home for a bunny

— Ким Тэхен, что ты опять натворил? Так они и знакомятся с матерью Тэхена вживую. Женщина неплохая, на самом деле. После объяснения ситуации с их кроличьей стороны, она нервно смеется и отмахивается от неловких извинений Юнги за причиненные неудобства. — Он у меня шумный мальчишка, притягивает проблемы только так, — Мин слушает ее краем уха, пытаясь вернуть лицу Чонгука приличный вид. Красный весь, нос распух, губы трясутся — для Юнги почти привычная картина. Чонгук не его биологический сын, но плачут они одинаково уродливо. Не то чтобы он видел много плачущих детей. Он видел много слез одного конкретного Чимина. Тот даже плакал красиво. Чертов гном. Мужчину затапливает тепло. Они с Чонгуком становятся похожи на семью, которую он всегда хотел иметь. Не семья его отца, в которой схожие привычки и повадки были лишь у них с братом, да и то потому, что старший сам их привил Юнги, а его собственная семья. Пусть маленькая, на двух человек, но он уже сейчас чувствует, что меняет мальчика, а мальчик — его. Мин теперь чутко спит, чуть что подскакивая и проверяя маленькое тело рядом. У него в сумке всегда есть бутылка воды и упаковка бананового молока, рядом с влажными и сухими салфетками. В машине стоит детское кресло, которое выглядит дороже самого автомобиля. На третьей полке гостиной появляется синяя коробочка с кривой надписью «если больно», в которой есть необходимый запас медикаментов. На две полки ниже, на уровне детских глаз, стоит ее красная старшая сестра. Надпись «если очень больно», внутри — вкусные конфеты. Госпожа Ким внимательно слушает лепет своего сына, потому Юнги решает поговорить с Чонгуком прямо сейчас. — Чонгук-а, почему ты испугался Тэхена? Он сделал что-то плохое? Мальчик пытается ответить, но сопли больно уж мешают, потому забирает у опекуна свой платок и громко сморкается. Вот теперь легче. — Я не смотрел на него все уроки, не видел, честно. Со мной рядом посадили девочку, она человек и очень добрая, мы с ней разговаривали. На переплетах? — Чонгук забывает, как правильно произносится это слово, и пытается объяснить, как учил его хен, — В то время, когда нет уроков, вот. — Во время перемены, Гук, — Юнги про себя улыбается, потому что новые знакомства его кролику нужны, а если это будет человек, то он рад вдвойне. Мин малодушно, но от всего сердца, хочет, чтобы в вопросе дружбы Чонгук повторил их с Чимином путь. — Да, вот, на переменах. И когда уроки закончились, я начал собирать тетради в рюкзак, а тут он. Откуда он тут, хен? Он же должен быть в приюте! Юнги понимает, что он ничего не понимает. — Гук-а, о ком ты? — Ну как это, хен?! Тот мальчик-гибрид собаки! Это же он, помнишь? От которого ты меня спас! — Юнги смотрит в эти большие, наполненные эмоциями глаза и начинает кое-что подозревать. — Ребенок, ты видел хоть раз лицо того пацана, который тебя обижал? — Мин помнит маленького гопника и уверен, что Тэхен не имеет с ним ничего общего. — Конечно, хен! — Тогда посмотри на своего одноклассника еще раз, внимательно посмотри. И скажи мне, это он? — Юнги очень надеется, что он ошибается. Чонгук выглядывает из-за широкой фигуры своего опекуна и подозрительно смотрит в направлении семьи Ким. Лицо его выражает удивление. — Это не он, хен. Н-но, как? Я же тогда поднял голову, он стоял очень близко! — Чонгук тянет себя за ухо, пытаясь справиться с эмоциями. Юнги вытаскивает телефон и открывает книгу сказок, которую скачал месяц назад. Выбирает кусок, в котором есть почти все буквы, которые Чонгук знает, и поворачивает экран к мальчику. Мужчина сидит на корточках, близко к ребенку. — Ребенок, ты можешь прочесть, что здесь написано? Чонгук пыхтит, щурит глаза, часто моргает, но спустя минуту сдается и качает головой в отрицании. — Чонгук, у тебя часто болят глаза, когда ты читаешь азбуку? — Если я сижу на диване, а книжка лежит на полу, то совсем не болят, хен! Юнги поджимает губы и клянет себя за невнимательность. Ну что он за опекун, который проглядел дальнозоркость у собственного ребенка. — Не беспокойся, у тебя просто упало зрение, мы можем это исправить. Не в двадцать первом же веке живем, — Юнги по привычке лохматит детские кудряшки и убирает телефон, — Пойдем, извинимся еще раз перед Тэхеном и его мамой. Ты просто перепутал его с тем мальчиком, потому что он стоял слишком близко. Юнги собирается уже пойти, как его тянут за руку маленькие ладошки. — А он меня не побьет за то, что я себя повел как девчонка? — Чонгук, нет ничего плохого в слезах. Плачут все, и девочки, и мальчики, поверь мне, — Мин склоняется к черному уху и шепчет, — тем более, что он тоже почти расплакался, я своими глазами видел, а я вижу отлично. Чонгук почти верит, но руку взрослого не отпускает. Хен рядом, ничего этот гибрид ему не сделает. Они подходят к матери с ребенком, которые о чем-то спорят. — Кхм, извините еще раз. Я поговорил с Чонгуком и кое-что узнал, — мужчина кивает подопечному, и тот, запинаясь, начинает говорить. — У меня глаза сломались, мне хен так сказал. Вот. Прошу прощения, я тебя перепутал с другим гибридом собаки, вы очень похожи, — Чонгук не смотрит на Тэхена, уткнувшись взглядом в туфли его мамы. Красивые, красные. — У него, похоже, дальнозоркость, о которой я только что узнал, — Юнги неловко трет шею, пытаясь как можно быстрее прекратить этот разговор. Женщина понимающе кивает и подпихивает Тэхена вперед. — Ну так ты будешь со мной дружить или нет? Меня зовут Тэхен, и ты мне все еще нравишься, — мальчик прямолинеен как доска. Юнги такие нравятся. Чонгук резко кивает, расслабленные уши забавно взлетают в воздухе. День рождения, несмотря на случившийся конфуз, проходит отлично. После школы они заезжают за взбудораженным двумя чашками кофе Чимином. В машине Чонгук рассказывает, что учитель спел им одну веселую песенку. Конечно же Пак ее знает, кто бы сомневался. В итоге, всю дорогу до дома они поют ее. Под конец к ним присоединяется и Юнги. Ну, а что? Он слабый перед ребенком человек. Тем более, Чимин эту гребаную песню откуда-то знает, а он нет. Мелочная ревность к лучшему другу. Дома Чонгук пищит, потому что все вокруг яркое, блестящее и для него одного. Шарики, надпись «с днем рождения, мой Чонгук-а», торт с ушами, сделанными из шоколада. Все просто идеально. Ребенок думает, что сейчас взорвется от счастья, но хены собираются его добить и дарят каждый по одному классному подарку. Чимин-хен вручает ему странные ботинки. Чонгук вертит их в руках, пока не вспоминает, что видел такие в мультике. — Хен, хен! Это, чтобы кататься по льду, как Анна в Холодном сердце? Вау! Спасибо! Я хотел научиться, Юнги-хен пообещал мне, что научит, — ребенок действительно рад. Чимин заговорщически подмигивает ему. — Конечно пообещал, ведь это я научил его стоять на коньках, — Юнги молча тычет в мягкий бок мерзавца и удовлетворенно улыбается, услышав визг. После подарка младшего хена приходит очередь презента старшего. Юнги ведет Чонгука в их спальню, рядом с окном есть маленький свободный уголок. Раньше мужчина думал поставить там маленькую кровать, но ребенок будет расти, потому вариант отпадает. Там, где раньше было пустое место, теперь стоит вполне себе взрослый синтезатор, установленный на среднюю высоту. Юнги за ним будет удобно, только если сесть на невысокий стул. Чонгуку же удобно в любом положении. — Хен, что это? — мальчик, конечно, видел что-то похожее, в их детском доме были уроки музыки. Воспитатель сидел за огромным коричневым ящиком, который издавал удивительные для уха ребенка звуки. Но то, что подарил ему опекун, сильно отличается. — Смотри, — Юнги решает не объяснить, а показать. Он настраивает синтезатор и на слух подбирает ноты, чтобы сыграть детскую песню, которую они пели в машине. Выходит вполне хорошо. — Ваааау, хен, ты и это умеешь? А меня научишь? — Конечно, это же мой подарок тебе. Возможно, Юнги несколько поспешил с подобным подарком. Но дарить игрушки не хотелось, их у Чонгука теперь достаточно. Велосипед? Так убьется же или убьет кого-нибудь. Книгу? Мальчику не сорок. Ролики? Чимин притащил коньки. Кота? Открытку? Цветы? Юнги ничего в этом не смыслит, ясно? Он решил, что купит синтезатор, потому что заметил, что моторика у мальчика хромает, да и музыку тот слышит отлично. Слушает и слышит, что важно. У него есть чувство такта. Да и клавиши помогут ему разработать руки. Чем не инвестиция в будущее? Тем более, что так они станут еще ближе. — Мне? Целую пианино? Спасибо, хен! — Чонгук удивлен таким огромным подарком и тем, что он тоже сможет так играть, как хен. — Не целую пианино, а целое фортепиано, да и это синтезатор, видишь какой тонкий, — Юнги отвлекается от Чонгука и натыкается на теплый взгляд Чимина, который тихонько стоит в дверном проеме. Они вкусно обедают, а потом каждый получает по большому куску торта. Шоколадные уши Чонгук делит с Юнги-хеном. Чимин обиженно дует свои вареники, пока именинник не протягивает ему половину своей порции. Мин довольно кивает про себя, его ребенок щедрый. Юнги с Чонгуком провожают Чимина уже поздним вечером. Красная панда под шумок стягивает остатки торта и смеется, когда ребенок повисает на ругающемся хене. — Юнги-хен, пусть гном-хен заберет тортик! Ты видел какой он маленький? Ему нужно хорошо кушать, — Мин тут же прекращает попытки отобрать торт и довольно ухмыляется. — Точно, Гук, ты у меня такой умный. Перед возмущенной мордашкой Чимина закрывается дверь. Первый учебный месяц заканчивается вполне спокойно. Самым тяжелым моментом становится даже не выполнение домашней работы, а поездка к офтальмологу. А все потому что сама по себе процедура осмотра глазного дна является неприятной, так после всего врач еще и прописывает им специальные очки. Шесть месяцев ношения и дальнозоркости как не бывало. Юнги, конечно, знает, что времена изменились и над очкариками больше не издеваются, но все равно чувствует себя с чего-то задетым. Точнее, он ощущает беспокойство за своего ребенка и воспринимает необходимость носить очки, как будто это ему их выписали. Оправу они выбирают круглой формы, легкую, невесомую благодаря современным технологиям. Домой Чонгук возвращается уже в очках. Тем вечером он долго смотрит на лицо опекуна и то снимает, то надевает очки. Вслед за его движениями черты лица взрослого размываются и вновь приобретают четкость. Неизменным остается одно. Сам хен. — Пойдем, Гугу-я, пора укладываться, пока мы тут с тобой за этой математикой мхом не обросли. — И что тогда с нами будет, хен? — Тогда завтра рядом с Ринрин будет сидеть чудище зеленое, а не Чонгук, — Юнги подает мокрому Чонгуку полотенце и с гордостью наблюдает за теперь уже успешными действиями подопечного. — Но разве она меня не узнает? Это же все еще буду я. — Знаю, но вдруг она испугается и не признает тебя, как ты Тэхена в первый день. — А ты всегда узнаешь меня? — Конечно, — Юнги неуклюже, но мягко чмокает мальчика в щеку и возвращается к работе, — а теперь спи. С той соседкой по парте — Ринрин — Чонгук довольно быстро находит общий язык. Она много улыбается, всегда рада с ним поиграть и иногда угощает тем, что приготовила ее мама. Мальчик про себя отмечает, что еда очень вкусная, но променять своего хена на печенье той тетушки он не готов. Что же касается Тэхена, то здесь все сложно. Ну, это мнение Юнги, которое он достраивает каждый день из рассказов самого Чонгука. Мальчишка Ким несомненно хороший ребенок, но к его кролику ключ почему-то найти не может. Да и сам Чонгук то сидит пень пнем рядом с взбудораженным энергией Тэхеном, то скромно предлагает странные игры. К примеру, кто первым съест свой обед, не проронив ни звука или старая добрая молчанка. В последнюю Чонгук и Ринрин играют отлично, а вот Тэхен не в состоянии. Мину даже жаль пацана, потому что он знает что именно делает кролик. Он проверяет границы терпения. Насколько хватит Тэхена и его желания подружиться. Чистый детский эгоизм. Подобное Чонгук проворачивал и с Юнги. Точнее, он это делал неосознанно. Каким бы славным ребенком не был гибрид, он все еще оставался маленьким существом, изучающим мир. А маленькое — не значит святое. Все налаживается, когда Тэхен единственный, кто заступается за Чонгука перед ребятами из параллельного класса. Конфликт детский и надуманный, но компашка задир не дает Чонгуку и шанса пройти. Из класса выглядывает Тэхен и спустя мгновение заслоняет собой младшего. Начинается типичное «иди, куда шел», но Тэхен стоит как скала. Как маленькая шестилетняя скала. Учитель, которого позвала обеспокоенная Ринрин, застает привычную для нее сцену. — Чего ты? — А ты чего? А? Знаешь, кто мой отец? — Нет, а знаешь кто я? И все это сопровождается детской толкучкой. В прямом смысле. Малышня не умеет пока что драться и просто толкает друг друга. Но волосы все равно всклокочены, из груди некоторых гибридов доносится рычание, а те, что держат себя в руках — сверкают звериными глазами. Причина конфликта — Чонгук — в очередной раз пытается прекратить первую для него ссору и весьма неудачно встает между мальчиками. В этот момент Тэхен наконец набирается смелости занести кулак и конечно удар достается Чонгуку. Удивительно, но Чонгук даже не плачет в тот день. Может, потому что хен не ругался и хвалил его за то, что кролик не стал стоять в стороне. А может, потому что Тэхен хотел защитить его. Правда на голове теперь шишка, но это ничего, до выпуска из школы заживет. Теперь Чонгук верит, что мальчик серьезен. Ближе к зиме Юнги с согласия Чонгука записывает того на секцию карате. Самому мальчику это помогает научиться правильно дышать, укрепить тело и полюбить физические нагрузки. Юнги иногда следит вместе с остальными родителями за концом занятий и думает, что его собственный максимум — бежать два километра от полиции. Зима напоминает ребенку об одной важной вещи. Спустя неделю нытья он все же выбивает у хена уроки катания на коньках. Ну, не уроки, а целые выходные, наполненные походами по празднично украшенным магазинам, парку аттракционов, и поездку на каток. Последняя оказывается самой веселой. Чонгук через час наконец может стоять на коньках, неуверенно, но стоять. Хен крепко держит его за обе руки, и они двигаются как две улитки. У старшего на лице перманентное выражение «если ты упадешь — я заплачу», потому ребенок старается не расстраивать опекуна. На катке холодно немного и все болит, но мальчик этого не показывает. Это же он уговаривал Юнги-хена на эту поездку, делал прилежно глупую математику, которая ему не нравится, и помогал взрослому по дому с тройным усилием. Все помнят, Юнги слабый сердцем человек. Он сначала недоумевал, с чего это Чонгук носится за ним по всему дому с пледом, потом смотрел на три чашки крепко заваренного чая на столе, которые были приготовлены лишь для него, а затем его добила почти аккуратно выглаженная рубашка с огромной прожженной дырой на груди. Он не мог не согласиться на едва слышное «а как же подарок гном-хена?». Они успешно делают два медленных круга. Чонгук счастливо улыбается опекуну, хен с высоты роста мальчика выглядит большим, теплым и счастливым в своей белой шапке, из-под которой торчит не менее белая челка. А еще у них одинаковые черно-белые полосатые шарфы. Вот Чонгук смотрит в темные глаза хена, а вот его уже нет рядом. Мальчик растерянно оглядывается и замечает черно-белый шарф в десяти шагах от себя. А еще дальше лежит его Юнги-хен, поверх которого растянулся какой-то мужчина. Чонгуку страшно, потому что рука у опекуна выглядит как-то неправильно да и он все еще лежит лицом вниз. Ребенок торопится к своему взрослому, но падает и теперь приходится ползти. Вокруг собирается толпа. Чонгук не обращает внимания на чужого, потому что Юнги-хен наконец-то шевелится и растерянно смотрит на кролика. Лицо покрыто ссадинами, его нехило протащило по льду. — Чонгук? Что случилось? Кто-то кричит, чтобы вызвали скорую. — Смотри на меня, ребенок, я жив и все хорошо. Сейчас приедут врачи и вылечат меня, м? — говорит Юнги, наконец вытянув здоровую руку из-под тяжелого тела какого-то урода, — Возьми меня за руку и не отпускай, потому что мне страшно, а ты у меня храбрый. Поедешь со мной? Чонгук вытирает набежавшие слезы и берется за родную ладонь. Ради хена что угодно.