Light Captivity

— Идиот! — шепчу истошно, уже на грани срыва на крик. — Сумасшедший идиот! Не знаю, как хватает сил на такую злость. Не знаю, как сжимаю ладони так, что зудят сбитые костяшки. Не знаю, что и делать теперь, когда придумывал все, по сути, ради него: ради того, чтобы он выжил, но Лекс, сам запретивший мне строить из себя героя, отправился в самое пекло. За мной. Выжить в замке Натана ни шанса. Все получилось потому, что сарай, где держат мое войско, находится почти в центре города, рядом с рекой, за которой скрываются обычные поселения. Замок Натана — преисподняя. Лекс, почувствовавший в себе силу, не продержится и часа. А я сойду с ума, если он умрет — моя магия выбрала отнюдь не лучшего помощника. Злость уже на грани истерики. Отчаянно рычу, зажимая рот руками, сползаю по каменной стене, не обращая внимания на жгучую боль в спине. Болью, впрочем, разрывает все тело, лечебная мазь Шая пусть и работает, но не настолько, чтобы вернуть мне силы или стереть шрамы. В это и выливается благородность. Стремление помочь всем, кроме себя, приводит к жуткому осознанию того, что мне плевать, кто сбежал. Плевать на спасшиеся остатки войска, когда Лекс остался здесь. Удивляюсь собственным безразличию и эгоизму, пытаюсь придумать что-то еще, но в голове ни единой мысли. Я не могу передать Лексу больше магии, да и уговорить его сбежать второй раз без меня — не вариант. Безрезультатно. Начинаю ненавидеть его за это. Не испытываю ни толики благодарности и гордости за то, что пошел за мной, не хочу оправдывать и вставать на его место. Хватит. Надоело. — У нас есть хоть малейший шанс помочь ему? — спрашиваю, даже не поворачиваясь к Шаю лицом. То ли из-за того, что не хочу видеть его взгляд, то ли из-за стыда. Стыда, что снова приходится просить его о чем-то. И так я рисковал его жизнью, заставив передавать послание Лексу. Шай обходит кругом, принуждая все-таки оглянуться на него из-за плеча, мгновенно становится серьезнее. — Ты хочешь сбежать вместе с ним? Было бы мне, что ответить. — Я хочу, чтобы его не убили, — выходит грубее, чем я ожидал, однако Шай даже не кривится. Скользит по мне оценивающим взглядом, и только сейчас замечаю, как остервенело кусает губы. Желаю даже отдернуть, но решаю все же не нарушать поток его мыслей. — Я могу предложить тебе кое-что, но… — Шай мнется, расчесывает запястья до крови, смотрит как-то неуверенно. Даже испуганнее, чем в нашу первую встречу, когда я поймал его с ножом. — Это… это очень рискованно. — Ты же знаешь, что я соглашусь на все, что угодно. — Именно поэтому и сомневаюсь. — Шай улыбается как-то нервно, а позже пропадает в темноте. Исчезает, как призрак, и я поражаюсь этому, хотя понимаю, что без таких умений он бы не выжил в замке столько лет. Возвращается, что-то сжимая в руках. Что-то, светящееся даже через его сомкнутые пальцы. Передает мне флаконы с темной, чуть отливающей синим жидкостью. Она выглядит действительно необычно и опасно. Я пару раз видел лечебные зелья белых магов, но чаще они были прозрачными, либо цвет казался тусклым, едва заметным. Они не имеют ничего общего с тем, что отдает мне Шай. — Тут три — это более чем достаточно. За раз выпивать стоит только одну. Я своровал зелья у Господина, когда был его единственным рабом. Он это иногда дает своим воинам, особенно часто перед сражениями. — Это как-то прибавляет энергию? — Можно и так сказать, — кивает Шай. — Создает силы. Выпьешь и будешь чувствовать себя непобедимым или вроде того. Я не пробовал. Но, Кайл Вилсон, это притупляет любые эмоции. Потому после того, как кто-то принимает это, кажется, что он становится жестоким и беспощадным. Стираются любые грани. Не требуется много труда, чтобы понять, что это отнюдь не лечебная смесь. И вызывает отнюдь не естественные эффекты. Большинство наших зелий создаются из различных трав, здесь же — сплошная черная магия. — Это наркотик? — жидкость оказывается холодной, когда беру флакон, прочертив по стеклу большим пальцем. Переливается, немного бурлит, невольно притягивает взгляд. Может, завораживает своей необычностью. Шаю необязательно кивать — я и так понимаю, что прав. Не стал бы он сомневаться, если бы отдавал мне обычное зелье. Теперь догадываюсь, почему войско Натана ведет себя настолько агрессивно. Почему победить для них не так важно, как сломать, склонить врага к своим ногам. Наверное, если бы я ежедневно глотал эту дрянь, эффект бы был похожий. И черным магам нравится быть слугами Натана? Обычными марионетками, управляемыми наркотиками? Не иметь ни собственного мнения, ни возможности на это. Пусть я и раб в этом замке, я никогда не подчинюсь Натану эмоционально. — Но я же смогу отказаться от него потом? — спрашиваю скорее для себя, чтобы отсеять сомнения. Задумчиво верчу в руках флакон, но воспоминания о Лексе оказываются сильнее животного страха — если не пойду на это, он останется один. В конце концов, он отправился в ад за мной. — Откуда мне знать? — Шай складывает руки на груди. — И да, ты почувствуешь силу, но, ради Бога, сдерживай себя. Помни — это все имитация, иллюзия. Закончится действие наркотика — закончится энергия. Ладно, даже если у меня появятся силы, что делать дальше? Мы вдвоем против целой армии Натана — это просто смешно. Сражаться бессмысленно, побег — единственный шанс. Но как скрыться, если Лекс сам отрезал любые пути? Никакой дурак больше не откроет ворота. А со стороны сарая только ворота и… река. Так что, если переплыть? Спрятаться в деревнях мирного населения? — Шай. — В голову приходит идея, и мне приходится переложить флакон в больную руку, чтобы от напряжения просто не разбить хлипкое стекло. — Как много воинов Натана живет в замке? — Не знаю, но вряд ли больше… ну, двадцати. Остальные в казармах, но тоже недалеко от замка. На востоке. Поэтому если ты думаешь, что Натану не удастся собрать всех быстро… — А на западе Лекс. — Без карты думать неудобно, потому прикрываю глаза. — Что еще на западе? Сарай моего войска, базары, передача продовольствия с мирной стороны… Там воинов совсем мало, так? Туда отправляют только провинившихся или магов с низким чином. — Да, — кивает Шай, и я вижу, как его глаз тоже загорается интересом. — Одно «но» — Лекс Картер движется на восток, к тебе, к замку и, следовательно, к основным силам Натана. Господи, да в самый ад! Он просто попадет в ловушку. — Значит, надо увести его обратно. Тем более, если он вернется на запад, это станет неожиданностью. Собьет войско Натана с толку. — Только как ты собираешься его уводить? Хороший вопрос. Подхожу к чулану, где спал, прошу Шая проверить, в каком состоянии войско и действительно ли Натан за одним красным магом решил отправить всех солдат, сдергиваю с вешалок одежду. Сам мучился, укладывая часами, а теперь за считанные секунды сметаю все. Дрожащими руками подбираю доспехи, ищу что-то с большим воротом, чтобы прикрыть мой уродливый ошейник. К горлу подкатывает тошнота, я едва держусь на ногах, покачиваясь и хватаясь за углы. На полу замечаю кровь. Собственную кровь. Сбрасываю остальные доспехи, но все на несколько размеров больше. Еле сдерживаюсь, чтобы не ударить кулаком в стену, разбить и без того красные костяшки. Не знаю уже, на кого злюсь больше: на Натана, черных магов, Лекса или себя. На себя, ведь в глубине души осознавал, что Лекс ослушается приказа для того, чтобы забрать и меня. Прекрасно осознавал и даже говорил ему об этом, но почему-то понадеялся на обыкновенную удачу и совсем не на обыкновенное чудо. Ни то, ни то другое с ним не работает. И не то чтобы, опять же, я об этом не подозревал. Нахожу что-то более или менее смахивающее на мой размер, чуть ли не рву, сдерживаясь только от звука натянутых швов, срываю с себя рабскую одежду и, кинув ее в дальний угол, забрасываю другими тряпками. Быстро натягиваю новый костюм, поправляю на плечах — он все равно сидит на мне мешковато. Как же это, черт возьми, проблематично. Кидаю взгляд на чуть светящийся в темноте флакон, стискиваю зубы. Шай сказал принять один, но оставил три. Потому два убираю в задний карман мантии. Накидываю капюшон, темной лентой завязываю волосы сзади, заправляю их понадежнее. Чтобы не растрепались и не выдали меня: это было бы слишком глупо — провалить миссию из-за чертовых голубых кончиков. Все-таки жаль, что Лекс не срезал их еще в последнем городе. Оставил почему-то. Скольжу ногтями по флакону, боясь подносить ко рту. Но это не отрава, так? Я смогу побороть тягу к этой дряни, когда мы выберемся отсюда, верно? Не получится так же, как с Иланом, да? Выпиваю сразу, залпом, не успев толком почувствовать вкус. Остается лишь горечь на языке и немного жжения в горле. Остается лишь пустой флакон — а в груди словно вспышка. Покачиваюсь, опираюсь на стену. Мир вращается перед глазами, все тело трясет, как после порки. Сдерживаюсь от падения, схватившись за полку, с нее даже падает что-то, кажется. С грохотом падает, может, будит кого-то. Если в замке еще кто-то спит. Волосы лезут в рот, тошнота подходит к горлу, и я подношу два пальца к губам, чтобы стошнило этой дурью, как картинка проясняется. Делаю шаг, другой, а от боли нет и отголоска. С ума сойти. Голова немного кружится, но я ощущаю себя… хорошо. Действительно хорошо. Будто я всесилен, будто Натан — не помеха по сравнению с моей переполняющей мощью. Это как магия, только лучше. Чувствуется не комком в груди — поселяется во всем теле: в мышцах, в голове, разливается по венам. Даже воздух вокруг кажется другим. Будто наполняет энергией. — Кайл Вилсон. — Вздрагиваю от голоса Шая, мгновенно прихожу в себя. Нельзя, нельзя полагаться лишь на мнимое ощущение всесильности. Наркотик сейчас работает как обезболивающее, нельзя давать ему контролировать мысли. — Господин просит привести тебя. Нужно бежать. Дьявол! Натягиваю капюшон на глаза, хочу пойти к лестнице, но Шай вытягивает руку, останавливая меня. Он служит Натану? Хочет отвести меня к нему? Опускаю руку на пояс, куда положил несколько найденных ножей, и Шай криво усмехается, проследив за моим движением. — Не будь глупцом, ради Бога, — закатывает глаза он. — Если хочешь пойти по основной лестнице, пожалуйста! Только тебя поймают прежде, чем ты выйдешь на улицу. — Ладно. Есть другие идеи? Оказывается, и правда есть. Шай провожает меня к разваленной темной лестнице, ступает уверенно, даже не оборачиваясь. То ли хочет похвастаться своими знаниями, то ли уверен, что я следую за ним. Больше мне идти некуда. Должно быть, я поступаю неразумно, доверяя пусть и рабу, но все равно черному магу, но, к сожалению, у меня больше нет союзников. Даже в Зоне Мутантов у нас всегда были Эвелин, Кассия и Джейми, но сейчас мы с Лексом остались вдвоем. И не против десятка монстров. Против целого войска сумасшедшего садиста. Почти без магии уже непривычно. Почти без магии, как без одной руки. К отрубленным пальцам, наверное, даже легче привыкнуть. Почти без магии чувствую себя уязвимым и будто нагим, выставленным напоказ. Лишь наркотик не позволяет сомневаться в своей силе. На площади уже собираются черные маги. Большинство из них только сонно переговаривается на своем языке и, может, не понимает даже, зачем их разбудили. Солнце село недавно — это мне на руку. Гораздо легче действовать в темноте и со сбитыми с толку противниками. — Они говорят, — шепчет Шай, — что Господину плевать на Лекса. Он просто послал их всех затем, чтобы они убили его. — Это хорошо?.. Шай пожимает плечами, но я вижу, что отражается в его взгляде. На меня Натану, конечно, не плевать. Поэтому когда он узнает, что я сбежал, усилит поиски в разы. Медлить нельзя. Медлить нельзя, но рядом с замком черных магов слишком много. С одной стороны, это плюс, ибо никто даже не смотрит в мою сторону, занимаясь своими делами, с другой — пробраться дальше становится проблематично. В одиночку — невозможно, так что я примыкаю к ближайшему отряду, натягиваю капюшон сильнее и выдвигаюсь. Лекс, к счастью, догадался затаиться, но теперь и я не знаю, где его искать. Я бы мог проникнуть в его тело, но если черные маги почувствуют использование силы, план будет благополучно провален. Нельзя так рисковать. В черном королевстве и так воздух сухой, а в полном облачении в доспехи воина становится невыносимо жарко. Шай не пошел со мной и прячется где-то рядом, и мне некому перевести язык черных магов, потому я не понимаю, о чем вдруг начинают переговариваться воины. Они останавливаются, переглядываются — ухожу назад, пытаясь не попадаться никому на глаза. Медленно кладу ладонь на пояс и вынимаю нож, пряча лезвие в руке. Понимаю, что нужно бежать, когда главный произносит мое имя. Видимо, Натан уже осведомлен о моем отсутствии. Между лопаток пробегают мурашки, хотя спина мокрая от пота. Чуть присаживаюсь, стараясь быть еще ниже, и срываюсь с места. Вроде черные маги не замечают меня в темноте, но бегу так, как позволяют силы. Бегу так, как, наверное, не бегал никогда. Не разбирая ни черта в улочках рядом с замком, несусь, надеясь на обыкновенную удачу, стараюсь держать направление на запад, но через несколько минут окончательно сбиваюсь. Однако, кажется, начинаются купеческие кварталы. Значит, я в правильном направлении. Проскальзываю между телег с продовольствием, чуть не прочертив бока, закрываю рот рукой, сдерживая смех, и слишком увлекаюсь самолюбованием. Не замечаю купчиху, вышедшую на крыльцо. Слава всем Богам, которым поклоняются черные маги, — дура начинает орать. Если бы она подумала головой и заткнулась, а потом сказала воинам, где меня видела, это было бы моим промахом. А так… А так подскакиваю к ней, закрываю рот рукой, сапогом ударив по коленке, чтоб упала на меня, дергаю с пояса нож и перерезаю ей горло. На все — пара секунд. Должно быть, не успевает своим криком разбудить и мужа. Не испытываю ни отголоска сострадания — действую механически. Бросаю ее тело, пинаю, заталкивая под телегу, чтобы черные маги не сразу нашли ее труп, быстро ощупываю, и, не найдя даже плохо заточенного кухонного ножа, снова поправляю капюшон и срываюсь на бег. Должно быть, сейчас я похож на вора или убийцу, воспитанного на улицах — вряд ли во мне вообще можно увидеть принца дезилийского королевства. Вряд ли меня бы узнали мама, отец или Тео. Если друг, конечно, еще жив… Заворачиваю на следующую улицу и натыкаюсь на еще один отряд черных магов. Они буквально в нескольких метрах от меня. Замираю, чувствуя, как мышцы словно немеют на миг, затаиваю дыхание — маги не могут не заметить меня на таком расстоянии. Однако они даже не прибавляют шаг — наверное, не догадываются, что я умудрился надеть их форму. Один из них что-то кричит на своем языке, и я словно просыпаюсь. Резко срываюсь с места, направляюсь обратно, прячась за деревянными домами. Теперь уже черные маги не могут не понять, в чем дело. Но смысл мне бежать в обратную сторону? Там-то меня точно поймают. Осматриваю ближайший дом — низкое крыльцо, выступающие бревна. Да уж, Кайл-принц ни за что не пошел бы на это безумие. Он даже по деревьям почти не лазал. Я тоже. Поднимаюсь на крыльцо, пытаясь действовать быстро и вместе с тем не шуметь, свешиваюсь и сажусь на резную перегородку, придерживаясь за выступы крыши. Ставлю ноги, опускаюсь на корточки и немного приподнимаюсь, покачиваясь, но удерживаю равновесие. Получается крайне неуклюже, но это не то, что меня волнует. Достаю два ножа и вставляю их в крышу. Подтягиваюсь на руках, зацепляясь носом сапога. Ложусь, прижимаюсь всем телом, наблюдая, как отряд проносится мимо, разделяется, чтобы следовать в разные стороны. Хмыкаю, сажусь на корточки и, не выпрямляясь, передвигаюсь так, как зверь, синхронно переставляя руки и ноги. Крыша соседнего дома близко, и я решаю рискнуть. Разбегаюсь, набирая воздуха в легкие и выравнивая дыхание, и прыгаю. Из-за крутого склона не удается устоять на ногах, начинаю скатываться, хватаясь за крышу ногтями. Завожу одну руку за пояс и достаю нож. На нем подтягиваюсь уже без труда, пытаюсь отдышаться и немного выпрямляюсь, чтобы осмотреться. По этому кварталу ходят уже несколько отрядов — должно быть, кто-то доложил, что я здесь. В купеческой части города Лекса не видно — где он, черт возьми, прячется? Магией буду привлекать внимание, потому подавляю желание вселиться в его тело, соскальзываю с крыши, цепляюсь за окно и спрыгиваю на ноги. Либо это наркотик такой действенный, либо я никогда не открывал в себе таких способностей. Усмехаюсь — наркотик, конечно. Пробегаю всего метров двести, как где-то впереди замечаю вспышку. Быстро карабкаюсь по дереву, чтобы рассмотреть — дьявол, да там пожар. Горит большое здание, не похожее на дом торговца или обычного горожанина. Приглядываюсь и поднимаюсь на несколько веток выше. С ума сойти. Горит здание, в котором раньше жил генерал. Лекс был там и заставил его открыть ворота для Кассии и остальных мутантов. Чтобы вытащить Лекса из лагеря искупления, Тео имитировал поджог. А позже Лекс сделал это отнюдь не имитацией. Это послание. Послание мне. Но если Лекс знает, что я ищу его, зачем подавать такой очевидный знак? Именно в это место сейчас и пойдут все отряды Натана. Лекс должен был понимать это. Тогда… Тогда это лишь отвлекающий маневр? Тогда где он сам? Спрыгиваю с дерева, стараюсь вспоминать все наши недавние разговоры. Если Лекс знает, что я ищу его, он обращается лично ко мне. Это касается только нас двоих. В голову приходит мысль. Конечно! «Но если память не подводит, это единственное место здесь, не предоставляющее никакой угрозы». Это Лекс ответил на мой вопрос. Когда я спрашивал про храм. К счастью, я двигался в правильном направлении. Оставаться на одном месте — самоубийство, поэтому нельзя терять время. Поворачиваю направо, направляясь к основной площади горожан, в груди появляется еще больше энергии от осознания, что Лекс уже близко. Останавливаюсь от лошадиного фырканья и уже хочу поднять нож, но успеваю вовремя обернуться. При виде лошади подгибаются колени. Тяжело сглатываю, не выдерживая болезненного тычка между ребер, сжимаю рукоять дрожащей рукой, покачиваясь на пятках. Землю будто выбили из-под ног. Лошадь стучит копытом и смотрит будто понимающе. Лошадь выглядит вполне здоровой и лишь несчастной от того, что загнана в клетку. Моя лошадь. Лорен. Ломаю замок, повернув ножом, и вхожу внутрь. Обнимаю Лорен за морду, она ластится ко мне, щекоча кожу. Глажу по густой гриве и на несколько секунд даже теряюсь во времени. Будто переношусь обратно в дезилийское королевство. Будто Эвелин жива, а я никогда не знал ни мутантов, ни Лекса. Будто игры с Лорен — до сих пор моя любимая забава. Смаргиваю слезы, шепчу ей привычные слова на ухо, улыбаюсь как-то по-детски совсем, наивно. Бедная лошадь… Моя бедная… Понимаю, что мне надо двигаться дальше, к Лексу, но продолжаю судорожно гладить Лорен, прижиматься к ней, как к магу, а не животному. Шай говорил, что из-за наркотика мои эмоции притупятся, но сейчас, наоборот, чувствую все слишком ярко, слишком сильно. Грудь разрывает от ощущений, и, наверное, я вымаливаю у Лорен прощение за то сражение в последнем городе или шепчу, каким милым жеребенком она была. Я не знаю. Судорожно перебираю ее гриву, цепляюсь, должно быть, тяну слишком, но она продолжает ластиться ко мне, бодаться мордой. Улыбаюсь, смотрю в ее слишком понимающие для животного глаза, такие грустные, что у меня появляется ком в горле. — Моя девочка… — шепчу тепло, разговариваю, как с Эвелин. Интересно, Лорен понимает, что сестра убита? Понимает, что та милая девчонка с розовыми косами давно мертва? — Прости меня, малышка. Хочется обнять ее еще крепче, зарыться носом в гриву, оставить поцелуй, прижать к своей груди до боли в ребрах, ребячески потискать за уши, шептать какую-то ерунду. Что я и делаю. А потом, едва сдерживая слезы, вставляю нож ей в шею. Она ржет от боли совсем тихо, почти неслышно. Продолжаю гладить ее, отхожу дальше, чтобы не лягнула в панике. Закусываю губу до боли, сжимаю в руке окровавленный нож. Я сделал правильно. Я бы все равно не смог спасти ее, а оставить Лорен в рабстве — ужасный поступок. Впрочем, убить ее — тоже, но я не хочу, чтобы Натан издевался над моей лошадью. Не хочу, чтобы она принадлежала кому-то другому. — Прости меня, Лорен, — выдыхаю, провожу рукой по гриве на прощание и скрываюсь в темноте улицы, спрятавшись за капюшоном.

***

Лекса я нахожу внутри храма рядом с трупами священников. Рядом с окровавленными крестами и с дырой в боку. Нахожу запыхавшегося, вспотевшего и дрожащего. Воспоминания о Лорен уходят на второй план. Лекс даже не поднимает головы, заслонив глаза влажными, запутанными волосами, когда вхожу. Воздух будто выбивают из легких — я уже раз видел, когда его ранили. А потом еще месяц думал, что он мертв. Отпускаю ненужные мысли, сглатываю, подхожу не то что медленно — еле передвигаю ноги. Не из-за усталости — кажется, нарушу что-то, если просто прибавлю шаг. Кажется, совершу огромную ошибку, приблизившись за несколько секунд. Достаю нож и отрезаю ткань от мантии. Присаживаюсь рядом на корточки, разглядываю рану. Вроде неглубокая, нанесена вскользь, вряд ли что-то серьезное, но, должно быть, болит нещадно. Аккуратно перевязываю, провожу рукой по его груди, осматриваю тщательно, проверяя на повреждения. Все это — без единого слова. Все это, даже не встретившись взглядами. Пока не поднимает мое лицо за подбородок. Обхватывает, слишком сильно сжимая скулы, оставляет руку, даже когда цепляюсь за запястье. В его глазах усталость, но все та же возбужденность, что и была, когда я вселялся в его тело. Даже не понимаю, каким образом ему удалось скрыться. Чудо, что он сообразил спрятаться в храме — вряд ли этим фанатикам придет в голову, что мы скрываемся в таком священном для них месте. — Ты должен был сбежать. — Голос не мой будто. Слишком сиплый и неуверенный. Мои руки все еще в крови Лорен, а в груди — струна, что вот-вот разорвется, заставив меня дать слабину. Я был сильным, когда мы прибыли в это дьявольское место, был сильным, когда терпел унижения Натана, был сильным, когда нарвался на публичную порку, а потом безучастно смотрел на смерть Дианы, был сильным, когда потратил всю магию ради спасения войска, был сильным, когда наблюдал, как Лекс ослушался меня, был сильным, выпив дрянь, чтобы выбраться отсюда, был сильным, убивая Лорен. Я больше не могу. Не могу прикидываться бесчувственным безумцем. Не здесь. Не с ним. — Оставив тебя с этим чокнутым подонком? — хмыкает Лекс. — Да, обязательно. Заставляю себя улыбнуться, но руки по-прежнему дрожат. Лекс неспешно снимает с моей головы капюшон, пристально вглядывается в лицо, тянется, чтобы сдернуть ленту, перевязывающую мои волосы, но я ловлю его за запястье. — Не надо. — Подчиняется, а я отпускаю его руку. Не сопротивляется вообще, даже когда, осмелившись, поправляю его волосы, и выглядит абсолютно безучастным и вымотанным. Не представляю, сколько ему пришлось пройти за то время, пока он не узнал, что я иду за ним, и не спрятался в храме. Я мог бы предложить ему припрятанный наркотик, но подвергать его опасности из-за этой дряни — глупость. Особенно сейчас. И о том, что я принял его, ему тоже знать совсем необязательно. — Как ты? — не на шутку переживаю уже, осторожно провожу по его руке, от запястья поднявшись к локтю. — Нам нужно уходить. — Не знаю. — Хватается за голову, и я только сейчас замечаю, как дрожат его руки. — Мне кажется, на ноже, которым меня ранили, что-то было. Ну, понимаешь… Понимаю. По бледности и слабости Лекса понимаю, что его, скорее всего, отравили. И, учитывая то, как быстро вещество или заклинание дает эффект, это если не убьет, то может парализовать его. От этого кровь стынет в жилах — становится невероятно страшно. За то, что могу потерять его, за то, что проделал весь этот путь зря, за то, что остаться в черном королевстве — будто приговор для нас двоих. Однажды я уже оставил его истекающим кровью. Нет уж, Лекс Картер, сейчас ты так легко не сдашься. Перекидываю его руку через плечо, и Лекс хоть и поднимается, но смотрит искоса. Недоверчиво. — Ты ведь понимаешь, что мне сейчас далеко не убежать? Может, станет легче… Мы оба понимаем, что не станет. Что, если Натан так и задумал? Позволил мне найти Лекса, потому что уже знал, что тот умрет? Позволил мне смотреть, как Лекс медленно бледнеет и слабеет, а я не могу ничего сделать. Пытаться бежать прямо сейчас — эгоизм. В таком состоянии Лекс и правда не уйдет далеко. — А если что-то сделать с раной?.. Я… я не знаю… — лепечу невнятно, себе под нос, но Лекс, к моему удивлению, понимает мои слова. — Я сталкивался с этим. Не напрямую, но… Когда один из революционеров отравил клинок и ранил казначея короля в плечо, ему пришлось отрезать руку, чтобы яд не распространился по организму. Но как ты прикажешь мне отрезать бок? — Дьявол. — Я задушу Натана собственными руками, если Лекс умрет. Я сделаю все, чтобы превратить его жизнь в ад, даже если он прикажет меня казнить. Я сойду с ума от магии и стану еще более безумным. Не остановлюсь даже перед боязнью за жизнь. — Ложись. — Аккуратно помогаю ему сесть. — Твой организм может победить яд, если… — Если яд несерьезный, да. Чего уж точно не будет. — Если у тебя хватит сил. А у тебя хватит! Главное — борись. И… говори, если будет становиться хуже. Говорить Лексу совсем необязательно — замечаю сам. Через четверть часа уже не может сидеть — укладываю его голову на свои колени, всматриваюсь в расфокусированный взгляд, вытираю испарину со лба. Начинает трястись, и я едва сдерживаю слезы, отводя взгляд. Я сидел с Эвелин во время ее болезней и думал, что это невыносимо. Но что по-настоящему невыносимо — держать ее похолодевшее тело и осознавать, что обратного пути нет. Что больше ничего изменить не удастся. — Лекс, держись, пожалуйста. — Не знаю, на что надеюсь. Если уйду искать противоядие, меня с легкостью поймают. Но, вот так сидя с Лексом, я тоже не могу ему помочь. Только… Выпускаю остатки магии, провожу по его лбу, он откашливается, и даже кажется, что это действует. Ровно до того момента, как хватается за голову и начинает давиться. Переворачиваю его, но Лекс лишь сплевывает кровь на пол — он даже ничего не ел. Черт знает сколько. — Ты бы мог попробовать сбежать без меня, — замечает, и в его горле что-то булькает. Только через несколько секунд понимаю, что так смеется. Сконфуженно, ненатурально. — Ирония судьбы, да, Кайл? Двоим нам отсюда не выйти. — Может быть, — пожимаю плечами. — Но ты должен был подумать над этим раньше. Прежде, чем вернуться в королевство. Задумчиво кивает, и я не знаю, принимать это за согласие или за желание закончить разговор. Спрашивать не хочу, да и смысла нет — что сейчас изменить? Что изменить, когда сидим в храме, испачканные в крови Лекса и Лорен, посреди трупов магов, веривших в чудо? Магов, которые, может, и не такие, как Натан. И сейчас меня волнует совсем не это. — Почему ты раздал ножи? Ты знал, что Диана… — Для обороны, — отрезает Лекс. — Я ничего не планировал. — Но ты не мог не предполагать, что кто-то воспользуется им. — Без понятия, зачем спрашиваю все это. Наверное, из-за обычного интереса. Или, скорее, из-за того, что хочу, чтобы Лекс разговаривал со мной. Хочу слышать его голос, а не только сбитое, неровное дыхание. — Конечно, я предполагал. Да я знал, — усмехается, но получается криво и болезненно. Так, что у меня — будто камни в легких. Дышать тяжело, а наркотик медленно прекращает действие. Хотя, не уверен, что это можно называть наркотиком. Отнюдь не полезная жидкость, конечно, но это отличается от эффекта после укуса Илана. Абсолютно. — Но мутанты и так умирали один за другим. Поступок Дианы дал Натану только повод сорваться. Без него он бы все равно, в конце концов, приказал прикончить нас. Только из-за действия Дианы мы хотя бы пытались сопротивляться, а не просто склонили головы. Что лучше: умереть подчиняющимися рабами или умереть, сражаясь? — Для этого ты и раздал оружие. Чтобы они сражались. Чтобы чувствовали в себе силу. — Им нужна была надежда, — кивает Лекс. Закашливается, шумно выпускает воздух из легких. — Это ведь оказалось оправданно. Мы спасли их. Они надеялись, и у нас получилось. Расплываюсь в улыбке, прикусываю губу, чтобы сдержать слезы. Лекс хрипло стонет, хватает меня за запястье, чуть подается вперед, согнувшись от боли. Разговаривать с ним без колкостей, шуточных оскорблений даже непривычно. По-своему притягательно и больно. Больно потому, что Лекс не принимал решения не смеяться надо мной. У Лекса просто нет на это сил. От ощущения собственной бесполезности тошнит уже. Вдруг проносится голос Натана, и я вздрагиваю, напрягаюсь, подумав, что он рядом, но потом понимаю, что он использует магию, чтобы его услышал весь город. А главное — чтобы услышал я. Он обращается только ко мне. Лекс до боли стискивает мое запястье. «Кайл Вилсон, — Натан с усмешкой проговаривает мое имя. Нащупываю ошейник и провожу по нему рукой. — Скажу честно: я недооценивал тебя. Ты умнее, чем я думал. И сейчас, я надеюсь, примешь правильное решение. Мы больше не враги, Кайл — мы живем в одном королевстве, я даю тебе пищу, место для сна. И я решил оказать тебе услугу. Антидот для твоего друга. Мне жаль, что красный маг на грани смерти — я ценю таких преданных воинов. Все, что от тебя требуется — прийти к замку, а там я отдам тебе лекарство для Лекса Картера. В противном случае, он умрет. Мы оба этого не хотим, правда, Кайл?» Опускаю голову, обдумывая слова Натана. Разумеется, я и не надеюсь, что у замка не будет очередной ловушки. Вполне вероятно, что Натан бросит Лекса, а меня вновь сделает своим рабом. И что тогда? А если нет? Натан не знает о нашей связи с Лексом, но я могу это не скрывать. Зачем Натану чокнутый раб? Расскажи я правду — Натан вылечит Лекса хотя бы ради собственного удовлетворения. Но что с ним будет дальше? Сделает его вторым рабом или отправит в тюрьму? В любом случае, это лучше, чем смерть, но все же… А если не поверит?.. — Ты же не собираешься вестись на эту чушь? — спрашивает Лекс. — Конечно, нет, — улыбаюсь, провожу по его волосам. Лекс кривится и сбрасывает мою руку. Хмыкаю — что ж, это лучше, чем пустое безразличие. Может, ему становится лучше? — Натан больше не обманет меня. Лекс кивает, хотя даже не смотрит на меня. Прожигает взглядом белую стену из кирпича, морщится от боли, закрыв рукой лицо. — Знаешь… — тихо говорит он. Голос становится все болезненнее, рука на моем запястье медленно слабеет. — Врываясь сюда, я видел ворона. Он глядел так… осознанно. У меня появилась догадка: Джейкоб не ушел. — С чего бы ему здесь оставаться? — вскидываю брови, но Лекс смотрит на меня, будто ответ на мой вопрос совершенно очевиден. — Он по-особенному относится к тебе, — отвечает. — Ты наблюдательный, я смотрю. Вообще, думаю, это из-за твоей матери. Может, Джейкоб чувствует перед ней свою ответственность за тебя. — Но он ведь никогда… — хочу сказать «не появлялся в моей жизни до Зоны Мутантов», но запинаюсь. А откуда мне знать, появлялся ли? Я никогда не обращал внимания на воронов, но может, Джейкоб следил за мной с детства? Помню только, как к моему окну, после смерти мамы, часто подлетала птица — что, если это был он? Что, если Джейкоб был со мной всю жизнь, а я и не подозревал? И как теперь не думать об этом? — Возможно, мне показалось насчет ворона, — замечает Лекс. — Уже тогда меня ранили. Последнее говорит совершенно неразборчиво, и мне требуется несколько долгих минут, чтобы понять его слова. Кашляет снова, дрожит всем телом, начинает одной рукой водить по воздуху, судорожно двигая пальцами. Не знаю, сколько времени мы сидим вот так, молча, но, кажется, проходит не один час. Лексу лучше не становится — с каждой минутой только бледнеет, а когда фиолетовые глаза начинают неестественно тускнеть, мне становится почти физически нечем дышать. Нервно покачиваю его, перебирая мокрые волосы, он в бреду шепчет какую-то чепуху про лайбаунское королевство. Дышит тяжело и едва. Руками не двигает уже — не хватает сил. Губы синие, как от мороза. Хотя Лекс горячий от поднявшейся температуры. То ли засыпает, то ли теряет сознание. Закрывает глаза и даже не шевелится, когда осторожно снимаю его голову с коленей. У него чуткий сон — обычно Лекс просыпается от любого шороха. То, что сейчас не замечает даже моих движений, нехорошо. Чертовски нехорошо. Стараясь не поддаваться панике, поднимаюсь, аккуратно вкладываю в его ладонь нож, потому что прекрасно помню — он засыпает именно так. Чувствуя себя защищенным. Сжимаю челюсти, накидываю капюшон, закрываясь мантией. Бросаю взгляд на храм — наверное, горожане скоро пойдут туда. Нужно успеть вернуться до рассвета. Скорее всего, обычные жители не причинят Лексу вреда, но лучше не рисковать. Выдыхаю, срываю с пояса нож. К замку Натана нужно отправляться бегом — времени не хватает физически. Достаю оставшиеся два флакона и, не давая себе времени передумать, выпиваю залпом. Оба. На все у меня не больше часа.