Light Captivity

«Если это произойдет в очередной раз, ты можешь навредить своему же народу» Мне становится только хуже. Сомнения в том, что Натан причастен к этому, уже вовсе нет. Обвинять его не смысла, я сам попросил его об услуге. Я сам заключил с ним договор. Но к чему в итоге все приведет — это вопрос, на который мне страшно узнавать ответ. Я просто надеюсь, что все решится. Решится прежде, чем я сойду с ума или перестану контролировать магию. Последние несколько ночей провожу почти без сна. Несколько раз пытаюсь связаться с Натаном, хотя бы поговорить с ним о том, что происходит, но тщетные попытки направить свою силу даже к черным, близким мне магам не увенчивается успехом. Чувствую такую слабость, что это замечают даже подданные. Говорю дежурное: «Мне нездоровится» и не признаюсь в том, что происходит, никому, кроме Неты. Что-то мне подсказывает, что она проболталась Дэннису судя по его настороженным взглядам в мою сторону, но, даже если так, это несильно меня волнует. Из-за поступка Дэнниса с Кассией я не сомневаюсь в его верности. Хуже всего дела обстоят с Лексом. Он больше не кажется настолько сломанным и разбитым, а многочисленные хладнокровные убийства в кабаках последние несколько дней недвусмысленно намекают, куда он растрачивает свой гнев и с помощью чего забывает про боль. Если кто-то в замке узнает об этом, выгораживать его станет еще труднее. Он будто делает это специально. Будто ему доставляет удовольствие видеть, как я, несмотря ни на что, не позволяю никому сказать и слова о его возможной причастности. Будто из раза в раз говорит: «Ну, Кайл, мы же оба понимаем, что ты еще любишь меня. Ну же, посмотри на себя». Об убийствах в кабаках он даже не скрывает. Открыто заявляет Дэннису при мне, что ему попросту нечем было заняться — а, пьяный, не рассчитал силу. Не рассчитал силу уже шесть раз за четыре ночи. Я понимаю, что Лекс не может знать о том, что происходит со мной и с моей магией, не может знать, что каждой глупой выходкой еще больше выбивает из и без того шаткого положения. Не может знать, каких трудов мне стоит сдержаться, подумать о собственной гордости и не впустить его к себе в покои. Не прийти к нему ночью и не попытаться заснуть, слушая его дыхание. Не поймать в коридоре и рассказать, что Натан делает со мной. Лекс всегда обо всем знал, а сейчас я просто не справляюсь без его поддержки. А он лишь неосознанно подливает масло в огонь. Он провоцирует драки в кабаках, спит с проститутками, убивает белых магов, напивается и делает так, чтобы я специально об этом узнал. Поддевает, старается причинить боль. У него получается это. Отлично получается. Только за что мстит? За то, что я не простил ему убийство своего друга? За то, что отверг его за предательство и не повелся на ложь? В ушах до сих пор его «Почему ты не веришь мне?», и я начинаю сомневаться в собственной правде. Я, наблюдая за тем, как он старательно разрушает не только то, что было между нами, но и собственную личность, задумываюсь над тем, не сошел ли я с ума уже тогда. Вдруг видение Лекса с ножом в глазах Тео было одним из видений? Вдруг он действительно ничего не делал? Но как я проверю? Как пойму, обманывает ли меня своя же магия или Лекс? Да и почему сила, которая всегда тянулась к Лексу, которая зависит от него, должна играть столь жестокую шутку? Почему?.. Из-за Натана? Или… Или никакой шутки не было. Или я просто выдаю желаемое за действительное и подсознательно хочу простить Лекса за все его грехи. Зарываюсь пальцами в волосы, неосознанно оттягиваю пряди и не чувствую боли, пока не замечаю, что начинаю вырывать их клоками. Резко отстраняюсь, смотрю на новое зеркало, которое не видело Лекса в моих покоях, вглядываюсь в собственное лицо, стараясь не обращать внимания на то, как двоится перед глазами. Моргаю, фокусируясь на отражении, стараюсь привести волосы в порядок, но руки предательски дрожат. Медленно опускаюсь в кресло, протираю лицо, стараясь не касаться воспаленных красных глаз. За окном продолжает валить снег, и я, наблюдая за ним, мерно опускающимся на землю и крыши домов, постепенно успокаиваюсь. Не хочу выходить из своих покоев, ничего решать, не хочу слышать новостей, размышлять о Натане. Пусть и идея Майка о красных магах хороша, мы все прекрасно понимаем, насколько у нас мало шансов. С хорошей армией мы бы проиграли Натану, если бы не моя сила. А с остатками и лайбаунсцами, истощенными недавним военным столкновением, вряд ли черные маги оставят нам возможность победить. Да и то, что магия вновь поможет нам, вероятность совсем мала. Конечно, моя сила не подчиняется вероятностям, но рассчитывать на то, что все получится, как и в прошлый раз, подобно тому, как стрелять в пустоту в надежде убить врага. Нельзя полагаться только на случайные обстоятельства. Нельзя, но иногда кажется, что у нас совсем нет выбора. Не дать бой я тоже не могу. Во-первых, в голове все-таки крутится это «вдруг», а во-вторых, белые маги настолько воодушевлены победой, что будут не довольны, если я прикажу отступить. Да и как я могу отдать дезилийское королевство без боя? По сообщениям мутанта Джейкоба армия Натана восстанавливается в городе неподалеку от Грэндзы. В нем много несожженных домов в относительно нормальном состоянии, и воины живут там и пока не готовятся к следующему наступлению. Конечно, Натан понял, что это моя магия сожгла десятки его воинов, и он, должно быть, думает над тем, что обычная атака может не помочь в борьбе со мной. И в какой-то степени это правда — несмотря на то, что я сильно сомневаюсь в своей силе, я сделаю все, чтобы не позволить черным магам перейти границу. Стук в дверь перерывает мои размышления, и я, отчего-то вздрогнув, вскакиваю с места, быстро поправляю волосы, разрешаю войти, хотя и чувствую, что не хочу никого видеть и вряд ли сконцентрируюсь на работе. Прикусываю губу, едва сдерживаюсь, чтобы не обреченно застонать, когда заходит Дэннис. Значит, пришел что-то спрашивать, решать или предлагать. Отлично, я сейчас великолепный помощник. С назойливыми мыслями, головной болью и дрожащими от страха руками уж точно. — Что-то случилось? — спрашиваю, но Дэннис, как всегда, перед тем, как ответить, оглядывает сначала меня, потом комнату, останавливает взгляд на трясущихся руках и снова возвращается к лицу, наверное, полагая, что я не замечаю этого или не придаю значения. — Я… был у Неты. — Дэннис достает из рюкзака небольшую темную книгу и кидает мне на кровать. Опускаю взгляд — нет названия. Смутно помню ее в нашей секретной библиотеке. Я давал Нете доступ к этой библиотеке по ее просьбе, поэтому пока не вижу в этом ничего удивительного. Открываю первую страницу и осознаю, что она написана на непонятном языке. Точно! Когда впервые я наткнулся на нее, не понимал, что это за сочетание символов. Теперь понимаю, что это, возможно, второй язык черных магов. — Еще неделю назад я увидел эту книгу. Спросил про нее, и, по словам Неты, отец много рассказывал ей про это. Книга была написана сто пятьдесят лет назад, то есть как раз тогда… В тот период, когда вы послали на красных магов черную энергию. — Нета говорила, что дезилийцы атаковали черных магов и забрали с собой самых сильных для создания черной энергии, а потом долго не выпускали из темницы. До смены короля. Кстати, из-за этого глупого поступка Пророк и познакомился с Калебом. Но ладно. Я полагаю, эта книга была написана в темнице кем-то из Пророков? — Да, все верно, — кивает Дэннис, и я не совсем догадываюсь, в чем проблема. Мне казалось, что я уже узнал все, что происходило в королевстве белых магов до моего рождения. По крупицам собрал правду. Разве есть еще что-то, что отец скрыл от меня? — Мне тоже стало интересно, и я попросил Нету читать вслух. С переводом, разумеется. Мы видимся… каждый день, и она прочитала почти всю книгу. Там… скорее, размышления, мало чего нового, но меня заинтересовала только одна фраза. Я не стал говорить об этом Нете, а сразу пришел к тебе. — Что за фраза? Дэннис поднимает книгу, открывает ее на определенной странице, и я замечаю в его руках свернутый листок. Подписал перевод? Меня, которого изначально это не удивило, теперь почему-то волнует то, что там написано. Почему-то кажется, что Дэннис не был бы так насторожен без причины. — Propheta tantum an aequalis erit occidere, — читает Дэннис. — Это переводится как «Пророка только равный убьет». — И что тебя так удивило? Пророки — самые сильные существа, и он признают и понимают это, так что такая фраза неудивительна. Они считают, что с ними способны справятся те, кто не уступает им по силе. — Я тоже сначала так подумал. Но что, если это трактовать иначе? В книге это было сказано не как нечто воодушевляющее, не как смелое утверждение, а как факт. Что, если Пророки не только бессмертны, но и их не берет оружие? Что, если их способна убить только сила таких же Пророков? Даже зависаю на секунду. Хочу возразить, сказать аргумент в свою пользу, но осознаю, что он прав. И осознаю, что это означает… — Значит, есть вероятность, что отец Неты… — неуверенно начинаю, останавливаюсь, не в силах произнести дальше. — Не мертв, — заканчивает Дэннис, и я прокручиваю в воспоминаниях то, как видел, как Пророк держал защиту, как черные маги выстрелили в него. Он мог просчитать, что от его слабости умрет его дочь или я. Значит, его ранили? Но выпустил бы Натан из тюрьмы убийцу и насильника своей матери? Вряд ли. Впервые новость о том, что кто-то жив, так сбивает меня с толку, а не радует. Учитывая слова Неты, Пророк принесет нам еще больше неприятностей. Если, конечно, он не остался на территории черного королевства и не ждет победы Натана там. А если нам все-таки удастся победить? Что, если мы разобьем войско Натана, а Пророку совсем не понравится это? Что, если Натан — это не самая серьезная угроза, как сказала Нета? Но нет… Нет… У Пророка в таком случае не будет войска… Один против целой Империи он не выдержит. Не может. А может, Натан все-таки что-то сделал с ним? Все-таки Пророк вновь предал своего короля? По сути, из-за Пророка мне удалось взорвать мирных жителей-черных магов. Неужели Натан так верит во все эти предсказания и подчиняется правилам, что не тронет своего врага после стольких подстав? Я бы давно убил его. Я бы на месте Натана повесил его голову на площади. — Если даже так, он не опасен для нас. Он враг каждой нации. Появится Пророк — и Натан станет первым, кто не даст ему повлиять на ход военных событий. — А если он обманет и Натана? — Натан достаточно умен, Дэннис, — говорю, хотя сам невольно задумываюсь над словами Дэнниса. Но что нам может сделать одержимый старый маг? Маг, который не то что не имеет союзников — он даже не выбрал сторону. Я ненавижу его из-за того, что он рассказал своему народу о Кристалле, Натан — из-за того, что Пророк помог мне сбежать и убил его мать. — Я не знаю, рассказывала ли тебе Нета, но этот чертов маг уже не раз серьезно подставлял Натана. Но, наверное, ты прав, Пророк не опасен для нас сейчас… Натан представляет куда большую угрозу. И, знаешь, я подумал, что все уж слишком легко для такого, как он. Я о многом наслышан от тебя и от Неты, и Натан — это не просто маг, который выходит на поле и борется в честном бою. Он не готов жертвовать всем и так подставляться. Не верю, что у него нет плана. Нет, Дэннис, план у него как раз-таки есть. И я даже догадываюсь, что этот план связан с моей магией и с Фениксом, кто бы он ни был. Это меня и пугает. Пугает, что мы все еще не знаем, что происходит со мной, не знаем, что означала та сделка, которую я с ним заключил. Все не так просто, как кажется каждому магу Империи — наверное, даже после черного королевства я смутно представлял, с кем столкнулся. — Этого я и боюсь, — признаюсь, медленно опускаюсь на кровать, смотрю на задумавшегося Дэнниса, и вдруг мне в голову приходит совершенно безумная мысль. — Какие бы ты цели преследовал, если бы попросил отдать Феникса? — Что?! Я не понимаю… — Натан попросил меня об этом. Что бы… — Так ты заключил с ним сделку?! — отстраняется, широко распахивает глаза, но меня не волнует его удивление. Почему-то теперь к самому факту того, что я сделал, отношусь спокойно. В конце концов, я преследовал определенную цель. Я не только спас жизнь Лекса, но и позволил ему унести Кристалл. — Просто ответь на вопрос. Дэннис выдыхает, быстро успокаивается, потирает переносицу. Качает головой, явно желая спросить, что произошло, но не задает вопрос. И я благодарен ему за это. Благодарен за то, что угадывает мое состояние и осознает, что чужое любопытство я уже не выдержу. Попытается поспорить со мной, выпытать о том, что происходит со мной и Натаном, — выставлю за дверь. — Слушай, если Натан забрал у тебя этого Феникса, значит, раньше он тебе принадлежал. Подумай о том, какие маги принадлежали тебе. — Я не рабовладелец, чтобы какие-то маги принадлежали мне. — Развожу руки в стороны, и Дэннис усмехается. — Нет… Я имею в виду, духовно. Лекс? Вы же связаны магией. Может, из-за влияния Натана он и убил Те… — обрывается, затравленно смотрит на меня, и я опускаю голову, осознавая, что, похоже, это известно почти всем. Отлично. Хорошо еще, что Дэннису не пришло в голову шантажировать меня этим. Хотя вряд ли бы он так поступил. Несмотря на всю неприязнь к Лексу, Дэннис давно не ставит минутные желания и свои чувства в приоритет. — Это тебе Нета сказала? — Да. Она догадалась. Прости. Пожимаю плечами, понятия не имея, за что он извиняется. Почему-то нет желания даже злится на Нету. Да и… учитывая ее скрытность, не думаю, что она рассказала кому-то, кроме Дэнниса. Хотя я тесно контактирую с ними двумя, я все еще не знаю, в каких отношениях они состоят. Но слова Дэнниса недвусмысленно намекают, что они далеко не просто спят вместе. — Знаешь, я не думаю, что Натан контролирует Лекса. Если бы так было, вряд ли бы Лекс убил бы столько черных магов на поле битвы, понимаешь? Да и с чего бы Лексу быть Фениксом? Из какого пепла ему восстать? Разве что из того, которое осталось от лагерников. — И от революционеров. Усмехаемся почти одновременно. — Дэннис. — Окликаю его, когда уже приближается к двери и кладет ладонь на ручку. — У тебя нет сомнений в том, что это сделал Лекс? Что он убил Тео? Задумывается или просто замирает, не ожидав такого вопроса. Я и сам не ожидал, что стану обсуждать это с ним. С ним, кто вообще-то должен быть первым магом, который хотел бы наклеветать на Лекса и очернить его в моих глазах. Сделать все, чтобы я забыл про Лекса и доверился только революционерам, которые единственные за столько времени не предали меня. Должен, но… — Есть. — Качает головой, я, уже подозревая всех в чем угодно, думаю, а не он ли это сделал. Но ни во взгляде, ни в спокойных движениях нет ни толики тревожности. И когда сталкиваюсь с ним взглядом, даже становится стыдно, что просто возникла такая мысль в моей голове. — Слишком уж гладко все это. Я бы мог поверить, что Лекс убил кого-то, несмотря на твои чувства. Мог бы, потому что… Ну, ты и сам знаешь почему. Но тут… Как-то все слишком логично и чисто, что ни придерешься. Как-то ненатурально. Утром они поссорились, он ударил Тео, а вечером, выходит, не подумав о том, что все подозрения падут на него, убил да еще и оставил оружие. Оставил оружие! Не верю я, что Лекс настолько глуп, чтобы так легко попасться. — Я считал, что, он был в неадекватном состоянии. — Да, я сначала тоже так подумал. — Дэннис пожимает плечами. — Не хочу выгораживать его, потому что не знаю правду, но потом я вспомнил кое-что. При одной из схваток один из моих напарников попал Лексу в плечо отравленной стрелой. Он скрылся, но мы были уверены, что легко его найдем и прикончим, потому что зелье вызывало галлюцинации, головокружение, потерю сознание и все такое. Но мы не только не нашли… Мы решили разойтись с напарником и встретиться в определенном месте, и я потерял его. Понимаешь? Я нашел труп своего напарника только на следующее утро. Отравленный, Лекс выбрал того, кто слабее, напал на него и не просто убил, а спрятал труп и скрылся. И сколько бы он в ту ночь ни выпил, как бы зол ни был, если тогда, больной и неспособный сражаться, так провел нас, он бы не оставил собственный кинжал рядом с трупом. Поверь, не оставил бы. Да, Дэннис прав, Лекс не поступил бы так глупо. Но как насчет одежды? Как насчет того, что я видел его в воспоминаниях Тео? Или же уже тогда меня контролировали? Но как, если… Закрываю лицо руками, чувствуя, как та усталость, от которой я избавился на время из-за разговора с Дэннисом, накатывает с новой силой. — Ты меньше всех виноват в том, что случилось, — вдруг произносит Дэннис перед тем, как уйти. И я понимаю, что это именно то, что я должен был услышать. То, чего мне так не хватало. Ты не виноват, Кайл. Не здесь, не с Тео. Ты не виноват. *** На площади сотни красных магов. Те, которые владеют магию, позволяющей видеть происходящее и в других городах, уже готовы использовать ее. Все королевство готово к торжественной речи. И впервые за последние несколько недель не моей. — А что, если у меня не получится? — Отличный вопрос за минуту до начала, Майк. Браво. Усмехаюсь, сажусь рядом с ним и качаю головой. Его руки сжаты в кулаки. Кладу на одну ладонь свою и медленно разжимаю пальцы. Майк осторожно, будто чего-то боясь, улыбается, сжимает мою руку, и я чувствую, как расслабляются его мышцы. Глажу по вспотевшей ладони, вспоминая, как боялся точно так же в двенадцать лет, когда отец заставлял меня говорить речь принца. Несмотря на то, что я с детства был достаточно уверен в себе, это совсем не просто — впервые произносить нечто, способное изменить жизнь миллионов. Произносить и знать, что каждое слово имеет значение. Произносить и понимать, что на тебя смотрят эти миллионы, оценивают, наблюдают за каждым движением, подсознательно уже выбирая, верить тебе или нет. — Все будет хорошо. Ты все помнишь? Я попросил Джейкоба помочь Майку придумать речь, и, насколько я знаю, потом к ним присоединились и некоторые революционеры. Они вообще пытаются успеть везде, сделать все, что возможно. Сердца революционеров горят победой так же, как горели переменами в лайбаунском королевстве. Дэннис говорил, да я и сам вижу, что они отдают всех себя труду. Делают столько, сколько никогда не делала белая армия. — Я… не знаю… Усмехаюсь, хлопаю Майка по плечу. — Ну же, тебе сейчас только кажется, что ты ничего не знаешь. Выйдешь и вспомнишь. Если что, посмотри на меня и подумай о том, что я в тебя верю. И даже если забудешь, импровизируй. Ты же знаешь, какую мысль должен донести до красных магов. Часто кивает, и я развожу руками в подтверждение своих слов. Несмотря на то, что я успокаиваю его, все равно сдерживаю внутреннюю дрожь. В конце концов, волнение Майка небеспричинно. Он же действительно ни разу ничего не говорил перед сотней магов даже, а тут миллионы. Тем более, Майк иногда путается в словах, когда хочет выразиться, как говорили раньше, и только позже вспоминает, что я никто не поймет. Но все-таки я надеюсь, что, если даже что-то подобное произойдет, лайбаунсцы войдут в его положение. В конце концов, они любят Майка, и, как я и сказал ему, считают воскресшим из мертвых и, конечно, более мудрым, хотя на самом деле он мыслит, как обычный семнадцатилетний юноша. Невзирая на всю опасность, Майк — все равно лучший вариант. Из-за его искренности трудно ему не верить. — Нет… Кайл, что-то пойдет не так… Я уверен… — Майк, прекрати. Ты справишься. Я знаю, что ты справишься. — Кайл, я чувствую, что что-то… Пожалуйста… — Тише. — Дергаю его за плечи, прижимаю к себе, и он неловко опускает руки на мою спину. Проводит по ней уже более уверенно, и я даже вздрагиваю, когда поглаживает по пояснице. Чувствую, как втягивает мой запах около шеи, и у меня вовсе становится сухо в горле. Только секунду назад он трясся от страха, а теперь вжимается в меня, едва не касаясь губами подбородка. И я, конечно, понимаю, что ему просто нужна поддержка. Понимаю, что, прикасаясь ко мне так, расслабляется. Понимаю, что, возможно, нравлюсь ему из-за того, что спас его. Но это все равно сбивает меня с толку. — Тебе пора, — выдыхаю, радуясь, что время подготовки подошло к концу, и в дверях появляется Джейкоб. — Ты знаешь, где я буду стоять. Кивает, поднимается со стула, и, улыбнувшись Джейкобу, прослеживает за ним. И откуда столько уверенности? Неужели объятия со мной так подействовали на него? Выхожу за ними, нахожу трон, но не сажусь, а встаю рядом с ним. Хочу, чтобы красные маги видели меня так. Видели, что я равный им и лишь руковожу, а не занимаюсь деспотизмом, как мой отец. Оборачиваюсь, замечая сзади моих приближенных белых магов, киваю им, перевожу взгляд на революционеров, улыбаюсь Дэннису… И наконец смотрю на него. Сталкиваемся взглядами, и он делает шаг вперед, вставая немного впереди всех. Самую малость, но достаточно значимо для него. Проверяет, что я сделаю на это. Проверяет, а я даже не качаю головой. Я вспоминаю слова Дэнниса, и сердце начинает болеть от всей этой ситуации. Я почти не пересекался с ним эти несколько дней, и сейчас, смотря ему в глаза, смотря на черную, великолепно сидящую на нем форму с гербом Империи, немного грустную ухмылку и волосы, развевающиеся от ветра, я осознаю, насколько сильно соскучился по нему. В такие моменты хочется обо всем забыть… Хочется дать ему шанс… Понимаю, что слишком долго смотрю на него, когда поворачивается и Дэннис. Лекс проводит по мне взглядом, и я, чувствуя, как от одной внезапно появившейся на его губах улыбке меня начинает тянуть к нему, спешно отворачиваюсь. Прикрываю глаза, выдохнув, теперь фокусируюсь только на Майке, выходящему в центр сцены. Все затихают. Все, кажется, даже перестают дышать. Красные маги с таким восхищением смотрят на Майка, что я понимаю: я не ошибся. — Дорогие жители Империи, я приветствую вас! — говорит Майк, и это звучит так уверенно и четко, что я даже сдерживаюсь, чтобы не открыть рот от удивления. Он, оказывается, способен на многое, о чем не знал сам. — Конечно, сейчас я буду обращаться именно к своему народу. К красным магам. Бросает взгляд на меня, и я, улыбнувшись, киваю. Оборачиваюсь — все мои приближенные улыбаются тоже. И революционеры, и дезилийцы, и мутанты Джейкоба. Остается невозмутимым и даже каким-то отстраненным один Лекс. — Для начала я хочу сказать, что сожалею обо всем, что с вами случилось. Я знаю, какому гнету вы были подвергнуты и что с вами случилось. Вы знаете, я сам проходил через нечто похожее. — Майк опускает взгляд, и это выглядит настолько правильно и невинно, что отовсюду слышатся печальные вздохи. Откуда он так хорошо знает, в какой момент нужно что-то делать, чтобы производить впечатление на публику? Или это его искренность? — Но это не повод плыть по течению судьбы теперь! Теперь мы можем сами взять жизнь в свои руки! Джейкоб стоит неподалеку от Майка и, судя по сосредоточенному взгляду, волнуется не меньше. Но все идет даже лучше, чем я планировал! Майк быстро входит в доверие красным магам. — И, конечно, я понимаю ваше нежелание подчиняться Императору! — говорит он, и вокруг снова воцаряется тишина. — На нас надвигается огромная угроза… Мы должны противостоять войску черных магов… Да… Так вам говорят дезилийцы. Непонимающе мотаю головой, смотрю на Джейкоба, но он ловит мой взгляд и мотает головой, показывая, что Майк импровизирует. И я не понимаю, почему он нас называет дезилийцами. Я же просил его это не делать. Просил не делать акцент на принадлежности королевствам, которых уже не существует. Мы — единый народ сейчас. Почему Майк несет иную мысль? Он забыл про это? — И вам действительно хочется в это поверить. Вы не можете определить, где правда. Не можете… потому что вы как были, так и остаетесь пешками белых магов. Что?! Что, черт подери, несет?! Пытаюсь остановить его, пытаюсь привести в чувства, сделать шаг, но тело будто не мое вовсе. Оно не подчиняется сигналам мозга, не двигается, как бы сильно я ни пытался хотя бы пошевелить пальцами здоровой руки. Я не понимаю… Что происходит?.. Мне не обернуться, не отдать приказ своим магам остановить Майка.. А они ожидают моей команды… Они не сдвинутся с места без моего приказа, потому что перед началом я просил их об этом. — Но, знаете, красные маги, что происходит на самом деле? — продолжает Майк, а у меня пересыхает во рту. Пересыхает, когда встречаюсь с его надменным взглядом и вижу в глазах пустоту. Не из-за того, что ничего не чувствует. Из-за того, что они серые. Серые, как у… — Натан и его народ прошли по всему нашему королевству и не взяли ни одного пленника! Они не убили ни одного красного мага! Понимаете, что это означает?! Нет… Майк, пожалуйста… Нет, нет, нет!! — Да, правильно! Это означает, что Натан нам не враг. — У меня, кажется, все умирает внутри. Я не чувствую собственного тела. Не могу сделать и глоток воздуха. — Натан пришел сюда, чтобы истребить белых магов, а не нас! У нас с ним одна цель! Белые маги воспользовались их энергией, чтобы превратить нас в монстров! Я не понаслышке знаю про это! Белые маги манипулировали и нами, и ими! Вы слышите?! Дезилийское королевство — наша главная цель! Потому что Натан не пленил нас. Не причинил нам боль. Но что сделали дезилийцы? Они превратили наше королевство в пепел и тюрьму! Они, а не черные маги! В толпе слышатся крики. Я все еще не могу дышать. И не верю. Слушаю его и не верю. Кто-то слева хочет сдвинуться с места, но замирает так же, как и я. Черная магия контролирует нас. Магия Майка контролирует нас. — И я восстал из пепла, чтобы вернуть справедливость! Чтобы бороться вместе с вами за нашу свободу! За правду! За черных магов, наших союзников! Против деспотичных дезилийцев! Восстал из пепла… Нет, дьявол! Нет, это не может быть правдой! Почему сейчас, черт возьми?! Почему именно сейчас, когда я так уязвим? — Император думает, что какой-то победой способен искупить вину, представляете?! — Майк смеется, и я красные маги подхватывают его совершенно безумный, неконтролируемый смех. — За лагеря искупления, в которых умирали наши родные! За политических заключенных, которых перебили революционеры! За разрушение, сожжение и уничтожение наших друзей и родных! И вы только поглядите, кто на его стороне! Верите ли вы всем этим безмозглым белым магам, которые отобрали у вас кров?! Или революционерам, которые превратили наше королевство в сплошное поле битвы?! А может, Лексу Картеру, от рук которого погибал каждый пятый житель нашего королевства?! Это все неправда… Нет, Майк, все было не так… Нельзя все преподносить таким образом! Почему же ты молчишь о лагерниках, которых я освободил?! Почему же ты молчишь о том, как я отменил рабство после коронации?! Почему же молчишь о том, что дал перевезенным в наше королевство магам лучшие условия и не призывал их идти на фронт до последнего?! Почему, почему, почему?! Меня хочется выть от несправедливости и страха. — И вы хотите, чтобы Император отправил на вторую войну?! Умирать ради этих мразей, сломавшим нам жизнь?! Умирать бессмысленно, потому что победа все равно будет за черными магами, и вы все знаете это! Мы больше не будем подчиняться вам, белые маги! Мы не пленники дезилийцев! Вся площадь превращается в хаос. Дезилийцы, которые следили за этим, разбегаются в разные стороны. В простой, ни к чему не причастный народ кидают камни и палки. Я не знаю, откуда у одного из красных магов нож, но он убивает одного из белых, попытавшихся остановить их. Вставляет лезвие в шею, и дезилиец со стоном опускается на колени. Красные маги ревут. Некоторые избивают трупы, другие что-то кричат, остальные продолжают с восхищением смотреть на Майка. А я не могу сдвинуться с места. Мы с моими подчиненными стоим, возвышаясь над хаосом, в которое превратилось королевство, и ничего не можем сделать. — Натан нам не враг! — кричит Майк. Улыбается и отводит одну руку в сторону, показывая на меня. — Кайл Вилсон — наш настоящий враг. В этот момент мои подчиненные будто оживают. Бросаются к Майку, но вдруг на сцену взбегает и толпа. Они не отдадут Майка. Они борются за него. Нападают на революционеров и белых магов, бьют их палками, камнями — чем придется. Стараются прорваться ко мне, и их слишком много, чтобы у них это не получилось. Я все еще стою на месте. Не потому, что не могу сдвинуться физически, а потому, что парализован всем, что произошло. Потому, что все еще отказываюсь верить. Потому, что я обречен. — Мы уничтожим вас и Кайла Вилсона, белые маги! Мы убьем вас! — кричит Майк. — Убьем так же, как я сделал это с Тео! У меня падает сердце. Я чувствую, как меня начинает трясти. Я продолжаю смотреть на чудовищную драку, а перед глазами появляются слезы Эрика и труп Тео. Вспоминаю то, как успокаивал Майка во время кошмара, когда к нему приходил таинственный ОН, а я и не догадался, что это был Натан. Вспоминаю, как он истощал запас моей магии. Вспоминаю, как осторожно втирался ко мне в доверие, проводил со мной все больше времени. Вспоминаю их стычки с Лексом и его влечение ко мне. Вспоминаю слова Неты и лишь сейчас понимаю, что Натану было это нужно — поссорить меня с Лексом. Сделать меня слабее. Причинить мне боль. Оклеветать того, кто был моим миром. Был и остается. Дэннис был прав, Майк изначально принадлежал мне. Я воскресил его. Он зависел от моей магии. Он, возможно, даже влюбился в меня. И, отдавая его Натану, я не знал, что делаю. Это был Майк. Всегда во всем был Майк, которому я доверился. — Уведите его! — кричит Дэннис, и я осознаю, что красные маги прорываются ко мне. Революционеры встают передо мной, а я даже не могу закрыть лицо руками, когда меня начинают кидать камни. Будто просыпаюсь ото сна, когда кто-то дергает меня за руку, уводит назад, прижимает к себе, аккуратно поворачивает, закрывая собой. — Давай, принцесса, приходи в себя. — Несильно бьет меня по щеке, и я фокусируюсь на его фиолетовых глазах. Хватаю его за ладонь и сжимаю в своей так сильно, как только могу. Пробрался ко мне. Увел меня. Любимый. Любимый мой. Как же я подвел тебя… Как же ошибся… — Это был не ты… — говорю, и Лекс, улыбнувшись, кивает, поглаживает меня по волосам, но, потом, обернувшись на крик Дэнниса, моргает несколько раз и становится серьезным. Будто просыпается и понимает, что за нами кровожадная драка. — Малыш, нам нужно твое слово, слышишь? Скажи, что нам делать. Внимательно смотрю на Лекса, за его спину, замечая, что Дэннис и двое белых магов тоже ожидают моего ответа. Поглаживаю руку Лекса и едва сдерживаю улыбку. Ты же отомстишь им, правда, любимый? Ты же не оставишь все так? — Откройте по ним огонь.