Light Captivity

Прошло чуть больше двух недель с начала моего правления и истребления всех мутантов первого города. С заточения отца и Кассии и осознания, что магия отозвалась на давно воскрешенного мутанта не просто так. Не знаю, почему не догадался сразу, что она лишь отреагировала на кровь Лекса. Ирония — теперь Майк считает меня спасителем и буквально таскается за мной повсюду, но не думает, почему это произошло. Не может представить, что это лишь воля случая. Что ему просто повезло с родней, и если бы не наши отношения с Лексом, ничего бы не случилось. Пока все идет относительно спокойно, и меня даже настораживает это. Один из мутантов Джейкоба, отправившийся в недельную разведку, донес, что войско Натана почему-то остановилось на несколько дней, но сейчас уже стремительно движется к стенам лайбаунского королевства. Наверняка готовится к сражению и вряд ли догадывается, что я позволю ему войти туда. Единственное ценное, что осталось от покоренного королевства, — столица. Половина белой армии уже готовится направиться в нее, остальная — нужна мне здесь. Во-первых, чтобы поддерживать порядок, во-вторых, если Натану удастся прорваться, нельзя впускать его в единственную неразрушенную и более или менее процветающую зону — дезилийское королевство. Несмотря на то, что собираюсь отдать Натану часть лайбаунского королевства, ему достанутся только разрушенные земли. Часть белых магов и революционеров под предводительством Фрэнка — Дэннис нужен мне здесь — сейчас сжигают дома и лагеря и перевозят всех лайбаунсцев в мое королевство. Они больше не рабы и не подчиненные. Здесь я оказываю им помощь, вылечиваю и осторожно втираюсь в доверие. Не так, как отец — в моих действиях нет насилия. Всего-то показываю, что лишь с моей помощью они смогут выжить, и заставляю разговаривать с Нетой, которой не остается ничего, кроме как описать намерения Натана и обстановку на родине. Конечно, я прошу красных магов помогать нам: тех, кто может сражаться, причисляю в ряды белой армии, остальных — принуждаю работать. Впрочем, как и собственный народ. Никакого неравноправия больше нет. Сначала я даже хотел отказаться от балов, но понимал, что графы и бывшая свита отца, некоторые из которых теперь поддерживают меня, слишком привыкли к этому. Мне не нужны недовольства в народе, поэтому оставляю все на Тео. Понятия даже не имею, как там все проходит, но, судя по всему, друг в этом хорош. Либо дезилийцы попросту боятся жаловаться. Без охоты, балов и прочих ненужных развлечений у меня появляется больше времени. И на разговоры с красными магами, — я стараюсь посещать госпитали хотя бы пару раз в неделю — и на разработку планов с Дэннисом, Лексом, Джейкобом и Трувором, новым полковником белой армии, и на занятия с Эриком. Мальчишка в стенах замка будто расцветает и меняется с каждым днем — несмотря на годы в нищете, он будто чувствует, что именно здесь его место. Ему нравится учиться, читать книги, тренироваться. И если все знания я могу ему дать, то сражаться — точно не мое. Поэтому доверяю это Лексу. Не хочу просить белых магов, которые раньше тренировали меня. Грядет война, и Эрик должен быть готов к любым испытаниям. А Лекс не жалеет его, как любой учитель или даже я. На самом деле, Лексу плевать на него — он согласился заниматься с Эриком лишь из-за меня. Это мне и нужно. Потому что настоящий враг не станет его жалеть. Потому что Кассии удалось схватить его, и вряд ли это станет сложностью для Натана. Тем более, если он узнает, что Эрик — наследник красного престола. Кассия… Стараюсь не думать о ней, но все равно ощущаю вину и по растерянному взгляду Лекса вижу, что ему небезразличны убитые мутанты. С Нетой не разговариваю об произошедшем — она полностью признает мою победу и подчиняется. Даже спрашиваю ее о возможном «Фениксе», хотя и не упоминаю о сделке с Натаном, и прошу ее подумать над этим. О сделке с Натаном вообще не говорю никому, кроме Лекса. Даже от него я скрывал странные условия какое-то время, но он через неделю заметил, что я что-то таю. Проводя много времени и на переговорах, и в императорских покоях, куда Лекс даже без моего согласия перетащил свои вещи, мы сближаемся еще сильнее. Несмотря на все трудности правления и чувство вины, я ощущаю себя безумно влюбленным. Беру его с собой к красным магам, знакомлю с дезилийцами и делаю своей правой рукой. Теперь не приходится выпрашивать ласку — дает все сам. Больше не скрывает ничего от Дэнниса и Неты, которые, как он мне сообщил, обо всем догадались, и то ли контролирует, ревнуя к каждому магу, то ли не хочет отпускать от себя. Может, все вместе. Меня устраивают оба варианта. Застегиваю последние пуговицы жилета, складываю как всегда небрежно сброшенную одежду Лекса, чтобы слуги не копались в ней, гребнем расчесываю лежащие на плечах волосы. Смотрю на холодный взгляд в отражении и даже не узнаю себя. Ощущение, будто в похожее зеркало до Зоны Мутантов смотрел другой маг. Маг, который точно не смог бы преодолеть трудности каждого города Лесов Смерти, сбежать от Натана и получить престол. Наверное, то, что я изменился, это правильно. Наверное, иначе я бы не добился власти. Наверное. Сразу вспоминаю убийство мутантов первого города и отгоняю назойливые мысли. Зато белые маги доверились мне… Зато удалось создать сильное войско… Почти доверились. Без недовольств и даже мятежей в несколько первых дней не обошлось, но сторонников отца было гораздо меньше, и легко, практически без насилия, удалось подавить пару небольших восстаний. Не хочу вспоминать об этом. Не потому, что я не ожидал восстаний, а потому, какие меры пришлось предпринять. Прикусываю губу, вторя это «пришлось». Не хочу повторять опыт отца, не хочу становиться тем правителем, которых всегда презирал, но в то же время перед войной нужно сплотить два королевства. Именно поэтому я приказал Лексу отравить организатора восстания и двух его помощников. Не казнил всех, не выступал с речью, презирая их, не обесценивал преданность к отцу. Просто избавился, и это действительно помогло — Лекс умеет не оставлять следов. Лекс прекрасно знает, как появляться в городе незамеченным и убивать без единого звука. Лекс хорош во многом, но в этом — особенно. И, конечно, кроме меня, Дэнниса и Неты, никто подлинно не знает, на что он способен. Я намеренно скрываю то, что умеет Лекс, от белых магов. Все-таки теперь начинаю понимать отца. Иногда править и быть хорошим для всех накануне войны не так легко, как кажется. Дверь медленно приоткрывается, и я даже расплываюсь в улыбке, ожидая того, кому можно броситься на шею, но ко мне заходит Джейкоб. Надо же, он решил поговорить со мной. Впервые наедине за долгие две недели. Впервые заявился сам. Сжимаю руку в кулак, слыша, как скрепит кожа перчаток — Джейкоб избегал меня все время. Когда я кинулся к нему, обрадовавшись, что он жив, Джейкоб просто отошел и попросил дать ему подумать. Смириться с тем, что я сделал. С тем, в кого превратился, как он сказал. Я не злился. Я понимал, что он прав. Я пришел к нему в покои еще через несколько дней перед тем, как приказать Лексу убить белых магов. Я просил помощи и совета, которые раньше он мне давал. Я ожидал, что Джейкоб поддержит меня, потому что тех, кому я доверяю, становится все меньше. Потому что он после черного королевства был со мной, когда я пострадал, и, разумеется, осознает, что, кроме него, Тео, Эрика и Лекса, у меня никого не осталось. Но тогда, после чертового восстания, когда я, дьявол, не знал, поступаю ли правильно, он даже не стал слушать меня. Джейкоб отвернулся от меня и сказал решать все самому. С мутантами первого города все же получилось. О, конечно, ему так легко судить! Ему, который всегда был гребаной жертвой и не марал руки в крови невинных! Он же, дьявол, не видел, как меня избивали в душном, сыром подвале несколько недель, едва не повесили, а потом я еще и получил нож в спину от той, кого действительно ценил. Так просто отказаться от меня после всего, что мы прошли. Оправдать это тем, что я такой чудовищный и бездушный. Что, надо же, отомстил Кассии и подавил восстание так, чтобы никто не узнал. Поручил это именно Лексу, а не любому белому магу. А теперь пришел. К монстру, которого не хотел видеть две недели. Которому отказался помогать в столь ответственный период. От которого отворачивался даже на переговорах и обращался к Дэннису, упорно игнорируя меня и Лекса. Обводит взглядом зеркало, наши покои, но упрямо не смотрит мне в глаза. Даже обращает внимание на сваленную одежду Лекса, и, судя по выражению лица, ему не нравится, что мы спим вместе. Только вот Лекс не бросает меня, когда мне необходима поддержка. Лекс не удивляется вдруг, будто впервые узнав, что я могу убивать. Что я всегда убивал ради своей цели и жалею совсем не обо всем. — Не хочешь поговорить? — спрашивает Джейкоб, и я прикусываю щеку, чтобы не сорваться. Сейчас хочу просто уйти и оставить его так же, как он меня. Однако моей выдержки хватает, чтобы молча кивнуть и опуститься на стул напротив. На стул, который, черт возьми, после сегодняшней ночи начинает разваливаться. Чертов Лекс. Прячу улыбку, но мысли о Лексе позволяют немного успокоиться. — Что-то ты не слишком торопился начать это разговор. — Все равно срывается с языка, но Джейкоб игнорирует мои нападки. Равнодушно пожимает плечами, и от мысли, что ему плевать, снова сжимаю челюсти, пытаясь не злиться. — Тебя не так-то легко застать одного. — Будто в доказательство своих слов кивает на вещи Лекса, но я не собираюсь даже отвечать. Это одна из причин, почему я боюсь распространения слухов о наших с Лексом отношениях. Все постоянно находят в этом что-то постыдное. — Да, я — император, как ты успел заметить, — хмыкаю, и Джейкоб тоже улыбается уголком рта. Качаю головой и прекращаю его понимать. Если раньше мне с ним было комфортно, то сейчас хочется сбежать. Но в момент, когда протягивает руку, я осознаю, почему мама полюбила его. Я лишь недавно осознал, что она отнюдь не была святой и невинной, как я считал раньше. Она была бунтовщицей и не придерживалась моральных рамок, как и я. Она обрекла ребенка на мучение из-за сильнейшей магии, чтобы получить необходимые знания. Она оставила своего мужа и никогда не скрывала, что не любила его. Но для Джейкоба она — идеал. Он всегда отзывался о ней так, будто она — лучшее, что случалось в его жизни. Возможно, это правда. Возможно, мама действительно предала в первую очередь его, когда закончила жизнь самоубийством. Возможно, она его и не любила никогда так, как он до сих пор любит ее. Не любила, но все равно была с ним, и я чертовски понимаю ее. Я испытывал то же к Джейми. По-настоящему любил лишь его чувства ко мне, но не был способен отказаться. Хотелось быть человечным хотя бы в чьих-то глазах. Хотелось быть тем самым идеалом, которому я никогда не соответствовал. Мы с мамой оба не выдержали этого. Хотя я не знаю, имею ли право сравнивать. Могу ли утверждать, что она и правда ничего не чувствовала или всего лишь надежно скрывала. Я, оказывается, ни черта не знаю о ее жизни. — Кайл? — Опускает руку, и лишь сейчас понимаю, что, задумавшись, не протянул ее в ответ. Все чаще замечаю, что становлюсь растерянным. Ухожу в себя, даже проводя время с Лексом. — Я не могу злиться на тебя. Мне нужно было время, чтобы смириться с тем, что ты сделал, и у меня действительно получилось. Я не одобряю твой поступок, но… я чувствую, что ты нуждаешься во мне. — Нуждаюсь. И нуждался раньше, — хотя и старался не показывать обиду, выходит чертовски плохо сдерживать то, что копил в себе. То, о чем вроде бы даже смог забыть, если бы он не явился ко мне с этим гребаным примирением. — Я наладил дела в королевстве, решил все насчет отражения атаки Натана, смирился с тем, что творится в душе, и ты вдруг пытаешься наладить отношения со мной? — Ты и правда не чувствуешь вину?! — говорит негромко, но совсем не так спокойно, как я привык. Не пытается поддержать — напротив, будто давит на больное. Специально заставляет вспомнить об еще не заживших ранах. — Они сражались с тобой рука об руку! Они всегда были преданы тебе! Да, Кассия совершила чудовищную ошибку и, возможно, не заслуживала прощения, но они лишь подчинялись ей! Они любили тебя! Они защищали тебя! — Эта была месть Кассии! — Да… Месть Кассии… — усмехается, а я, задыхаясь от внезапной вспышки боли, от накатившего отчаяния, лишь кусаю губу, чтобы не дать слабину. — В этом-то и проблема. Я думал, ты другой. Думал, что для тебя народ — это не просто пешки, которых можно легко убрать, чтобы причинить боль кому-то другому. Я думал, ты понимаешь, что маги или мутанты не вещи, которые всего лишь тебе служат. Кассия это заслуживала. Они — нет. Сжимаю челюсти, мотаю головой, стараясь не признавать, что он говорит. Не хочу слышать. Не хочу думать о том, что знал с самого начала. Я всегда боялся стать таким, как они. Как мой отец или Натан. Я пытался быть лучшим и не могу признать, что оказался очередным. Не после всего, через что я пошел. — Тебе совсем не жаль? — спрашивает без насмешки или попытки вызвать сострадание. Спрашивает, чтобы найти во мне хотя бы проблеск той человечности, за которую ухватился с самого начала. Которую, вероятно, увидел в голубых, но совсем не моих глазах. — Жаль, но у меня не было другого выхода, — говорю заученную фразу, и, дьявол, меня самого трясет от нее. Хотя бы потому, что учил не просто так. Отец говорил мне учить ее. — Это неправда. — Дьявол, прекрати, Джейкоб! Что ты от меня хочешь? Раскаяния?! Тогда попроси это у кого-нибудь другого. Я чувствую скорбь по погибшим мутантам, но не сожалею о своем поступке, понятно?! Что бы ты сделал на моем месте?! Я пообещал Кассии казнить их, если она еще раз попытается подставить меня! Да, еще раз, Джейкоб! Это она приказала убить Дэнниса, и я, дьявол, выгородил ее! Не сказал даже Лексу. Я лишь совершил то, о чем предупреждал. Выполнил обещание. — И твоя гордость стоит жизни сотен мутантов, действительно любивших тебя?! Они не сопротивлялись, Кайл! Они не противились не потому, что не могли, а потому, что именно ты приказал сделать это! Они подчинились даже в этом, ты разве не понимаешь?! Ты говоришь о каких-то ваших разногласиях с Кассией, но именно мутанты стали жертвами ваших ссор! Наших ссор, из-за которых меня едва не убили, если бы не хитрость Дэнниса, да-да, Джейкоб. Почему он выставляет меня монстром?! Меня, а не Кассию? Именно она понимала, к чему ведет собственное войско! Она знала, что из-за ее прокола они могут поплатиться жизнью! Она должна взять на себя эту ответственность! — Но мы так живем, Джейкоб, разве нет? Натан захотел войны — и черные маги пошли за ним. Мне нужно создать сильное войско — я, пусть и не принуждаю, но призываю лайбаунсцев пойти за мной. Да, мне приходится вершить чужие судьбы. Да, я ужасно боюсь, что, дав бой в столице красных магов, потеряю множество воинов. Да, я не хочу вести их на смерть. Но я не виноват, что родился принцем, Джейкоб! Не виноват, что не могу от этого отказаться! — В твоих руках так много власти, Кайл! Ты сам об этом говоришь. И ты мог бы проявить милосердие. — И потом подавлять восстания белых магов? Если, конечно, они бы вообще избрали меня. Пришлось бы усмирять дезилийцев. А в разрозненном королевстве о какой победе над Натаном вообще может идти речь? Джейкоб, я имею власть, но я должен думать еще и о будущем. И если сейчас я потерял сотню мутантов, то на войне потерпел бы поражение и потерял бы миллионы. — И ты хочешь сказать, что убил не для того, чтобы отомстить, а для того, чтобы победить Нат… — Да какая, к черту, разница?! Я преследовал несколько целей! Разве это имеет значение, если я говорю правду?! Оказывается, для того, чтобы сделать гребаный мир во всем мире, нужно воевать. Нужно убивать. Нужно становиться таким же безжалостным, как враг. Странно, правда? Преследуя вроде бы благородную цель, ты раз за разом проливаешь кровь невинных. И я такой, Джейкоб. Я, наверное, безжалостный, раз так мало сожалею о своем поступке. Но как мне еще получить престол? Победить? Я не хороший. Но на войне и не нужны хорошие. Прости, если разочаровал тебя. Наверное, тебе стоило это понять раньше. Наверное, мне вообще не нужно связываться с такими, как ты. С Лексом или Дэннисом нет проблем. Они понимают меня. Не осуждают меня. Они восхищаются моими идеями и даже не думают о том, какие потери несет каждый мой приказ или изображенная на клочке бумаги атака. И я бы свихнулся от горя и скорби, если бы действительно обращал на всех падших воинов внимание. У меня попросту нет ресурсов, чтобы сожалеть о смерти каждого простого мага — заботит большинство. И если для меня это звучит логично, то для Джейкоба — чудовищно. И я даже завидую этому. Завидую тем, кто осуждает, а не принимает решения. — Кайл, — окликает, когда уже забираю со стола оружие и движусь к выходу. Очень хочу к Лексу. С ним можно немного побыть слабым и простым Кайлом Вилсоном, любящим смотреть на звезды и целоваться, а не императором объединенного королевства, черт возьми. — Ты прав, я слишком мало думал о твоих чувствах. Я… Наверное, мне нужно свыкнуться. Просто я помню тебя маленьким. Превращаясь в ворона, я часто прилетал к тебе. Ты был таким беззаботным и добрым. Я хотел, чтобы ты до конца оставался таким, и… сам взвалил столько на твои плечи. — Все в порядке, — говорю, хоть и понимаю, что, скорее всего, это конец. Не наших взаимоотношений, а того доверия, что было раньше. Это не чья-то вина. Просто Джейкоб прав — тот маленький мальчик, витающий в облаках, действительно близок ему по духу. Но тот мальчик — это уже не я. Мы попросту больше не можем помочь друг другу. Натягиваю улыбку, повернувшись к Джейкобу, и молча жду, пока он покинет мои покои.

***

Я редко прихожу на тренировки Эрика — да что там, был только пару раз в самом начале. В отличие от Тео, который упорно пытается контролировать все, что касается мальчишки. Не знаю, какой в этом смысл — сколько бы Тео ни бежал ко мне с воплями, что нужно все прекратить, нужно убрать Лекса от ребенка, я непреклонен. Эрик лишь первое время злился на меня, но потом и сам вошел во вкус. Понял, что я больше не собираюсь играть с ним. Да и сам наверняка хочет стать сильнее после всего, что произошло с Кассией. До сих пор помню его растерянный взгляд и слезы на глазах. Сначала посчитал, что просто, как и всегда, пожалею его, но, к счастью, быстро дошло, что этого мало. От того, что обнимаю его, ничего не меняется. Да, Эрику всего одиннадцать. Да, мне безумно жаль, что ему приходится переживать такой кошмар в столь юном возрасте. Но это уже случилось. Эрик уже столкнулся с трудностями, ужасом войны и угрозой жизни. И с наступлением Натана станет только хуже. Поэтому единственное, что в моих силах, — сделать из него мага, которому попросту не смогут навредить. Вложить в него свой ум и силу Лекса. И тогда он действительно будет непобедимым. Тогда его никто не обидит, даже если мне не удастся спасти его. Вздрагиваю, морщусь, отворачиваюсь, чтобы не сорваться на жалость, когда Эрик в очередной раз падает, закашливается, медленно, покачиваясь, встает. Когда он нападает или отрабатывает определенные атаки, когда метает ножи или стреляет из лука, я смотрю почти с наслаждением. Когда же Лекс заставляет его отбиваться, мне хочется закрыть глаза. Потому что он не дает ему ни единого шанса отбиться. Конечно, не сражается так, как мог бы, поддаваясь, но и не брезгует ударами. У Эрика уже дрожат руки от усталости и кровоточит губа. Эрик, собрав последние силы, поднимается, переводит дыхание, встает в нужную позицию, но, отразив всего пару новых ударов, спотыкается на третьем снова. Падает, встает. Становится более внимательным, наблюдая за руками, и его подводит подножка — теперь валится прямо лицом вниз, но в последний момент успевает выставить вперед руку. Я бы уже давно обработал ему рану или хотя бы протянул ладонь, но Лекс безразлично наблюдает за его действиями и даже не сдвигается с места. Эрик часто дышит и, несмотря на негласные правила этого раунда, нападает сам. От его выпада Лекс уходит, всего лишь сделав пару шагов назад, и Эрик злится. Пытается напасть, пытается хотя бы вскользь задеть, пытается показать, что умеет, когда я смотрю. Не знает, что уже восхищает меня. И даже не тем, что за такой малый промежуток времени он научился многому безумно быстро, а тем, как, постоянно проигрывая, поднимается снова. Буквально пару недель не сделал бы этого. Обиделся бы и попросил взять передых. Сейчас же не говорит ни единого слова поперек. Смахивает мокрые волосы с глаз и не дает себе ни секунды выдохнуть. Лексу не составляет труда уходить от ударов, но он внимательно следит за ним. Должно быть, ему тоже нравится смотреть на него. Лекс никогда не скажет этого, но, возможно, ему нравится видеть прогресс в каждом движении Эрика. Возможно, но ему надоедает, и начинает нападать сам. Эрика надолго не хватает. Со стоном от довольно сильного удара в плечо, который он по глупости пропустил, отшатывается и, споткнувшись о подставленную подножку, снова падает на пол. Пару секунд лежит, пытаясь отдышаться, позже встает, но Лекс отходит и кидает ему лук. Посматриваю на Тео, кусающего губы и сжимающего руки в кулаки, хочу коснуться его плеча, но передумываю. Сейчас он особенно нервный. Нервный всегда, когда что-то касается Эрика. Из-за их тренировок отношения Тео и Лекса, которые вроде бы начали улучшаться, вновь становятся натянутыми. Тео несколько раз пытался вызвать в Лексе жалость к мальчишке, но, конечно, это не имело никакого успеха. Я знаю, что друг не одобряет ничего, что касается Лекса. Ни их занятия, ни наши отношения, о которых ему, разумеется, известно. Тео стал намного серьезнее, чем был раньше. Вернувшись в дезилийское королевство, он пытался найти родителей, но о них ничего неизвестно. Впрочем, мне все понятно. Вряд ли отец бы оставил в живых родителей политического заключенного. Об этом Тео я не говорю. Да и он не спрашивает. Все же не глупый. Первый выстрел Эрика оказывается неудачным, но вторым почти попадает в цель. Улыбаюсь, даже хочу подняться, чтобы похвалить его, но сдерживаюсь, не желая прерывать их. Эрик прыгает, хлопает в ладони — наверное, раньше у него это не получалось. Эрик, разом забыв про боль после падений, смеется и дергается, должно быть, пытаясь танцевать, поворачивается к Лексу, но тот остается безразличным. — Ты видел?! — улыбается Эрик. — Я почти попал! — Ага, а если бы это был враг и ты бы целился в его шею, попал бы в плечо. А потом он бы убил тебя, — усмехнувшись, пожимает плечами Лекс. — Рано радоваться. Радоваться начнешь тогда, когда станешь побеждать меня. — Это невозможно, — уверенно заявляет Эрик, вешает на стену лук и стрелы, и снова встает в круг для сражения, хотя едва держится на ногах. Вытирает сочащуюся кровь с губы рукавом и даже не обращает на возникшую боль внимания. Не могу налюбоваться на него. То, что он не жил в роскоши, как обычный принц, сделало его искренним и неизбалованным. То, что в нем все еще течет королевская кровь, сделало его упрямым и уверенным. Это сочетание невероятно. — Тогда сделай невозможное, в чем проблема? — хмыкает Лекс и, вопреки моим ожиданиям, не подходит к Эрику, а лишь убирает оружие на место. — Хватит с тебя на сегодня. Развалишься. А еще и виноватым останусь! Усмехаюсь, глажу подбежавшего ко мне Эрика по голове, киваю в знак похвалы, искоса наблюдая за заставшим в паре футов от нас Тео. Он улыбается, но совсем не так, как раньше. Улыбается с отстраненностью и грустью, будто просто нет другого выхода. Улыбается без насмешливых, почти ребяческих искр в глазах. Встречаюсь взглядом с Лексом и сразу чувствую внутреннюю необходимость поделиться с ним разговором, который произошел между мной и Джейкобом. Вряд ли Лексу понравится то, что Джейкоб сказал мне, но не хочу больше ничего скрывать. С меня хватит тайн. Уже хочу подойти к нему, как меня окликает слуга-белый маг. Оборачиваюсь на уже привычное «Император» — я запретил дезилийцам называть меня «Ваше Высочество», и теперь они обращаются либо так, либо просто по имени и фамилии. Сначала кажется, что нужно решить опять что-то с графами, перевезенными красными магами или заключенными, но по выражению лица белого мага осознаю, что что-то пошло не так. Он бледен. Явно напуган. Не то чтобы слугу нашего королевства, который живет в роскошном замке и возраст которого едва перевалил шестнадцать, трудно напугать, но это настораживает меня. Эрик сжимает мою руку, дергает, пытаясь обратить внимание на себя и, должно быть, спросить, что случилось, но, даже не смотря на него, лишь пожимаю плечами. — Император, мы прибежали на крики. Красному магу, который… который был мутантом, кажется, нужна ваша помощь. Мы… мы, правда, пытались сами успокоить его, но он зовет именно вас. Черт возьми, что на этот раз? Снова превращается в монстра? Услышав новость про Майка, Лекс едва заметно напрягается, сильнее сжимая в ладони рукоять кинжала — о, я помню, как бывший мутант противен ему. Майк буквально выбил Лекса из колеи, привычного покоя. Майк вторгся в его жизнь так же внезапно, как эту жизнь покинули родители. И, хоть мы с Лексом почти не разговаривали об этом, я знаю, что он продолжает винить в этом ни в чем не причастного красного мага, который жил еще за век до случившегося. Для Лекса Майк — спусковой крючок, призрак прошлого, пусть они и не были знакомы лично. Майк не знает его, но Лексу известны даже детали жизни предка. И вот ирония — теперь они почти одного возраста, а Майк выглядит даже юнее. Майк, по сути, не видел ужасов войны и заражения — он превратился в мутанта одним из первых. Он из другого времени. Он часто ведет себя как совсем наивный юноша. Не такого мага ожидал увидеть Лекс, когда, еще несколько лет назад, действительно хотел встретиться с ним. Не такого, кто сам нуждается в поддержке гораздо больше, чем может дать. Однако если для Лекса Майк — лишь катастрофа, для меня он — жертва. Жертва черной магии, а после обстоятельств и моей силы. Мне жаль его, и я не испытываю к нему ни толики злости, пусть и носится за мной все эти две недели, наверняка создав в голове образ героя. Меня даже не раздражает наивность, порой перетекающая в глупость, потому что страшно представить, как ему тяжело. И потому, что он отличается от остальных. Он благородный и даже невинный, но, в отличие от Джейкоба или Джейми, не пытается требовать от меня того же. Он видел, как я убил мутантов, в одном из наших многочисленных разговоров я рассказывал ему про Джейми и черное королевство. Доброта Майка естественна. Доброта и благодарность за то, что я, по сути, и не делал. Сделала магия. Без моего согласия. Киваю, и, пока прохожу по узким коридорам в покои Майка, раздражение, что с ним опять что-то произошло, сменяется волнением. Пусть я и не испытываю к нему сильных чувств, мы сблизились за две недели. Даже несмотря на недовольство Лекса. Когда захожу в покои Майка, мое волнение мгновенно усиливается. Замираю — на пару секунд будто парализует. Забываю, как делать вздох, и хочу просто сбежать. Потому что последние недели у меня все было под контролем. Хватало простого анализа ситуации, чтобы понять, что делать дальше. Хватало мыслей, чтобы подготовиться, и сейчас, смотря на Майка, от боли выгибающегося на кровати, я не знаю, что делать. Кричит так, что закладывает уши. Бросаюсь к нему, когда тянет слишком худые — почему я не замечал этого раньше? — руки, опускаюсь рядом на колени, тяну на себя, позволяя опереться. Почему-то вырывается, дергается, дрожит, пихается локтями, водит головой будто в поиске чего-то. Его глаза потемнели, радужки почти не разглядеть. Глажу по голове, вспоминая, как Лекс так же в последнем городе Зоны Мутантов после сражения, сойдя с ума, лежал на моих руках — не сравнивать их двоих не получается. Только вот если тогда я хотя бы мог представить, что нужно к Лексу, тогда у меня уже были чувства к нему, то с Майком все сложнее. Я не знаю, как помочь ему и в то же время не перейти черту. Хотя бы потому, что он хватает мою ладонь и нежно, дьявольски нежно, несмотря на его состояние, пытается переплести наши пальцы. Отрываю руку, укладываю ее ему на плечо, трясу, стараясь привести в себя, но он не может даже сфокусироваться на моем лице. Бегающим взглядом пытается понять, что происходит, часто дышит, закашливается, то льнет ко мне, то, наоборот, пытается оттолкнуть. — Я не хочу… — шепчет одними губами, и я прислушиваюсь, но не прошу повторить. Не прошу ни о чем. Просто хочу, чтобы ему стало хотя бы немного лучше. — Не хочу становиться монстром. Не хочу! Срывается на крик, орет пронзительное: «Отойди от меня!», и лишь через несколько секунд осознаю, что обращается не ко мне. Выливаю на него воду из кувшина около кровати, но Майк, кажется, абсолютно ничего не чувствует. — Он лезет ко мне в голову, Кайл! Он… Он, он! Нет, я не хочу! Он лезет ко мне в голову! Не отвечает ни на единый мой вопрос, лишь судорожно повторяет это «Он, он, он», обращаясь то ли к образу из кошмара, то ли к внутреннему монстру, которым он был сотню лет. Излечил ли я его полностью? Снял ли магию? Или только смог вернуть облик? Но как я могу помочь, если он не говорит ничего конкретного? Он звал меня, он точно произносит мое имя, значит, он уверен, что в моих силах стать для него поддержкой. Но что я, дьявол, должен сделать?! Хочу попросить слугу позвать Лекса, но понимаю, что это не вариант, учитывая, как он относится к Майку. А если начнет ревновать, то вообще сделает только хуже — никак не поможет делу. Нета? Может быть, но до нее не так легко добраться. Нета живет на окраине столицы в небольшой лачужке, где принимает… клиентов. Не только на секс — некоторые дезилийцы, незнакомые с черной магией, восхищающиеся ей, просят у Неты травы, зелья. В народе ее уже прозвали Ведьмой. А у Ведьмы всегда много гостей. К Ведьме не пробиться наверняка. Смотрю на вспотевшего, но при этом бледного Майка, сильнее прижимаю его, прикрываю глаза и полагаюсь только на себя. Только на собственные способности, потому Майк позвал именно меня. Так, как делал всегда раньше. До коронации. До получения титула Императора. Закрываю глаза, и магия сама срывается с пальцев. Хочу отпрянуть, боясь, что навредит ему еще больше, но Майк вдруг затихает. Не останавливаю поток — моя сила окутывает его, голубыми искрами оседает на бледной коже. Его дыхание выравнивается. Он сжимает мою руку и прикрывает глаза. Боюсь пошевелиться и, не веря, смотрю на него. Значит, это воскрешение, как и думал, не прошло без последствий. Только не для меня. Для него. Мы все еще связаны. Я все еще могу контролировать его состояние, и это совсем не так, как с Лексом. Если с Лексом мы будто дополняем друг друга, становимся одним целым, то Майк зависит от меня. Зависит настолько же ужасно, насколько я когда-то зависел от наркотика Илана в последнем городе Зоны Мутантов. — Спасибо, что снова помог мне, — улыбается и даже не осознает весь кошмар произошедшего. Не доходит, что это не просто чудеса моей магии. Это что-то значит, и я не знаю, до чего способно дойти. Может, конечно, это действительно единичный случай, а может, он и вовсе не способен существовать без моей магии. Может, без нее он вновь превратится в безмозглого монстра, несущего хаос и разрушение. Сколько раз я уже пожалел, что сделал это?.. Дыхание Майка выравнивается окончательно, а я впервые с последнего города Зоны Мутантов чувствую себя так, будто вселялся в тела магов без перерыва по несколько суток. Чувствую бессилие и словно опустошение в груди. Чувствую… будто отдал всю энергию ему.