Узы

Когда через неделю Широ снова встретил эту женщину в приемной, он не смог сдержать облегченного вздоха. - Добрый вечер, - сказал он, присаживаясь рядом. - Знаете, это, вероятно, ужасно звучит, но я рад, что Вы сегодня пришли. На прошлой неделе Вас не было. - Добрый вечер. Я польщена тем, что вы заметили мое отсутствие. Да, возникли трудности на работе, пришлось перенести сессию. - Так это все-таки из-за работы… - Широ оборвал себя на полуслове, явно подбирая слова. - По правде сказать, я боялся, что вы больше никогда не придете, - сказал он, смутившись. Ответа не последовало. Широ не смотрел в сторону собеседницы, однако он мог сказать наверняка: она была удивлена, по меньшей мере. Ее растерянность передавалась Широ, давила ему на виски. Он уже жалел, что вообще завел этот разговор. Он пытался придумать способ перевести тему, но все мысли, словно вязкие комья, липли к этому противному чувству неловкости. И вдруг тишину разрезал звонкий смех. Широ поднял взгляд. Глупо было бы считать обладательницей этого смеха кого-то еще – в приемной были только Широ и эта женщина. И все-таки Широ был поражен, увидев свою собеседницу смеющейся. - Вы, наверное, подумали, что я самоубийца? – спросила женщина, с трудом пересиливая очередной приступ смеха. - Именно так. Как Вы..? Почему это вообще должно быть смешно? - Простите, это просто очень забавно, - ее глаза блестели от проступивших слез, в уголках век собрались гусиные лапки. - Да что тут смешного? Широ был озадачен подобной реакцией, но в то же время ему было по-своему приятно оказаться причиной ее приподнятого настроения. Широ привык к ее меланхоличному виду. Порой он даже задавался вопросом, умеет ли она смеяться по-настоящему. Оказалось, что умеет. - Просто Вы не первый, у кого возникает подобная идея. Мой отец такого же мнения. Он мне так и сказал: у тебя взгляд самоубийцы. Прямо как в фильме. Это очень смешно! Поэтому я и хожу на терапию. В смысле, чтобы успокоить его. - Это все потому что у вас "взгляд самоубийцы"? - Да, как-то так. Но правда в том, что у меня просто был тяжелый период в жизни. Ничего особенно драматичного. У нас у всех бывают тяжелые периоды, правда же? Широ кивнул в знак согласия и тут же спохватился. - Ох, я ведь совсем забыл представиться, так невежливо с моей стороны. Такаши, - Широ протянул ладонь для рукопожатия. - Я тоже хороша. Аллура, - она пожала протянутую руку. - И мне все-таки не показалось. - Что? - Ваш акцент. Британский. - Ах да. Первое, что люди замечают, – женщина слегка усмехнулась. – Мои родители – англичане. - Вот как... Они замолчали на некоторое время. Широ не мог отделаться от мысли, что отец Аллуры в каком-то смысле прав. Она действительно выглядит так, будто только и ждет подходящего момента. Да и сам факт того, что именно отец уговорил ее записаться к терапевту. Получается, он не прогадал: Аллура в самом деле очень молода. Голос Аллуры вырвал Широ из размышлений: - А если серьезно, вы не думаете, что это стало бы огромным пятном на репутации клиники? - Что именно? - Самоубийство. Они так гордятся процентом излечений. Кроме того, здесь же целый штат психиатров, работающий именно с суицидальными пациентами. Я даже слышала, что к некоторым приставляют сиделок. Можете себе представить? Сиделок! А все потому что они страшатся чужого самоубийства больше собственной смерти, - тон ее был мрачным. Судя по всему, она не раз думала на эту тему, прежде чем озвучить собственные мысли - Пожалуй, в этом есть смысл, - Широ печально улыбнулся в ответ. - А что насчет Вас? Вы здесь по какой причине? Не вопрос, банальная вежливость. Безусловно, Широ ожидал его, и все-таки... Все-таки Широ очень не хотелось отвечать, он предпочел бы избежать этой темы. Но это было бы невежливо, ведь так? - Потеря близкого человека, - тихо сказал Широ. - То есть я потерял близкого человека. - Ох... Простите, - Аллура отвела взгляд. Было видно: она жалеет, что вообще задала этот вопрос. - Значит, вот откуда Ваша… эм… особенность? – спросила она после паузы. - Особенность? Вы имеете в виду мою чрезмерную тревожность? – Широ ощутил, как вязкое чувство снова пробирается к нему под кожу. Неужели Аллура сейчас начнет разбирать его чувства, оценивать их? - Не ее. Подождите, – Аллура резко развернулась, глаза широко распахнуты. - А Вы сами не заметили? - Заметил что? – Широ почувствовал, как все внутри него сжалось. - Ваши руки. Ваши руки трясутся. - Простите? – это было не то, чего он ожидал. Широ медленно перевел взгляд на свои ладони. – Ох… - только и смог выговорить он. Теперь он увидел. Кисти рук были охвачены мелкой дрожью, словно от холода. Странно, что он не замечал этого раньше, он же работает с чертежами, а чертежи требуют аккуратности. Хотя… Когда он думал о своих последних проектах, все они казались ему сравнительно простыми. Годы практики выдрессировали его руку так, что он спокойно бы смог рисовать чертежи и в вагоне метро. Что уж говорить об интерьере дома, выполненного за рабочим столом. Последний действительно сложный проект, требовавший кропотливой работы, был больше полугода назад. Выходит, тогда у него руки не дрожали. - Теперь понятно, откуда эти мысли о самоубийстве. Я Вас понимаю. - Что? – Широ с трудом выплыл из собственных мыслей. - Я Вас понимаю, - улыбнувшись, повторила Аллура. – Иногда жить действительно не хочется. Но я так думаю, это все-таки не равносильно тому, что жить на самом деле не стоит. Широ долго смотрел на женщину, пытаясь уловить в ее мимике, в чертах ее лица какой-то знак, который помог бы ему трактовать ее слова. Но кажется, человек с такими глазами просто не способен на предательство. - Вы правы, - грустно улыбнувшись, согласился Широ. Между ними снова повисло молчание. Широ хотелось заполнить паузу, но он никак не мог подобрать слова. Впервые за долгое время он ощутил желание высказаться и быть услышанным. Ему почему-то казалось, что Аллура способна его понять, что он способен понять Аллуру. Он перебирал в голове возможные темы, но сама атмосфера клиники, явно не созданная для дружеской беседы, мешала ему облечь мысли в слова. Тогда Широ решил рискнуть: - Знаете, так глупо. Возможно, мы с Вами никогда больше не увидимся, и я потеряю шанс Вас узнать. А мне кажется, что я хотел бы Вас узнать. Что в нас есть какое-то сходство. Вы бы не хотели прогуляться после сессий? Можно считать это... групповой терапией, скажем? Слова повисли в воздухе. Аллура, должно быть, обдумывала его предложение. Или искала способ вежливо отказаться, потому что это же неуместно, в самом деле. Они едва знакомы, какие прогулки? Кроме того, они вроде как проходят курс психотерапии, значит, им должно быть плохо. Если Широ хочется с кем-то поговорить, значит он - симулянт? Доктор Уилсон явно решит, что Широ только разыгрывает депрессию, что вся его тоска напускная. Разве люди, которым плохо, могут наслаждаться обществом друг друга? Разве они не предпочитают затворничество? Но прежде чем стыд и чувство вины накрыли Широ с головой, Аллура одарила его мягкой улыбкой и сказала: - Да, конечно. Только не ресторан и не кино, я сейчас немного не в том настроении. Широ с благодарностью посмотрел на нее. - Понимаю. Как насчет набережной? - Набережная – это прекрасно.

***

Середина осени – идеальное время для прогулок. На улицах лишь редкие прохожие, и все вокруг словно украшено позолотой. Набережная была отделена от остального города небольшим парком, съедающим шум дороги. Припарковав машину неподалеку – несмотря на небольшое расстояние, Аллура предложила воспользоваться ее машиной – они спустились по старым, местами поломанным гранитным ступеням к реке. Парк, хотя и давно не реставрировался, выглядел довольно ухоженным. На дорожках не было мусора, вокруг деревьев были сформированы аккуратные подушки из опавших листьев. Поначалу Широ и Аллура просто медленно прогуливались в молчании, наблюдая за движением зеленоватой воды. Но вот кто-то из них – и сейчас Широ не смог бы вспомнить кто – сказал, что осень недооценена в культуре, что с ней ассоциируют только грязь и уныние, а надо бы спокойствие и безмятежность. Казалось бы, какая ерунда, но они оба с большим энтузиазмом пустились в рассуждения о красоте осени. Зацепившись за идею цветов и оттенков времен года, они стали вспоминать любимых художников. И вот они уже говорят о Матиссе, о фовизме и настоящих значениях ярких красок. Какая радость?! Когда желтым можно передать тоску, отвращение, иногда даже гнев! Они перешли на разговор об искусстве, говорили о своей неожиданно общей любви к Майлсу Дейвису, вспоминали любимых писателей. Разговаривать с Аллурой было на удивление легко. Оказывается, она основала косметическую компанию, специализирующуюся на индивидуальном подходе к клиентам. Они определяют тип и состояние кожи своих покупателей по фотографиям, и на основании снимков составляют список подходящей продукции. При этом они не используют ингредиенты животного происхождения и все косметические средства идут с пометкой "эко". Ну не чудо ли! Аллура сказала, что десять лет назад, когда она только начинала, ее все отговаривали от подобной затеи. Говорили, что бизнес, построенный на минимализме и индивидуальном подходе, прогорит. Тогда даже в среде деятелей искусства было сравнительно немного веганов, что уж говорить о массовом потребителе. Однако Аллуре хватило смелости и терпения идти собственной дорогой. В конечном счете именно она оказалась права. По ее собственным словам, она просто всегда была хороша в анализе. - Я ведь по образованию дерматолог, но мне всегда было интересно, как устроено то или иное дело. Внутренняя механика, просчитывание рисков. Это как задачка. Очень разгружает мозги и одновременно заряжает энергией, - улыбаясь все той же мягкой улыбкой, говорила она. И Широ сам начал раскрываться, говорить об архитектуре, рассказывать о том, как важно, чтобы перила на набережной, фонари и даже урны были выполнены в одном стиле, одной и той же командой. - Это кажется мелочью, но именно из таких мелочей складывается общее представление. Кроме того, архитектор должен постараться и сделать эти детали одновременно интересными и не слишком вызывающими. Мы же не хотим, чтобы внимание человека было приковано к узору на перилах. Смысл ведь совсем не в этом. Он рассказывал о том, какой позор для архитектуры жилищная застройка, где единственная цель – выгода, а на удобство, на красоту, на общий вид города никто не обращает внимания. Они гуляли по набережной довольно долго, разговаривая ни о чем и обо всем на свете. Вспоминали забавные случаи с работы, рассказывали о местах, которые посетили, говорили о кино и философии. Они и сами не заметили, как перешли на "ты". У Широ уже начинали болеть руки от холода, но ему так не хотелось прекращать этот разговор. Их беседа была похожа на лоскутное одеяло: большое, яркое, со множеством различных вставок и неимоверно теплое. Широ давно ни с кем так не общался.

***

На улице уже совсем стемнело, когда они наконец решили остановиться. Аллура предложила подвезти Широ, и тот согласился. Всю дорогу они ехали молча, каждый – в мыслях о своем. Уже почти подъезжая к дому, Широ увидел подсветку высотного здания, где жил. Он и раньше обращал на нее внимание, но сегодня он ее по-настоящему увидел. Как белые лучи струились по стеклу, переливаясь будто на водной глади. А вот желтые вставки – это люди вернулись домой с работы. Аккуратная форма, четко выверенные пропорции и ничего лишнего. Никаких баннеров с рекламой, никаких разномастных окон, как было в его детстве. Чистая красота. Широ перевел взгляд на Аллуру. Узкие ладони крепко сжаты на руле, взгляд сосредоточен на дороге. Вечернее освещение совсем не портило женщину, наоборот, сочетание оранжевых и сиреневых бликов ужасно шло ее меланхоличному взгляду, белые волосы, казалось, сияли в ночи. И все-таки этот странный свет делал ее безумно далекой, словно она пришла из другого мира. С другой планеты даже. Почувствовав чужой взгляд, Аллура метнула быстрый – они же не хотят попасть в аварию – взгляд на Широ и улыбнулась краешками губ. - Может, обменяемся контактами? – предложила она, не отрывая взгляда от дороги. – Ну знаешь, в рамках групповой терапии. Чтобы иметь возможность прийти друг другу на помощь в случае чего. "Она рядом", - подумал Широ, а вслух сказал: - Конечно.