Light Captivity

Дышать тяжело — будто бетонные камни в легких. Дышать тяжело, и я в который раз оправдываю это не сковывающей паникой, а уродливым рабским ошейником. Металлическим, плотно прилегающим к коже. С неудобным крюком сзади — не просто так, конечно. Для того, чтобы Натан надел цепь, когда ему будет угодно. От злости зубы скрипят, но, кроме ненависти, я не способен ни на что. Загнанный в клетку, как зверь, я не чувствую в себе силы. И нет, дело не в магии. Я не чувствую, что могу сопротивляться. Черное королевство ломает нас изнутри. Хуже даже не ощущать опустошение. Хуже видеть такие же безэмоциональные взгляды моего войска, хуже из замка Натана наблюдать, как мутантов избивают за каждое лишнее действие, а все, что у меня есть — закрытое решеткой окно. Большинство моих воинов работает на земле — других увели черные маги, превратив, как и меня, в личную прислугу. Однако ошейник никому больше не надели. Это развлечение исключительно Натана. Этого чертового сумасшедшего ублюдка, ранами расчертившего мое тело. За день в рабстве я успел провиниться слишком много раз. То как-то не так ответил его воинам, то пристально смотрел на свою армию, то не сразу склонился к ногам Руководителя, то долго подавал ему обед, от которого мне достались только гребаные крошки и осколки разбитой посуды от первого блюда — я не успел принести его к нужному времени. Я понял, что у всей армии черных магов ко мне предвзятое отношение. Лайбаунсцы и мутанты довольно похожи на них, но белых, должно быть, те не видели ни разу. И наверняка ненавидят мой народ за прошлые грехи, потому, когда Натан уходит из дома, мне приходится терпеть еще побои. Кажется, мое тело за считанные часы успело превратиться в один сгусток боли. На кухне быстро краду несколько приготовленных булочек, и повар-раб, скорее всего, замечает это, но только бросает на меня остерегающий взгляд и быстро отворачивается, начиная снова нервно перемешивать тесто. По приказу Натана я почти ничего не ем, кроме сорванных с деревьев фруктов, и то он отпускает меня из замка только на какие-то полчаса. Конечно, чертовски мало, но в этом есть плюс. Я не отвечаю на вопросы моих воинов, стараюсь даже не смотреть на них, ходя вне замка с поникшей головой, не пересекаюсь с Джейкобом, Кассией и Лексом. За мной ведется постоянная слежка, и любое слово может навредить им — а я и так сделал достаточно. Они ведь здесь из-за меня. Я ведь в Зоне Мутантов обещал им долгожданное будущее. Но я обрек на мучения не только их. Мне стыдно это признавать, но даже до рабства они были никем. Они считались просто изолированными монстрами — я же мог править целым королевством. Я отрекся, чтобы спасти их. Я прислуживаю ненавидящему меня садисту, но раздумываю, как освободить их. Должен быть выход, чтобы им сбежать. Хотя бы без меня. Стараюсь изучать замок как можно осторожнее, но пока мои попытки приводят только к полному провалу. Порой создается ощущение, что мы обречены и отсюда нет выхода. Однако Эвелин говорила, что я нужен своей армии — значит, обязан сделать все возможное. Из-за постоянных побоев и унижений иногда дрожат колени от страха, но я пытаюсь. Честно пытаюсь. Тянусь, проверяю время, чуть морщусь от тягучей боли по всему телу. Страшно смотреть в зеркало — рассечена бровь, разбита губа, на щеке синяк от удара Натана. Волосы сальные и от того, как часто меня таскают за них, выпадают клоками. Шея красная от ошейника, одно плечо изуродовано порезами. Сглатываю, чуть прикрываю глаза, из раза в раз внушая себе, что сильный и смогу справиться с этим, прохожу коридор, беру приготовленный поднос и поднимаюсь в покои Натана. От боли в руках наполненная до краев тарелка дрожит, и приходится идти медленно — в груди загорается страх, что я снова не успею. В прошлый раз он едва не лишил меня оставшихся пальцев на руках. Наверное, оставил, чтобы мне удавалось делать элементарную работу. Натан разговаривает с генералом, и я встаю на пороге, не зная, стоит ли делать шаг. Если не войду, он может избить меня, но если нарушу беседу? Благо, мне не приходится гадать, потому что Натан замечает меня, манит рукой, отвлекаясь от диалога с генералом. Видимо, ему не особо и интересен этот разговор. Опускаюсь на колени, склоняю голову и аккуратно передаю Натану поднос. Он забирает еду, осторожно касается подбородка, заставляя поднять голову. Пристально вглядывается в мое лицо, потом будто звереет, резко сжимая мне скулы. Его взгляд каменеет. — Я не бил тебя в бровь, — замечает. Конечно, не бил, ублюдок. Это сделали твои воины. Генерал, стоящий перед тобой, тоже причастен к этому, идиот. — Кто?! — срывается на крик, перебивает застывшего в ужасе генерала. — Отвечай! Бьет меня ботинком в живот, заставив захлебнуться воздухом и сжаться. Будто это я виноват. Будто я заставил себя бить. — Ваша армия, — выдыхаю. — Пока вас не было, они… Не дает договорить, замахивается для удара, но после опускает руку и показывает на генерала. — Он был там? Медленно киваю. Глаза генерала становятся стеклянными. — Мальчишка врет… Я никогда бы… — Еле сдерживаюсь от улыбки: я и не подозревал, что Натан такой собственник. Если я расскажу про каждого, кто напал на меня, может, удастся освободить моих друзей. Генерал совершает огромную ошибку — словно в доказательство того, что он лжет, с силой хватает меня за волосы, заставляя завалиться назад со стоном. Делаю это погромче специально, наблюдая за реакцией Натана. Его взгляд остается непробиваемым, как сталь. Ничего не меняется в выражении лица, так что даже не успеваю ничего сообразить, как он быстро вытаскивает из-за пояса нож, с помощью черной магии усиливает действие удара и опускает лезвие на запястье генерала. Обычное оружие не отрезало бы кисть, но со столь сильной энергией, как у Натана, это и происходит. От неожиданности дергаюсь в сторону, когда генерал, взвывая, закрывает обрубок руки. Окровавленная кисть падает передо мной, но я смотрю на плоть абсолютно спокойно — разве я сам не делал то же самое недавно, с убийцей Эвелин? О нет, в тот момент я согрешил и похуже. В тот момент я буквально обезумел от злости. — Сколько я говорил не трогать мою собственность?! — Чуть ли не тошнит от того, что Натан называет меня принадлежащей ему вещью, но вовремя сжимаю челюсти и покорно опускаю взгляд. У меня неплохо получается играть раба — мне самому подчинялись сотни. Только в нашем королевстве не было насилия над слугами. Я никогда не поднимал на них руку. — Это меньшее, что я мог сделать, ты понял меня, тупоголовый?! — Да, Руководитель. — Голос генерала дрожащий и чуть ли не жалобный. Волосами скрываю улыбку и жалею, что Натан отрезал ему кисть. Что это сделал не я. — Пошел прочь. Сначала чуть приподнимаюсь, думая, что Натан обращается ко мне, но он надавливает на плечо, заставляя остаться на месте. Генерал быстрыми шагами выходит из покоев Натана. Чувствую, как Натан легко дотрагивается до спины и неосознанно напрягаюсь. Он ведет рукой вдоль позвоночника — рабская одежда тонкая, и я кожей ощущаю его прикосновения. Едва сдерживаюсь, чтобы не оттолкнуть его, зажмуриваюсь, откидывая от себя воспоминания. Более радостные воспоминания. Натан проводит по ошейнику и медленно поднимается к волосам. С его пальцев срывается магия, и я чувствую, как от нее медленно расслабляются мышцы. Все не открываю глаз, ведусь на неожиданную нежность, расслабляюсь. Его магия туманит рассудок — ни одной адекватной мысли в голове. — О ком ты думаешь сейчас? — шепчет на ухо, и эти слова будто отрезвляют. Потому что я действительно представлял не его — отзывался не на его прикосновения. Дьявол! Пытаюсь дернуться в сторону, и его магия лишь на мгновение сдерживает меня. Даже не понимая, что делаю, выпускаю свою силу скорее машинально. Она мгновенно перебивает поток энергии Натана — заглушить его магию не составляет труда. О том, что сделал, жалею уже в следующую секунду. Когда резко бьет коленом по еще не зажившим ребрам, дает пощечину и сбивает с ног. — Я разрешил тебе колдовать?! Я тебя спрашиваю! — Хватает за волосы и резко бьет головой об пол, рассекая лоб. Подтягиваю к себе колени, чтобы встать, но черная магия сковывает мое тело. Конечности будто прирастают к полу, и на этот раз не решаюсь выпустить свою силу снова. Чувствую щелчок — Натан закрепляет цепь на ошейнике и тянет меня к себе. От боли срываюсь на еле слышимый скулеж и только и могу, что судорожно мотать головой не в силах дать какой-либо ответ. Взгляд Натана смягчается, он позволяет мне подняться на колени, поглаживает по волосам, как любимого пса. — Скоро я не буду задавать подобных вопросов, и тебе не придется колдовать, — шепчет. — Я буду для тебя всем. Ты станешь думать только обо мне, забудешь о прошлой жизни. Ты будешь принадлежать мне и телом, и душой. Я всегда мечтал подчинить себе белого мага… Всегда мечтал видеть, как столь прелестные существа, готовые пойти на убийства ради своей цели, будут склонять головы к моим ногам! Разве ты не прекрасен сейчас?.. Уязвимый и подчиняющийся. Но я же вижу, что ты не хочешь этого. В тебе нет желания быть моим рабом. Пока. Я сломаю тебя, Кайл, а потом слеплю того, кого хочу видеть. Ты можешь не верить, но однажды это случится… Однажды ты будешь умолять меня, чтобы я надел эту цепь. Ты будешь по собственному желанию ползать на коленях и делать все, что я захочу. Сумасшедший. Просто сумасшедший. Как такому безумцу вообще мог достаться престол черного королевства? Почему, черт возьми, он еще жив? — Поднимайся. Я отведу тебя в твою новую комнату. Моя комната оказывается лишь черным мизерным чуланом, больше напоминающим гроб, чем чьи-то покои. По полу разбросаны доспехи, одежда, обувь. Чтобы просто лечь здесь, на полу, мне нужно для начала все убрать, а потом согнуться, чтобы поместиться. После комнаты принца это выглядит, как плевок в лицо. Будто демонстрирование того, как могут жить некоролевские семьи. Как может жить обычный народ, которого угнетают такие, как мы. Лекс рассказывал, что после становления разведчиком и доносчиком король предоставил ему жилье, но оно было обычной разрушенной лачугой с обгоревшими досками и выбитыми окнами. Казалось бы, Лекс тогда являлся одним из самых влиятельных магов королевства, но продолжал выживать. Ни одно действие красных магов не обеспечивает им лучшую жизнь. С этими мыслями заставляю себя зайти внутрь и даже благодарно кивнуть Натану. Сразу получаю кулаком в лицо за то, что распознает в моем поступке притворство, и, опустившись на холодный пол, молча жду, когда он уйдет. Пощупав воспалившуюся щеку, рассматриваю хлам в чулане. Приходится подняться на ноги, чтобы уложить все по полкам. На это уходит достаточно времени — я не привык заниматься такими бытовыми вещами. В любом случае, нужно учиться. Даже если я вернусь домой, никакие слуги уже не будут ухаживать за мной. Расстилаю на полу какую-то старую заношенную шубу, плавно опускаюсь сначала на одно колено, потом ложусь на бок. Мышцы тянет от боли, но стараюсь не обращать внимания на то, как пульсирует все тело. Прощупываю ребра — они каким-то образом остались невредимыми. А вот колени стерты в кровь — даже запачкали заношенные рабские штаны. Сначала подумываю соорудить из одежды бинт, но вряд ли Натан спокойно на это отреагирует. От него мало что остается утаенным. Сейчас лучше бы не лежать, подтянув к себе колени, а исследовать замок, пока все спят. Но от одной мысли, что я выйду отсюда без разрешения Натана, по позвоночнику пробегают мурашки. Должно быть, он именно этого от меня и ждет. Закрываю глаза, осознавая, что мне не мешало бы поспать, как слышу чьи-то шаги у двери. Инстинктивно кладу ладонь на пояс, съеживаюсь. Если это не Натан, а кто-то из его воинов решил снова отыграться на мне, я могу кричать. А вот если это он… Ненавижу. Ненавижу, что начинаю всерьез бояться его. Ненавижу, что страшусь гнева, нарушить его указание. Ненавижу, что, как обиженное животное, ожидаю удара каждый раз, когда он протягивает руку. А ведь еще и суток не прошло. Он за считанные дни может сделать из меня покорного пса. Если, конечно, я что-нибудь не придумаю. Прекрати, Кайл. Не веди себя, как несколько месяцев назад. Прислушайся, включи логику. Прекрати вспоминать жизнь принца. Ты не принц — ты управляешь сотнями мутантов. Ты — предводитель. Шаги Натана тяжелые, часто медленные. Но он не стал бы идти на цыпочках, зачем ему красться? Если бы ему что-то понадобилось, он бы просто ударил меня. Несмотря на боль, напрягаю мышцы и чуть отпускаю засевшую в груди магию. Делаю это как раз вовремя. Еле умудряюсь схватить чужое запястье прежде, чем нож опустится прямо мне в глаза. Не успеваю даже испугаться, действую по наитию. Заламываю чью-то худую руку, бью углом ладони, выбивая нож, ударяю ногой назад, попадая вроде в живот, и переворачиваюсь, сбивая нападающего с ног. На все это — доли секунды. Тот даже не сопротивляется или не успевает проследить за моими движениями. Тот почему-то худой и меньше меня ростом. Когда осознаю, что схватил мальчишку лет тринадцати, в груди словно вспышка. Резко отстраняюсь, моргаю, не спеша его выпускать. Ребенок смотрит на меня растерянно, даже не дергается в моих руках. Все его лицо в шрамах. И не таких, как у остальных черных магов. Шрамы не от боев. Шрамы без татуировок. Шрамы такие, будто кто-то просто сидел и вырезал их слабо заточенным ножом. Меня чуть не вырывает от отвращения. Один глаз у мальчика в крови, будто его вспороли. Однако даже повязки нет — а кровь уже давно запеклась вокруг. Хорошо, что сейчас ночь, и свет луны не позволяет мне рассмотреть лицо мальчишки полностью. Темнота немного скрывает его уродство. Опускаю взгляд чуть ниже, и мне становится все понятно. Ошейник такой же, как у меня. Мальчишка тоже раб в этом замке. — Чего тебе нужно? — спрашиваю совершенно грубо, хотя мне его жаль. Совершенно грубо, ведь, пусть ребенок и настрадался, он здесь, потому что хотел убить меня. Или изуродовать лицо так же, как у него? — Помочь, — выдает мальчишка. — От… отпустите меня. Отрицательно мотаю головой. — Как ножом ты хотел помочь мне? Из-за моего жесткого тона мальчик вздрагивает, начинает дрожать в моих руках. Отбрасываю желание пожалеть его — этот ребенок опасен. Он даже выглядит, черт возьми, как сама смерть. — Я бы сделал все быстро, — объясняет. — Не так… Не так, как он. Вот, значит, что получается. Наверняка Натан пытал мальчика, уродовал его, доведя до такого. Ежусь, представляя, как этот подонок вырезал каждый шрам на лице ребенка. Как делал это медленно, ловил каждый крик. Наслаждался детским визгом. Меня потряхивает. В этом и заключается так называемая помощь? Ребенок хотел облегчить мои страдания? Ужасает даже не факт возникновения этой мысли в его голове — ужасает понимание, что ребенок был готов. Готов взять нож и сделать с моим лицом то же самое. А сам-то он не садист? — Пока он не сделал со мной этого, — отвечаю. — У меня есть гарантия, что мне не повезет, как и тебе? Ребенок кривится, на его лице выступает подобие жесткой улыбки. — Ты слишком красивый для раба. — Вспоминаю слова Натана, как он восхищался мной, и по спине пробегают мурашки. — Он будет просто играть с тобой. — Что это значит? Глаз мальчика загорается злостью, смешанной с настоящей болью. Такой, что у меня появляется ком в горле. — Пока ты ему нравишься, он будет насиловать тебя. А потом, когда надоешь, изуродует и выбросит. Клянусь, Кайл Вилсон, такому, как ты, здесь не протянуть. Если даже не он, тебя будут насиловать другие. Твоя жизнь превратится в ад, если не послушаешь меня. Даже нечего ответить — я осознаю, что мальчик говорит про себя. Он предостерегает меня, потому что это же произошло с ним. Кровь стынет в жилах — я не до конца понимал, куда попал. Не до конца понимал, что и я, и все мое войско в ловушке. В дезилийском королевстве тоже массово убивают красных магов, но тут все иначе. Тут жажда крови граничит с безумием. Если я или Лекс можем спокойно смотреть на убийства, то черные маги наслаждаются этим. Черные маги живут за счет чужих страданий. — Откуда ты знаешь мое имя? — Единственное, что могу вымолвить. Единственное, на что вообще поворачивается язык. Просто хочу перевести тему. Не могу больше слушать о насилии, которым, кажется, пропитан каждый уголок в этом замке. — С твоим приездом Господин не нуждается в моей помощи так часто, как раньше. Здесь я просто выживаю. Ничто не мешает мне подслушивать. — Ты понимаешь язык, на котором они иногда разговаривают? Мальчик хмурится. — Конечно, я же черный маг. Пусть и родился рабом. — Хочу спросить «почему», но закрываю рот, потому что не имею права. Я здесь — чужак. Однако мальчик будто читает все по моему взгляду. — Мои родители были неверующими. Все здесь зависит от этого. — Зачем… верить? — Ты, видимо, совсем ничего не знаешь. — Мальчик улыбается почти искренне, садится напротив и уже выглядит намного дружелюбнее. Наверное, он уже и позабыл про нож. Несмотря на все, что ему пришлось пережить, он все-таки порой ведет себя, как обычный ребенок. Вспоминаю Эвелин и улыбаюсь в ответ. Он, видимо, принимает это за согласие слушать. — После того, как черных магов изгнали из королевства, никто не думал, что они… то есть мы… точнее, наши предки могут выжить. Вы постарались на славу. Устроили геноцид, пытались истребить всех, кто бежал. Даже в лесах было перебито больше сотни магов — вы пытались догнать всех. Убить каждого. — Вы — это ты сейчас про белых магов? — Красные тоже. Тогда вы были заодно, — отвечает мальчик. Он знает так много — поражаюсь тому, как он рассказывает. Ни в одной книге библиотеки моего королевства не было ничего подобного. — В общем, оставшиеся черные маги тоже не представляли, как начать жить заново. Тогда и придумали религию. Это единственное, что у них было. Вера. — Тогда почему твои родители отказались от этого? — Да потому что Нат… Господин сделал религию оружием. Не только он, маги до него тоже способствовали этому. Но если раньше планировали, то Господин перешел к наступлению. Вера, Кайл Вилсон, дает магам думать, что на земле есть добро, а не распространяет зло. — Ты сказал, что помогаешь мне. Почему? Разве не мой народ… — Ты больше не принц. Ты интересен. Богом клянусь, не только мне — всем. Каждому хочется понять, что движет принцем самого влиятельного королевства, когда он отказывается от престола ради парочки мутантов. — Мальчик выглядит серьезнее. Наверное, я ошибся с его возрастом. Сейчас он кажется не младше Эвелин. — И что ты понял? — Не знаю. Вот что я не понял — как ты умудрился подчинить себе мутантов, Воительницу и красного мага-наемника. Но нет! Ничего не отвечай! Я хочу разобраться во всем сам. Хмыкаю. Мальчишка поднимает нож, но, когда я напрягаюсь, он лишь убирает его под рубаху. Теперь, наверное, понимает, что я не позволю уродовать лицо. Если есть хоть малейшая надежда спастись, я буду держаться за нее. В конце концов, именно так я спасся из последнего города Зоны Мутантов. — Если ты так много знаешь… Может, ты попробуешь… — Нет! — Мальчишка предостерегающе поднимает одну руку. — Не смей просить о помощи, Кайл Вилсон! Ради Бога, не смей! Если раньше мальчишка говорил шепотом, то сейчас чуть ли не срывается на крик. Неужели это так беспокоит его? Может, он уже думал об этом? Или однажды пожалел о своей помощи? Но я не собираюсь рисковать его жизнью. Все, кто когда-либо хотел защитить меня, мертвы или в опасности. А кого-то… Кого-то убил я сам. Я не собираюсь рисковать его жизнью, я просто хочу больше информации. Хочу понимать, как выбраться отсюда и возможно ли это. Хочу узнать о каждом потайном ходе замка и уловках рабов по всему королевству. Да, Натана трудно обвести вокруг пальца, но и мутанты, которые раньше называли себя непобедимыми, пали к моим ногам. Неизвестно откуда во мне появляется уверенность, которую так старался искоренить Натан. Осознание того, кем я являюсь сейчас, отрезвляет. Сама мысль о том, что я навсегда останусь рабом, кажется нереальной. Нельзя пройти всю Зону Мутантов только ради этого. Не должен весь этот путь быть пройден зря. Вера — единственное, что у меня есть сейчас. Когда-то она спасла черных магов. Может, спасет и меня? Она совсем не та, про которую говорил мальчик, но хочу надеяться, что мне удастся найти решение. — Послушай… Я хочу получить от тебя только знания. Уверен, у тебя их достаточно. Мальчик прищуривается. — Но не настолько, чтобы вырваться отсюда. Если бы было так, думаешь, я бы продолжал здесь сидеть? — То, что для тебя кажется неважным, станет ценным для меня. Умоляю… Мне нужно в лайбаунское королевство, я направлялся… Вдруг мальчик вскрикивает, и мне приходится закрыть ему рот рукой, чтобы не разбудить ползамка. Он неверяще смотрит на меня, судорожно мотает головой. — Ты не знаешь… — вдруг выдает он. — Я подслушивал… Кайл Вилсон… Лайбаунского королевства больше нет. Белые маги… Они все захватили. На несколько секунд перестаю дышать. На несколько секунд кажется, что разучился. Мир будто рушится вокруг — я не успел. Тот мальчик, красный маг, которого я спас в лесу, приходил мне во сне, просил о помощи… Но я опоздал. — Они назвали это Империей Белых Магов. А еще Пленом Света. Начинаю смеяться, судорожно хватаю ртом воздух. Лагеря искупления, Плен Света… Каждое слово — будто призыв к добру и чистоте. Белые маги, мой народ, всегда пытаются сделать вид, что действуют ради благородной цели. Для каждого изощренного убийства они находят оправдание. Плен Света! Захлебываюсь смехом, и уже мальчишке приходится закрывать мне рот. Что я скажу мутантам? Как на это отреагирует Лекс? Я дал им надежду, но теперь все это невозможно. Мой отец победил — что теперь с красными магами? Теперь, когда лагерем искупления стало целое королевство? Дьявол, сколько крови лайбаунсцев теперь в Грэндзе? Сползаю по стене, закрываю лицо руками. Мальчишка удивленно смотрит на меня, но что я ему скажу? Что я скажу остальным?.. Теперь, когда нам больше некуда идти?

***

Я считал, что мой первый день в королевстве был адом, но судьба решила переубедить меня. Если я уже сбился со счета, сколько мутантов погибло за несколько часов, то смерть черного мага — новость. Сначала даже смеюсь, наблюдая за столпившимся народом Натана, но потом грудь сводит от ужаса. Потому что это кто-то из нас. Потому что Натан перебьет всех, пока не узнает, кто это был. Потому что мутанты не станут действовать без моего указания, но вот Лекс или Кассия — вполне. Да и нужно достаточно силы, чтобы убить черного мага. Думаю, у Лекса хватило бы. Руки дрожат, и я забываю про завтрак Натана. Хорошо, что повар напоминает, и мне не приходится терпеть побои — все тело и так ноет из-за вчерашнего. Отлавливаю в замке мальчишку, с которым разговаривал ночью, но он либо ничего не знает про убийство, либо лжет. Выпытывать правду бесполезно — если я задержусь с ним, и нас заметит Натан, мальчишка может погибнуть. От безысходности во время получасовой прогулки накидываю капюшон от мантии, которую нашел в своей комнате, и бегу к сараю, где обычно спит мое войско. Времени мало, но, кажется, за мной нет хвоста. Черные маги слишком поглощены убийством, чтобы следить за мной. Видимо, меня они не подозревают. Почему же? В сарае захлебываюсь запахом крови и трупов. Многих убили на рассвете прямо здесь, и вонь такая, что закрываю лицо рукавом. Краем глаза замечаю, как все сторонятся меня, и только потом понимаю, что так и не снял прикрывающий лицо капюшон. Большинство мутантов сегодня прячется здесь, на поле почти никого нет. Снимаю капюшон, слышу удивленные выдохи вокруг, но прикладываю палец к губам, запрещая им говорить мое имя. Хоть здесь нет черных магов, нужно вести себя тихо и не подавать виду. В конце концов, Натану не понадобится много времени, чтобы заметить мое отсутствие. — Что они, черт возьми, с тобой сделали?.. — спрашивает Боб, обводя взглядом мое избитое лицо и указывая на ошейник. Молча пожимаю плечами в ответ. Пока не хочу рассказывать мутантам правду о лайбаунском королевстве. Им необязательно знать это сейчас. Подумаем об этом, если выберемся отсюда. Когда выберемся отсюда. — На рассвете… — тихо начинаю, но кто-то резко хватает меня запястье. От неожиданности вздрагиваю, подаюсь в сторону, оглядываюсь, проверяя, не зашли ли черные маги. — Дьявол, спокойно, — Лекс выдыхает мне в ухо. Сосредоточенно разглядывает меня, опускает взгляд на покрытую синяками руку. Позволяю аккуратно поднять лицо за подбородок, рассмотреть раны, пригладить волосы. Взгляд Лекса, наверное, мог бы убить, если бы его не лишили магии. Кажется даже, что сейчас замахнется и ударит меня, хотя понимаю, что его злость обращена к черным магам. — Вот, смотри. — Вынимает из-под рубашки окровавленный нож, и меня пронзает судорогой. Захлебываюсь воздухом, хватаюсь за его рукав, еле сдерживаюсь от крика. Это он — мои опасения подтвердились. Зачем, черт возьми?! Зачем?! — Ты хоть понимаешь, что наделал? — Шиплю, с трудом подбираю слова. Встаю на цыпочки, тяну его на воротник. — Да не я это! Идем, тебе надо кое с кем поговорить. Берет за руку, и от тепла его ладони становится немного спокойнее. Забираю окровавленный нож и прячу у себя — небезопасно ему ходить с оружием. Выводит из сарая, тащит куда-то в сторону, сам накидывает на мою голову капюшон. Скорее всего, время уже вышло. Мне бы надо вернуться в замок. Но сейчас есть дела поважнее. Подводит к небольшому пруду. На другой стороне черные маги развешивают белье, играют дети. Это обычные жители. Они выглядят абсолютно безобидными — совсем не похожи на Натана и его армию. На ближайшем берегу замечаю Кассию и Диану. Лекс чуть подталкивает меня в спину, и мы движемся в их сторону. Диана невидящим взглядом смотрит куда-то в сторону, и лишь Кассия обращает на меня внимание. Поднимается, удивленно смотрит на Лекса. — Зачем ты его привел? Я же сказала не вмешивать его в это. — Почему это? — Склоняю голову набок, не отрывая взгляда от Дианы. Ее сложенные на коленях руки дрожат, на щеках застывшие дорожки слез. До меня доходит — это она убила черного мага. Но как? Как она решилась на это? С какой целью? — Мы слышали разговор генерала об издевательствах над тобой, — отвечает Кассия. — Можешь благодарить меня за то, что не сошел с ума. Лекса, сам знаешь, не так уж легко сдерживать, если он намерен кому-то вспороть горло. Улыбаюсь уголком рта, присаживаюсь на корточки, слабо касаясь плеча Дианы. Когда-то она спасла Эвелин, позволила остаться в укрытии мне и Илану. Я никогда толком не благодарил ее за это и сейчас считаю долгом сделать для нее все, что возможно. Я устал смотреть, как умирает моя армия. Устал бездействовать. — Расскажешь, что произошло? — спрашиваю как можно тише и нежнее. В последний раз я так разговаривал с Эвелин. Даже не подозревал, что после ее смерти мой голос может быть таким же теплым. — Была ночь, — хрипло отвечает Диана. Лекс и Кассия сразу напрягаются — она не рассказывала им этого? — Он… Черный маг вытащил меня из лагеря. Лекс еще в первый день своровал ножи и раздал нам, и я прихватила оружие с собой. — Диана всхлипывает, и я опускаю ладонь на ее спину. Когда-то она предала свой народ, мутантов последнего города, потому что не хотела убивать. Почему тронули ее? Почему, черт возьми? — Он накинулся на меня. Я не знаю… Я подумала, что он хочет… Хочет от меня… Все произошло так быстро, Кайл. Я просто воткнула нож ему в шею… Он замер… Я ничего… — Любой на твоем месте поступил бы точно так же, — говорю. — Я пошла к Кассии, и утром, когда они прибыли, меня не забрали, но… Это не конец. От ее слов по спине пробегают мурашки. Опираюсь на левую руку, растираю похолодевшие пальцы. Все мое войско в отчаянии, а они ведь еще не знают, что случилось с лайбаунским королевством. Если даже у нас получится вырваться, что нам делать? Выберемся из этой тюрьмы — попадем в лагерь искупления моего королевства. Словно в доказательство мысли Дианы меня оглушает крик. От осознания в жилах застывает кровь — это голос Джейкоба. Черные маги вернулись в сарай. Быстро оборачиваюсь через плечо и среди армии замечаю Натана. Пошатываюсь, медленно поднимаясь на ноги. Каждого моего воина подводят в середину поляны, а потом слышится нечеловеческий вопль. У ног Натана уже гора новых трупов — Джейкоб медленно опускается на колени. Срываюсь с места быстрее, чем успеваю сообразить. В ноющих мышцах от паники резко появляется сила — прощупываю нож под рубахой скорее для внутреннего успокоения, чем для самозащиты. Слышу сзади шаги и осознаю, что Лекс, Кассия и Диана направляются за мной. Добежав до сарая, быстро снимаю капюшон и через толпу смеющихся черных магов пробираюсь к Натану. Кто-то толкает меня вбок, и приходится выпустить магию, чтобы немного заглушить голоса вокруг. — Стой! — Не узнаю собственный голос, когда Натан останавливает кинжал в нескольких дюймах от груди Джейкоба. Смотрю на трупы вокруг, меня мутит. Мутанты второго города изуродованы, их одежда порвана, глаза, в которых раньше отражались звезды, выкололи. Что, дьявол, творят эти подонки? Натан за несколько мгновений подходит ко мне. Бьет в лицо так сильно, что едва не падаю, но мутанты первого города приближаются ко мне и удерживают на месте. Натан медленно обводит их взглядом. — Где ты был, сука? — Тянет за волосы, заставляет опуститься на колени, бьет в грудь. Он не раз делал это, но сейчас мы на виду у всех. Вижу исказившиеся усмешками лица черных магов, растерянные и горящие ненавистью глаза моих воинов, замечаю, как Кассия встает вперед, вытягивает руки, сдерживая и мутантов своего города, и Лекса. Каким-то образом у нее получается усмирить их. Я не перестаю поражаться ее власти. — Ведите следующего, — командует Натан. — Перебьем всех, если никто не назовет имя убийцы. Ловлю испуганный взгляд Дианы, но отрицательно мотаю головой, заставляя ее оставаться на месте. В груди появляется сумасшедшая идея. Я бы не сделал так пару месяцев назад. Я бы не пошел на это, испугался, подумал о собственной безопасности. Но сейчас я не принц, волнующийся только о королевской знати дезилийского королевства. Сейчас на мне ответственность за сотни трупов вокруг. В этот момент как никогда понимаю, что я изменился. Чувствую себя уже не так, как раньше. Чувствую в себе силу и начинаю понимать Лекса, который когда-то сжег лагерь искупления. Если бы он не освободил этих мучеников, они бы страдали до сих пор. И еще больше, чем раньше. — Я прятался, — отвечаю Натану, и он переводит удивленный взгляд на меня. — Прятался, потому что убил твоего воина. Я жалею о том, что сделал… Господин. Вытягиваю из-под рубахи нож и бросаю на землю. Кажется, даже отсюда могу услышать рычание Лекса и крик Дианы. Стараюсь сконцентрироваться хотя бы на этом, но Натан сбивает меня с ног. Соберись, Кайл. Он не убьет тебя, хотя Диане ты обязан жизнью. Ты — единственный, кто нужен ему. — На колени! — командует Натан, и, хоть колени скользят по грязи и крови, я выполняю все, что он говорит. Главное, чтобы он не догадался о моей лжи. Главное, чтобы Лекс не выдал меня. — Не расходитесь, рабы! Кайл Вилсон примет наказание, и вы должны увидеть это! — Нет!! — кричит Диана, но Кассия закрывает ей рот. Благодарно киваю и даже пытаюсь улыбнуться, но губы, рассеченные Натаном, ужасно болят. — Все нормально, — говорю как можно громче, чтобы мое войско услышало. Чтобы они знали — ничто не сломит нас. Они не сломают нас. Я не допущу. Шаги Натана слышатся как-то отдаленно. Смех черных магов тоже. Смотрю в глаза мутантов и Лекса и вижу только их. Делаю это только ради них. — Прими десять ударов, Кайл, — говорит Натан, и я сначала не понимаю, что именно он имеет в виду, но вдруг замечаю в его руке что-то длинное, отливающее серебром. Острое, заточенное. Я видел металлический хлыст всего раз, в нашей оружейной, но мне хватило рассказов мамы об этом. Сжимаю руки в кулаки, под ногти забирается грязная земля. — Отпустите его! — Лекс рвется вперед, но лейтенант заламывает руки за его спиной. Ударяет ботинком по колену, заставляя опуститься на землю. Чертов ублюдок, убери от него руки! Прикусываю язык, чтобы не сказать это вслух. Слышу, как Натан разрезает ткань рубахи на моей спине. Ожидание пытки становится мучительным. Во рту появляется привкус крови, хотя Натан только проводит пальцами по обнаженной коже. Специально тянет время, но я хочу, чтобы это побыстрее закончилось. Хочу, чтобы он отпустил и меня, и мое войско, с распахнутыми от ужаса глазами наблюдающее за мной. Меня, дьявол, еще никогда так не унижали. Не успеваю напрячься, как хлыст, со свистом рассекая воздух, опускается на мою спину. До крови прикусываю губу, сдерживаясь от крика, подаюсь вперед, неосознанно прогибаюсь в спине. Опускаю голову, на лицо спадают влажные от пота пряди. Кажется, будто к спине приложили раскаленное железо. Больно настолько, что судорогой сводит все тело. От второго раза по земле скользят колени, вздрагиваю, смаргиваю слезы. От пульсации звенит в ушах, я плохо распознаю голос Лекса, крики мутантов. Чувствую руку в волосах — Натан поглаживает меня, а потом стирает со щек слезы. На его лице наслаждение, глаза горят. Он держит хлыст, как сокровище, долго разглядывает мое лицо. Третий раз не выдерживаю — срываюсь на крик. Мой голос разрывает чужие слова, проносится по поляне. Пытаюсь ползти вперед, но Натан удерживает меня за бока и сразу же наносит следующий удар — четвертый. Захлебываюсь криком, реву, как пойманный в капкан зверь, чувствую, как по спине стекает кровь. Создается ощущение, будто все тело бросили в огонь. Я редко ощущал нечто подобное, но кажется, что я не выдержу наказания. Боюсь, что умру прямо сейчас. Пять — считаю сквозь плотно стиснутые зубы. Рыдаю уже, поднимаю взгляд на Лекса. Мне так трудно быть сильным! Мне так хочется, чтобы его просто отпустили и он забрал меня. Я хочу, чтобы он вырвал из рук Натана чертов хлыст и увел меня отсюда. Пожалуйста! Пожалуйста! От того, как пронзает болью горло, осознаю, что начинаю умолять вслух. Шестой удар окончательно сбивает меня с ног, с диким рыком падаю на землю всем телом, уже не пытаюсь подтянуть к себе колени. В глазах все двоится — еле дышу, всхлипываю и от этого чувствую еще большее отвращение. Мое тело в сплошной агонии. Мысли путаются, мир вокруг становится нереальным. Семь? Или восемь? Когда уже конец?! Когда это, дьявол, закончится?! Вспоминаю, как мама заходит в воду, а потом тонет, вспоминаю раскинутые руки Илана и его стеклянный взгляд, вспоминаю звук падающего лука, когда Лекс чуть не погиб, вспоминаю сотни трупов мутантов, вспоминаю застывшую на окровавленных губах улыбку Джейми, вспоминаю бледную кожу похолодевшей Эвелин. Ты должен вытерпеть, Кайл. Они вытерпели это ради тебя. Еле поднимаю одну руку, чтобы вытереть слезы, как хлыст опускается на спину снова. Сжимаю зубы, глотаю грязную землю. Меня рвет от ощущения крови мутантов во рту, но Натан словно не замечает этого — от следующего удара я едва не падаю в собственную рвоту. Не узнаю себя от крика, но больше не умоляю. Нахожу в себе силы не молить о пощаде при следующем ударе. Раз, два, три, четыре… Тихо считаю про себя, закрывая глаза. Повторяю цифры, трясясь как от лихорадки. Сплевываю на землю кровь. От последнего удара уже не могу кричать — сорвал голос. Исступленно хриплю, захлебываюсь в рыданиях, мечусь на земле, как выброшенная на берег рыба. Меня будто охватил пожар, и требуется несколько долгих секунд, чтобы затихнуть и застыть. Хочется разгрызть хлыст зубами, когда Натан бросает его рядом со мной — абсолютно животные повадки. Пытаюсь успокоиться, но рыдания продолжают терзать грудь. Тогда закрываю рот одной рукой и стараюсь подтянуть к себе колени, но они скользят по земле. От моих безрезультатных действий черные маги смеются уже в голос, без остановки. Смотрю на небо, и оно впервые кажется мне таким спокойным. Облака плавно плывут над головой, и ничто над нами не волнуется о том, как я умираю от охватившей тело боли. Я бы даже засмеялся, если бы остались хоть отголоски сил. Даже магии не чувствую, все будто перекрыто разрывающей болью. Перед глазами темнеет, я едва держусь в сознании. Не понимаю, как еще дышу. Сердце бьется оглушительно, волосы прилипают к лицу. Натан встает рядом, за подбородок поднимает мое лицо. — И впредь не надо делать из меня дурака, Кайл. — Он улыбается, а у меня все внутри сводит от страха. Не могу поверить в его слова. Не могу поверить… — Ты серьезно думал, что за убийство следует столь легкое наказание? — Натан смеется. Впервые я вижу, как он смеется. Лучше бы я никогда этого не видел. Лучше бы вообще никогда не встречался с ним. — Это, Кайл Вилсон, за ложь. Натан вытаскивает кинжал из ножен, быстро разворачивается и запускает его в сторону. Только успеваю схватить его за рукав, как кинжал входит Диане в грудь. Она замирает и падает на землю. От ужаса в легких застревает воздух. Натан с самого начала все знал.