Ассистентка.

Выйдя из больницы почти в одиннадцать вечера, Стивен подумал о том, что было бы не плохо завтра начать подготовку к переговорам с Стивенсоном касательно лечения дочери Ника. Он сел в машину и завёл мотор. Вечер было весьма прохладным, но в салоне этого не чувствовалась. Мчась по пустеющим улицам города, он почему-то вспомнил то славное время, когда они вот так ехали к нему вместе с Кристин. Вино, вечерний просмотр какого-нибудь кино и лёгкие закуски, которые женщина делала на скорую руку. Считали ли он себя сейчас дураком? Да, с того самого дня, как выгнал Палмер, единственного человека, кто остался с ним рядом, после того, как он потерял всё. Работу, славу и деньги. Те два года были ужасными, на столько ужасными, что даже потеря родителей, брата и сестры не могли сравниться с ними. Он не жил, существовал, проводя в больницах по месяцу, а то и более, снова и снова оказываясь на операционном столе. У доктора Стрэнджа не было друзей, ну он так считал. Были коллеги, Кристин, которую он даже за любовницу то не считал, так развлечение на пару вечеров, хотя знал, что она испытывает к нему чувства, но ему было плевать. Тогда были другие ценности. Ему хотелось быть лучше, круче, делать такие операции, о которых даже не задумываются коллеги. Смешивая коллег с грязью и высмеивая каждую их ошибку или секундное замешательство, Стивен и сам не заметил, как стал самым нежеланным человеком в коллективе. А потом… Потом была авария, расколовшая всё. На до и после. На чёрное и белое. На яркое, успешное будущее и серое, скудное существование. Он не сразу принял решение двигаться дальше. Сначала всё было как по учебнику психологии. Отрицание: Ничего не произошло! Я всё тот же великий нейрохирург, которому нет равных. Заживут швы, снимут повязки, и я снова пойду оперировать и вершить чужие судьбы! Злость: Чёртов тремор! Почему руки так дрожат, что за имбицил меня оперировал? Руки бы ему к заднице пришить! Торг: Я заплачу, сколько угодно, кому угодно. Нет такой цены, на которую я бы не согласился, главное снова вернуться в свой мир роскоши, риска и азарта. Депрессия: Я неудачник, всё плохо, я никому не нужен. Додумался потерять всё, что накапливал долгие годы таким трудом. Я не могу жить, моя жизнь не имеет смысла. Принятие: Так, соберись, что ты как тряпка?! Подумаешь, титановые штифты. И что? И не с таким живут! Ты же Стивен, мать его, Стрэндж! Кто ели не ты? А когда-то, в медицинской школе он во всю высмеивал эту модель, считая, что все эти сопли и слёзы лишь способ манипулирования людьми и прибегают к ним только дураки или те, кто совсем ничего не смыслит в психологии. А ведь ему стадия принятия дала многое. Надежду. Он стал искать пути. НЕ такие фанатичные и безумные, как на стадии торга, но и не такие мрачные и суицидальные, как на стадии депрессии. Он начал ценить время. Понимать, что ничего нельзя исправить ежесекундно и что каждый, пусть и самый крохотный шаг в положительную сторону требует от него огромных вложений, не всегда финансовых. Вернее, почти всегда не финансовых. Деньги нельзя приложить к ране, чтобы она зажила и к рукам, чтобы те перестали дрожать. Снова ты о прошлом, - он посмотрел на себя в зеркало заднего вида и нахмурился. Это был один из немногих моментов, когда он вспоминал прошлое. А ведь ты мог воспитывать свою дочь, - в голове отозвался голос Палмер-старшей, такой язвительный и сердитый, каким он его никогда не слышал. Решив, что вести машину в таком состоянии по меньшей мере глупо, Стивен свернул на парковку какой-то круглосуточной забегаловки и заказав пару сэндвичей с индейкой и чай, занял круглый столик из серого пластика, что стоял у окна. На другой стороне улицы мигала вывеска какого-то магазина, а в заведении, где он сидел, больше не было посетителей. Только молоденькая официантка, которая принимала у него заказ, крутилась за стойкой, собирая заказ. - Был тяжёлый день? – видимо на ночных сменах ей было скучно или же Стивен был первым клиентом за долгое время. - Можно итак сказать, - врач пожал плечами. - Видок у вас неважный, - подметила блондинка, расставив на столике пластиковую посуду, - вам бы доктору показаться. - Я сам себе доктор, - усмехнулся Стрэндж. Обычно он не вступал в диалог с сотрудниками баров, ресторанов и других подобных заведений, кроме пары случаев, когда попьянее изливал душу парнишке бармену. - О, как, - улыбнулась она, - ну тогда, ладно. Если захотите что-нибудь ещё, я буду за стойкой, - и с этими словами девушка направилась к стойке, а он смог приступить к своему ночному перекусу. И почему он сразу после ссоры не пошёл к Палмер? Не извинился? Тогда бы смог видеть, как Эмбер делает первые шаги по его огромной просторной гостиной, как произносит первые слова. Возможно, будь у неё отец, а не только мать, вечно пропадающая на работе, девушка бы не оказалась на операционном столе с опухолью головного мозга. Дурак ты, Стрэндж, - ругал он сам себя. Решив, что нужно во чтобы то не стало поговорить с Кристин, нормально и без лишних эмоций, он настрочил Джеку сообщение, что завтра берёт отгул, Стивен зашёл в карту, чтобы выбрать самый удобный путь до столицы. И пусть будет, что будет.