Сабрина. До войны

Впервые при посторонних мать разрешила Сабрине открыть и рог, и крылья. Теперь она уже могла сама создавать иллюзии, чем, конечно, очень гордилась… - Ты не должна боятся своих новых соучеников. Они уже взрослые, и не будут тебя обижать. Но так же ты не должна пытаться заставить их боятся тебя. Помни, что ты ещё мала, обучение твоё не окончено, и если в некоторых вещах ты очень сильна, то в других слаба. Потому, если нарвёшься на неприятности, не бегай ко мне жаловаться. - Я поняла, мама, - вздохнула Сабрина, и вошла в комнату. Там на диванчиках, вокруг стола, сидели три молодых единорожки. Одна тонконогая, высокая, темно-синей масти. Жюли. Другая зелёная, с сонным взглядом, но сильнее и физически здоровее первой. Кетч. Это прозвище, потому что она когда-то играла в школьной команде, пока не «прорезался» магический дар. Потом стало не до того. Последняя, сиреневая, с зелёной прядью в гриве. Старлайт. Самая опасная из всех, как определила маленькая принцесса. Впрочем, чтоб это понять, не надо было быть аликорном. Год назад вышел приказ о зачислении её в «пятидесятку» и об этом писал дворцовый бюллетень. Остальные двое такой чести удостоены не были. - Привет. Я Сабрина. - Привет, - единственная из всех ответила Кетч. Старлайт задумчиво рассматривала девчонку, а Жюли и вовсе полировала копыто, и не могла отвлекаться. - Я Кетч. Точнее, Умпара де Леаст, но короче, Кетч… - Гм… Принцесса Селестия сказала, что я буду учится с вами. Кетч открыла было рот, чтобы что-то сказать, но тут вступила Старлайт, и зелёная единорожка умолкла. - А ты справишься? Тут у нас, знаешь ли, не детский сад. - Я постараюсь. - Сабрина уперла взгляд в прищуренные глаза Старлайт, и не отводила, пока единорожка не улыбнулась и не кивнула. - Ну, заходи, раз так. Она уселась на свободное кресло (их было вокруг стола немало). - Сено будешь? - Спросила Кетч, - или яблоки? Я режимлю, а эти две, - она кивнула на подруг, - по моему, вообще ничего не едят, фигуру берегут. - Пожалуй, фрукты. - Сказала Сабрина, так как сено есть она всё равно не могла. Жюли фыркнула: - А тебе, Кетч, тоже не мешало бы последить за фигурой, а то тебя как топором из бревна вытесали. Ты же дворянка, что за манеры… - Э-э… - Отмахнулась единорожка, - настоящие дворяне не по балам скакали, а саблями махали. Это вот навыдумывали херни в галантной литературе… ой. - Ничего. - Сказала Сабрина, - я умею ругаться. Старлайт внезапно расхохоталась. - Извини, это я не в обиду… Но ты дала мне пищу для размышлений. Я Старлайт Глиммер, великая и ужасная. То есть на самом деле, очень скромная и добрая, но чтобы не садились на шею, приходится поддерживать реноме. Ни разу не дворянка, смерды мы… Это Жюли, она тоже из разночинцев. Так что «её милость» у нас только одна — та, что меньше всех похожа на леди. Если только… Но ты же не «милость», а как минимум «светлость»? - Старлайт пронзительно посмотрела на аликорна. - А то и «высочество»? - Не понимаю, что ты говоришь, - спокойно ответила Сабрина, сбрасывая с себя «определитель лжи». - А ты в самом деле сильна, - улыбнулась единорожка, - ну что ж , будем считать, что в нашем маленьком коллективе все равны. Через некоторое время, Старлайт посмотрела на часы, и сказала, что ей пора на встречу с каким-то Санбёрстом. Жюли просто ушла, не озадачиваясь прощаниями, а Кетч сказала Сабрине: - Будь с ней осторожнее, она вправду опасная. Ещё не было такого, чтобы студентку высочайшим указом принимали в «пятидесятку». Кроме Сансет. Но она, во первых, уже считалась не студенткой, а во-вторых, многие знали, чья, на самом деле , она дочь… И, короче, один из молодых магов усомнился, а достойна ли она? Старлайт его так отмудохала, что его еле спасли. Но дуэльный кодекс не был нарушен, так что к ней претензий не было. Вобщем, я не знаю, кто ты и откуда, да и не хочу знать, но если уж ты влезла во взрослые игры, то будь всегда начеку. Сабрина вздохнула: « я и рада бы де, не влазить, и остаться в своём старом классе, и никого там не бить, пусть по три раза на день называют беспризорницей, но уже ничего не поправить.» - А чья она дочь? - поинтересовалась кобылка. - Сансет? Селестии. Только я тебе это не говорила. Сабрина чуть не подавилась яблоком. - Ты врёшь. - Да с чего бы? - Ты врёшь! - Рявкнула Сабрина так, что зазвенели стёкла. - Ох ты ж бляха, - попятилась Кетч, и тут до неё дошло. - Погоди, стой. Я извиняюсь, была не права. Это непроверенные слухи… А ты, значит, тоже… - Что тоже? - испугалась кобылка. - Да ладно, ничего. - Кивнула Кетч, - Будем считать, что ничего не было… Странная ты... Вечером, когда Сабрина зашла к матери, она спросила: - Что у вас там днём произошло? - Я утратила самоконтроль, - буркнула дочь. - Почему? - Обещай, что не будешь никого наказывать. Селестия подняла бровь. - Вот как ты заговорила. - И тем не менее, это моё условие. - Хорошо, не буду. Итак? - Я узнала, что у тебя были ещё дети. Но ты мне ничего не сказала. Селестия усмехнулась. - То есть, ты отказываешь мне в праве на счастье? - Нет, но… Но… - Ты ещё маленькая девочка, и склонна идеализировать всё вокруг. - Селестия взъерошила её гриву, - ну, хоть ты не угрохала никого. И кто знает, может, ты с ними подружишься. Следующей к ней зашла сестра. — Я поняла, что за сферу купила Старлайт тогда на базаре, — сказала Луна сестре. — В смысле, кто её делал… То-то мне показалось, что это я сама, только моложе и спьяну. То есть, грубо и топорно… Это либо Фессон, либо Алое, либо они вместе. Ну, или их погибшие коллеги. Моарей, например. — Моарей? — забеспокоилась Селестия. — Ты думаешь, хорошо, что твоя ученица носит на шее предмет, созданный этим… Этим существом? — Не обязательно им. — поморщилась Луна. — И даже вряд ли. Артефакт сделан с определённым юмором. Например, он «прилипает» к аликорнам. Моарей же был мрачный мясник, если верить легендам… Хотя верить им, конечно, надо с осторожностью. — А для чего этот артефакт? — задумчиво спросила Селестия. — Такие как мы, не делают ничего просто так. По крайней мере, артефакты с подзарядкой на много тысяч лет… В нём, определённо, есть какой-то тайный смысл *** Кеура перевернула листок с врачебным заключением… Давление, сахар, холестерин. Да, ещё здорова, но жизнь её неумолимо катится к закату, а она ничего не сделала. В далёкой юности, как многие честолюбцы, она хотела достичь власти, но в отличии от них не для личного благополучия, а чтобы превратить Зебрику в на века несокрушимую сверхдержаву, на которую равнялись, и которой подчинялись бы ещё многие и многие поколения. Но упёрлась в мощь аликорнов, поделать с которой при всем своём уме и беспощадности, ничего не могла. Агенты Ордена, и служащие подотчётного ей Министерства внутренних дел, и контрразведчики перевернули вверх дном всю страну, но не нашли новорожденного зеброкорна… И сегодня на стол ей легла бумага от армейской разведки, которой она долго не хотела верить. В Кантерлоте, при дворе, воспитывается юная кобылка-аликорн. Кеура выдвинула ящик стола, посмотрела на тяжёлый чёрный пистолет-пулемет. Неудобная зараза, но сойдёт. По сути, делать ей в этом мире больше нечего. Она задвинула ящик. Нет, лучше умереть в бою. По экрану компьютера бежали строки новостной ленты. «Сепп Чон побеждает в южных сатрапиях». «Подсчёт голосов показывает убедительную победу Сепп Чона». Да, это её победа, но она ничего не значит, потому что новый аликорн-пони множит на ноль все планы и достижения. На секунду ей захотелось телепортироваться в Кантерлот, прямо в административное здание «пятидесятки», и забрать с собой столько пони, сколько сможет. Это была минута слабости. Она подняла перед собой стрелялку, яростно сминая её телекинезом, так, что взорвались патроны, осветив на миг перекошенное лицо зебры. Но когда в кабинет вошла Велара, она уже была спокойна. Ничего не кончилось. Мы будем драться до конца. - Есть хорошие новости, - сказала коллега, - из Эквестрии идут сигналы, что они готовы говорить с новым президентом, а пока со старым, о ядерном разоружении. - Вот это прочти, - Кеура перекинула ей бумагу. - Конечно, теперь они могут позволить себе разоружение. И нас вынудить к тому. - Бухло есть? - спросила Велара. - В шкафу. Магичка сделала несколько больших глотков прямо из бутылки. - Что будем делать? - Тянуть время и думать. Я пока не знаю, что делать, кроме отставки, но это трусость. Поедешь на переговоры. Пусть они будут на ничейной земле, у тех же кирин, например. Трахай им мозг по всякому, и ни на что конкретное не соглашайся.