Те, кто помнят о Шиноби

      Карин никогда не отличалась особой сентиментальностью. Эта женщина всегда была довольно агрессивной, дерзкой и смелой на высказывания. Жизнь научила держать себя в руках в практически любых ситуациях.       Еще она всегда любила Саске. Или думала, что любила. Или, возможно, просто хотела стать частью чего-то прекрасного и быть центром вселенной этого недоступного, могущественного человека. Однако увидев счастливую улыбку Саске, когда он впервые взял на руки свою новорожденную дочь, ее стремление заполучить наследника куда-то исчезло. Карин поняла — соревноваться с женщиной подарившей клану Учиха наследие как минимум бесполезно.       Помимо Саске она любила своего учителя. Эта любовь отличалась от остальных, и сравнима, скорее всего, с глубоким уважением, однако таким словом ее чувства тоже назвать нельзя. Примесь страха, перенятого опыта, а так же неизмеримая благодарность.       Она — Удзумаки, отродье мертвого клана, практически последняя, не считая Наруто и его детей. Змеиный саннин дал ей кров, еду, питье. Пригрел у себя под боком, как брошенного щенка. Да, скорее всего эта ненормальная верность и привязанность является благодарностью своему невольному родителю за спасение.       Что касается Сарады, — она напоминала Карин Саске: своим упорством, внешностью, складом ума. Хотя всем остальным походила на мать. И Удзумаки бы по всем канонам жанра должна ненавидеть эту девку, но не могла.       Зная ее с пеленок, женщина не отводила взгляда от румяных щек, бездонно-темных глаз и густой черной шевелюры. Карин стала ей другом, с которым Сарада, будучи неопытным генином делилась обидами и тайнами. Женщина знала что этой девочке не нравилось из еды, почему она злилась на отца и как именно та хочет избить Боруто Удзумаки. Карин хотела, чтобы у нее был кто-то похожий на Сараду. Или возможно она просто видела в ней Саске, инстинктивно желая быть рядом, как делала это всегда.       И сейчас, сжимая в своих крепких объятиях жесткую фигуру уже взрослой женщины, Карин сдерживала слезы. Неуместная ее характеру сентиментальность рвалась наружу рядом с этой девчонкой. Взгляд кажется пустым не по годам, а лицо отражает весь горький опыт, обрушившийся на ее голову в столь раннем возрасте. Порой, аловолосая задумывалась над тем, почему прекрасные люди из клана Учиха вынуждены страдать? Неужели полоса неудач и горестей их семьи не закончилась много лет назад?       Удзумаки отпустила ее и отстранилась, все еще цепляясь тонкими пальцами за плечи. — Давно я тебя не видела, глупая девчонка, — по-доброму сказала она, улыбнувшись взглядом.       Сарада молчала, смотря на красноволосую женщину. Она не могла поверить, что судьба вновь свела ее с кем-то знакомым и до трепета близким. Карин еще секунду посмотрела на нее, а затем перевела взгляд за спину. Ее взор наткнулся на удивленного мальчугана: — А это кто? Неужели ученика себе взяла?       Моргнув, Сарада пришла в себя и нехотя смахнула ее руки с плеч. — Не говори ерунды, — небрежно бросила она, смотря куда-то в сторону. — Он просто навязался.       Котаро раздраженно фыркнул и закатил глаза. Карин усмехнулась, хотя прекрасно все поняла и без объяснений. — Ты подросла с нашей последней встречи.       Шиноби опустила взгляд куда-то себе под ноги. О последней встрече ей вспоминать хотелось меньше всего. — Ничего не изменилось, — сухо ответила она, явно не желая больше продолжать разговор. — Давайте зайдем, не будем разговаривать на пороге, — смекнув, произнесла Карин и открыла входную дверь.       В доме было куда лучше, чем на улице. Приглушенный свет керосиновых ламп открывал небогатую мебель просторного дома. Котаро не отходил от Сарады ни на шаг, практически наступая ей на пятки и дыша тем же воздухом, что и она. Карин шла впереди, ловким движением снимая с плеч темную накидку с капюшоном. — Зачем ты здесь? — спросила Сарада, когда они остановились в узком коридоре. — Думаешь, тебе одной нравятся эти времена? — задала ответный вопрос аловолосая, поправляя средним пальцем овальные очки с идеально чистыми линзами. — Мы помогаем людям как можем. Каждый человек может помочь совершить то, что задумано. — Мы? — переспросила брюнетка, пропустив мимо ушей все то, что сказала женщина.       Даже не услышав ответа Учиха знала, кто был вместе с Карин. Рада ли она этой встрече? Отчасти. Оставаться в одиночестве уже стало ее привычкой, но в последнее время только мальчуган нарушал эту стабильность, сводя индикатор спокойствия на «нет».       Карин же не изменилась с тех пор. Либо она использует ту же технику что и покойная мать Сарады, либо он поделился своим эликсиром молодости с Удзумаки. — Ну да, — просто ответила она, пожав плечами. — Разве не хочешь с ним увидеться? Он здесь, в нашем временном медпункте.       Сарада молча поджала губы, однако последовала за Карин. Отодвинув тонкую дверь она вошла в довольно просторный зал. На дощатом полу на футонах лежали больные люди. Практически рядом с каждым стояли капельницы, дымились благовония, отдавая нотками зверобоя и сушеного шалфея.       Брюнетка замерла в нерешительности. Идти меж рядов больных ей не было противным, ее удивлял масштаб оказываемой помощи. — Что так смотришь? Только не говори, что не ожидала такого увидеть, — с обидой в голосе пробормотала женщина, осторожно проходя мимо спящих больных. — Сюда в скором времени придут люди Шинко, — произнесла Сарада, когда за ее спиной с глухим шелестом закрылась дверь.       Карин улыбнулась: — Знаю. Не волнуйся, у нас есть план на этот случай.       Ее брови слегка вздернулись кверху. Учиха ощущала чакру красноволосой, мальчишки и его. Не хватало еще одного. — Где Суйгетсу? — спросила она, зацепившись взглядом за походный раскладной столик, на котором расположились множество мензурок и стеклянных колб с неизвестными растворами. — У него своя задача, — неопределенно ответила ирьенин. — Я думаю, что он тебе все объяснит.       Оказавшись в небольшой комнате, первым делом в глаза бросился длинный стол, занимающий практически все пространство вдоль стены, сделанный, кажется, из бамбуковых палок и дешевой древесной коры. Множество свитков, а так же исписанных бумаг были разбросаны по полу, придавая месту ауру сосредоточенности. К ним спиной сидел мужчина, облаченный в белое кимоно и с длинными, черными волосами, стянутыми в тугой хвост на затылке.       Карин спокойно прошла дальше без стука. Сарада молчала, не сводя взгляда с идеально ровной спины. Не заметив, как ее сердце начало биться чаще, женщина сдавленно втянула носом воздух. Увидеть его спустя столько времени было необычно волнующе. Уходя в тот раз, она пообещала себе отречься от всего прошлого и просто исполнять свой долг, медленно идя к цели. Сейчас же она не знала, о чем будет говорить с этим человеком.       Может быть, и есть, что сказать, только подобрать слова достаточно трудно. Он отложил свиток, и, поднявшись со стула, развернулся лицом к вошедшим. Учиха сохраняла каменное лицо, но глаза выдавали ее. Орочимару успел уловить в них мимолетное удивление и трепет, ведь слишком хорошо были изучены эти глаза. — Ты изменилась, Сарада, — произнес он слегка шепеляво, улыбаясь лишь глазами, о чем говорили тонкие морщинки вокруг них. — Здравствуй.       Котаро затаил дыхание, пялясь на бледнокожего человека, словно на призрака. По его мнению, он действительно был похож на какую-то нечисть: неестественно желтые глаза и змеиная улыбка делали мужчину в глазах ребенка персонажем страшных сказок. Юный шиноби тихо стоял за спиной своей спутницы, лишь одним глазком подглядывая за тем, что происходит.       Из этого всего мальчишка смог получить выгоду лишь узнав имя дамочки. Сарада. Что ж, хоть теперь знает, как к ней обращаться в случае чего. Но что касается этих странных ребят… Спиной он к ним пока точно поворачиваться не станет. — Здравствуй, — холодно ответила брюнетка, предварительно задержав ответ на секунду. — А ты не изменился.       Хмыкнув себе под нос змеиный саннин легко улыбнулся. Легким движением руки он пригласил гостей в комнату. — К сожалению, этого я не могу сказать о тебе, — сказал он довольно спокойно, первым присаживаясь на жесткую поверхность дивана.       Сарада осталась стоять в отличие от Котаро, который, двигаясь, как деревянный солдатик от страха, присел на край. — От тебя за километр несет кровью, — произнес саннин, взглянув в темные глаза женщины. — Орочимару-сама, — заметно засуетившись, влезла в разговор до этого молчавшая Карин. — Что такое, Карин? — брюнет не повел и бровью, лишь сплел пальцы в замок, и прикрыл глаза, не убирая с лица легкую полуулыбку. — Скажешь, я не прав? Ты ведь сама это чувствуешь. Сейчас такой возраст, когда цветок расцветает таким цветом, качеством какой воды его поливают и чем удобряют. Я помог взрастить тебя, однако почва осталась неизменной. Ты ведь согласна со мной, Сарада?       Шиноби медленно опустила ладонь на рукоять Кусанаги, с силой сжав ту. Карин, заметив этот жест изрядно занервничала. Ее злило, что Орочимару принялся с самого начала промывать Сараде мозги, зная ее вздорный и непреклонный характер. На это он лишь улыбнулся, выставив ладони в сдающемся жесте: — Тише-тише, я не имел в виду ничего плохого. Просто удивляюсь, как сильно ты мне напоминаешь Саске в его молодые годы.       От упоминая об отце ей стало дурно. Во рту пересохло, и как-то неприятно засосало под ложечкой. Она убрала руку от оружия, спрятав ее под плащ. Находиться в этом месте становилось невыносимее с каждой секундой. Решив, что лучше перевести тему в другое русло, она все же присела рядом с Орочимару, сняв с пояса Кусанаги и поставив ее рядом с дверью. — Не поверю, что бы ты решил добровольно стать волонтером, — проговорила она, скрещивая руки на груди.       Орочимару взглянул на нее, слегка приподняв брови: — То есть как? Хочешь сказать, что я не могу делать людям добро? — Если в этом нет выгоды для тебя.       Саннин вновь улыбнулся, взглянув хитрым прищуром на шиноби. — О, Сарада, ты же знаешь, что я давно уже не злодей. В тяжелые времена мы с этими людьми в одной тарелке. Простому люду нужна вера во что-то хорошее, а они, тем самым, пойдут за этим хорошим в огонь и в воду. Чем больше союзников, тем велика вероятность реванша.       Учиха едва заметно вскинула подбородок и косо уставилась на него. Конечно она знала о том, что Орочимару больше не был тем говнюком, каким описывали его учебники по истории после Четвертой мировой войны шиноби. Она помнила его еще с далекого детства, когда впервые заявилась к нему в лабораторию вместе с…       Она махнула головой, отгоняя ненужные воспоминания. — И я знаю, что ты делала после того, когда покинула нас, — вновь начал мужчина, склоняя голову на бок. Сарада не изменилась в лице, молча продолжая слушать. — Решила провернуть все в одиночку? Справишься ли? — Справлюсь, — тут же ответила она, не на секунду не задумавшись.       Орочимару покачал головой: — Неправильный ответ. — Я сделаю это, чего бы мне это ни стоило, — опустив голову и понизив голос, достаточно четко проговорила она, смотря на Орочимару прямо исподлобья. — Не мне тебя судить, Сарада, однако никто не сможет перейти бушующую реку в одиночку. Тебе нужны люди способные прикрыть твою спину.       Чертов старик. Сараду раздражала его способность спокойно говорить довольно правильные вещи. В такие моменты он всегда оказывался прав, какие бы мощные аргументы не генерировало сознание брюнетки. — Ты способная ученица и сильный шиноби, но рассчитывать только на себя не всегда залог успеха.       И кто это говорит? Бывший нукенин, который пытался разрушить Коноху и убил третьего Хокаге? Сарада медленно вдохнула и выдохнула, мысленно твердя себе, что в ней говорит злость. С самого начала она хотела сделать все в одиночку. О каких людях он говорит? За все эти года она не встретила никого из ее друзей, а некоторых потеряла практически в самом начале войны. — Месть всегда подают холодной, — тихо произнесла Учиха, игнорируя ноющую боль в груди. — Я начну с дюжины. Уберу их по одному, тем самым лишая Шайто поддержки.       Орочимару одобрительно хмыкнул, однако от своего не ушел. Он все еще полагал, что для такого масштабного дела требуется кропотливая подготовка и как минимум команда из пяти человек. — Ты собирала информацию? — Хай. — Нашла что-то интересное? — Узнала о местах пребывания дюжины, их домах и статусе, а так же кому какие принадлежат земли. — Хорошо, — отозвался саннин, задумчиво потирая подбородок. — За это время я тоже кое о чем проведал. Ты ведь знаешь — я очень любопытный. — Орочимару растянул бледные губы в улыбке так, что на впалых щеках появились еле заметные ямочки.       Сарада взглянула на бывшего учителя со скрываемым интересом, однако не произнесла и слова, ожидая, что он начнет говорить сам. Не видя в этом большой загадки, Орочимару продолжил: — Говорят, что у великого Шайто имеется любимый и единственный сын, о котором он очень сильно печется.       Реакция женщины была незамедлительной. Она напряглась и нахмурила тонкие брови: — Это точная информация? Откуда ты это знаешь?       Склонив голову на бок Змеиный саннин загадочно улыбнулся, а затем произнес: — Для меня нет закрытых дверей.       Внутри что-то перемкнуло, будто бы на открытую рану насыпали соли. Откуда-то со дна поднялась вся ненависть, горечь и неописуемая зависть. У этого ублюдка есть семья о которой он может заботиться и любить, в то время как у других он отнял все. У нее он отнял все.       Шайто тот, кто лишил многих людей жизни, свободы, близких. Шайто тот, кто втоптал в грязь ее надежды о жизни вместе со своей семьей и превратил этот мир в Ад.       Напряженные губы задрожали и отдавали ноющей болью. Она смотрела широко распахнутыми глазами в незримую точку перед собой уже более минуты, чем не на шутку напугала сидящего рядом мальчишку.       Мысль об убийстве безымянного и еще пока неизвестного сына кровного врага не заставила себя ждать. — Я знаю, о чем ты думаешь, — вырвал ее из мыслей саннин, коснувшись холодной рукой плеча брюнетки. — В битве самое главное быть собранным и хладнокровным. Не поддавайся эмоциям.       Она коротко кивнула, соглашаясь со словами бывшего учителя и медленно выдохнула, успокаивая внутренних бесов. Затем, решив ненадолго отойти от этой темы, она рассказала о том, что узнала в предыдущей деревне. Карин на это лишь надменно хмыкнула. Они предполагали, что Шайто подстроил эту эпидемию и травлю реки преднамеренно, дабы сильнее запугать и без того ослабленный народ, подчинить его, и сделать послушным, уберегая себя от нежелательных восстаний. Орочимару будучи довольно опытным в таких делах предположил, что сделал он это с целью поднять себя в глазах людей. - Эй, погодите-ка! — возмутился Котаро, который успел порядком осмелеть, и о котором на некоторое время уже все успели забыть. — Как это они в глазах других людей поднимутся, если всем только хуже делают?       Слишком широко улыбаясь, Орочимару взглянул на мальца, по-змеиному, заставив мальчугана вжать голову в плечи и шумно сглотнуть. — Видишь ли, мой маленький друг, противоядие есть не только у меня, но и у Шайто. Медики в наше тяжелое время находятся под запретом, так что людям приходится туго. Как действующий правитель нашей страны и всех пяти деревень, он узнает об эпидемии и красиво всех спасет, что поднимет его репутацию, пусть даже на жалкую толику. Мне кажется, он что-то подозревает, поэтому пытается как можно лучше укрепить свои позиции. — У него ничего не выйдет, — отозвалась Сарада, в глазах которой горело пламя праведного гнева. — Но подожди! Те убитые люди в деревне! Неужели о них все забудут? — не унимался парнишка, ерзая на месте и активно жестикулируя руками.       Он искренне не понимал, чем думает этот старикан и тот старикан, что сейчас правит их страной. Этот хотя бы людям помогает, а тот наоборот всех губит. У мальчишки даже щеки от злости раскраснелись. Змеиный саннин прикрыл глаза, будто бы оставаясь довольным от пытливых расспросов незнакомого ему мальчугана. — Эти люди числятся в документах как преступники следующие по пути Ниншу, а так же изучающие медицинские и военные техники, которые находятся под запретом, — ответил мужчина, посмотрев на потерявшего дар речи паренька.       Он осел и заметно сгорбился, будто с полученными знаниями ему на спину погрузили непосильных размеров ношу. С неким сожалением посмотрев на Котаро, Сарада перевела взгляд на Орочимару, который в свою очередь испепелял ее взглядом. — Ты точно сможешь помочь этим людям? — спросила она, выдержав пытливый взгляд. Тот кивнул. — Да. Суигетсу уже этим занимается и нейтрализует трупный яд в реке. Он слегка изменит русло и ее подводное течение, а о трупах не волнуйтесь, у меня имеется несколько идей в запасе.       Сарада молча кивнула, поднимаясь с насиженного места. Следом за ней поспешил подняться замешкавшийся мальчишка. Карин тут же среагировала на это: — Уже уходишь? — Да, — ответила шиноби, поправляя темную накидку. — Здесь у вас все под контролем, от меня не будет толку. — И куда ты на ночь глядя собралась? — нахмурилась Карин и повысила тон, подойдя ближе к брюнетке. — Да еще и с мальчуганом. Если себя не жалеешь, то на него хоть посмотри. Он бледный весь и еле ноги волочит. Оставайтесь до утра, а там если захотите, то хоть с первыми лучами уходите.       Сарада еле сдержала улыбку. Она помнила эту ворчливую Карин и от этого тона, закрытых век, недовольного выражения лица ей становилось тепло. Как хорошо, что прошлое не всегда приносит боль. Котаро же на слова женщины активно закивал, соглашаясь с каждым ее словом. Уж очень он грезил о теплой постели под крышей, а не о кучке листвы на холодной земле. Орочимару же улыбнулся, зажмурив глаза.       Сарада и Котаро остались на ночь в этом доме.       Если сыну Сарутоби удалось заснуть сразу, как только его голова коснулась подушки, то Учиха продолжала сидеть на полу, прислонившись спиной к стене и смотреть в окно, не в силах глаз сомкнуть. Что-то это ей напоминало, однако вспоминать никакого желания не возникало.       Послышался храп и мальчуган перекатился на другую половину футона, широко раскинув ноги. Учиха невзначай принялась рассматривать его, находя при свете луны на теле мальчугана все новые и новые ссадины, да шрамы. Когда этот малец спит, то вовсе не вызывает раздражение или злобы. Это просто ребенок, требующий защиты.       Спустя минуту Сарада болезненно зажмурилась и согнулась пополам, подтянув к себе колени. Столько лет прошло, а думать об этом с каждым разом становится все невыносимее. На ее спрятанное в коленях лицо упал тонкий луч света, и, подняв голову, Сарада увидела Карин стоящую в проеме двери. Она держала в руках две чашки дымящегося ароматного чая. — Ты можешь не уходить, — тихо сказала ирьенин, когда они сидели в комнате на полу, наблюдая за неуклюже спящим мальчишкой. — Как только закончим дела здесь, Орочимару хотел отправиться на восток. Там мы сможем все обдумать… — Нет, Карин. Я должна уйти, — так же тихо ответила Учиха, вертя в руках чашку чая и слегка щурясь от горячего пара. — Не вини во всем себя, — произнесла Удзумаки достаточно четко, чтобы ее собеседница могла уловить смысл сказанной фразы. — Ладно год, два, три, но это продолжается слишком долго, Сарада. Пойми ты наконец, что не все зависело от тебя. — Я пообещала ему, Карин, — сухо бросила она, сжав пальцами горячую глиняную чашку, — но слова не сдержала. Я боюсь умереть только из-за того, что не знаю, как посмотреть ему в глаза на том свете.       Взглянув на профиль брюнетки Карин печально улыбнулась. Она протянула руку, чтобы осторожно заправить за ухо небрежно остриженные пряди волос. Бледные щеки, небольшой прямой нос и чуть вздернутые аккуратные губы. Женщина сняла очки и положила их рядом с собой. Комнату разразил громкий храп вместе с тихим причмокиванием. — Помню, тебе очень шло с длинными. Почему не хочешь отпустить? — Много возни, не хочу, — послышалось скупое, но слегка смущенное в ответ.       Карин тихо засмеялась, качая головой в разные стороны. Эта девчонка всегда могла удивить ее, в каком состоянии та бы ни находилась. — С вами нет Митсуки, — неуверенно начала брюнетка, смотря в открытое окно. — Он хоть жив вообще?       Удзумаки потерла шею и слегка размяла затекшие от напряжения плечи. Отчего-то ей так думалось, что рано или поздно Сарада задаст этот вопрос. — Да жив он, жив, — отмахнулась Карин, — пошел за своим солнцем этим.       Опустив взгляд, Сарада едва ли улыбнулась. Слышать о том, что ее друг жив было приятно. Однако Карин на этом не остановилась, продолжая рассказывать: — Он ушел вместе с Боруто и его сестрой около пяти лет назад, а затем они покинули страну. Уж не знаю, куда они там отправились, но настроены были серьезно. Видимо, нашли что-то стоящее. Больше они с нами не связывались.       Учиха осталась сидеть неподвижно, наблюдая через окно за звездным небом. Эти имена она не произносила мысленно, не произносила губами, и до сегодняшнего момента могла предположить, что они стерлись из памяти. Теперь она убедилась в обратном. И раз ее сердце все еще так громко стучит и яростно реагирует на эти имена, то надежда тоже сохранилась. — Ясно, — ответила шиноби, поджимая губы.

— «Надеюсь на тебя, Сарада. Ты сможешь защитить этот народ. Просто дождись меня. Я скоро вернусь», — говорит Боруто, стоя перед девушкой в плаще ее отца.

      Закрыв глаза, Сарада попыталась воссоздать в памяти образ блондинистого друга. Кажется, она запомнила его до мелочей: каждую родинку, ссадину, складку на одежде. Все ровно в тот день, когда они попрощались. После нескольких дней, когда их отцов запечатали и случилась резня.       Порой она задумывалась над тем, изменилось бы что-нибудь, останься он рядом? Возможно. Хотя, жалеть о чем-то слишком поздно, как и строить несбыточные мечты. — Ложись спать, — произнесла Карин, поднимаясь с пола. — Если передумаешь завтра уходить, я буду очень рада. — Я знаю, — ответила Сарада. — Я останусь, но после того, как закончу все дела. — Ты неисправима, — на выдохе произнесла ирьенин, с тихим шелестом закрыв за собой дверь.       После того, как шаги по коридору стихли, Сарада все же легла на свой футон, и, вложив в руку Кусанаги, закрыла глаза. В ее голове гуляли мысли о сыне Шайто, о дюжине, о других ненавистных ей проблемах, однако Морфей оказался сильнее.       В эту ночь она позволила себе выспаться, ведь рядом были… они. Те, кого она могла бы назвать забытым словом в ее лексиконе. Друзьями.