***
Света больше нет. Оглушает разрывающий грудь вдох. От раздражающего кашля горло выворачивается наружу цветком. Голова пульсирует, перед глазами калейдоскоп смазанных теней. Ладони по безусловному рефлексу упираются в шершавую поверхность в надежде ухватиться за что-нибудь. Пытаются что-то найти для обороны, но нечто опускается на костяшки пальцев, придавливая их к земле. С губ срывается сдавленный стон. — Что здесь забыло очередное отродье Кагуи? Тишина. Шайто поднял взгляд на собрата. Отчасти приятно лицезреть полное неприязни лицо. По людским меркам они не виделись достаточно, чтобы успеть заскучать, но ни один из них даже не намеревался это делать. Других Шайто не заметил. Его появление либо ожидали, либо в их обители проходили куда более важные дела. Брат все еще придавливал изящной ступней руки земной женщины. Шайто вновь поднял взгляд на него, вспоминая, что они равны по рангу, а значит он не смел говорить в таком тоне. — От нее проку больше будет, чем от тебя и твоих детишек, Хидики. — наконец ответил Ооцуцуки. Названный сощурил веки. Его белое лицо раскраснелось от гнева, а ноздри стали похожи на огромные лепешки. С нескрываемым презрением он окинул взглядом человеческую женщину и собрата, после чего развернулся, тряхнув белоснежными полами одеяния и ушел. — Смени одежду, от тебя воняет, — сказал он уже идя прочь. Сперва ответ поверг его в шок, но Шайто все же шмыгнул носом возле своего рукава и тут же одернулся. Действительно, пах он не очень. Теперь даже радостно, что остальные не явились посмотреть на его возвращение. Очередной позор был бы не к лицу. Мысли снова сошлись на брюнетке, как и потерянный в собственных раздумьях взгляд. Видимо перемещение через портал здорово затронуло ее чакру, спутав все каналы. Ооцуцуки раздраженно цыкнул, осознавая, сколько предстоит работы, и сколь слабыми порой бывают люди. Вырвать бы ей глаза там, а не тащить сюда целиком. Эта оплошность разозлит братьев, спору нет, но какие открываются перспективы… Косые взгляды названных родственников как-то отходили на второй план. Возможно одних глаз было бы недостаточно для активации, так что… Он был в шаге от взращивания древа на земле, но даже в этот раз вмешались ненавистные шиноби. Сидящие глубоко в печенках и вызывающие неприятные ощущения. Что ж, Шайто был слишком мягок с ними. Вернуть бы момент, то он вырезал каждого, кто имел хоть какие-то зачатки чакры без вербовки. Уже сейчас Шайто пожинал бы плоды силы и шествовал во главе клана. Серо-зеленое родное небо казалось нескончаемо хмурым. Не таким, каким было в последнюю встречу. Каменные колонны, из которых постепенно собирался огромный дворец покрылись трещинами. Чем занимаются юнцы? Почему родимый дом в таком ужасном состоянии? Ооцуцуки небрежно схватил брюнетку за ногу и поволок вперед по дороге. Пока побудет в темнице, а дальше он решит что делать. Необходимо оповестить собратьев о том, что план не сработал, и в срочном порядке нужно возвращаться на землю для полного уничтожения данной цивилизации. Их чакра послужит для Ооцуцуки куда больше, чем бесцельное существование этих безвольных уродцев. Ядовитое небо озарялось грозовыми вспышками. Сарада различала их через приоткрытые веки. Руки безвольно скользили по шероховатому полу. Сознание еще не совсем прояснилось, иначе Учиха не задалась бы мысленным вопросом о странном небе. И почему оно не темно-серое. Гроза ведь. Дождь пойдет. Сарада моргнула. Вскоре пришла в себя. Приняла сидячее положение, огляделась. Голова нещадно гудела, раскалывалась. Было больно моргать, глаза слезились каждую минуту. Звон цепей на руках был схож с ранним раскатом грома, который и пробудил ее. Запястья скреплены между собой витиеватым железом с неизвестными ей печатями. Должно быть для того, чтобы сдерживать чакру. Что ж, Сарада прикрыла глаза и тихо выдохнула, прислушиваясь к своим ощущениям. Никаких изменений, помимо усталости от истощения чакры она не заметила. В месте где она находилась не было никаких удобств. Только голый пол и четыре стены с маленьким окошком под потолком. На стенах тоже печати, вырезанные в сером камне. Брюнетка попыталась всмотреться в них, понять, но ничего не вышло. Сделав предположение о языке Ооцуцуки, она опустила голову. Сердце в груди стучало ровно. Сарада контролировала свое дыхание, пульс — по крайней мере жива. Готовилась ведь к худшему. Да, это был отчаянный, глупый шаг. Если честно, Сарада не надеялась на Боруто. Удивительно, что он вообще согласился на этот абсурд. Ладно. Раз первая часть плана выполнена, нужно дожидаться, пока чакра Боруто адаптируется к телу и проявит себя. Энергия будет тянуться к себе подобной и тем самым указывать, в какой стороне источник. В детстве они постоянно обыгрывали ребят с других кварталов, пользуясь такой фишкой. Хотя обмен чакрой вещь для шиноби достаточно личная, их это не особо волновало. По детству это не осознавали. А когда уже учились в академии, об этом никому не говорили, да и как-то само-собой забылось, за сроком давности. Учиха дернула бровью, услышав за дверью какой-то шум. Скосив взгляд в сторону, она по привычке сгруппировалась, не обращая внимание на ноющие мышцы. Дверь приоткрылась, впуская в помещение полоску света. Маленькая сгорбленная тень мелькнула в узком просвете. На полу появился поднос с чашкой риса и стаканом воды. Сарада прищурилась, пытаясь разглядеть кто это был, но яркий свет быстро погас, а тень растворилась вместе с ним. Голод не тетка — желудок скрутило спазмом от одного взгляда на еду. Если успела проголодаться, то без сознания пробыла приличное время. Цепи дрогнули от движения. Женщина подтянула к себе поднос. Тремя пальцами взяла чашку риса за края и поднесла к лицу, тщательно принюхиваясь. Обычный рис. Плохо сваренный, пресный. Сарада скептично сдвинула брови к переносице: если хотели убить, убили бы сразу. Не в стиле Ооцуцуки травить шиноби. Урчание живота выдернуло Сараду из раздумий. Нужны силы. Учиха принялась запихивать в себя рис, глотая его не успев прожевать. От стыда и унижения на глазах выступили слезы, но тем не удалось даже по щекам пробежаться. Сарада отвесила себе увесистую пощечину, вкладываясь в нее от души. Нельзя себя жалеть. Это первый шаг к поражению. Полусырой рис хрустел на зубах, а дверь рассыпалась под пристальным взглядом ониксовых глаз Сарады. Мысленно она успокаивала себя тем, что в этом нет ничего необычного, ведь тренировки со змеем были похлеще. Если подумать — тут вообще отель люкс, даже еду принесли. Прошло много часов. Шиноби не сдвинулась с места. Привычка выжидать и оставаться спокойной вырабатывается кровавым потом. Вспомнив о узорах, Учиха поднялась на ноги. Каменная стена охлаждала разгоряченные руки. Рельефные, глубокие печати, запечатанные в камне напоминали причудливые каракули Таро в детстве. Совершенно бессмысленные, навевающие тоску и привкус горечи во рту. — Не часто за стеной гремят цепями. Сарада вскинула голову. Внезапный глухой голос, доносившийся прямиком из стены с печатями. Брюнетка подошла еще ближе, прислонившись ухом к ней. — Здесь кто-то есть? — А как же, — со смешком ответили ей. — Конечно есть. Учиха отпрянула чуть назад, удивленная находке. Один из Ооцуцуки наблюдает за ней? Охрана? Здешняя прислуга? — Чего притих там? Эй! — окликнул голос ее вновь. — Ты кто? — А ты? — ответила голосу Сарада. Незнакомец рассмеялся. Толщина стены приглушала звуки. Тот закашлялся в очередной раз. — Здешний жилец, если можно так сказать. — Ты один из них? — Из них? — переспросил голос. — Ты про бледнолицых? Учиха не ответила, сосредоточенно припав ухом к стене. — Я получше их буду, — шуршание по полу и звон оков. Незнакомец шевелился. — Так, а ты кто? — Я та, кто истребит их. Голос затих. Затихла и Сарада. Она пристально смотрела на каменные узоры, будто и впрямь могла разрушить стену одним взглядом. Неизвестный больше не разговаривал. Она тоже не стала подавать признаков заинтересованности. Даже если это был один из них — пусть. Чем быстрее ей удастся оказаться за пределами стен, тем лучше. Тело горело. Капли пота испарялись с ее кожи почти мгновенно. Непривычная температура душила. Хотелось пить. Не раз она удивлялась силе Седьмого. В ней всего лишь капля чакры девятихвостого. Жалкая крупица, а нутро уже резонирует, будто стараясь убрать чужеродное из организма. Секунды тянулись часами. Часы таяли, словно секунды. Учиха не слышала больше голоса — перебивал стук собственного сердца. Каждая страшная мысль отгонялась. Могло быть и хуже. У нее еще есть шанс исполнить свою часть плана. Когда дверь открылась, впуская тусклую полоску света в темницу, Сарада приоткрыла глаза. — Как ощущения, шиноби? Шайто заслонил собой дверной проем. Высокая тень легла на пол, едва достигая босых ног женщины. Новая одежда, свежий вид. Брюнетка только тихо цыкнула, явно раздражаясь, что тишину нарушили. — Ты должна быть благодарна мне, на самом деле, — добавил Ооцуцуки, скрещивая руки за спиной. Зубы затрещали от злобы, которую сейчас сдерживала Сарада. — Ты жива. Тебя кормят. Есть крыша над головой. Разве не это то, что нужно вам, людям? От его глупых речей становилось тошно. Он отчетливо похож на человека. Нет, это и есть человек. Оболочка, которая вводит в заблуждение. Пришелец, истребляющий человечество для собственных целей. И ведь он не один такой. Спустя время причина катастрофы стоит перед ней. Сильный, быстрый, безжалостный. Единственным, почему она выжила, был шаринган. Что-то случилось с ней на поле битвы. Шайто сделал пару шагов вперед. Из-за спины прошмыгнуло несколько карликов с горбатыми спинами. Кряхтя и хрюкая они тянулись прямиком к шиноби. — Отмойте ее, — отдал приказ Шайто.- Оденьте в лучший Сапир. На церемонии все должно быть согласно традициям. — Церемония? — переспросила женщина.- Какая к черту церемония? Горбатые тени уже держали ее за одежду и оковы. Их лица были закрыты плотными тряпками, и издавали они отвратное кряхтение. — Увидишь, — Шайто развернулся к выходу.- Человеческий сосуд не должен обладать столь могущественной чакрой. В конце-концов, это наш дар. И как истинные божества мы имеем право их забрать. — До бога вам, как раком до Китая, — плюнула она ему в спину. — Поверь, я выберусь, и уже не буду такой слабой. Шайто кинул на нее косой взгляд и молча вышел, скользнув полами богатых одежду по полу. После ухода Ооцуцуки, горбатые прислужники словно с цепи сорвались. Они щипали Сараду, кусали и тащили по узкому коридору вперед, переговариваясь меж собой странными звуками. Учиха скупо терпела, иногда одергиваясь от болезненных щипков. Куда ее вели — неизвестно. Что за церемония? Зная повадки Шайто и на что он способен, удивляться какому-то зверству не стоит. Извилистые коридоры спускались глубже вниз, под горные породы. Воздух становился тяжелым, спертым и влажным. Шепот горбатых существ нарастал, будто они приближались к чему-то важному для них. На неровных угловатых стенах проявлялись те же печати, что в камере, которой она сидела. Только сейчас Сарада поняла, что от ран не осталось следа. Она была полностью здорова, хоть и грязна. Учиха оттолкнула ногой от себя сутулого уродца, который намеревался стянуть с нее одежду. Физических повреждений не было, но Сарада чувствовала себя истощенной. Часть чакры Боруто осела где-то на дне, свернувшись неприятным, тяжелым комком. Повеяло тревогой. Небольшое помещение со стулом в центре встретило их шумный комок. Шиноби дергала руками в оковах, отцепляя назойливых букашек. Вот же прилипалы. Женщина скривилась, случайно увидев изъявленное язвами лицо одного из сутулых созданий. Почти ослепшие глаза сверкнули в темноте капюшона. Какой ужас. Одежду снять с нее не удалось. Только плащ окончательно разорвался, оставив спину Сарады неприкрытой. Кожаные лямки ремней скрипнули от того, сколь сильно выпрямилась брюнетка. — Пошли прочь от меня, тварюги, — змеей прошипела она, вытягивая лебединую шею вверх. Взгляд ониксовых глаз прожигал насквозь существ, застывших на месте. Что-то недоброе колыхнулось в темной радужке, от чего один из «чудовищ» содрогнулся и подался назад, шепеляво залепетав местные молитвы. За ним последовали и остальные, постепенно отдаляясь от странной пленницы хозяев. Сама же Учиха тяжело дышала. Крупные капли пота скользили по виску, скатываясь к шее. Жарко ей самой или в этой пещере? Она огляделась: небольшое помещение высеченное в скале со стулом в центре. На полу, по всему периметру, раздроблена огромная печать. Брюнетка чуть нахмурилась, пытаясь вспомнить нечто похожее. Или хотя бы понять, для чего она. Бесполезно. Видимо, это что-то из «божественного», черт бы их побрал, языка. — Тебе лучше присесть, — послышалось за спиной. Сарада мысленно закатила глаза и повернула голову чуть в сторону. За спиной стоял Шайто в сопровождении еще двух Ооцуцуки. Учиха скрипнула зубами. Как же этих чертей было много. Она представить не могла, как ее отец и Нанадайме могли справиться с одной из них. А тут их… Шиноби тут же взяла себя в руки, заметно расправив плечи. Она встречала их с высоко поднятой головой и взглядом полным неприязни. — Твои прислужники бесполезны, — произнес один из сопровождающих Шайто. — Не могли переодеть человеческое отродье в подобающий наряд. Ты только посмотри на эти вульгарные тряпки. Он скользнул взглядом по крепкому телу Сарады и презрительно фыркнул. Что ж, Учиха прекрасно знала, что стесняться своего тела уж точно не стоит. Спортивное, подтянутое телосложение далось ей упорным трудом. — Ты не понимаешь, брат, — с легкой улыбкой на губах ответил Шайто. — Так женщины одеваются, чтобы порадовать мужчин. Только посмотри, как подчеркиваются плавные изгибы. Их природа создавала явно с целью искусства. Тебе еще нужно многому поучиться, Хидики. — Обойдусь, — он провел ладонью по длинными белоснежными волосами. — Покончим с этим. Я не могу находиться здесь вечно. Пора вернуться к своим делам. — Конечно-конечно, — кивнул Шайто, расправляя рукава. Другой Ооцуцуки, который до этого момента не произнес и слова, молча изучал шиноби. То с одной стороны посмотрит, то с другой. Сарада в пол глаза наблюдала за ним, ожидая броска. — И все же я тоже не понимаю, брат мой, — внезапно произнес он тихо, даже едва слышно. — К чему тебе именно этот сосуд? Сарада не сдвинулась с места. Так и стояла вдалеке от злополучного стула, сжимая кулаки. Так вот в чем дело. Этот ублюдок хочет провернуть тот же фокус, что и Момошики. — Она сможет выдержать мою чакру. — Ооо! — на спокойном лице тихушника прострельнуло секундное удивление, а затем пропало. Как яркая вспышка. — А если не сработает? — Найду другой, — пожал плечами Ооцуцуки, снимая чистейшую белоснежную накидку. — И сядь ты уже на чертов стул! Шайто схватил брюнетку за шею и буквально силком затащил к центру печати. Сарада вцепилась в его крепкую руку, не в силах сделать вдох. На лицо упали несколько слипшихся прядей волос. — Не сопротивляйся и все пройдет безболезненно. Маленькие зрачки женщины задрожали. Она упиралась босыми пятками в пол, всеми силами пытаясь отстраниться от бледнолицего. Где-то в ушах слышался хруст мышц шеи под жилистыми пальцами ублюдка. Пульсировало в голове. Темнело в глазах. Странная аура начинала окружать их. Тяжелая, холодная, липкая. Как страх. Самый главный, забытый ужас, который покинул ее много лет назад. Сарада практически захлебнулась в крике, но прикусила язык. Ооцуцуки нагло вторгся в каналы ее чакры, заставляя дыхание сбиться. Буддисты из других стран назвали бы это переселением души, или что-то в этом роде. Если он сможет полностью заменить своей чакрой все каналы в теле Сарады, то она потеряет над собой контроль. Возможно даже полностью исчезнет. Испариться в небытие собственного тела. Слезы выступили на глазах. Потекли по щекам. Сарада скривилась от злости и зарычала, пытаясь отстраниться. Другие Ооцуцуки стояли по обе стороны, на краях печати. Словно сдерживали концентрацию чакры, чтобы она не покинула границы круга и этого помещения. Пропасть была уже рядом. Сарада смотрела во тьму, понимая, что ошиблась в расчетах. Переоценила свои силы, бросившись грудью на амбразуру. Все ее стремления, путь по которому шла — рушатся на глазах. Неужели он в ее облике вернется к родным? Будет убивать, притворяясь ей. Сарада сделала вдох и закрыла глаза. Она перестала дышать.***
— Просыпайся! Щеку обожгло хлесткой пощечиной. Девушка подорвалась, сев на кровати. Лицо пульсировало, будто по нему ударили кнутом. — За что? — сонно пробормотала, смотря на стоящую перед кроватью Узумаки. — Ты спала так крепко, что я просто не могла тебя разбудить! Это надо же, спишь, как мужик. Сарада неловко улыбнулась, все еще потирая ладонью ушибленное место. Что-что, а рука у Карин была тяжелая. Раннее утро. В убежище Орочимару уже кипела жизнь, проходящая в тренировках, занятиях и экспериментах. Учиха еще не совсем привыкла к этой жизни, да и к месту в целом, так что частенько терялась в узких холодных коридорах. Орочимару был странным фанатиком. Таинственный ученый с темным прошлым о котором он не хотел говорить. Да и вообще о чем-то говорить, строго по делу. Однако если Сарада задавала вопрос о техниках, или о себе, то он мог говорить без умолку, приятно прищуривая змеиные глаза и растягивая тонкие губы в скользкой улыбочке. Единственное, что тогда поняла Сарада — ее шаринган другой. Не такой, как у отца, или других предков Учих. О своих глазах девушка знала не так много. Чему-то ее научил отец, чему-то она сама. Как-то интуитивно получалось. Орочимару же шлифовал эти умения, доводя до автоматизма и безупречности. Дотошно всматривался золотистыми глазами в движения брюнетки, и то, как она активирует заветные техники. Что Орочимару, что Сарада чувствовали — не весь потенциал ее глаз используется. Где-то есть блокада, которую она никак не может преодолеть. Возможно ей является полученный стресс. Да, он послужил активации мангекё шарингана, однако не только им движим прогресс. В конце концов, Сарада не совсем чистокровная Учиха… В ней сосредоточены сильные гены клана Учиха. А также, отдаленные корни Сенджу*. Мать Сарады — Сакура поистине сильная куноичи. Добилась огромных высот в лечебных техниках и смогла активировать высшую ступень — Печать силы сотни, Бьякуго. Истинная ученица Цунаде. И кому как не матери, делиться частью собственной души с ребенком, которого она вынашивает под сердцем долгие девять месяцев? Неразборчивый голос что-то говорил сквозь яркий свет.***
Громкий крик прокатился по помещению. Шайто открыл глаза, не понимая, почему его чакра начала резонировать. Взгляд встретился в алыми глазами Учиха, которая была катастрофически близко к его лицу. Мангекё вращался ритмическими пульсациями, набирая обороты. Узоры выходили за пределы радужки, расползаясь по влажной коже лица, уходя завитками под одежду. — Какого черта?! — закричал Хидики, прикрывая лицо рукавом от сильного ветра. Печати на оковах ярко засветились, а затем покрылись трещинами, не в силах выдержать столь сильный объем чакры. Они разлетелись крупными осколками, будто от взрыва. Шайто замахнулся, но рука прошла ровно над головой успевшей присесть шиноби. В присяди она точечно ударила Ооцуцуки под коленом, заставив ногу прогнуться. Затем, воспользовавшись моментом, утянула его вниз за длинные волосы и впечатала лицом в каменный пол. — Стража! — скомандовал Хидики, вскидывая руки над головой и разводя их в стороны. — Тишики! Скупой на эмоции Ооцуцуки призраком оказался рядом с женщиной и рывком откинул ее в сторону от брата. Сарада врезалась спиной в стену, но не растерялась, сцепившись чакрой с поверхностью. Тело содрогалось. Учиха не помнила себя от жара и безумной пульсации в глазах. Реакция обострилась столь сильно, что все движения ее противников были словно в замедленной съемке. Ооцуцуки были медленными, как морские черепахи на дороге. Она испарилась за секунду до того, как Шайто пробил стену ударом руки. После себя Учиха оставляла лишь наэлектризованный воздух. Оказавшись рядом с Хидики, женщина ударила его под дых, а затем в момент, когда он согнулся, смачным ударом ноги с разворота, пробила им глубокий тоннель в стене. Ступни и кулаки оставили в воздухе после себя остаточные искры чидори. Ей было страшно. Она понимала, как сражаться, буквально за секунду до того, как совершит удар. Знала, как грамотно комбинировать техники и в какой участок тела направить чакру, чтобы удар стал сильнее в десятки раз. Мангекё был по всему телу. Длинные линии, окутавшие ее тело позволяли видеть противника даже за спиной. Если раньше глаза успевали за противником и предугадывали их движения, то сейчас Сарада могла предсказывать их действия: куда посмотрят, что скажут и как развернуться. В момент боя она ясно видела их силуэты и чакру, уходящую в направлении их будущих движений. Границы мира округлились, давая глазам полный обзор. Осознание приходило с опозданием. Когда она понимала, что нужно блокировать, тело само принимало стойку и контратаковало в ответ. Неизвестные знания появлялись вспышками в воспоминаниях, как слепые пятна. Откуда это? Что за деревня? Черноволосые люди с размытыми лицами, словно с разных эпох, судя по одеждам. Они сражались. Кровь кипела, бурлила в жилах. Даже боль от массивных и хлестких ударов молчаливого Ооцуцуки не перебивали эти непонятные видения. Видя перед глазами бои, Сарада рефлекторно училась, осознавая, что их техники схожи. А яркое алое пятно вместо глаз заставило женщину остановиться и закрыть руками лицо. Она с ужасом осознала, что видела своих предков. Тех, кого давно нет в живых. Которые погибли в бою, от старости, болезни… и от руки брата отца. Силуэт сидящего шиноби искажался в помехах…Луна освещала улицу, наполненную телами убитых.
Кругом все краснело, пульсировало в бордовой агонии.
Итачи Учиха смотрел на нее сверху вниз огромными, пугающими глазами.
В этот момент Сарада прозрела. Она дошла до последнего, кто выжил. До отца. Удар по лицу отбросил ее в сторону. Будучи невнимательной из-за внезапных открытий, Учиха кубарем пролетела по земле, пробив каменную стену. Серо-зеленое небо резануло по чувствительным глазам. Сарада прокашлялась, поднимаясь на ноги. — Ты не предупреждал, что она окажется такой! Хидики плевался пеной изо рта. Испачканная одежонка и растрепанные волосы только подчеркивали его маниакальность вокруг чистоты и опрятности. — Только посмотри, что она сотворила с нашим домом! — Заткнись, — зашипел Шайто. Жилы на руках запульсировали от напряжения. — Просто уничтожим ее. Найдется место для другого сосуда. Учиха отряхнулась от пыли и расправила плечи: — Не стоило тебе меня приводить. Они поглощают чакру. Использовать техники бесполезно, если только они не усилят тайдзюцу и коэффициент удара по цели. Учиха поставила ноги на ширине плеч и выдохнула, выпуская воздух сквозь плотно стиснутые зубы. Осознание собственной силы кружило голову. Она буквально впитала из первых уст знания и умения своего клана. То, что передавалось из поколения в поколения, и дошло до нее только через собственную кровь. Ооцуцуки атаковали синхронно, как по команде. Учиха увернулась от парящего удара Шайто, подогнув ноги и отбросив голову назад. Следующим был Тишики, отставая от брата лишь на секунду. Твердой стопой он ударил Сараду в грудь, отчего та задохнулась спертым воздухом. Равновесие нарушилось и следующий удар Хидики в затылок заставил ее рухнуть на колени. Трещина в земле расползлась из-под ног. Кругом загудело. Зашумело. Сарада вздернула голову кверху, и отпрыгнула от горящих стальных копий. Хидики парил в воздухе, окруженный огненной аурой. Ранее бесцветные глаза Ооцуцуки горели неистово-золотым. Учиха поднялась на ноги тяжело дыша. Руки дрожали от напряжения. Чаша внутри переполнилась чакрой и требовала выхода. Следующий стальной кол она отбросила четким ударом ладони, лишь скосив взгляд в его сторону. Неровные пряди волос подбрасывались ветром, открывая свирепый взгляд Сарады на своих врагов. Много она думала о своей смерти. И всегда та обходила стороной. Раз ее шаринган столь силен, то она выжмет из него все соки, но утрет нос эти выродкам, что позарились на ее семью, и всех людей. Отец защищал будущее, Нанадайме это делал, мать. Теперь ее очередь защитить будущее брата и всех тех, кто остался позади. — Не смей смотреть на меня свысока, ничтожество! Хидики тряхнул копной волос и яростно принялся обкидывать женщину огненными вспышками, похожими на лавовые сгустки. Они прожигали землю, уходя в недра. Учиха нахмурилась. Глаза со скрежетом запульсировали. Капилляры набухли, испещрив глаз яркими извилинами. — Сусаноо! Огненные вспышки были разбиты о доспехи алого воина, материализовавшегося перед Сарадой. Он был высок, силен и закрывал собой почти треть замка Ооцуцуки, что не говоря о Сараде. Она же стерла дорожку крови со щеки, абсолютно не придав этому значения. Все завертелось в ужасающем танце боя. Ооцуцуки раскрылись, используя свои могущественные умения, буквально испытывая шиноби на прочность. Хотя, скорее всего, это слишком мягкое выражение. Они хотели убить ее, изничтожить. Кругом царил хаос. Сарада не щадила никого, даже горбатых прислужников, попадающих под удар. Жар крови пульсировал, чакра била по глазам, выдавливая их из орбит. Если бы не щит сусаноо, травм ей не избежать. Он окружал ее, был осязаем под ногами и служил прекрасной опорой, не давая бледнолицым подобраться ближе. Во время сражения не ведешь счет времени. Его там вообще нет. Минуты кажутся бесконечными. И только когда чувствуешь зарождающуюся слабость внутри себя, начинаешь осознавать, сколь долог был этот бой. Начала осознавать и Сарада, вдох которой сопровождался болью. В таком бешеном ритме она долго не протянет. Ее резервы тоже не безграничны. Она придерживалась за резонирующую часть головы воина, прикрывая рукой глаз. Атаковать их силой уже не помогало, ей элементарно не хватало мощи и времени на троих. Эти уроды то исчезали в порталах, то возникали за ее спиной. Шиноби чудом получалось увернуться, подставляя под удар крепкою бронь сусаноо. Шайто был разозлен больше всех. Она видела его искривленную рожу даже отсюда. Учиха расставила ноги шире, сложила пальцами печать и на выдохе произнесла: — Техника массового теневого клонирования! Что ж, будь Орочимару сейчас здесь, восторг в его золотых змеиных глазах был бы не скрываем. Около десяти форм сусаноо с Сарадой образовались вокруг Ооцуцуки, взяв тех в кольцо. Шиноби моргнула и поняла масштаб своего искусства. На секунду возможно и пришел ужас, но удовлетворения было больше. — Я вас изничтожу так же, как вы мой народ. Катон: Хагеши бакумацу! (Огненный взрыв) — успела произнести Учиха перед тем, как слить доспехи сусаноо в единый купол. Огненные пары чакры стремились вверх, однако шиноби плотно сжала губы и не выпустила ее, перенаправив в красного гиганта. Там, внутри него, чакра циркулировала иначе. Увеличилась в объемах, множилась благодаря подпитке, и в итоге воины в маске тенгу взорвались. Женщину ослепило яркой вспышкой и отбросило.***
Она была уверена, что ей оторвет голову или вовсе сожжет до костей. Сарада открыла глаза. Она лежала на земле. В нескольких метрах от нее валялась оторванная голова Хидики. Белоснежные волосы разметались в разные стороны. Лицо исказилось в гримасе боли и стыда. Мощью собственной чакры он пытался восстановить тело. Его братьев поблизости не было видно, поэтому Учиха с болезненным стоном поднялась на ноги и захромала в сторону Ооцуцуки. — Ничтожное существо! — верещала голова.- Я высшее существо! Ты не можешь меня победить! Тебе просто не хватит сил, отродье! Сарада вытащила из земли остывший железный пик. С него посыпалась зола, пачкая руки черным. — Закрой свой рот уже, — прошептала Учиха пересохшими губами.- Бесишь. Череп Ооцуцуки треснул от удара. Зачатки регенерации остановились, так и не сформировав туловище. Хидики исчезал в черном пепле с изумленным взглядом, устремленным вверх на свою убийцу. На женщину, заслоняющей ставшее родным солнце. В этот момент Сарада Учиха одолела одного из Ооцуцуки. Она перевела усталый взгляд на две фигуры, поднимающихся из руин. Мангекё замедлялся. На черной форме растекалось темное пятно. Шиноби едва заметно скривилась, прижав ладонь к правому боку. На пальцах была кровь. Ее сердце не дрогнуло. Женщина молча вытерла руку о штанину и размяла запястье. Покрепче перехватив металлический кол, Сарада прихрамывая, направилась на встречу врагу. Камни вокруг подпрыгивали и поднимались в воздух по велению Шайто. Разрушенный дворец напоминал руины древних времен, намекая о печальном исходе их хозяев. Отломки кружились в воздухе, сбиваясь в огромный шар высоко в небе. Учиха запрокинула голову, примеряя глазом расстояния до этой махины. Тишики тем временем телепортировался за спину женщине. Его зацепило взрывом. Хорошо потрепало. Он не ожидал этого от человека, и даже тайком восхищался силе, способной противостоять троим Ооцуцуки. Однако простить смерть брата он не может. Не осталось даже куска плоти от Хидики, нечего поглощать, к сожалению. Сарада увидела его боковым зрением. Алая полоса сверкнула после молниеносного уворота шиноби от крысиного удара бледнолицего. — Я прихлопну ее, как муху! — торжествующе произнес Шайто, вскидывая когтистые руки над головой. Огромные метеорит из отломков замка с громким гулом двинулся вниз, переходя на свободное падение. Тишики с хрустом сжал кулаки и согнул ноги в коленях. Сараде стало трудно дышать. Тело стало тяжелым, словно его прижимали к земле насильно. У молчаливого Ооцуцуки видимо была способность к магнетизму. Притяжение к земле увеличивалась с такой силой, что шиноби не могла двинуться с места. Однако и Тишики тоже. Неужели решил пожертвовать собой ради ее убийства? Шиноби выдавливала из себя хрип, полный напряжения. Ей нужно было уйти с линии атаки, иначе ее прихлопнет. Попытка вызова сусаноо закончилась адской болью в правом глазу. Что-то в нем лопнуло или треснуло, от чего Сарада не могла поднять веко. Кровь залила всю правую сторону лица. Металлический вкус на губах отдаленно напоминал о стычке с обычными самураями. Руки ее напряглись и подрагивали, все еще давя на сопротивление. Даже не хватает сил на печать. Учиха с ненавистью сцепила зубы, ощущая жар гнева во всем теле. Хрен с ним. Она как дура будет цепляться за жизнь. Пока живы эти белые твари, даже на том свете ей не будет покоя. — Твою мать, — прошипела Сарада.- Ты сейчас нужен мне, как никогда! — громче заговорила она, фиксируя приближение метеорита. — Боруто! Ее крик заскакал на обломках замка и растворился в бескрайнем горизонте. Серо-зеленое небо отделялось от поверхности коричневой линией. Раскат грома был ей обыденным явлением, а Ооцуцуки синхронно повернули голову в сторону звука, явно не ожидая услышать этого здесь. Всех вновь ослепило. А затем тряхнуло с такой силой, что сила притяжения Тишики спала, отчего шиноби отшатнулась в сторону. Даже получилось сделать вдох полной грудью. Он появился, будто услышал ее зов. Боруто стоял перед Тишики, гордо расправив плечи. Огромный рог из его лба светился синим пламенем. — Боруто? — не веря своим глазам переспросила брюнетка. Тишики отшатнулся назад, не понимая, что происходит. — Я не понимаю, — заговорил он. — Почему ты… Договорить ему не дал Боруто, схватив за глотку. Крепкая рука держала Ооцуцуки в мертвой хватке. Татуировка светилась синим цветом, обхватывая запястье и пальцы. — Это не возможно, истинная карма только у Ооц… — Передай привет Момошики, ублюдок, — сплюнул шиноби, с хрустом ломая шею божественному созданию. Учиха не могла сказать и слова. Ее друг был иным. Даже аура у него была иной, более враждебной и холодной, нежели раньше. — Отдохни пока, дальше я сам. Узумаки прошел мимо женщины, мимолетно потрепав ее по волосам. Брюнетка моргнула и обернулась. Широкая спина Боруто напоминала несгибаемую скалу, за которой можно спрятаться. Что ж, ее план сработал. Они вдвоем против Шайто. Скорее всего, последнего из Ооцуцуки.Коноха. За пять дней до этого.
Боруто ждал. Честно, без лукавства. Он ждал, пока глаз сенсея Саске обретет силу, способную открыть портал для быстрого переноса. Узумаки изводился, каждый час узнавая о здоровье мастера. Вскоре это надоело Саске и он одним только взглядом охладил запал ученика. Да так, что тот старался не подходить к нему и на метр. Работы было очень много. Орочимару и остальные наводили порядок в Конохе. Наруто рвался на подмогу, но ему ясно дали понять, что людям сейчас нужен лидер, которого они знают. Как бы это не было больно, тех, кто помнили двух сильнейших шиноби оставалось не так много. Они стали чем-то вроде местной легенды которую рассказывали детям перед сном. Собственно, это и было главным страхом, что защищать их больше некому, поэтому лучше подчиниться. Химавари с головой ушла в уход за лачугой, в которой они остановились. Ей, будучи непоседой, нужно было заниматься чем угодно, лишь бы заглушить нервозность и переживания за Сараду и остальных ребят, кто остался в Конохе. Глядя на своего отца, ее сердце обливалось кровью. Она не представляла, как это тяжело — проснуться и понять, что от твоей семьи и дома остались одни руины, и прошло много лет. Было стыдно, обидно и больно. Первые два дня дались тяжело. Кругом было опасно. Люди Шинко не хотели сдаваться. Возникали стычки, сражения. Кое-где шли бои. Коноха стала в который раз на грани разрушения. Не было и квартала без огня или драки. Орочимару не появлялся открыто. Его марионеткой в этот раз вновь стал младший Учиха, который обременен чувством вины и ярким желанием все исправить. Чем ли не идеальная ручка для письма? Он стал лидером повстанцев. Люди узнавали в нем доброго сына бывшего диктатора, и тянулись к нему, без убеждения доверяя ему свои жизни. Таро не был польщен или горд. Юноша хмурился, поджимал слегка припухлые губы, доставшееся от покойной матери и стыдливо опускал глаза, когда народ восхвалял его, как спасителя. — Это не так, — произнес он в один момент, когда идущие мимо люди преклонили перед ним головы и радостно перешептывались. — Я не тот, которым они должны восхищаться, — бывший Кибусудзи взглянул на мозолистые ладони. — Я не спаситель. — Брось, — сплюнула в сторону Карин, поправив очки средним пальцем. — Тебе просто так кажется. Ты еще юн. Слушай взрослых и просто поверь. — Именно так я всю жизнь и делал, — как-то тихо произнес юноша, смотря в сторону. — Слушал отца и просто верил. Аловолосая наклонила голову на бок. В мыслях промелькнула его схожесть с родителями. Хорошо, что он не похож на своего отца складом ума и сердцем. Эта учесть занята Сарадой. — Просто нужно знать, кого можно слушать, — женщина пожала плечами и положила тяжелую ладонь на плечо паренька. — Твой лжепапаша был козел. Запудрил тебе мозги с мальства и использовал, как игрушку в своих целях. Но даже тогда ты уже что-то начал подозревать, раз щадил людей и не давал другим в обиду. Таро посмотрел на шиноби-медика. Легкие морщинки у глаз и в складках губ. Она гораздо старше, чем выглядит. Входит в окружение той женщины. Змеиный мужчина, водяной парень. Мальчишка чувствовал себя чужим, не на своем месте. Мужчина в черном плаще и пугающим взглядом не выходил из головы. Их разговор. Странные воспоминания. Назвать его отцом язык не повернется, однако пусть от него и исходило нечто пугающее, опасности или угрозы не вызывал. — Может ты и права, — внезапно согласился Таро. — Будь вы плохими ребятами, то не думали бы о простых людях. — Верно мыслишь пацан, — Карин ему игриво подмигнула и пошла вперед. Благодаря всеобщей сплоченности они смогли подавить очаги сил Шинко в Конохе. Те, из обычных людей, что скрывали в себе чакру, вышли на свет и присоединились к импровизированному войску под предводительсвом молодого парня с алыми глазами. Сердце было захвачено, враги повержены, а над руинами резиденции была вздернут красный шарф как символ победы. Прошли еще сутки, когда Наруто, Саске и остальные смогли вернуться в Коноху. — Словно после нападения Пейна, — произнес Наруто холодно, почти безэмоционально, двигаясь вдоль плохеньких домов. — Надеялся ведь, что не увижу больше подобного. Учиха ничего не ответил. Они шли тихо, натянув на головы капюшоны. Орочимару прислал весточку о том, где их можно найти. Спустя несколько кварталов они нашли нужный дом. Коноха была возвращена. Отбита. Люди радуются, однако совершенно не понимают, что делать с выигранной свободой. Резкая смена хоть и была во благо, однако таит в себе немало трудностей и подводных камней. Вскоре о случившемся узнают все остальные. Начнутся восстания, битвы и в конечном итоге жертв не избежать. Привычный ритм жизни пошатнулся. — Былое не вернуть, — говорил Орочимару, взяв на себя груз первого слова. — Мы отбили центр. Само сердце теперь принадлежит шиноби, как и положено, однако до победы нам еще далеко. — Да о чем ты говоришь, дед? — воскликнул Котаро, отчего тут же получил тычок от отца. — Мы блин должны победу праздновать, а не сопли жевать! И вообще, чего мы расселись, когда нужно Сараду-чан выручать? — А ну угомонись быстро! -шикнул на своего сына Конохомару, слегка покрывшись стыдливым румянцем. — Прошу прощения. Суйгетсу хихикал в кулак, спрятавшись за плечом Карин. «Деда» он запомнит надолго, как и секундное смятение в змеиных глазах ученого. — Победой пока и не пахнет, — произнес слова за Орочимару Таро. Все взгляды устремились на него, но юноша не смутился. — Однако мальчик прав, женщ… кхм… Сарада в плену у Шайто. Нужно ее вызволить, пока у нас появился шанс, — называть по имени эту шиноби было необычно. Словно он уже произносил это имя когда-то давно. — А значит нам нужно поделить роли, — Мицуки сидел в позе лотоса.- Таким образом мы сможем убить одним выстрелом двух зайцев. Саске смотрел на сына, параллельно слушая разговор друзей. Теплеющее чувство гордости трепыхалось под костями, глубоко внутри. Они вновь пересеклись взглядами. На этот раз Таро не стушевался. Он выпрямился, нахмурил брови и уверенно кивнул Саске, будто бы подтверждая зарождающиеся чувства в очерствелом шиноби. — Я знаю, его будут звать Таро! Наш с тобой сын, Саске! Надеюсь, что у него будут мои глаза… О, я чувствую, что ему это нравится! Он толкнулся, Саске! Сарада, скорее, давай руку!.. Чувствуешь? Это твой братик…! Сакура весело смеялась, держа дочь за руку и прижимая ладонь к животу. Учиха стоял в дверном проеме не в силах пошевелиться.В тот момент он был счастлив.
Тогда он был счастлив.
Пелена с глаз сошла. Кругом друзья шумели, обсуждая дальнейший план. Таро продолжал смотреть на мужчину, но уже не так, как раньше. Он понимал. Осознавал. Принимал. Саске рвано вдохнул. Маленький пацаненок… Нет, уже смелый юнец со взглядом почившего старшего брата. Определенно у него будет светлое будущее, несмотря на весь ужас детства. Мысленно Саске благодарил Сараду. Сердце забилось быстрее от понимания всего ужаса ситуации. Его дочь сейчас в совершенно неизвестном месте, до которого без риннегана не добраться. Жива ли она вообще? Острый взгляд темно-карих глаз метнулся на ученика, который был более задумчивым и печальным, чем обычно. Они обменялись чакрой, черт его дери, так что он бы дал знать. Будь ситуация иной, Саске это бы не понравилось. Как отцу в первую очередь, и как шиноби, и учителю уже потом. Карин замерла с поднесенным ко рту палочками. Вода в глиняной чашке дрогнула и женщина подорвалась с места. Ее нутро резонировало на сильную чакру, исходящую со стороны леса. — Кто-то приближается, — произнесла она, широко распахнув глаза. — Эта чакра… Орочимару нахмурился. Черты лица приобрели жесткий оттенок, а лицо будто утонуло во мраке гнева. — Вот черт. — Что? В чем дело? Наруто отвлекся от разговора с дочерью и только тогда ощутил всем телом приближающуюся опасность. — Это что еще за дрянь? — В сторону! Все из дома! — закричала Карин, у которой буквально волосы на руках встали дыбом. Через мгновение в хибарку со свистом влетела огненная вспышка. Дом разлетелся на мелкие щепки.