Дорога на Монфокон

      Стопка книг на кухонном столе действовала на меня парализующе. Теперь у меня было время предаваться всякой эзотерической чертовщине, а мысли как назло не вязались. Что там пишет Рене Декарт про шишковидную железу? Он называет её вместилищем души— не много и не мало. Индусы называли её третьим глазом. Американский писатель-фантаст Лавкрафт написал рассказ про одного профессора, который изобрёл резонантор, стимулирующий эпифиз и открывающий потусторонний мир, населённый безобразными хищными тварями. Наука и мистика не так уж отдалены друг от друга. Самые эффектные ужастики содержат элементы физики, химии и биологии. Как объяснить такие феномены как folie a deux — безумие на двоих? Ведь зафиксировано достаточно случаев, когда несколько людей начинали испытывать идентичные галлюцинации, когда они заражались одной бредовой идеей. Когда традиционные психиатры разводят руками, на сцену выходят парапсихологи со своими теориями о коллективной памяти и регрессивным гипнозом. Мои собратья-шарлатаны скажут вам хором: ночные кошмары — это лишь отголоски бед предыдущей жизни. Почему защитники традиции так рьяно открещиваются от альтернативных методов исследования человеческого разума? Потому что в этой так называемой «ахинее» слишком много истины. И если эта истина всплывёт, придётся переписать все учебники и даже некоторые законы. Слишком много всего придётся менять. А кто любит перемены? Иногда надо напоминать себе, что психиатрия и психология в той форме, в которой их преподают и практикуют, — относительно молодые науки.       Глухой гудок телефона прервал мой внутренний монолог. На экране светилось сообщение: «Привет, малыш. Тебе почистить ауру? Сниму любую порчу. С тебя десять евро — или ночь любви.»       Это была моя бывшая однокурсница Кристина Руксель по прозвищу Фалурдель. Она изучала химию, закончила с отличием и даже проработала на всем известную фармацевтическую компанию «Файзер». Её коньком было производство вакцин. Не буду озвучивать сумму, которую она заработала на патентах. Некоторые цифры просто неприлично озвучивать. И всё это до тридцати лет. Замуж её не тянуло, но вдруг вздумала родить ребёнка. Всё-таки она не была глуха к тиканью биологических часов. Благо, в наши дни эти цели достигаются с помощью доноров. Современная женщина может обойти полосу препятствий, именуемую замужеством. Не буду добавлять пафоса. Расскажу всё, как было, вернее, как я это понял. Весной 2015 года Кристина родила сына, а ещё через три месяца похоронила его. Якобы осложнения после прививки. Я лично не уверен на сто процентов, что это послужило причиной смерти, но так считала Кристина. Я не видел собственными глазами заключение патолога, а потому не пытался с ней спорить. Никаких судебных процессов не последовало, хотя у неё были деньги и связи нанять самых беспощадных адвокатов. Она не пошла с войной против врачей и не занялась агитацией молодых матерей против прививок. Она не пыталась наложить на себя руки. Тем не менее, она умерла. Я имею в виду прежнюю Кристину Руксель. Казалось, в её тело вселилась совершенно другая женщина, которая бормотала про переселение души, про прошлые жизни, про стадии очищения. Она продолжала ходить на работу и исполнять свои обязанности, хотя без былого энтузиазма. Она перестала стричь волосы и краситься. K её аксессуарам прибавились какие-то кристаллы и амулеты.       Её коллеги наблюдали за этим преображением в молчаливом шоке. Когда она начала выходить из лаборатории каждые два часа, чтобы помедитировать на крыше здания, это стало последней каплей. Нет, её не вышвырнули с позором. Просто в один прекрасный день устранили её должность. Быть может, начальство действительно побаивалось её и считало её настоящей ведьмой. Конечно, ей дали щедрые отступные. Впрочем, денег, которые она в своё время заработала на патентах хватило бы на всю оставшуюся жизнь. С тех пор прошло четыре года. Кристина так и не вернулась в фармацевтику, хотя её приглашали на исследовательскую должность в Мерк. Она открыла свою нетрадиционную клинику. Нет, слово «клиника», пожалуй, не самое подходящее. Это был самый настоящий храм оккультизма. Не знаю, как ещё назвать её детище. К ней съезжались медицинские туристы со всего мира, в основном, богачи из США. Кристина утверждала, что ей удалось разработать вакцину для души. Это было сочетание гипноза, медитации и травяного экстракта, формула которого хранилась за семью замками.       Её сообщение пришло как нельзя более кстати. Я обрадовался поводу забыть про статью на несколько минут. Загоревшись желанием услышать её голос, я набрал её номер.       — Шармолю мне всё доложил, — сказала она, пропустив никому не нужные приветствия. — Теперь мы с тобой в одной лодке.       — Как бы эта лодка не утонула из-за меня.       — Не утонет — если я буду у руля. Послушай, твоей сестре не нужен репетитор по химии? У меня дурное предчувствие, что она её заваливает.       — Она все предметы заваливает. Химия не исключение.       — Смотри, я могу с ней позаниматься. Бесплатно разумеется.       — Это, конечно, чертовски заманчивое предложение, и я буду у тебя в долгу…       — Какие долги? Брось. Мы же друзья.       — Вот почему я не хочу злоупотреблять твоей щедростью. И вообще, Жанне эти науки ни к чему. Она серьёзно размышляет о карьере стрипризёрши. Конечно, для этого ей придётся обратиться к пластическому хирургу. Мужчины не слишком охотно засовывают деньги в лифчик нулевого размера.       — Не надо так категорично, Клод. Некоторым мужчинам нравятся полудетские тела. Зачем далеко ходить? Ты не можешь озвучить свои сексуальные предпочтения, не навлекая гнев властей. Тебя не погладят по головке за связь с восьмиклассницей. Я знаю, почему ты не ходишь на концерты в лицее Жанны. Там слишком много щупленьких плоскогрудых девочек, особенно в младших классах. Слишком много искушений. Когда эти нимфетки начнут исполнять гимнастические упражнения на сцене, тебе придётся выпустить рубашку из брюк.       — Кристина… Фалурдель… Наверное, я зря тебе позвонил так поздно. Мне нужно написать статью для «Психалхимика».       — Я знаю. Вот почему я вышла на связь. Я хочу тебе помочь. Мне наплевать на твою половую жизнь. Мне нет дела до того, что в твоей постели сейчас спит баба, пьяная беззащитная баба, которую ты всё равно не трахнешь, потому что она для тебя слишком стара и толста. Слушай по делу. Я тут разработала один препарат. Рабочее название ND1482. Так, рандомный набор букв и цифр. Он помогает синхронизировать сознание терапевта и пациента во время гипноза. Две таблетки. Ты принимаешь одну, а пациент другую. Нехило щекочет ту самую шишковидную железу, про которую ты собирался писать. Мне нужны добровольцы для испытания.       — И ты подумала обо мне? Я польщён.       — Я часто думаю о тебе, Клод. Ты этого не чувствуешь?       — То-то у меня горят уши постоянно.       — У нас с тобой астральная связь. Неужели тебе не интересно узнать причину твоих своеобразных интимных пристрастий? Почему тебе нравятся тощенькие чернявые пигалицы? Вдруг тебе какая-нибудь цыганка перебежала дорогу. У тебя явно неразрешённый эротический конфликт из прошлой жизни.       — А у тебя явный недотрах в настоящей жизни. Не нужно было экстрасенсом, чтобы это понять. Вот почему ты пишешь по ночам бывшим однокурсникам.       — Ты прав, Клод. Я должна что-то сделать по этому поводу. У меня давно не было любовника. Было бы неплохо освежить внешность. По-хорошему, пора лечь под нож. Хотя, сам знаешь, к чему привели косметические работы на Ситэ. Колупали-колупали крышу и вот доколупались. Слушай, мы тут с Адрианом спорили, сколько лет уйдёт на восстановление собора.       Мы с Адрианом. Так звали её сына. В искажённом сознании Кристины её сын был не просто жив, а совершеннолетний, способный рассуждать на самые изощрённые темы. Я в очередной раз осознал, насколько она была одинока и оторвана от реальности. Несколько секунд я мусолил мысли, чтобы сказать ей что-то утешительное или по крайней мере не обидное.       Мне так и не довелось ответить Фалурдель достойно. Нашу ленивую, развязную беседу прервал истошных крик, раздавшийся из спальни. Солей вопила так, будто её прижгли калёным железом или пырнули ножом. С её губ слетали архаичные ругательства, которые, как мне казалось, употребляли солдаты в старину. Красавица уже упомянула рога сатаны. Теперь к ним присоединились и чёртово семя, и пуп Вельзевула.       Когда я сел на постель рядом с ней и сжал её плечи, она дёрнулась, чуть не заехав мне по переносице, и выкрикнула:       — Вали к дьяволу, чёрный поп!       Чёрный поп! Гениально. Так меня ещё никто не называл. Теперь я умирал от любопытства. Мне не терпелось узнать содержание её кошмарного сна. Телефон мой остался на кухне, и Фалурдель наверняка было всё слышно.       Когда Солей наконец проснулась, она несколько раз плюнула на ладонь с целью убедиться, что в слюне не было крови.       — Какой-то мрачный ублюдок подкрался и ударил меня в спину ножом, — сказала она. — Я сидел в какой-то грязной конуре…       — Сидел? Вы были мужчиной во сне?       — Кажется, да. Не то полицейским, не то солдатом. Со мной такое случается. Всё было серо и размыто — кроме боли. Боль была как наяву. Один раз в детстве я наступила на гвоздь. А тут мне будто гвоздь вбили между лопаток.       — Дорогое вино не пошло вам на пользу. Я принесу вам воды и аспирина.