Это убивает меня.
Это причиняет столько боли, сколько я никогда не испытывал со смерти Эвелин, и вряд ли станет лучше. Это окрыляет и в то же время выбивает воздух из легких. Это дает надежду — и, дьявол, мы оба чувствуем себя слишком уязвимыми друг перед другом.
Это — какая-то новая степень мазохизма, граничащая с невероятным наслаждением. Это — моя очередная ошибка и вместе с этим нечто совершенно новое.
Новое — опасное вдвойне. Пугающее и притягивающее. То, к чему все шло с самого начала, и то, чего я не ожидал.
Сплошное противоречие. Оксюморон, да и только.
Поэтому трусливо сбегаю. Благодарю все на свете за то, что проснулся раньше него, и, натянув на себя его же куртку и отмыв волосы от песка, возвращаюсь в лагерь революционеров и мутантов. Они перестали искать меня, когда обнаружили, что Лекс тоже пропал. Надо же, какая ирония — они понимают все гораздо лучше меня. Я лишь поддался желаниям, они — прекрасно осознавали, что происходит.
Осознавали, что меня не хватит на то, чтобы скрывать это бесконечно.
И я действительно мог бы убедить себя, что это всего лишь ошибка, мимолетная слабость и побочный эффект усталости. Мог бы, если бы я до сих пор не чувствовал его дыхание у уха, скользящие по спине ладони, обжигающие даже через ткань мокрой рубахи, жар тела, руки в запутанных волосах. Если бы не просил его остаться только со мной и не уснул с ним около реки, наплевав на одежду, которую будет не так легко отстирать от прилипшего песка.
Мог бы, если бы хотя бы немного верил в это.
Я ведь принял его. Смирился с тем, что он — единственный, кто может легко уничтожить меня. Не мутанты, не отец, не Натан. Против них у меня есть хотя бы малейший шанс.
Против Лекса — ни одного.
Переодеваюсь и, выглянув в окно, понимаю, что проспал в одиночестве гораздо дольше, чем планировал. Думал, сон вообще не возьмет меня под утро, но всю ночь мы целовались и почти не сомкнули глаз.
Невольно подношу ладонь к губам, оглядываю отражение в зеркале и едва сдерживаюсь от досадливого стона, когда прикасаюсь к волосам. Настолько запутанные, что вряд ли хватит терпения расчесать их спокойно. Раньше с этим всегда помогала Эвелин.
Привести мысли в порядок не так легко, как кажется. Как понять, что именно я сделал: случайно поддался желанию и оступился или, наоборот, переборол все страхи? Наш поцелуй — это шаг вперед или прыжок в пустоту? Усмехаюсь, провожу рукой по волосам и в глубине души понимаю, что знаю ответы на эти вопросы.
Знаю, что все вместе. С Лексом по-другому никак. И вроде бы даже привык. Привык сражаться плечом к плечу, но никак прикасаться своими губами к его.
И как бы сильно я ни уважал Лекса как воина, второе мне нравится гораздо больше. С этим точно не остается сомнений. Сложно разобраться в том, что чувствую сейчас, но то, что испытывал ночью, нельзя не назвать счастьем.
«Счастье», надо же. Думал, слово уже вышло из лексикона. Думал, что погибло вместе с сестрой.
Вздрагиваю от стука в дверь и даже пугаюсь, что это Лекс, но потом вспоминаю: он бы ни за что не стал стучать. Распахнул бы дверь без разрешения.
Хмыкаю отражению в зеркале, но почему-то сейчас не заботит то, что может подумать обо мне Кассия, Дэннис или кто-то из революционеров. В конце концов я могу устать. Я ведь где-то пропал на всю ночь. Вполне возможно, что составлял планы наедине с Лексом или думал о прибытии на родину — и, наверное, это гораздо больше похоже на меня, чем то, что произошло на самом деле.
Не дождавшись ответа, открывают дверь, и я медленно провожу взглядом по вычищенным сапогам, наскоро застегнутому плащу и останавливаюсь на сложенных на груди руках.
Не знаю, как не подумал о нем. Почему даже не вспомнил, как Тео любит возмущаться, когда я куда-то пропадаю, хотя сам каждую ночь шляется черти где. По крайней мере, так было раньше. Сейчас уже нет времени следить за ним. Да и желания тоже.
— Где ты был? — спрашивает Тео с нескрываемым возмущением в голосе. Он всегда злится, если чего-то не знает. Должно быть, ему сообщили, что пропал и Лекс, а ведь я обещал Тео поговорить об этом. О, дьявол, я и забыл про его слова.
— У реки, где утонула мама, — поясняю, и слова даются без труда. Тео открывает рот, но мысль о матери не приносит мне той боли, что была раньше. Сейчас эта река ассоциируется не с потерей матери, а с поцелуем Лекса. Сейчас вспоминаю не ее удивленный взгляд, а его томные прикосновения. Он заменил мне так много. Он стал тем, кто мне был нужен всю жизнь.
— С Лексом?
— Да, — киваю, взмахом ладони прошу закрыть Тео дверь, и он делает это, не отводя от меня взгляда. Выглядит непривычно сосредоточенным, проходит вперед и неуверенно присаживается на край моей кровати. Будто уже знает все. Видит изменения во мне.
— Тебе стало легче или… — Сглатывает, наверняка чувствует вину из-за того, что накинулся на меня с расспросами, и не подозревает, насколько я свободен от призрака давно произошедшей трагедии. Кажется, отпустил это только сейчас. Не несколько лет назад, как считал раньше, а лишь вчера ночью.
— Все в порядке, — улыбаюсь, и Тео заметно расслабляется. Хмыкает, опускает взгляд на мои руки и, видимо, не знает, о чем спросить. Осознает, что что-то не так, но не понимает, в чем причина. Поэтому медленно начинаю сам. Хотя и чувствую себя неловко, почему-то хочется ему рассказать. В конце концов он всегда знал обо мне все. — Лекс отправится в дезилийское королевство со мной.
Говорю как факт, хотя не знаю, возможно ли провернуть это. Не знаю, согласится ли Дэннис менять его внешность, да и хватит ли магии. Но единственное, что знаю наверняка — Лекс не уступит мне, даже если буду умолять. Даже если найду весомые аргументы.
Тео пожимает плечами, будто и не представлял другого исхода событий. Не удивлюсь, если я единственный, кто даже не думал об этом. Лекс всегда молчал, когда я говорил о своем уходе в дезилийское королевство, и я не предполагал, что он в чем-то не согласен.
— Думаю, Дэннис будет только рад, — хмыкает, и я улыбаюсь в ответ, стараясь не обращать внимания на то, каким натянутым выходит разговор. Наверняка хочет и узнать про Лекса, и спросить что-нибудь про Эрика, но после упоминания моей матери боится сказать что-то лишнее и даже не отшучивается, как обычно.
А может, у него тоже что-то случилось, и он лишь ждет, когда я спрошу об этом. Может — но только совсем несправедливо сейчас позволять ему раскрывать передо мною душу, а потом оставлять его одного. Знаю, что поступаю эгоистично, но не хочу мучиться от чувства вины.
— Я боюсь, что во время твоего отсутствия что-то случится с Эриком, — признается, и теперь до меня доходит, что именно его беспокоит. О том, кем является Эрик, знаем только мы и Лекс. Если эта информация дойдет до мутантов, и в частности Кассии, Тео не получится защитить в одиночку. У него нет такой власти, как у меня, и такого влияния, как у Лекса. Пока Тео остается особняком в войске и контактирует лишь с несколькими красными магами. И если революционеры проводят с Эриком много времени, то мутанты — нет. Кассии абсолютно плевать на то, насколько он важен для меня.
— Никто не должен узнать, — убеждаю скорее себя, нежели его. — Лекс никому не рассказал, а больше…
А больше…
О дьявол.
Я и забыл про нее. Забыл, что она вышла из камеры и закрыла нас уже после того, как король красных магов умер. Забыл, что мы с Лексом были не одни.
Просто упустил ее из виду.
— Держи Нету на коротком поводке, — говорю, и Тео по моему взгляду сразу догадывается, к чему я клоню. Качает головой — черт возьми, я и сам не понимаю, почему он не подумал про нее. Сейчас вижу ее так редко, что почти забыл о ее существовании. Встречаемся только около домов революционеров или комнаты Дэнниса. Встречаемся… Да и то только взглядами. Она продолжает избегать меня. — Если до сих пор не проболталась, вряд ли ей это нужно. И, думаю, у них с Кассией взаимная ненависть. Вряд ли они станут делиться друг с другом секретами.
— Но можно ведь сказать не Кассии, а потом…
— Тео, дьявол, я просто прошу следить за ней. Можешь даже отрезать ей руку и угрожать тем, что отрежешь другую, если заикнется об Эрике. Только не убивай. Она дрянь, конечно, но нужна нам.
Усмехается, принимает все за шутку, и, хотя не удивляюсь этому, не отзеркаливаю его улыбку — в моих словах нет ни толики выдумки. Я действительно не против того, чтобы медленно отрезать Нете пальцы, если раскроет поганый рот и расскажет про Эрика. Да что там, я готов наплевать на все свои планы насчет нее и медленно снимать с нее кожу, если подумает навредить мальчишке. Возможно, поэтому Нета и держит язык за зубами. Хватает мозгов не нарываться.
— Ты настолько уверен в Лексе? — спрашивает Тео аккуратно и даже без издевки. Уже второй раз называет по имени, а не по фамилии — у него что, появилось внезапное уважение к Лексу?
— Он последний, кого ты сейчас можешь в чем-то подозревать, — намекаю весьма недвусмысленно, и Тео сразу понятливо затыкается. Вспомнив об Эрике, чувствую вину перед ним за то, что не сдержал обещание и не пришел к нему на ночь, а остался с Лексом. Не думаю, что мальчишка обидится на меня за это, но прощаться с ним на такой ноте — идиотский поступок. Надо будет все-таки поговорить. Поговорить и еще раз напомнить, чтобы он был осторожнее.
Оставляю войско в неподходящий момент, но другого попросту не будет.
Слышу, как сбоку протяжно открывается дверь, и замираю, наблюдая за тем, как Тео переводит взгляд.
Боюсь обернуться, потому что знаю,
кто. Да и много магов заходят ко мне без стука? Много просто отворяют дверь ногой так, что ручка со звоном врезается в стену?
— Ты занят? — Голос почти спокойный делает. Шаги почти размеренные, а дышит почти беззвучно. Все это — почти.
Злится же. В глубине души хочет послать это «ты занят» и выволочь Тео за дверь. Плевал он на такие вопросы, но так хотя бы получается сдерживать гнев.
Задает вопрос мне, но боковым зрением замечаю, что смотрит на Тео. И я бы толкнул друга к двери, чтобы Лекс серьезно не сорвался на нем, если бы мог сдвинуться с места. Если бы мог пошевелиться.
Недалеко отошел от входа в комнату, но даже на расстоянии будто пробирается под кожу и отравляет горечью. Мне остается только дышать и не обращать внимания на подкатившую к горлу тошноту. Мне остается надеяться, что не сдохну на месте, когда подойдет ближе — уже сейчас трясет, как от горячки.
— Серьезно? Вы все ночь были вместе и что-то не прояснили? — Тео разводит руками в стороны, и я двигаюсь чуть вперед, когда вижу, как Лекс медленно сжимает свою правую в кулак.
— В том-то и дело, — отвечает вкрадчиво и проводит по мне таким взглядом, что хочется сжаться. Таким, что, кажется, Тео не может ничего не понять. — Если бы не были, не пришлось бы ничего прояснять.
Тео хватается за сердце, и я даже не знаю, играет на этот раз или нет. Чувствую, что горит лицо, как у какой-то тринадцатилетней девицы, которую впервые одели в шелка и привели на бал, и отвожу взгляд, втягивая шею. Не хватало только, чтобы Тео начал это обсуждать.
— Только не говорите мне, что вы…
— Нет! — Обрываю прежде, чем Тео успевает открыть рот, хватаю его за плечи и, возмущающегося, отвожу от себя. — Пожалуйста, оставь нас. Ненадолго.
Тео смотрит на меня, потом оценивающе оглядывает расслабившегося лишь на первый взгляд Лекса и, отчего-то усмехнувшись, кивает. Смывается, быстро проскользнув мимо Лекса, и даже забывает закрыть за собой дверь.
Я же забываю, как дышать. Теперь вдвоем. Теперь не до шуток и попыток перевести тему. Теперь каждый угол комнаты давит и словно теснит нас друг к другу.
— Решил сбежать? — Лекс подходит почти беззвучно, скользит взглядом по мне, толкает дверь ногой и не награждает ее лишним вниманием. И снова повторяется то, что произошло ночью — будто пропадает весь мир вокруг, все сводится только до повисшего между нами напряжения. И хочется отойти и вжаться в стену почти так же, как и сомкнуть руки на его шее и сократить расстояние между телами. До минимума. Чтобы не оставалось ни расстояния для вздоха. Чтобы не дышать вовсе.
— Боялся, что мутанты поднимут панику.
Хмыкает и, разумеется, не веря ни единому слову, безучастно кивает. Шаг за шагом — и он уже на расстоянии вытянутой руки. Он уже смотрит с вызовом и даже гневом. Потому что я знаю, насколько у него чуткий сон. Знаю, что не мог не услышать, как я проснулся. Знаю, что наверняка просто следил за мной и испытывал. Знаю, что хотел дождаться момента, когда я передумаю и останусь с ним.
Теперь впервые за все эти мгновения длинной в вечность делаю шаг я. Приходится приподнимать голову, чтобы продолжать смотреть в глаза. Протягивает ладонь, и я готовностью перехватываю его.
Хочется кричать и рыдать от переполняющих чувств. И все размышления об иллюзорной «правильности» нашего поступка кажутся настолько ничтожными по сравнению с ним. И если бы даже я принял решение отказаться от этого, просто не смог бы. Послал бы к черту здравый смысл и притянул бы его к себе.
Что, в принципе, и делаю.
Обвиваю руками шею, почти повисаю, уткнувшись носом в изгиб его плеча. Дрожу, вдыхая его запах, впиваюсь в плечи ногтями, стараясь сделать так, чтобы было сильнее. Чтобы чувство не просто наполняло — переваливало через край. Чтобы не просто перехватило дыхание — кончился бы весь воздух.
Все еще злится, отрывает руки от своей шеи, и медленно поднимается губами по моей. Перехватывает соленую от пота кожу зубами, кусает так сильно, что сжимаю челюсти, сдерживаясь от крика, но продолжаю доверчиво жаться к нему так сильно, как только могу.
Отвожу его лицо от шеи и уже упрямо лезу в объятия, не давая ему на этот раз перехватить инициативу.
Сдается и позволяет. Решает не испытывать и не мстить. Подтягивает ближе, утыкается носом в волосы и ведет ладонями по спине. Не спеша гладит, почти щекочет лопатки, и я поражаюсь, насколько приятны обычные прикосновения. Какое же наслаждение приносит одно лишь его присутствие.
И если я откажусь от всего этого, то точно не в этой жизни. Если откажусь, то на следующий же день задушу себя собственными руками.
Я — подобно воску на его руках. Плавлюсь, прогибаюсь в пояснице, поддаюсь на каждое касание и с упоением наблюдаю, как от моего частого дыхания по его коже пробегают мурашки.
— Ты уже не сбежишь от меня, принцесса. — Лекс поднимает мое лицо за подбородок, и, ухмыльнувшись, приближается к нему. Не целует, упорно дразнит, пальцами нажимает на мои губы, заставляя размокнуть их, и наше дыхание смешивается через приоткрытые рты. Держит ладонь на подбородке, не давая податься вперед, улыбается, а моя кожа уже горит от жажды почувствовать его ближе. — Ты же сказал о том, что знаешь, какую глупость мы совершаем. Обратного пути нет.
— Мне не нужен обратный путь, — выдыхаю, так же шепчу, говоря с ним одними губами, и Лекс уже хочет отстраниться, чтобы наверняка что-то спросить. Мне же хочется послать к черту эти разговоры и быть рядом с ним. Поэтому, накрыв его губы ладонью, добавляю еще тише и самозабвенно, будто зная ответы на все его вопросы: — Мне нужен ты.
Усмехнувшись, кивает и наконец прихватывает мою нижнюю губу. Поцелуй выходит медленным и, возможно, почти невинным. От этого оба становимся жадными. Нетерпеливыми и, затягивая предвкушение, причиняющими боль друг другу.
— Даже не знаю, чего хочу больше, — выдыхает Лекс, прикусывая мою мочку уха и вновь зарываясь руками в волосы. Надо же, а раньше я и подумать не мог, почему он не отрезал их. Не предполагал, что его так ведет, когда перебирает пряди между пальцами, — убить тебя или поцеловать.
— О, дьявол, я готов на все. — Прижимаюсь еще сильнее.
Невольно втягиваю голову в плечи — становится щекотно от того, как носом ведет по щеке. Прикасается к шее, и я прикусываю губу, сдерживаясь от стона, когда губами прикипает к ней. Оставляет поцелуй за ухом и, сжав мои волосы в кулак, заставляет посмотреть в свои глаза. Дергаюсь от неожиданной боли, когда тянет назад, впиваюсь в его плечи, и он, улыбнувшись намного нежнее, мягко накрывает мои губы своими.
Легко поднимает меня на руки, сажает на кровать и, прижав спиной к стене, наваливается всем телом, попутно не прекращая целовать ключицы, щеки. Прячу улыбку в изгибе его шеи, поражаюсь, насколько спокойным Лекс может быть. Не знаю, сомкнул ли глаз за эту ночь, но в его движениях читается усталость. Ему, как и мне, сейчас хочется не играть — просто побыть рядом. Просто протянуть руку и переплести пальцы. Без напряжения и переполняющей страсти.
Чувствуя жжение в ребрах, надавливаю на его плечи, меняю нас местами, заставляя уже его прижиматься спиной к стене. Безмолвно понимая, чего я хочу, приподнимает за бедра, усаживает к себе на колени и даже разводит руки в стороны, чтобы было удобнее прижиматься к нему. Лишь когда устраиваюсь на его груди, опускает ладони и медленно скользит ими по спине.
Злости будто и не было вовсе.
Вся стерлась, пропала за считанные минуты.
Теперь выяснили все, не сказав при этом ни слова. Хватило вымученных вздохов, жжения в губах и боли где-то между ребер. Хватило, чтобы почувствовать снова и убедиться: все, что произошло ночью, — это не случайность и не вздор. Я хотел этого, как хочу и сейчас. Хотел еще в Зоне Мутантов, когда впервые обнимал его в последнем городе, хотя на тот момент и не осознавал этого.
Даже не знаю, когда это началось, но точно не вчера ночью. Да и если это ошибка, то плевать. Знакомство с Лексом в принципе не предвещало ничего хорошего с самого начала.
— Нужно уходить, солнце давно встало, — говорю, а потом, вопреки собственным словам, втягиваю Лекса в поцелуй. Его теплые руки ложатся на мою обнаженную спину, когда задирает рубаху и будто специально прощупывает каждый позвонок. — А я должен зайти к Дэннису. Он обещал поменять мою внешность. Да и надо решить, что ты будешь делать.
— Я уже давно все решил, — выдыхает в губы и, притянув за волосы, целует, медленно скользя ладонями по бедрам и спине. — Например, то, что я еще десять минут не буду тебя отпускать.
Специально испытывая его, дергаюсь, пытаюсь встать, но уже через пару мгновений оказываюсь придавленным к спинке кровати. Меняет нас местами, разводит мои колени и, когда снова тянется к горящим от поцелуев губам, не остается ничего, кроме как смириться с этими десятью минутами и закрыть глаза.
***
— У меня не хватит магии, чтобы поменять и его внешность, — выдыхает Дэннис, зарывается рукой в волосы и краем глаза оборачивается на сидящую на его кровати Нету. Она выглядит даже более расслабленной, чем Лекс. Сжимает бокал вина и провожает меня скучающим взглядом, будто ничего не происходит. С распущенными, да еще и запутанными волосами. В разорванном платье и даже без обуви. И я стараюсь отвернуться, но все равно смотрю в упор. И эта дура знает такой важный секрет. Я уже жалею, что заставил ее пойти вместе с нами в крепость. — Если бы Лекс упомянул о своих планах не за полчаса, я мог бы заняться им заранее.
В голосе Дэнниса упрека столько, что кривлюсь даже я. Уже несколько минут испытывает мое терпение и лишь возмущается, но ничего не делает. Тео и Кассия, решившие проводить меня, тоже бесцельно наблюдают за Нетой. Чудесно.
— Извини, ты же знаешь, какой я непостоянный. — Лекс улыбается так, что не придраться. Он обходит нас, присаживается на край кровати, но Дэннис вздергивает его за плечо, поднимая на ноги. У Лекса же нет желания спорить сейчас — просто отходит в сторону. Делает вид, что не замечает дрожи в чужих руках и то, насколько Дэннис разозлился, когда тот коснулся его вещей. Будто и нет никакой ненависти. Так, встретились пару недель назад.
— Тогда какого черта ты просто меня ставишь перед фактом?! — не повышает голос, но сжимает руки в кулаки, сдерживая гнев. То, что Лекс безразлично игнорирует его нападки, раздражает Дэнниса еще больше. И, дьявол, в какой-то мере я даже его понимаю. — Поезжай в гребаное дезилийское королевство и рассчитывай на удачу.
— Или не поезжай вообще, — заключает Кассия. Никто даже не смеет поспорить с ней. Все мы осознаем, что она права — Лексу не место среди белых магов. И все мы знаем, что плевал он на наше мнение. Если Лекс что-то захотел, приходится только подстраиваться. Отговаривать нет смысла.
— Я выбираю первое! — восклицает Лекс чуть ли не радостно, поднимается на ноги, и я едва сдерживаюсь, чтобы не ударить его. Иногда так и напрашивается. Будто специально провоцирует. — Я же по жизни везучий!
— Ты можешь притвориться рабом, — предлагает Тео, и в покоях Дэнниса тут же повисает тишина. Хмыкаю, когда Лекс медленно переводит на него полный злости взгляд и замечаю, как Дэннис немного расслабляется. Я уже давно видел за ним то, что, хотя и прячется за маской безразличия, хотя делает вид, что ему давно плевать на прошлое, связывающее его с Лексом, не переносит его компанию. До сих пор дрожит то ли от сдерживаемой ярости, то ли от страха, когда Лекс подходит к нему ближе, чем на фут. — А что такого-то? Революционеры спасли несколько личных рабов! У нас есть маска и…
— Ты же понимаешь, что мое терпение не вечное?
— Дьявол, Картер, а чего ты еще ждешь? У тебя никаких манер. Даже я бы не смог проникнуть на бал, потому что меня не учили этому. И я сейчас не говорю о маленьком нюансе — ты гребаный красный маг!
Подумав над словами Тео, медленно киваю, перевожу взгляд на Лекса и осознаю, что другого выбора нет. Даже если бы Дэннису хватило магии на то, чтобы превратить его тоже, Лекс не смог бы вести себя как белый маг. Если бы в своем королевстве он принадлежал к высшим слоям общества, а не вырос на улице, у нас был бы хотя бы призрачный шанс.
— Он прав, — признаю, несмотря на то, что уже понимаю, как сложно будет ему подчиниться, а мне — обращаться с ним, как с неугодной собакой. Мне эта затея не нравится не меньше — тем более, я знаю, как будет мстить мне. И не то чтобы это не пугает, потому что я понимаю: даже чувства ко мне не остановят его от того, чтобы причинить боль. Напротив, чувства только усложнят. — Отец придерживается правила, что у личных рабов нет ни имени, ни лица. Ни у кого не вызовет подозрений то, что у богатенького графа появился слуга. И если кто-то знает, как ты выглядишь, то…
— То не увидит моего лица за маской псины! Замечательно!
Склоняю голову набок, поворачиваюсь к Лексу и улыбаюсь. Если я не отказываю ему в желании отправиться со мной, то он может хотя бы раз наступить на самолюбие и подчиниться моим условиям.
— Нет, конечно, ты можешь остаться здесь. — Делаю шаг и встаю к нему немного ближе, чем позволено. Поднимаю взгляд, усмехнувшись, прикусываю губу и сдерживаюсь от порыва пробежать по его плечу кончиками пальцев, потому что на нас все еще смотрят. Мы все еще не одни. — Или сделать так, как я скажу.
Его усмешка — наслаждение. Теперь нет обратного пути. А одного меня не отпустит, почему-то в этом не возникает сомнений.
— Если ты так хочешь надеть на меня цепь, принцесса, почему не сказал об этом раньше? — говорит шепотом, хотя мы понимаем, что все нас слышат. Вздрагиваю, снова краснею и делаю шаг назад. Продолжает победно улыбаться, и я даже не знаю, как у него всегда получается делать вид, что он совсем и не подчиняется. Совсем не проиграл, конечно. Сам хотел.
— Я так понимаю, с Лексом все решено. — На этот раз мысленно благодарю Дэнниса за то, что прерывает неловкую паузу, кивает мне на кровать рядом с Нетой, и я, стараясь не замечать ее, огибаю Лекса и Кассию и присаживаюсь напротив Дэнниса. — Я всегда ненавидел свою магию, — почему-то признается, а я чувствую, как мне на лицо опускаются темно-красные искры. Приятно щекочут кожу, и я даже закрываю глаза от блаженства. — Просто менять лица магов — это чертовски скучно. Лишь раз мне это помогло.
— Когда?
— Полгода назад я был ранен. — Усмехнувшись, поднимает взгляд, и мне не нужно спрашивать, кто ранил его. Понятно и так. Не знаю, правда, зачем он делится этим со мной — несмотря на то, что в комнате еще Лекс, Кассия, Нета и Тео, обращается конкретно ко мне и словно не замечает всех остальных. Да, мы довольно много времени проводим вместе... Ну как проводим. Придумываем планы, иногда отвлекаемся на другие темы, затрагивающие королевства, и редко рассказываем что-то о личной жизни. — Я спрятался в одном из сараев, но он стал выкуривать меня. И тогда я поймал какого-то мага и поменял ему внешность.
— На свою.
— Ага, — говорит Лекс с таким энтузиазмом, будто ему нравится вспоминать это. Нравится копаться в прошлом, если это касается Дэнниса. — Я еще две недели думал, что убил его.
— А это был наемник. Почти его напарник.
— «Почти», да-да. Он никогда мне не нравился.
Хмыкаю, и Дэннис, взглянув на меня, натянуто усмехается тоже. Только если Лекс рассказывает обо всем действительно расслабленно, то у Дэнниса мышцы натянуты, как струна. Проводит по моему лицу кончиками пальцев, просит посмотреть на себя, и я даже замираю, чувствуя, как его магия будто обволакивает нас. Во рту сухо от напряжения.
На секунду, когда его магия становится слишком сильной, вижу в его карих глазах отголосок того невинного мальчишки, плачущего на ступенях собственного дома. На секунду энергия будто очищает его, делает еще красивее, чем обычно, будто отмывает от крови, от всех смертей безоружных красных магов, о которых он наверняка давно забыл.
За эти мгновения вижу в Дэннисе то, что не разглядывал раньше. Шанс. Надежду на искупление. Если я и Лекс обречены, то в Дэннисе есть проблеск человечности. И это пугает меня. Пугает, потому что нечто подобное я видел в чужих глазах лишь дважды. У Эвелин и Джейми.
И они оба мертвы.
— Кайл? — Дэннис осторожно встряхивает меня за плечо, и, сфокусировав на нем взгляд, киваю и поднимаюсь с кровати. Медленно подхожу к зеркалу и открываю рот, смотря на свое отражение.
Теперь я действительно похож на наивного мальчика из богатой семьи, а не как не предводителя Лесов Смерти или «погибшего» принца. Голубые глаза словно растопились под влиянием магии Дэнниса — сейчас они будто играют озорным огоньком. В них нет ни холодности, ни отстраненности. Почти как у меня в детстве. Только зеленые.
Провожу рукой по волнистым рыжим волосам, которые остались почти той же длины, пропускаю пряди между пальцами и даже отвожу взгляд, не веря в то, что Дэннис сделал это. Он поразительно правильно изобразил невинного мальчишку-графа, которого не затронули ужасы войны. В котором почти не осталось меня.
Такого бы я не стал ни в чем подозревать, а именно это нам и нужно. Такому вообще хочется только улыбаться и сочувствовать.
Такой не убивал сотни мутантов, не взорвал тысячу мирных жителей черного королевства и не позволил революционерам разделаться с заключенными.
Поворачиваюсь к остальным, и на всех лицах, кроме Лекса, читается удивление. Он же только хмурится, обводит взглядом остальных и делает несколько шагов ко мне.
— Ничего же не изменилось, — вдруг выдает. И до меня мгновенно доходит, что он не может видеть влияние чьей-то силы на меня: мы связаны магией. Он видит только меня настоящего.
Он единственный, кто смотрит в мои голубые глаза.
Единственный, кто до сих пор видит все шрамы.
— Это из-за того, что между нами магическая связь, — объясняю, хотя голос немного дрожит. Когда улыбается, его глаза вспыхивают наслаждением от того, что наша связь сильнее любой другой силы, мне хочется поцеловать его еще больше, чем сегодня утром. Еле сдерживаюсь, чтобы не повиснуть на нем, чтобы не прижаться до боли в ребрах и подставить и без того красную шею под его губы.
— Нам нужно отправляться, — выдыхает, будто случайно касается внутренней стороны моей ладони кончиками пальцев и указывает на дверь. — Я схожу за лошадьми. Жду тебя.
Улыбнувшись, киваю, оборачиваюсь, смотря на сумку с едой, которой должно хватить на неделю до дезилийского королевства, и Лекс забирает ее с собой. Когда удаляется, повторяю наставления Дэннису и Кассии, складываю в рюкзак оружие, одежду дезилийца, снятую с трупа того графа, которым и буду притворяться, и подумываю над тем, что осталось лишь попрощаться с Джейкобом и Эриком.
Уже дергаю за ручку, как Тео хватает меня за запястье намного сильнее, чем обычно, нагибается и шепчет в ухо, чтобы слышал только я.
Шепчет, и только сейчас осознаю, что его потрясывает от злости. Теперь, когда из-за очередной шутки Лекса, он наконец во всем убедился.
— Тебе нужен был тот, кто будет сдерживать твою злость, Кайл, а не утащит на дно окончательно.
Думаю, мой взгляд полон презрения и гнева. Надеюсь, что не раздавил гребаную ручку в ладони. Его слова вымораживают меня. И я рад, что ухожу. Мне нужно о многом подумать и побыть неделю только с ним. Как в Зоне Мутантов. От рассвета до рассвета. От сдержанных взглядов под солнцем и доводящих до головокружения прикосновений ночью.
Наверное, я действительно иду на дно.
Наверное, им я погублю себя окончательно.
Наверное, моя влюбленность граничит с одержимостью.
Наверное, от того, что у реки, в которой умерла моя мать, поддался искушению быть с ним, пострадаю не я один.
Не наверное — абсолютно точно.
— Я знаю, Тео, — улыбаюсь и перекидываю рюкзак через плечо. — Но те, кто пытался сдержать мою злость, давно мертвы.
А
ОН жив.
Конец второй части
