To the rest of my life

Дениз, должно быть, глаз не сводила с окон - как только Рик с Карлом на руках, оступаясь на каждом шагу от спешки и страха, переваливается через порог, она немедленно принимается за дело. Рик перестаёт чувствовать свои ноги, остолбенев у самой двери смотрит на то, как она фиксирует каталку и прямо на ней разворачивает набор инструментов, раздаёт указания Спенсеру и Хиту помочь ей остановить кровотечение. Ранение выглядит ещё более чудовищным при свете операционной лампы, провал на месте глаза обрастает чернотой венозной крови; Мишонн просит его не подходить, не смотреть, наскоро стягивает с него, как с неживого, вымазанную в потрохах трупов простыню и бросается обратно к каталке. Рик отворачивается, прижимает насквозь холодные ладони к лицу, как будто надеется, что следы соприкосновения с плечами Карла утешат его, уговорят поверить в то, что его сын переживёт эту ночь. Он уже не различает, что застилает ему глаза - дождевая вода, пот или слёзы. Впервые его самообладание настолько висит на волоске. Впервые с тех пор, как Карл в самом начале всего попал под пулю Отиса, Рик чувствует себя таким беспомощным. События последнего часа никак не желают укладываться в голове, брыкается глубоко в груди надрывный крик, твердит исступлённо, что всё это не может происходить на самом деле. Рик видел, что Рон в ужасе, бледный, крупно трясущийся и едва переставляющий ноги, но он наотрез отказался идти вместе со своим братом в безопасное место, а Рик сам был так напряжён и сосредоточен на своём плане, что позволил себе сглупить и пойти у него на поводу. Это было страшной ошибкой. "Он был за стеной", "он видел карьер", "несколько ходячих напали на него ещё до того, как толпа пришла в Александрию" - никакой из этих доводов больше не звучит разумно. Как можно было положиться на это? Мальчику хватило пары минут, чтобы страх взял над ним верх. Один ходячий увязался за Джесси - волочился почти у неё под боком, маниакально вертел головой у самого её плеча, как будто что-то почуял. Джесси перестала даже дышать, принимая от Рика и Мишонн немые знаки не подавать виду, что испугалась, не делать резких движений и не спровоцировать его укрепить рвение распознать в ней свою жертву. Джесси всё сделала правильно, но как можно было ждать того же от ребёнка? Жизнь его матери была под угрозой, он не мог мыслить ясно. Он запаниковал; Карл и Мишонн не смогли его успокоить. Пистолет у Карла на поясе не был спрятан под маскировкой, хватило одного резкого движения, и он оказался у Рона в руках. Рик мог бы гордиться собой, стрелять мальчик научился прекрасно - ходячий, заинтересовавшийся Джесси, упал замертво с первого выстрела. Следом упал второй - тот, что обернулся на звук. Мишонн снесла головы двум другим, попытавшимся подобраться к ним. Следующий вцепился зубами в руку, наводящую пистолет. Этот выстрел был последним - как показалось Рику сперва, в никуда. Всё случилось мгновенно. Он и Джесси бросились к Рону, тащили от него мертвецов за рвущиеся в руках одежду и кожу, застрелили троих, но всё уже было кончено. Ходячие наваливались на Рона в таком количестве, что даже крик был едва слышен, оттеснили их, один за одним догадываясь, что они живые тоже, и обступая со всех сторон. Даже прекратить его мучения было уже нельзя. А потом оказалось, что выстрел нашёл адресата. Агонизирующие судороги, закрывшие его когда-то в коме, казались ничем по сравнению с этой ужасной дрожью. Рик понимает, что они в тупике. Карлу выстрелили в голову с расстояния менее трёх метров, Карл умирает, теряя кровь на операционном столе, и всё, что Рик может сделать - бояться, смотреть в размокшее от слёз окно и пытать свою голову, выискивая хоть какой-то план. Хоть что-нибудь. И никакого успеха. Трупы, наводнившие улицы, воодушевляются один за одним, почуяв живую пищу. Скоро все они будут здесь - ломиться в двери, давить локтями на окна, и в конце концов их станет так много, что стены рухнут, как рухнула башня за чертой Александрии. Скоро от этого места, от его семьи совсем ничего не останется. Если только не увести их отсюда. Переключить их внимание. Рик вскидывает, как оружие, голову. Всегда должно быть хоть что-то, чем он может быть полезен своим близким. Одна его ладонь выхватывает топор, другая тянется к дверной ручке, но её опережает чужая. Удивление пересиливает шум в ушах, Рик оборачивается, отчего-то заранее зная, кого увидит перед собой. На лице Джесси ни кровинки, в глазах - скорбь и крепкий лёд непреклонной решимости. Они ничего не спрашивают друг у друга - ни к чему. Темнота копотью засыпала всё кругом, не даёт рассмотреть даже то, что происходит на какой-то один обхват плеч впереди. Ходячие валят давящей массой со всех сторон, отрезают от глаз последние источники света - гладкие поверхности стен и крыш, скопившие пролитую лунную белизну. Рик зовёт на подмогу каждый инстинкт, что вкручен и налажен за долгие последние годы под кожей, чтобы не пропустить ни одного мертвеца - топор рассекает им лица, плечи перебрасывают через спину, каблуки ботинок ломают коленные чашки, прямо под лезвие опуская кровожадные головы. Джесси оказывается хорошим напарником, не тратит патроны зря, но они кончаются в мгновение ока, и она переходит на нож. Толпа смещается следом за ними, отслаивается монстр за монстром от стен больницы - это подогревает стремление продолжать сражаться. Рик добавляет рвение каждому удару, кричит, привлекая к себе внимание тварей, действует каждым мускулом своего тела, давая им всё более мощный отпор. План работает. Проходят не часы - минуты, и люди Александрии один за одним следуют их примеру, с оружием наперевес выбегают на улицы. Мишонн, Хит, Аарон и Спенсер первыми, после - Тара, Розита и Юджин, а за ними и целая община - каждый, кто даже ни разу не брал в руки ножа. Повсюду они показываются зорким глазам: схватываются с нападающими на новую добычу трупами, забивают, закалывают, зарубают одного за другим. Кости крепнут от этого зрелища, движения ускоряются. Дрожь вправляет углы губ в улыбку. Рик шёл на верную смерть, погружаясь в темноту толпы, но теперь всё может измениться. Маленький гарнизон защитников общины движется всё ниже по улице, нанося удары во всех направлениях. Кровь шипит в ушах, как натопленное масло, мимолётно пересекающиеся взгляды вдохновляют друг друга. Ходячие ломятся навстречу, прибивают их плечом к плечу, мешают один другому, наперебой тянутся к добыче обросшими грязью пальцами, рвут воздух полусгнившими кривыми зубами. Несмотря на все совместные усилия, их по-прежнему слишком много, и медленно, но неизбежно они прижимают жителей Александрии к уцелевшим стенам. Больнице больше ничто не угрожает - вопрос только в том, сохранят ли себе жизнь те, кто добился этого. - Сражайтесь с ними! Уводите их! Мы сможем сделать это вместе! - от стука зубов кругом, лязга челюстей и воющих голодных хрипов призывы Рика поднимаются не выше головы. Хорошо, что все его союзники думают сейчас об одном и том же - ни одна из рук, держащих нож, топор или пистолет не станет беспомощно падать. Одно время предательски отказывается двигаться с места: темнота не редеет, ночь не идёт на спад, только усталость всё больше просится на шею. Голодная стена становится сплошной, отрезает любые пути к отступлению, и Рик ни секунды не думает о том, чтобы сдаться, не прекращает выкрикивать воодушевляющие слова, но понимает всё яснее, насколько их шансы малы. И вдруг небо заливается пламенем. Защитники Александрии застывают, не доведя удары до целей. Каждая пара глаз - живых и мёртвых - обращается к источнику вспыхнувшего света. С центральных улиц общины поднимается столб огня, задымляя оранжевыми следами землю и небо - его так много, что каждая язва на разлагающихся щеках становится видна. Отвлекающий манёвр работает идеально - ходячие увлекаются новым ориентиром, всей толпой поворачиваются и направляются к нему. Рик пережил, кажется, и без того слишком много за эту ночь, но это чувство совсем другое - чужое в мире мертвецов-людоедов и погибающих детей. Надежда. Бой продолжается. - Не останавливайтесь! - его голос выше, крепче теперь. Каждый союзник слышит его - и оживает, бросается на спины отступающих ходячих, с удвоенной силой скашивает их число. В ход заново вскипевшей битвы Рик с трудом умещает попытки гадать, кто мог устроить этот пожар, кто дал им шанс остаться в живых - все, кто вышел с ним на улицы, до сих пор в поле зрения. Лишь когда очередной ходячий по правую руку от него падает под торжествующий клич Абрахама, догадка сама находит его. Они живы. Они выполнили свою часть плана и вернулись, чтобы прийти на помощь. Дэрил жив. Он появляется из ниоткуда, толпа сталкивает их с Риком спина к спине, соединяет так прочно, будто ничто и не разделяло - ни расстояние, ни смертельная опасность, ни очередная не убережённая жизнь. - Джудит? - выдыхает Дэрил, отбрасывая от них ногой очередного полугнилого подонка. - В безопасности! - перекрикивает Рик шум вокруг. - В церкви! - Карл? - ходячий с седой полулысой головой набрасывается на Дэрила со спины, но тот выбрасывает назад локти, толкая его лбом Рику прямо на топор. Вместе с воздухом Рик выдыхает слёзы. - Я не знаю. - Что?! Ходячие оттесняют их друг от друга, и Рик вместо ответа вымещает своё отчаяние на очередной подвернувшейся под руку мёртвой макушке - существо падает, убитое окончательно, валит на землю двух других, облегчая ему работу. Он теряет контроль над собой снова, чувствуя, как удушливая паника подкатывает к горлу, обкладывает язык, рвётся наружу тошнотой. - Рик! - не сдаётся Дэрил, заново прорубает к нему дорогу ножом и криком. - Что с ним? Он пропал? Я найду его! - Он ранен, - прерывает его Рик. - Дениз делает операцию. Дэрил теряется, не смотрит за спину - Рик прыжком преодолевает расстояние до ходячего, заприметившего его. Рубит мягкий череп куда дольше и яростнее, чем нужно. - Его укусили? - взволнованный оклик возвращает его к реальности. - Нет, - Рик утирает перепачканную щёку запястьем. Она промокла куда сильнее, чем могла бы от чужой крови. - В него стреляли. В глаз. - Мы вернёмся к нему, ты слышишь меня? Слышишь? Рик? - Дэрил ловит его локоть в свою ладонь. Его руки раскалённые, сильные, живые. - Продолжай, я прикрою тебя. Только не останавливайся. Мы вернёмся к нему, ясно? Справа! - Рик замешкался, и Дэрил сам бросается сшибить покусившийся на него труп. - Не останавливайся! Он ловко уворачивается от летящего на землю тела, обездвиженного Риком ударом в висок, и снова включается в бой. Рик шумно переводит дыхание, оглядываясь по сторонам. Не останавливаться - тело подчиняется быстрее, уставшая рука перебрасывает топор в другую, ноги срываются с места. Движения отработанные, безупречные, им не нужен контроль, и сознание этим пользуется, чтобы смотреть вокруг себя, направить зрение между обнажённых костей и чёрной от крови одежды. И Рик видит - действительно видит - с каждой секундой всё яснее и больше. Не только глазами, всем телом. Всем сердцем. Пламя стелется выше, шире пруда, в котором занялось, снимает кожу с костей ходячих, свалившихся в его жерло. Жители Александрии не ослабляют сопротивление. Мишонн сносит по две головы за раз, Абрахам играючи меняет огнестрельное оружие на холодное, Гленн и Мэгги синхронно разбивают ходячим лбы. Юджин обращается с мачете так, будто был рождён для этого, Спенсер орудует древком ружья и справляется одним этим, Эрик не щадит загипсованную ногу. Кэрол помогает Моргану, Саша не даёт ходячему схватить Розиту, Энид защищает Оливию от другого. Тара, Хит, Аарон, Франсин, Габриэль, Джесси - каждый без страха стоит за каждого, не делая никаких различий. Не глядя на то, как долго они знали друг друга. Дениз спасает Карлу жизнь. Дэрил заваливает ходячего на землю, разрубает череп резким ударом ножа; поднимается моментально на ноги, ухватившись за протянутую Риком руку. Они снова друг друга нашли. Снова воссоединились. Как и вся община, принявшая решение поднять оборону. Рассвет совсем не скоро, до победы ещё далеко - но они побеждают. И с пониманием этого, обретением веры снова сила с каждым новым рывком вперёд возрастает в его руках. С каждым вдохом ширится грудь, впуская на помощь больше кислорода. Крепчает сердечная магистраль, восполняя тело энергией взамен уходящей. Бывшие человеческими черепа разламываются под его ударами как стеклянные. Дэрил рядом, за спиной, плечом к плечу, впереди - спасает, помогает, добивает выдержавших удар - не останавливается ни на секунду. Его дыхание, его голос, жар его тела, раскаляющий воздух - как бронежилет. Как доспехи. Последние крохи дрожи Рик легко стряхивает с пальцев. Они будут бороться за свой шанс. За жизнь Карла, за самих себя. За каждого, кто готов встать с ними бок о бок и прорубать себе дорогу в новый мир. Они будут бороться. Он, Дэрил и вся община - вся их новая большая семья. За общее будущее.