Я могу приехать к тебе?
Он оставляет его без ответа, понимая, всё равно уже поздно что-либо предпринимать и писать. Криштиану вряд ли так сильно и ждал, что ему ответят, поэтому напрягаться сейчас и что-то выдумывать нет смысла. Билет на поезд до Милана, где работает его знакомый врач, датируется полуднем, а на часах уже десять утра. Проспал тренировку, всё проспал. Если удастся сейчас вылезти из кровати, может, он и успеет на вокзал. Но встать не получается. Что-то словно тянет его вниз, и Пауло буквально сваливается на пол, больно стукаясь коленями, и, стиснув зубы, жмурится, пытаясь перетерпеть головную боль, точно с похмелья. Где он всё же успел так проебаться, что до сих пор штырит? Внезапно становится больно так, что хочется закричать. Пауло не может даже понять, откуда идёт эта боль — болит голова, болит требующий еды живот, болят ноги, болит всё. Он тихо скулит, без сил падая на пол и переворачиваясь на спину, скребёт ногтями лоб и зарывается пальцами в волосы, оттягивая их в разные стороны и пытаясь хоть немного облегчить боль, бьющую изнутри точно кувалдой. Сколько длится приступ — он не знает. Телефон отброшен в сторону, Пауло тянется к нему, цепляет кончиками пальцев, подтаскивает к себе. Сообщение от Криштиану маячит перед глазами, и Пауло, давя на экран так, словно хочет проломить его, с трудом пишет краткое: Да Он не уверен, что Криштиану приедет. У него тренировка сейчас, у них у всех тренировка — аргентинец смотрит на только что написанное сообщение и начинает чувствовать себя неловко. На что он надеялся? Надо было позвать Миралема, вот и всё. Или Феде. Феде бы помог. Он всегда помогает. Или Марио… Пауло шипит, понимая, что ведёт себя сейчас как кто-то, требующий к своей персоне постоянного внимания. Его штормит и ведёт в сторону, когда он, стиснув зубы и преодолев новый болезненный удар, поднимается на ноги, опираясь на тумбочку рядом с кроватью. Первый шаг сделан. Теперь умыться. В зеркале он не узнаёт сам себя. Глаза впали, но стали ещё ярче, кожа под ними тёмная, под носом остались кровавые разводы. Пауло подставляет голову под холодную воду, и это немного помогает, отрезвляет, заставляет ощущать мир немного по-другому. Как раньше. Хорошо же он вчера головой приложился о газон, раз до сих пор такая реакция. Пауло не знает, сколько стоит здесь, разглядывая себя в зеркало и постоянно смачивая водой горящий лоб. На поезд он безбожно опаздывает — может, стоит вызвать такси? Тут быстро приедут, отвезут, куда надо, и времени он особо не потеряет, — но в дверь раздаётся звонок, и Дибала морщится от шума. Сказал же Ориане, что всё в порядке и что приезжать не надо. В чём теперь проблема, он не понимает. Видеть девушку не хочется. Открывать ей тоже. Но звонок повторяется, и Пауло выключает воду и вытирает лицо краем футболки, медленно плетётся в коридор под непрекращающуюся трель и буквально наваливается на дверь, щёлкая замком. И тут же отскакивает назад, цепляясь за дверной косяк, чтобы не рухнуть прямо на Криштиану. Внезапно вновь становится страшно, неуютно и, чёрт возьми, неловко. Пауло хмуро смотрит на Криштиану — взмокшего, разгорячённого и выглядящего… чем-то обеспокоенным. Они оба молчат. Роналду так и стоит в дверях, а Пауло опирается плечом о косяк, лихорадочно думая о том, что бы сказать такого, чтобы не показаться странным — сначала просит приехать, а потом сам удивляется этому. Но ведь это действительно… удивляет. — Не думал… что ты приедешь, — наконец, тихо говорит он, собравшись с мыслями, поднимает голову и видит, как Криштиану дёргает уголком губ, улыбаясь. — Как же тренировка? — Аллегри отпустил, — отмахивается Криштиану, а Пауло думает, что тренер просто так не отпускает и что Роналду должен был сделать что-то фееричное, чтобы уйти, — сказал, чтобы я проверил, как там наш бриллиант. Он что, тебе не звонил? Пауло неопределённо пожимает плечами. Звонил, наверное, но Дибала был немного занят, чтобы посмотреть на пропущенные и тем более звонить в ответ. — Я спрашивал у тебя уже, — продолжает Криштиану, скользя взглядом по ставшей угловатой фигуре и чувствуя, как отчего-то странно и даже страшно становится смотреть на выступающие в круглом разрезе футболки острые ключицы и болезненно-бледный цвет кожи, — ты ешь вообще? — Конечно, — врёт Пауло, тут же ощущая, как сжимается в ожидании еды желудок, — вот собирался. Он сторонится, пропуская Криштиану, закрывает за ним дверь и на мгновение упирается в неё лбом, пытаясь унять нервную, раздражённую боль. Роналду если и замечает это, то не подаёт виду. — Сейчас ты будешь есть при мне, — тоном, не терпящим возражений, заявляет он, и аргентинец мрачно поворачивается. Некстати вспоминается тошнота. Если его начнёт тошнить при Криштиану, будет не очень приятно им обоим. — Криш… Роналду поджимает губы. Пауло осекается. В холодильнике пусто. Пока Криштиану зависает в ванной, Пауло лихорадочно рассматривает полки, на которых банановый йогурт, пара помидоров и кусок сыра. Где-то наверху протеиновые батончики. «Сойдёт», — решает он сам для себя, и живот урчит от голода. Пауло хватает батончик, шуршит упаковкой, вскрывая его, откусывает немного, — тут же испуганно замирает, ожидая отрицательной реакции организма, но её не следует. Он облегчённо улыбается, поворачивается и тут же отшатывается, стукаясь затылком об открытую дверцу и тут же вскидывая к саднящему месту руку. Криштиану усмехается. — Ты забавно выглядишь, когда ешь, — как бы невзначай бросает он, и Пауло раздражённо вспыхивает. — Долго же она тебя на цепи держала. — Кто? — не понимает аргентинец. — Девушка твоя, — неприятно скалится Роналду, — что, я неправ? Пауло молчит, не зная, что на это отвечать. На часах пятнадцать минут одиннадцатого, до поезда всего ничего, а он до сих пор не выехал. — Криш, — тихо начинает он, и Криштиану опускает на него глаза. Обычно пустые или, наоборот, эмоционально меняющиеся со скоростью света, сейчас они горят лишь ярко выраженным беспокойством и любопытством одновременно. — Не мог бы ты меня… подвезти? Португалец изгибает бровь, и Пауло тут же понимает, о чём он думает. Попросить самого Криштиану Роналду побыть личным водителем, пусть и не целенаправленно — дорогого стоит. Дибала даже готовится услышать в свой адрес самые нелицеприятные выражения, но лицо Криштиану внезапно меняется, и вместо любопытства в чужом взгляде теперь сквозит понимание. — Куда? — просто спрашивает он, и Пауло незаметно выдыхает, расслабляясь. Спасибо. — На вокзал. Я на поезд опаздываю, мне в Милан надо. Там мой знакомый врач, он… осмотрит последствия вчерашнего случая и всё, — неловко выкручивается он, тут же понимая, что Криштиану ему не верит. Тот пожимает плечом, опускает ладонь на заднюю сторону шеи Пауло, проводя большим пальцем по линии челюсти, отчего тот едва заметно вздрагивает, не желая признавать, что эти прикосновения ему приятны. — Хорошо, бриллиант, подвезу, куда тебе надо. Даже не спрашивай в следующий раз — просто ставь перед фактом, — смягчившимся голосом уверяет Роналду, а Пауло от этого тона вновь бросает в невольную дрожь. Он бормочет невнятное «Спасибо», обходит одноклубника стороной и идёт в комнату, быстро скидывая в уже открытый со вчерашнего вечера чемодан джинсы, футболку, ветровку, зубную щётку, паспорт и зарядник для телефона. Чуть подумав, возвращается на кухню, где Криштиану уже нет, и берёт коробку, в которой осталось от силы штуки три батончика. Чемодан вопреки обыкновенному выходит полупустым. Пауло растерянно оглядывается, выбирает из аптечки таблетки от головной боли и боли в животе, жаропонижающее и спирт в маленьком пузырьке. Едет на один день, а так разошёлся. Невольно он начинает чувствовать себя глубоким стариком, не представляющим жизни без ежедневной горы таблеток, но тут же успокаивает себя тем, что это ненадолго. Криштиану ждёт его около дома в своей машине. Пауло в очередной раз радуется тому, что живёт в одном из самых тихих районов Турина и что люди попадаются на редкость понимающие и не лезущие в его личную жизнь (хотя раз на раз не приходится). Он осторожно садится на соседнее рядом с водительским кресло, кладёт на панель солнцезащитные очки, вопросительно смотрит на Криштиану. Тот листает ленту Инстаграма, в которой Дибала успевает заметить фотографии его недавно открывшейся клиники. — На вокзал тебя, значит, — скорее для себя повторяет португалец и убирает телефон, и Пауло неуверенно кивает. По радио играет какая-то мелодичная итальянская песня. Криштиану ловит на себе вопросительно взгляд и усмехается. — Вливаюсь в вашу среду обитания. — Да ты уже влился, — фыркает Пауло, откидываясь на мягкую спинку кресла, — лучше многих. Роналду весело улыбается, и Пауло внезапно становится спокойно. Обследуется, ничего у него не найдут, пропишут какие-нибудь лекарства, он вернётся в строй и всё станет, как было раньше. Живот вновь громко урчит — видимо, одного батончика было мало. Пауло осторожно косится на Криштиану, который выруливает на дорогу и смотрит на панель, проверяя, нет ли позади машин, и тот едва заметно кивает. — Я аккуратно, — обещает аргентинец, разворачивая обёртку и с наслаждением запихивая в рот сразу половину батончика. Роналду на удивление мягко улыбается.***
Они приезжают на вокзал за несколько минут до отъезда поезда. Пауло надевает солнцезащитные очки, прячет нижнюю половину лица за воротом толстовки, приглаживает ладонью топорщащиеся волосы. Криштиану следит за ним с любопытством и тут же отворачивается, когда Дибала поднимает голову и смотрит на него. — Спасибо, — ещё раз благодарит он, вылезая из машины, обходит её стороной и достаёт с заднего сидения чемодан. — С меня зачтётся. Криштиану ничего не отвечает, и Пауло отшатывается в сторону, когда машина, заурчав, огибает его и скрывается за углом. Пауло смотрит ей вслед, облизывает губы и отворачивается. Теперь главное — не просмотреть нужный вагон. Он давно не ездил на межгородних поездах и это дело, честно, не особо любил. Но думать о самолёте было поздно, и брат смог достать билеты туда и обратно на скоростной экспресс. Не умрёт, если проедется пару раз, решает Пауло, вставляя в уши наушники и показывая билет и паспорт кондуктору. Тот приветливо улыбается, и Дибала запрыгивает в поезд, чуть проходит по вагону и опускается на кресло около окна, чуть касаясь лбом холодного стекла. Всё с ним будет хорошо, он знает. А если и не будет — вылечится.