Адреналин

Я очнулась в незнакомом мне помещении. Кажется, на уровень ниже первого этажа - пахло сыростью. Было не слишком темно, но и недостаточно светло, чтобы разглядеть все, что меня окружало, и прикинуть, каких размеров само место. Руки у меня, на удивление, оказались свободны. Но на запястьях все еще красовались бледно-розовые, неглубокие следы, будто мне их все-таки завязывали, а потом развязали. Что же, подумала я, это уже не так плохо. Неловко поднявшись с холодной, кажется, каменной земли, я вытянула их вперед и, положившись на осязание, стала медленно и осторожно идти вперед. Шаг вперед, а затем влево, шаг вправо, а затем еще... это помещение не было маленьким. Оно было средним, что-то между подвалом дяди Питера и в родном доме. Я вспомнила, что в кармане держала маленький фонарик, который постоянно забывала повесить на ключи, как брелок. При одном щелчке он освещал красным лазерным лучом, а при двух - как обычный. Нажав два раза на кнопку, я стала осматривать помещение уже более практичным образом. В конечном счете, благодаря своей не всегда верной памяти попала в беду и выжила, потому что сделай я лишний шаг и врезалась бы в стену или еще хуже - споткнулась бы об лестницу. Она вела наверх, к выходу из подвала. Я попыталась открыть дверь. Но это оказалось слишком глупой мыслью. - Конечно, - выразилась я вслух от ярости, - мне не связали руки, зато заперли в, черт знает, чьем подвале! Я затаила дыхание и вгляделась в щель между дверью и полом. Снаружи явно кто-то двинулся, тоненькая тень прошлась по освещенной части и застыла. Я стукнула по двери со всей силы и потерла кулак. Никто мне не ответил, но снаружи послышался... смех? Я ударила еще раз. И еще. В конечном счете, я просто стала барабанить кулаками по двери, пока не раздался чей-то посторонний голос. Он был повыше Джерома. - Хватит ломать мне дверь. Угомони свою пленницу! - Эй! - отозвалась тут же я, не теряя шанса выругаться на тех, кто стоял снаружи,- я слышу вас, проклятые псы! Со стороны неизвестного раздалось короткое фырканье. - Откройте мне дверь!!! Иначе, клянусь пресвятой Марией, я выломаю ее, и следующей по очереди будет шея хозяина этого дома! - Она просто прелесть, тебе не кажется? - это был Джером. Он будто еле сдерживал свой смех. И понятно, почему - какая-то самоуверенная девушка грозилась выломать дверь и свернуть шею кому-то неизвестному. Но такой уж я была. Отец всегда учил, что надо драться до последнего. Любое допущение слабости, жалость к самой себе или отчаяние приведут к гибели. Мне помогала ярость, которую я сейчас выливала на своих похитителей. Раз уж они не торопились меня убивать, значит, не такие они были опасные. Будь они искусными любителями пыток, они бы давно нашли применение всяким веревкам и прочим инструментам. - Слишком много пустых обещаний, дорогуша, - голос у моего нового собеседника слегка подрагивал. Неужели он испугался? Или я его задела? Было глупо рассуждать о внешности и характере его обладателя, чей облик был скрыт от моих глаз дверью, но этот парень явно был слабее Джерома и, как мне показалось, ниже. Просто я так думала, не мог же кто-то выше и без достаточно высокого парня оказаться таким... Я даже не могла на тот момент подобрать к нему слов, описывающих мое впечатление от его голоса. - Ладно тебе, Пингвин, вполне возможно, если я открою эту дверь, она и вправду кинется на тебя и свернет тебе шею. Обладатель такой странной и одновременно смешной клички цокнул языком. Почему-то складывалось ощущение, что дружок Джерома не был в особом восторге даже от его компании, не то, что моих слов. Он успел придраться к его репликам за всю нашу одностороннюю беседу дважды. И, кажется, не собирался останавливаться. А мы ведь даже не успели вдоволь «насладиться» беседой. - Что ты хочешь от меня, Джером? - наконец, уже спокойным тоном спросила я. Кажется, Пингвин удалился, потому что со стороны щели показалось слабое движение. Джером приблизился к двери, полностью загородив собственной тенью свет. Я почувствовала каким-то шестым чувством, как он всем весом оперся на дверь и произнес: - Хочу, чтобы мы с тобой подружились. А еще не помешало бы развлечься, здесь так скучно. Было. Пока не появилась ты! - Появилась? Кто меня сюда притащил, рыжая ты чертовщина? Я тебе не собака на привязи, выпускай, если не собираешься со мной ничего делать. И мы разойдемся без последствий! Наступило время цокать языком уже Джерому. - Нет-нет, дорогая Хизер, все не так просто. Понимаешь ли, я не могу тебя так просто отпустить. Во-первых, зачем тогда я тебя похищал? - Спроси у себя сам! - гаркнула я, не дождавшись продолжения. - Не прерывай меня, - голос Джерома не стал выше, он не разозлился, наоборот, лишь притворился обиженным, а затем вновь стал бодрым и возбужденным, - так вот. Во-вторых, ты мне нужна. - Для чего? Если ты собрался захватывать мир, я не буду тебе помогать, можешь сразу меня прикончить. - Ну уж нет, это слишком просто. Но я могу тебя убедить в обратном. Совсем скоро. А пока займи себя чем-нибудь там, - и снова его смех, от которого у меня уже зубы заскрипели. Я со всей силы прикусила нижнюю губу и ударила в последний раз в дверь ногой, и она жалобно скрипнула, но не отворилась. Скатившись по стенке вниз, я прижала колени ближе к себе, приобняла их и стала думать, как встречу этого рыжего ублюдка, когда он откроет дверь. Если у него в руках не будет огнестрельного оружия, я могла бы предпринять хотя бы усилие, чтобы выбраться отсюда. И бежать. Я не думала, что этот дом находится в глуши. А если даже так, лучше погибнуть на воле, чем быть чьей-то игрушкой в неволе. От долгих раздумий меня стало клонить в сон и спустя полчаса сидения на полу, прижавшись к стене, я все-таки встала, встряхнула ноги и решила изучить все помещение. С фонарем или без, мои глаза уже привыкли к скудному освещению, здесь свет проникал непонятно откуда, скорее всего из маленького окошка, которое был заколочено почему-то. Вещей в чужом подвале не было, по крайней мере я не напоролась и не споткнулась ни об одну коробку или еще что-то, что могло стоять в подземном хранилище каждого порядочного дома. Скорее всего он еще и был порядочно старым. Лет десять ему точно было. Не знаю, как я это определила, я лишь прикидывала все это, потому что мне надо было чем-то занять свой разум. Когда моя голова думала о том, с кем еще там наверху мог развлекаться Джером, например, кем был тот мужчина, очевидно, хозяин этого здания или тот, кого так сильно волновала сохранность дверей, я начинала нервничать. Мне не хотелось даже предполагать, сколько их там было. Одного Джерома мне уже было достаточно. Но не мог же он меня одну сюда привести, не мог он одолжить у своих дружков помещение для какой-то похищенной девушки и не оповестить их об этом. Значит, у него был как минимум один невольный сообщник. И судя по настроению и тону того несчастного, он не сильно-то поддерживал инициативу Джерома. Пока я воображала себе все это, дверь в подвал отворилась настолько резко, что я не успела даже должным образом отреагировать. И когда, уже приготовившись, решила напасть на своего похитителя, он быстро остановил меня. Хотя по его выражению лица, которое быстро сменилось из изумления в радость, было понятно, что Джером не очень-то и верил в мою уверенность и готовность напасть, его это подзадорило. Он снова каким-то ловким способом схватил меня за запястья и, толкнув со всей силы назад, резким движением перевернул меня спиной к себе и тем самым сложил мои руки крест-накрест сзади, больно давя на них. - Тихо, тихо, Хизер! - я почувствовала его дыхание у себя на шее. Я нервно дернула плечом, но вышло не так, как хотелось, и все из-за рук и его крепкой хватки. Он с силы двинул меня к себе ближе и уткнулся носом в мой затылок. Принюхавшись, он спокойно и как-то даже с наслаждением вздохнул и произнес: - Как приятно от тебя пахнет! Мое лицо перекосило от отвращения. Я громко фыркнула и, повернув голову в его сторону, насколько это было возможно, попыталась показать, как мне неприятно его навязчивое дыхание над ухом. Но он не спешил отходить от меня. Дыхание у него было чересчур громкое. - Эй, ты сказал, что не собираешься делать ничего такого со мной! - Разве? - он выпрямился и убрал нос с моего затылка, но по-прежнему находился слишком близко от моей головы и плеч, - ну, я не обещал, но и не собирался, ты права. Я не из этих извращенцев, - он снова рассмеялся, но на этот раз коротко, еле слышно: - только если ты попросишь. Я хотела ответить ему резко, чтобы унизить его чрезмерное эго, но вдруг одумалась. Что-то ударило мне в голову, то ли отрицательные эмоции, то ли мой разум охватил страх, и я стала действовать, не пользуясь мозгами и здравым рассудком. В моем сознании раздался резкий щелчок, и я посмотрела на ситуации со стороны. Такое бывало лишь, когда я ссорилась с отцом, и тогда он оставлял меня под домашним арестом, моя голова медленно начинала анализировать сложившуюся ситуацию. В порыве сильных эмоций я поступала слишком глупо, порой вела себя как забитое животное. И любой мой шаг, даже удар в сторону врага наносил вред и мне, даже больше, чем моему противнику. Получается, что если бы я ответила ему резко, то еще резче по мне бы прошелся собственный ответ. Осторожность взяла верх над эмоциями. Я остыла. Мне надо было выжить. Не было гарантии, что даже такой идиот, как Джером, не нанесет мне серьезные увечья. Может, он лишь казался таким глупым. Я не знала. - Нет, спасибо, обойдусь. Но могу я тебя попросить отпустить меня? - Я бы с радостью, но кто тогда будет меня развлекать и подбирать мне одежду, - Джером расслабил хватку, но не отпускал меня. - Ну, если я подружусь с тобой, то может в таком случае... - Я не могу верить словам. - А если я докажу? Джером положил свою голову мне на плечо и призадумался, громко хмыкнув. Кажется, он и правда был без особого плана на меня. Что, черт возьми, творилось в голове у этого парня? Он явно что-то хотел сделать, что-то плохое, но либо не знал что выбрать, либо не мог ничего выдумать. Когда он был младше, он убил свою мать. Скорее всего, не без причины, потому что после он долгое время не вылезал из Аркхэма. А потом вдруг взял и оказался в центре событий. Я призадумалась. Возможно, он просто не нашел свое место даже в криминальном мире и хотел совершить что-то грандиозное, чтобы доказать всему Готэму, что он не пустое место, не песня-однодневка. А меня прихватил так, словно в голову стрельнула идея, разгорелась мысль, а затем так же быстро потухла. Но он крепко держал меня за запястья, как и уже мертвую идею, без желания отпускать. И это было опасно. Я читала также о том, как он расправлялся с наскучившими ему людьми. Он был как бомба, которая может подействовать, а может дать сбой. Как неудачная шутка, которая имела шанс стать шедевром при нужной подаче. И в его случае - шедевром криминального мира. Такие люди, как Джером, уже зачеркнули себе дорожку в хороший, правильный мир. Но я не могла его пожалеть. Потому что легко осуждать, ненавидеть кого-то со стороны, жалеть и симпатизировать тоже. Но когда твоя собственная жизнь и свобода висят на волоске, а эту тоненькую ниточку держит тот самый убийца и преступник, ты думаешь о себе. И ни о ком другом. Если я начну его жалеть, это будет первым сигналом, весточкой о том, что моя крыша стала съезжать. А моя крыша была крепко-накрепко забита гвоздями папой. И я не могла предать его надежду и веру в меня. Я не могла бросить его, как это сделала мама. Поэтому я слишком поздно сменила свою тактику, но сделала это моментально, так, что моего похитителя подобное само собой ввело в недоумение. Очевидно, что он не знал, как действовать. Его забавляло мое сопротивление. Что, если ему наскучит моя новая тактика и это приведет к летальному исходу? Я не хотела думать об этом и верила в лучшее. У меня плохо получалось заводить друзей, но я легко могла ладить с людьми, держась на дистанции. - Хорошо, дам тебе один шанс, – Джером вновь улыбнулся, добавив: - не разочаруй меня! Но он не собирался меня держать взаперти. Вместо этого он предложил мне отобедать вместе с ними, в компании его друзей. Хотя я не подавала вида, но мне не очень сильно верилось, что у него имеются настоящие друзья. Человек с таким непредсказуемым характером, склонный совершать необдуманные поступки, скорее всего, терял их с таким же успехом, как мог, например, потерять вторую пару носков утром. Хотя по внешнему виду Джерома, кроме его шрамов на лице, ничего не выдавало в нем неопрятного или растерянного человека. А вот в голове явно творился лютый беспорядок. Было лишь одно условие - мои глаза завязали платком. Мне это не очень понравилось, я подозревала, что сейчас вполне может произойти что-то не очень хорошее, но тот факт, что мои руки все еще были свободны, меня успокаивал. И хотя я не знала, как обустроено здание, в котором располагалась компания Джерома, в любой момент у меня была возможность убежать. Но я решила подыграть и вела себя спокойнее, чем раньше. Резкая смена поведения не привела меня к нужному результату, со стороны Джерома я все еще ощущала недоверие и осторожность, но вел он себя настолько развязно, что их не сразу можно было разглядеть даже в его взгляде. Я старалась все чаще заглядывать именно в глаза. Взгляд Джерома, как и все его тело, не стоял на одном месте, метался и искал, за что зацепиться. При разговоре со мной Джером, замечая, что я смотрю на него, смотрел на меня в ответ. Хотя выдерживать его взгляд оказалось тяжелой задачкой, я заметила кое-что особенное в нем. Это была единственная часть в его внешности и натуре, которая не могла врать. Та самая "ахиллесова пята". Вот только как подобным наблюдением воспользоваться мне еще не было известно. Держась за его на удивление теплую руку, я осторожно ступала вперед, пока меня не привели в какую-то комнату, которая, очевидно, являлась столовой. Иначе я не могла объяснить тот факт, что меня подвели к огромному столу, вокруг которого уже сидели несколько человек. Джером указал на место рядом с собой. Сам он уселся на самом видном месте, так что остальные, расположившись по обеим сторонам, могли видеть его. У всех, кроме меня, около сидения, на столе лежала маленькая карточка с их именем. Очевидно, обладатели чудаковатых имен, которые собрались за столом, и приходились его друзьями. Хотя они все выглядели скорее как не обычные люди, а какие-то персонажи, сошедшие с иллюстраций книжек, которые мне в детстве читал на ночь отец и которыми иногда пугал дядя Питер, среди них особенно выделялся один. Это был обладатель того самого голоса, который я слышала, будучи еще в подвале. Я тогда его не смогла разглядеть, и вот сейчас имела счастье посмотреть ему прямо в лицо. Он сидел напротив Джерома, так что мне пришлось вытянуть шею, чтобы разглядеть всех. Я с подозрением уставилась на еду, когда нам ее поднесли. Мне не было известно, что они туда подлили, насыпали, да и человек, несший все это, выглядел не как официант или прислуга. И я еще долго сверлила свою пустую тарелку, разглядывая свое еле заметное отражение, на котором читалось все мое недовольство, и попыталась сделать выражение проще. Улыбка выходила фальшивая, взгляд был уставший и растерянный, а вид мой оставлял желать лучшего. Я перевела взгляд на все это время внимательно разглядывающих меня друзей Джерома. Среди них я почувствовала себя слишком обычной, и видимо они тоже считали меня слишком простой для их компании. Хозяин дома, у которого все обедали, смотрел на Джерома, поджав губы в тоненькую линию и склонив слегка на бок голову. Уголки его рта неуверенно приподнялись, преобразовывая недовольное выражение лица какой-то фальшивой улыбкой. Жалкая попытка, но почему-то Джером не замечал, что среди его компании присутствовал кое-кто крайне недовольный, очевидно, всем. Особенно моим присутствием, которое он упрямо старался игнорировать, пока я разглядывала его уже без малейшего угрызения совести и даже без страха. Пингвин явно занимал среди остальных приятелей Джерома особенное положение. Он был даже разодет, как какой-то аристократ. По сравнению с ним все остальные выглядели как простые готэмовские фрики, не больше, не меньше. Среди всей компании, к счастью, я не была единственной представительницей женского пола, и это явление меня еще больше расслабило. Вслушиваясь в слова Джерома, я разглядывала всю окружающую меня фауну и время от времени ковырялась в еде, делая вид, что собираюсь ее есть. Желудок уже внутри был готов вызвать бунт громким урчанием, но я старалась подавлять этот звук скрипом вилки по ровной поверхности, тем самым привлекая внимание Пингвина. Джером назвал это собрание принудительным. Значит, я была тут всего лишь одной из немногих официальных пленников. Остальные тоже оказались здесь не по своему огромному желанию. От сидящего рядом со мной мужчины исходил холодный пар, поэтому мне пришлось незаметно переместить свой стул поближе к Джерому. К счастью, он был так увлечен своей вступительной речью, что не обратил на это внимания. Пингвина, оказалось, звали Освальд. Где-то я это имя уже слышала. Я слишком сильно ушла в свои мысли, пытаясь вспомнить, в каком из выпусков газеты видела подобное имя, поэтому, когда Джером назвал мое имя, я не отозвалась вовсе. Все замолкли и обратили свои взгляды в мою сторону. Вновь вернувшись в реальность, я встрепенулась и удивленно уставилась на Джерома. Он хмыкнул, не убирая с лица довольную ухмылку, и продолжил: - Надеюсь, это не последнее собрание, на котором присутствует наш почетный гость, да, мисс Остин? Хизер? Как пожелаешь тебя называть, да чтоб забавнее? - А разве не ты тут прозвища всем придумываешь? – я на мгновение забыла о своих манерах и кашлянув, продолжила, - как твоя душа пожелает, дорогой друг. - Как насчет… - пока Джером раздумывал, в помещение зашел еще один человек, разодетый в одежду, которая бы подошла ему, живи он в девятнадцатом веке, в какой-нибудь Англии времен королевы Виктории. На нем красовалась шляпа, да и вскоре я узнала, что даже его кличка связана с этим элементом одежды. Отдаленно, своим слегка безумным и острым взглядом он напоминал своего вымышленного тезку. - И где же твой мартовский заяц? – не сдержавшись, выпалила я, прервав его. Шляпник даже не успел открыть рот и застыл, начав сверлить меня взглядом. Но Джером быстро его отвлек, представив нас, и спросил про какую-то важную информацию. Что это еще за завершающий штрих в их совершенно безмозглом плане? Определенно, мне тут недолго осталось сидеть одной в заложниках и скучать.