По дороге ко мне домой Солей дала мне знать, что наша дружба включала некоторые привилегии. Пока мы поднимались на третий этаж, она несколько раз останавливалась и поворачивалась ко мне лицом, щурясь и подставляя приоткрытые губы для поцелуя. Я ей с удовольствием подыгрывал. Хоть она была не совсем в моём вкусе, я не хотел её обижать. Её и без того подорванное состояние не допускало подобных ударов по самолюбию. Если бы я отверг её недвусмысленные авансы, парижская полиция потеряла бы одну из самых добросовестных сотрудниц, а такой грех я был не готов брать на душу. Более того, я решил, что мне пойдёт на пользу отстраниться от своих полукриминальных фантазий о недозрелых чернявых школьницах. Возможно, пришла пора открыть для себя новый идеал. Почему не Солей Шатопер? Резкие мужские замашки и лёгкий налёт невроза уравновешивали её пресную журнальную красоту, которая обычно оставляла меня равнодушным. На улице я бы не оглянулся на неё. Но мы уже были знакомы несколько дней, и за это время я успел проникнуться к ней какой-то поверхностной симпатией — а я такими словами не разбрасываюсь.
Мне нравилось, что всё это происходило в полном молчании. Никаких вздохов, стонов и бормотания. Всё и так было ясно. Вялый жених не баловал её в постели, а напряжённая работа требовала своевременной разрядки. Более того, она переживала из-за предстоящего обследования. Боялась, что снимок покажет какую-нибудь саркому ребра или мезотелиому лёгкого. Отчаянно отметая страх, она льнула ко мне в поисках ощущений, которые ей давно не дарил жених. Упругая грудь нагрелась под душной синтетической курткой.
Я целовал её неторопливо и методично, давая ей знать, что был полностью к её услугам, что я ни на что не претендовал и не собирался усложнять её жизнь. Мы были взрослыми законопослушными людьми, которые платили налоги и изредка замаливали свои грехи в церкви. Всё, что происходило между нами, не шло в счёт. Настоящие друзья, которые несколько столетий назад в прошлой жизни были врагами, могут себе позволить подобные вольности.
Перед тем как открыть дверь своей квартиры, я всё же нарушил молчаниe.
— Надеюсь, ты уже поняла, что имеешь дело с чудаком и отшельником. Я не собираюсь рушить твои странные отношения с семейством Гонделорье.
Солей поморщилась и схватилась за свой многострадальный бок.
— Мой будущий свёкр приходил к тебе, не так ли? — спросила она, с трудом выговаривая слова. — Приходил, я знаю.
— Ненадолго. Он любезно доставил картину Флорана.
— Могу только представить, что он наговорил тебе про меня.
— Если честно, я не помню, о чём мы говорили. Он доставил картину и поблагодарил за внимание к творчеству сына.
— Брось, Клод. Эта белая ложь ни к чему. Шарль неспроста наведался к тебе. Картина — это лишь предлог. Он не упускает шанс полить меня грязью. Ему нравится выставлять меня патологической лгуньей и шлюхой. Это подчёркивает его мученический статус. Сказал, небось, что я сплю с половиной полицейского отдела.
— С кем ты проводишь свои ночи меня не касается. Не надо мне ничего объяснять. Я давно работаю с людьми и вижу их насквозь.
Подарив ей ещё один утешительный поцелуй, я открыл дверь квартиры.
Из моего кабинета доносились звуки электронной музыки, в которой смешивались средневековые и восточные мотивы. Окончательно оправившись от своей истерики, Жанна крутила узкими бёдрами перед застеклённым шкафом, заменявшим ей зеркало. Причудливая музыка лилась из её телефона.
Признаюсь, меня впечатлила её пластика. Я никогда раньше не видел её танцующей, действительно танцующей. Однажды она исполнила танец маленьких утят на свадьбе у моего коллеги, и это было вершиной её хореографических способностей, как мне тогда казалось. В тот вечер она успешно оттоптала ноги половине гостей. Композиция, которую она исполняла сейчас, не походила не её прежние угловатые дрыганья. Пигалица чему-то научилась. Её движения выглядели плавными и свободными, но в то же время проконтролированными. Тощенькие ручки переплелись над запрокинутой головой, точно два шарфа. Знойный, соблазнительный танец не вязался с её серой внешностью. Его исполнял кто-то другой, завладев её телом.
— Рога сатаны, — пробормотала Солей у меня за спиной, — премилое создание.
Слегка ошарашенный этим странным замечанием, я оглянулся и увидел, как на губах Солей появилась пошловатая, самодовольная ухмылка. Так легавый, отработавший смену, ухмыляется девке в баре. Так молодая женщина не смотрит на свою подругу.
Появление зрителей ничуть не смутило плясунью, а только подстегнула её. Ритм музыки ускорился. К электронной свирели присоединился бубен. Кружась, точно юла, Жанна запела песню, слова которой были уже знакомы мне.
Отец мой орёл,
Мать моя орлица.
Плыву я без ладьи,
Плыву я без челна.
Этот чистый, крепко поставленный голос не принадлежал ей. Уверяю вас, мне доводилось слушать гнусавое, фальшивое мычание сестрицы. Похоже, у неё был какой-то невидимый учитель, который помимо уроков пластики давал ей уроки вокала. Мне невольно вспомнился роман «Призрак оперы». Может, у Жанны был какой-то таинственный наставник вроде Эрика?
Как только музыка умолкла, Жанна вновь стала самой собой. К ней вернулись резкость и неуклюжесть. Пожав плечами вместо поклона, будто её выступление было нелепой шуткой, она вышла из кабинета, задев меня локтем.
Солей шумно выдохнула и огляделась по сторонам, точно выходя из полудрёмы.
— У тебя не найдётся чего-нибудь попить? — спросила она. — Безалкогольное. Что-то у меня в горле пересохло.
Мне нечего ей было предложить, кроме воды из-под крана. Утолив жажду, она вышла на балкон и стала складывать свою полицейскую форму. До моих ушей донеслась песня:
В деревушке Каро все ребята
Попали в петлю как телята.
Не спрашивайте меня, где находится эта деревушка Каро. Я понятия не имею, есть ли такое место на карте или только в воображении Солей. У меня была пациентка, которая успокаивала нервы тем, что напевала всякую белиберду. Почему-то эта песня показалась мне знакомой. Я уже слышал её когда-то, если не в этой жизни, то в предыдущей.
Я был вынужден признать, что настало время встретиться с Фалурдель. Слишком много абсурдного произошло за последние несколько дней. Для начала было бы неплохо ознакомиться поближе с фармацевтической новинкой, которую она мне подсунула.
Когда я полез в ящик стола за её таблетками, я обнаружил, что прозрачная упаковка была вскрыта. Одной синей капсулы не хватало.
