт, — Позволь мне любить тебя, и мы сможем победить все твои страхи и опасения. Вместе. Как ты всегда говорила. — Я не могу, — она отвернулась и начала надевать платье, но не успела закончить делать это, как Джон встал у нее за спиной и продолжил: — Почему? Что я должен сделать, чтобы ты снова доверилась мне? — рвано выдохнул он, борясь со своими истинными эмоциями. Он начинал думать, что эту пропасть они не смогут перешагнуть. Никогда. Дени чувствовала его дыхание на своей шее. Он взял ее за руки и прижал к себе. — Дать мне время, — Дени резко выдернула свои руки из его и медленно пошла вперед, завязывая платье, мечтая скрыться от его темных, наполненных желанием и надеждой, глаз. Джон вздохнул. Он действительно не хотел ничего другого, чем просто заставить ее почувствовать, что он любит ее, что отдаст за нее жизнь. Он выучил свой урок, но он стоил для него слишком многого, и, возможно, они никогда не оправятся от этого. Может быть, она никогда не сможет позволить ему снова приблизиться к ней. КОРОЛЕВСКАЯ ГАВАНЬ — Сир Бриенна, — приветствовал ее Тирион в саду. Она гуляла там. Новость, которую рассказал им Бран, все еще была шоком для всех них. И Бриенна, облокотившись на перила, вглядывалась в синие воды моря. — Лорд Тирион, — она кивнула его, приветствуя. — Какой прекрасный вид. Сам много раз… — Что вам надо? — резко задала вопрос сир Бриенна, все еще ненавидя лесть и лживость при дворе. — Я думал, что мы можем просто поговорить. Об общих вещах, — ответил он непринужденно. — Ну давайте, — она повернулась к нему, переводя взгляд на десницу, — Я тебя знаю. Ты не разговаривал со мной много месяцев, пока я была в совете короля. Ты даже не спросил, что я чувствую из-за смерти твоего брата. Ты чего-то хочешь. Чего? — Джейме был моим братом. Говорить о его смерти… также для меня сложно, — он вздохнул, — но я знал его. И эта смерть… он всегда желал ее, — он повернулся к морю. Разговоры о брате, о его любимом брате, который всегда защищал его, искренне любил… Он не мог. Тириону было слишком тяжело, и слезы наворачивались на его глаза. Да, та острая боль ушла, время стирает отчаяние но… Не полностью. Никогда невозможно полностью забыть боль, стереть шрамы, уничтожить воспоминания, разговоры. Тирион вымученно закрыл глаза, пытаясь забыться. — Если ты пришел сюда, чтобы унизить меня, можешь идти, — с пылом ответила Бриенна. — Нет. Я… Я хотел узнать, как вы относитесь к решению нашего короля. — Он наш король. — быстро ответила Бриенна. — Это так, но, по правде говоря, некоторые из его советников не согласны с ним в этом решении… — Если Джон Сноу действительно там, чтобы поддержать девушку Таргариенов, он наш враг. Она опасна для всех нас. И особенно для Старков. Опасна для Сансы и Арьи. — И ты по-прежнему намерена сдержать свое обещание, которое дала их матери и моему брату? — Моя клятва вечна, — ответила Бриенна, прокручивая в голове моменты присяги леди Кейтилин, клятву Джейме… — Если бы Леди Санса не хотела, чтобы я была здесь, рядом с ее братом, я бы осталась в Винтерфелле. Рядом с ней. Но это был ее приказ. — Я встречал нескольких… таких же преданных людей, как вы, — Признался Тирион и отвернулся. — Могу я спросить, — Бриенна продолжала, — кем являются те, кто не согласен с королем? — Неважно, — поспешно ответил Тирион, пытаясь говорить ровнее, — У Джона Сноу здесь есть близкие друзья. Может быть, они недовольны этим решением. — Сир Давос не выглядел несчастным. Он с радостью покинул наши берега, чтобы помочь Железному флоту отплыть в Эссос, — презрительно бросила леди-рыцарь. — Неужели? - Тирион нахмурился — Он не сказал мне об этом. — Он торопился. Думал, что сможет убедить Грейджоев словами лучше, чем клочком бумаги в лапах ворона, — Спокойно сказала Бриенна. — Да, возможно, он прав. Прошу меня простить, — Тирион кивнул ей и ушел. В его голове были отнюдь нехорошие мысли. Сомнения… Он сомневается в своем новом короле, но никогда не скажет этого вслух. Он боялся за свою жизнь, которую получил. Внезапный отъезд Давоса… Интересная вещь. Быть может, король отослал его? В конце концов, Бран Сломленный теперь не посвящает Десницу во все свои планы. ГДЕ-ТО В ЭССОСЕ — Ты сегодня немногословна, — Джон сказал Дени, когда они ехали в Миэрин. На этой дороге их сопровождали несколько дотракийских всадников. Они заставили Джона чувствовать себя разочарованным, даже если он знает, что они там, чтобы защитить свою королеву… их Кхалиси. — Я в порядке, — Дени улыбнулась ему, но это была фальш. — Могу я спросить, почему ты сначала была против поездки в Миэрин? — Спросил ее Джон. — Мы понятия не имеем, что там найдем. Может быть, Младшие Сыны уже ушли, и Залив Драконов снова стал заливом работорговцев, я просто… Я не хочу видеть этот город… тот город, что был раньше, — она пыталась объяснить, но это снова была ложь. Они ехали в Миэрин. Миэрин, где она оставила Младших Сынов и Даарио Нахариса. Она была уверена, что они все еще там. Даарио любит ее, он убьет любого ради нее. Он сделает для нее все, что угодно. Даарио убил двух капитанов ради того, чтобы быть с ней. Он много раз доказывал ей свою любовь… и она ушла. Оставила его наедине со своей любовью, потому что вскоре поняла, что не могла любить его так, как он любил ее. И сейчас она едет туда… С Джоном Сноу… С человеком, который убил ее. С мужчиной, которого она продолжала любить, независимо от того, что он сделал против нее, что он предал ее, разрушил все, что между ними было. С человеком, который был отцом ее ребенка. Она знала, что это будет нелегко для всех. — Это все? — слегка недоверчиво спросил Джон. — Этого недостаточно? — быстро ответила ему Дени, не мешкая, чтобы он не заметил ее очередной лжи. Джон кивнул. Может быть, его действия утром были слишком… неподходящими? Дени сохраняла дистанцию с прошлого утра, и это убивало его. Он действительно не хотел ничего другого, только вернуть ее. Она была его жизнью. Джон понял это слишком поздно. Единственные люди, имевшие для него значение: она, его любимая, и их дочь. Семья. — Что это? — спросил один из дотракийских всадников. Дени повернулась к ним, и быстро поняла, что их взоры устремлены в небо. Она подняла глаза, и Джон проследил за ее движениями. — Я никогда раньше не видел здесь таких птиц, — ответил тот. — Вороны, — глаза Джона расширились, когда он наконец увидел то, на что они все смотрят. — Как в моем сне, — Дени посмотрела на него грозно и с взглядом победителя. Черные птицы кружили над ними, но вскоре вовсе исчезли. Их было так много… Слишком много, особенно потому, что в этой местности их вообще быть не должно. Джон посмотрел на Дени и поймал ее взгляд, слегка испуганный, и они оба поняли, что это значит. Джон верил. Теперь он верил. — Нам лучше поторопиться, — Дени сказала дотракийцам на их языке, потом посмотрела на Джона, — Мы должны добраться туда до захода солнца, — она сжала руки на уздечке и пошла вперед. Дотракийцы последовали за ней, но Джон продолжал смотреть на уже улетавших вдаль черных птиц. Он должен был признать, что Дени была права с самого начала. Его брат хочет видеть ее и их ребенка мертвыми. Может, он хочет видеть и его мертвым. Он просто не мог понять, как Сэмвелл и Давос могут помогать ему в этом… Он думал, что они его друзья. Он был готов доверить им свою жизнь! Но теперь Джон осознал: он один, и у него больше нет друзей в Королевской Гавани. Он не мог рассчитывать ни на кого, только на себя. Джон один может помочь своей семье. Больше надеяться не на кого.