Повороты нашего пути.

Два дракона одновременно взвились в небо. Там сшиблись с дикой силой, стараясь подмять под себя друг друга. Один был мощнее, но двигался тяжеловеснее, второй – меньше, но и быстрее. Солнце врезалось в их бронзовые шкуры, рассыпаясь на тысячи бликов, а драконы вдруг гортанно рыкнули и одновременно ушли в крутое пике. Более изящный бронзовый чуть раньше раскрыл широкие крылья, приземляясь на карниз, на что второй тут же ему указал: «Ты первый, Ша’граот, я опять победил!» Обернувшись людьми, двое очень похожих друг на друга мужчин весело рассмеялись и обнялись: - Я рад тебе, брат, - сказал черноглазый, отстраняясь. – Расскажешь, как слетал? - Ты лучше расскажи о своем Очаге, Тиор! – откликнулся желтоглазый. – Как ты умудрился его откопать, да еще и у радужных? Ша’Тиор закатил глаза, красноречиво давая понять, что это было нелегко. Ша’граот, с полуслова понимающий брата, рассмеялся: - Что все так плохо? - Не хуже, чем у тебя с твоими отмороженными таэль. У них действительно все так, как говорил Отец? - Еще хуже, - хмыкнул Граот. - Я тебя познакомлю с их принцем, сущая статуя, хотя на родине считался чуть ли не распущенным. - Мой Очаг тоже не сильно-то на родине был любим, - задумчиво протянул Тиор. Лелей проснулся, потянулся, обнял подушку и только тут понял, что же его так тревожит. А тревожил его взгляд серых глаз, что сейчас неподвижно смотрели на него: - Ты кто? – пискнул он, забиваясь в угол ниши, что у драконов играла роль кровати. - Я Легато, – и незваный гость замолчал. Лелею он не понравился, слишком неживой. Белые волосы отвратительно бесцветны, кожа чуть светится в темноте, даже ресницы невзрачные, лишенные цвета. Лелей считал себя нелюбимым сыном Радуги, но это существо заставило его порадоваться, что в нем есть хоть какие-то краски. Ведь у Легато не было ничего кроме ужасного, неживого и холодного белого цвета. - Что ты делаешь в моей комнате? - подозрительно спросил Лелей. Ему совершенно не понравилось, что кто-то вот так просто мог зайти туда, где он спал. Ведь Тиор сказал, что никто его не потревожит! - С тобой знакомлюсь, - все тот же равнодушный голос и невыразительный взгляд. Он даже позы не поменял: стоял посреди комнаты и сверлил Лелея рыбьими глазами. Жутко. - Я Лелей. Теперь ты можешь отсюда уйти? - Нет. Лелей разозлился, что за манера поведения?! - Слушай сюда! – он подскочил к бледному и встал напротив, мимолетно, удивившись, что тот выше, а ведь казался, таким тонким. – Мне ты не нравишься, и я не хочу, чтобы ты стоял тут, в моей комнате! - Мне все равно, – равнодушно последовал ответ. Лелей зарычал, но услышал приближающиеся шаги. Отодвинулась портьера и в комнату вошел его Тиор в сопровождении еще одного дракона, очень похожего на него: такой же рост, черты лица, черные волосы, заплетенные в множество косичек, только глаза желтые. - О, вы уже познакомились? – клыкасто улыбнулся Тиор, - Мотылек, это мой младший брат, Ша’гриот, я старше его на пять лет, а он все равно ни в грош не ставит мой авторитет. Лелей настороженно осмотрел протянутую руку и пожал, надеясь, что этот огромный дракон не отдернет ее, как это делал обычно Лило: - Тиор, он у тебя дикий какой-то, - удивился Гриот, - Лелей, мне приятно с тобой познакомиться. Ты действительно Очаг, такой же огненный. Лелей не понял, кто такой Очаг, но от похвалы зарделся и смущенно пододвинулся поближе к Тиору. А тот уже с любопытством осматривал скульптурную композицию под названием «Легато». - Отомри! – шутливо приказал он и Легато перевел на него прохладный взгляд. - Это Легато, залог мира от таэль, - представил его Граот, - Тиор, не трать силы, он не разговорчивый. - Что и даже щекотки не боится? – удивился черноглазый. Желтоглазый задумчиво осмотрел Легато, а Лелей хихикнул, представив выражение лица этой ледышки, пытающейся сдержать смех. - Я могу идти? - Не понял? – удивился Граот - Отец драконов попросил меня познакомиться с новоприбывшим. Ведь он, так же как и я, недавно в городе драконов. Я убедился, что все в порядке, и тем самым выполнил поручение. Теперь я могу идти? Тиор пораженно молчал, Лелей удивленно открыл рот, а Граот почти рычал – этот … этот чужак совершенно не имел понятия о доброжелательности. Почему, почему он становится таким отморозком, стоит кому-то к нему обратиться? Ша'граоту хватило сил кивнуть, на что Легато тут же развернулся и, чеканя шаг, покинул комнату. - Он всегда такой? – раздался за портьерой удивленный голос Тиора. Легато сжал зубы и поторопился как можно быстрее уйти отсюда. С драконами ему было тяжело. Они не соблюдали личное пространство, презирали правила поведения, громко смеялись и просто обжигали его своей энергией. Легато боялся, что не выдержит. Его самообладание трещало по швам, привычный мир остался далеко, а в новом ему не было места. Он скользил тенью по коридорам, позволяя взгляду равнодушно блуждать по искуснейшим фрескам, и старательно заталкивал глубоко в душу слабенькое: « А может?..» Что «может» он себе не представлял, но оно тревожило его, еще больше растравляя и без того запутавшуюся душу. Как жить? Как мыслить? Как сохранить себя? И как понять, что является истинно его личностью, а что искусственно, что необходимо сбросить, как драконы старые шкуры, чтобы суметь жить в этом странном, непонятном, слишком ярком мире. Легато потихоньку все же осваивался в драконьем городе. Он представить себе не мог, что можно жить так: никому не кланяясь, никому не отчитываясь, без груза долга и обязанностей, без соблюдения обычаев и каждодневных ритуалов встречи Луны. Он не был таэль по духу, ему претила мысль о вечном контроле над мыслями, эмоциями и жестами. Он не верил в необходимость уподобления Луне, не хотел жить в вечных условностях и в мраморной маске. С детства боялся того, что после смерти отца мраморный трон в Белом дворце займет он, Легато, и уже никогда не сможет позволить себе роскоши сощурить глаза на солнце – ведь солнца он больше никогда не увидит. С коронацией Первый сын Луны навсегда поселялся в Белом дворце, куда не проникает солнечный свет и тепло, лишь ночью отодвигаются щиты и лунные лучи серебрят мрамор. Но застарелая привычка соблюдать кодекс поведения мешала ему дышать полной грудью и наслаждаться так нечаянно свалившейся свободой. Она оглушила его, завертела и единственное, что он мог – это схватиться хоть за что-нибудь, незыблемо надежное. Такой опорой ему стали книги. Отец драконов благосклонно воспринял новость о том, что гость города почти живет в библиотеке, и отправил к нему учителя. Теперь они жили в библиотеке втроем: Легато, мастер Такаш и скрытый невидимостью Ша’граот. Ша’граот слушал ровную речь своего подопечного, он мог провести так часы, ловя каждое слово, сказанное бесстрастным тихим голосом. Он посещал все занятия Легато, чтобы иметь возможность наблюдать за ним в неформальной обстановке. Ведь сейчас, он не следил за собой так строго, позволяя себе чуть больше эмоций в голосе, чуть больше блеска во взгляде. Легато не знал о желтых глазах, ловящих каждое его движение, и просто учился. Мастер Такаш рассказывал о мире, о странах, о политическом устройстве. Его учитель нарадоваться не мог на старательного ученика, что обладая прекрасными знаниями о политике, экономике, психологии и риторике, сейчас жадно впитывал новые умения. Его драконий не вызывал нареканий, эльфийское наречие юноша постигал с бешеной скоростью, а рычащий язык гномов в его исполнении звучал, как у истинного сына гор. На стол Отца драконов ложились все новые отчеты с неиссякаемыми похвалами о сообразительности, старательности и скромности юного таэль. Но Отец хмурил кустистые седые брови и смотрел строго на своего младшего внука. - Что за безалаберность, мальчик мой? Что за равнодушие? Я все так же не вижу на бледном лице таэль ни единой эмоции. Он что не радуется, не боится, не злится? - Старик, ты требуешь слишком многого! - с жаром возражал молодой дракон, - Как можно в раз сбросить шкуру? На протяжении восемнадцати лет ему вдалбливали в голову о приличествующем поведении таэль, а ты хочешь за мизерный срок в пару дней вылечить его от этого? - Я хочу, чтобы ты не слюни на него пускал в библиотеке, а взял его в Небо, мальчишка! Мне нужен на троне этой бледной страны яркий, эмоциональный правитель. Он должен зажечь костер страстей в их до дна выцветших душах, чтобы им больно было смотреть, так полыхает сердце нового Отца таэль! Ты думаешь, драконий Огонь нужен, чтобы дракон жил долго? Ты глуп, мальчишка, глуп и молод. Огонь, это Жизнь, но она затухает, если не дать ей продолжение. Так из поколения в поколения драконы искали Спутника среди других рас и дарили крылья своему избраннику, отдавая им свой огонь. Спутник – хранитель жизни, очаг, что греет дракона. Пока живет он, полыхает и сердце дракона. Мой Очаг, мой Спутник погиб в последнюю войну и скоро я отправлюсь на его поиски в Вечную Мерзлоту, и пока не сыщу свой Огонь, не вернусь в этот теплый мир Жизни. Таэль потеряли свой Очаг, и ты – вернешь им его! Ша’граот пораженно молчал, Легато – его Очаг? Бесстрастный, замкнутый и безлицый - именно он будет полыхать с ним в жаре Жизни? - С чего ты взял, что я смогу отдать ему крылья? - Жрица сказала. Она видит дальше меня, – устало махнул рукой старый дракон. - Ты глуп еще, чувствовать такие вещи, но я-то в кружеве мира сразу увидел родственный тебе Очаг. Только холодно в нем, еле теплится последний уголек веры. Не позволь ему потухнуть. Лелей сидел над какой-то книжкой, что нашел на полке у камина, и не видел ни единой строчки. Его мысли вернулись во вчерашний день, в Радужный Град, где он стоял перед Князем и ни на что не обращал внимания, кроме черных драконьих глаз. Тот улыбался. Дракон стремительно спустился по ступеням навстречу, наплевав на дождь и приличия – схватил захолодевшие ладони Лелея и что-то зашептал на непонятном шипяще-гортанном языке, его глаза разгорелись, и чудилось, что в зрачках бьется пламя. Лелей согрелся. Рядом с этим драконом было тепло, а еще все Яркие почтительно смотрели на него и не смели и косого взгляда кинуть на Лелея. Даже князь благосклонно улыбнулся. Лелея разобрала злость – родители поливали его грязью и презрением, как и любого, кто был ниже их ранга, а стоило дракону обратить на него внимание, тут же начали лебезить. Что за двуличие, что за ложь? Лелей не был глупым и прекрасно понимал, что стоит дракону от него отвернуться, все вернется на круги своя. Дракон – его удача, его шанс вырваться из опостылевшей жизни. Такой шанс выпадет лишь раз в жизни, и он будет сущим глупцом, если упустит его. Решившись, Лелей улыбнулся дракону: - Как вас зовут? Я не понимаю этого языка, - его звонкий голос приобрел тягучие нотки, так говорила его сестра, когда очаровывала очередного поклонника. - Я Ша‘Тиор, Мотылек. Для тебя, просто Тиор. Лилей трепетал ресничками и смущенно краснел, старательно пряча взгляд. Дракон, кажется, купился, подхватил его под руку и повел вверх по лестнице к гостеприимно распахнутым дверям. Весь вечер дракон не спускал с него глаз, кормил сладостями и рассказывал, зачем прилетел в Радужный град. Оказалось, эльфы давно задолжали драконам, и время выплат давно прошло. Тиор согласился принять долг с опозданием лишь при условии, что ему отдадут его, Мотылька. Как он узнал? Смеясь, самодовольный дракон рассказал, как написал в письме, что хочет сына Яркого Лэа, как привели к нему Лило и как он отказался, потребовав другого сына. Лелей слушал и старательно прятал за смущенной улыбкой ярость. Его, как вещь, забирают в уплату долга! Ничего не поменялось, как был бесправным предметом так им и остался. Вещь просто сменила хозяина. А Тиор любовался хрупким созданием, что сейчас доверчиво сидело рядом. Забавные эти эльфы все-таки. Его эльфик - самый лучший. Он не такой кислотно-пестрый, как эти высокородные, семицветные. У него непослушные красно-оранжевые мягкие волосы, что кажутся настоящим огнем из-за неровной стрижки. Острые оттопыренные ушки забавно дергаются, ловя звуки. Раскосые, солнечного цвета глаза, и медовая, золотистая кожа. Лелей как можно изящнее держал в руках бокал с каким-то сладким напитком. Он терпеть не мог сладкое, но приходилось сдерживать позыв выплюнуть приторную гадость, ведь это дракон ему принес! Он ощущал на себе горячий, осязаемый взгляд Тиора. Лелею постоянно хотелось повести плечами, чтобы стряхнуть с себя тяжесть этого взгляда. Почему-то сегодня его уже так не очаровывал дракон. Может потому, что он сам больше ни разу не посмотрел эльфу в глаза? Тиор был вежлив и предупредителен. Заботливо придерживал под локоть, но Лелей чувствовал себя пойманным и сжатым огромной каменной рукой. Аура власти у этого дракона была такая, что подгибались колени и даже восторг от того, что он так ласков с ним, вскоре прошел. В этот вечер Лелей во всей красе понял, что такое быть сытой, хорошо одетой куклой в руках хозяина. Но мысли вернуться назад, где он мразь и подстилка Лило, у него не возникла. Куклам лучше живется, чем выродкам, гораздо лучше. Ведь у куклы есть призрачная надежда, что хозяин без нее вскоре уже не сможет. Тряхнув головой, Лелей вынырнул из воспоминаний. Скоро должен был вернуться Тиор, а его надо встретить беззаботным и веселым, как летний день. Дракон бы очень, наверное, удивился, если бы увидел своего Мотылька сейчас: нахмуренные брови и плотно сжатый рот, а в глазах – жесткая решимость. Но стоило зашуршать отодвигаемой портьере, как на лицо эльфа мигом вскочила улыбка и глаза лукаво прищурились. Тиор появился в комнате и, подхватив Лелея на руки и смеясь, чмокнул в нос. Эльф забавно сморщился, потянулся вывернуться из его рук, но дракон не дал. Задышав чаще, он накрыл губами приоткрытый мягкий рот, прижал к себе покрепче, решительно пресекая всякое сопротивление. Лелей для порядка еще побрыкался, но Тиор целовался не в пример лучше Лило, который мог только кусать, и эльф вскоре расслабился. Выдохнув, он прижался к сильной груди теснее, обвивая ногами талию дракона. Тот застонал ему в рот, распарывая удлинившимися когтями тонкую рубашку на спине эльфа, Лелей отстраненно подумал, что наверняка останутся следы. Да дракон целовался гораздо, гораздо лучше Лило! Лелей заерзал, притираясь пахом ближе, вцепился руками в скользкие косички и агрессивно боролся с языком Тиора за первенство. Но дракон подавлял, искушал, соблазнял, и Лелей сдался, пропуская настырный язык в рот, позволяя ему творить все что вздумается. Неожиданно Тиор оторвался от него. Заглядывая шальными глазами с проявившимся змеиным зрачком, он хрипло уточнил: - Ты уверен? - А по мне не видно?! - зло выдал Лилей, толкаясь налившимся тяжестью пахом. Дракон рыкнул, прижал его к стене, разрывая штаны, сдергивая белье и кусая-целуя, куда мог дотянуться. Камень холодил спину, Лелей изгибался, теснее прижимаясь к горячему телу, и стонал в голос, впервые получая удовольствие от близости с кем-то. Куда там Лило, он просто бревно, только и умеющее, что вставлять. Лелей выгнулся, почти ломаясь в пояснице, стукнулся затылком, закричал – дракон вошел в него больно, резко и очень горячо. Из глаз брызнули слезы, по позвоночнику прострелила боль, ноги судорожно сжались, а кожа натянулась так, что ощущала даже касания воздуха. Лелей плавился в боли и жаре, что последовательно окатывали его, накрывали с головой, он сорвал голос, он содрал ногти о выступившую на спине Тиора чешую, он рвал зубами драконью шею, стараясь высвободить то дикое напряжение, что гуляло сейчас в его венах. Тиор сжимал его все сильнее, в какой-то момент он резко оттянул голову Лелея назад, больно сжав волосы на затылке, и заставил посмотреть в глаза. Потерявшийся в ощущениях Лелей уцепился за эти черные, с огненным смерчем в зрачках глаза и тут… все оборвалось. Тиор со стоном привалился лбом к стене, придавливая к ней же и Лелея, судорожно хватающего ртом воздух. - А ты громкий, Мотылек, – хрипло просипел Тиор, утирая испарину со лба. - А ты еще во мне, выпусти меня, чудовище! – так же сипло ответил Лелей. - Тише, я хочу, чтобы завтра ты ходил и даже бегал, а для этого стоит еще немного потерпеть. Снова прижав к себе вяло сопротивляющегося Лелея, Тиор отправился в соседнюю комнату, где через небольшой коридорчик вышел к купальне с горячим бассейном. Вода стеганула обостренные нервы, Лелей вскрикнул, но дракон держал крепко. Постепенно тело привыкло к температуре и расслабилось. Тиор осторожно массировал напряженную спину, судорожно сжатые ягодицы и старался размять затянутые мышцы ануса. Лелей мурлыкал, плавясь от ощущений горячей воды и движений на коже, а когда Тиор двинулся, освобождаясь, назад, резко сжал его естество внутренними мышцами. Дракон подавился вздохом и вытаращил еще не остывшие угольные глаза. - Мы разве уже закончили, - прошептал Лелей в горячее ухо, касаясь кромки губами. Он изогнулся и потерся животом о живот, одновременно разводя руки дракона в стороны. Тиор завороженно наблюдал за своим Мотыльком, что уже сгорев в огне, сейчас выходил из пепла для нового танца. Изящное тело изогнулось, откидываясь назад, руки вытянулись, опираясь на дракона, ноги напряглись, и еще одно ритмичное сжатие сорвало драконий стон. - Посмотрим, насколько тебя хватит, - шепнули алые, искусанные губы, глаза светились чистым золотом, затягивая, не отпуская… Дракон уже стонал, не останавливаясь, выпуская и втягивая когти. Удлинившийся клык пропорол губу, и Лелей наклонился, чтобы слизать алую капельку. Его движения участились, стали чуть быстрее, он тоже уже жарко дышал и облизывал запекшиеся губы. Его тоже надолго не хватит. Медленно, томно, жарко. Он уже не просто сжимал и разжимал дракона внутри себя, он приподнимался над бедрами Тиора и напрягал ягодицы, когда опускался. Больно уже не было, растянутые мышцы горели, а зверь внутри требовал сильнее, резче! Запрокинув голову, Лелей схватился за плечи дракона, соскальзывая пальцами по влажной коже. Тиор прикусил открывшийся кадык, стараясь не сжимать узкие бедра слишком сильно. Лелей двигался уже судорожно, резко, ноги ныли от нагрузки, и сердце стучало в висках, и где-то на периферии сознания слышалось рычание дракона. Яркая вспышка ослепительного жара прострелила позвоночник, и Лелей сломанной куклой упал на вздымающуюся грудь Тиора. - Мотылек, ты сумасшедший, - зашептал дракон, - довести до оргазма дракона, еще даже не пройдя обряда. Ты бы знал, чего мне стоило не перевоплотиться прямо в тебе… Лелей замер. О таком варианте развития событий он не подумал. Ему просто показалось неправильным то, что он освободился, а дракон - нет. - Но ничего же не случилось, - уже уплывая в сон, пробормотал он. Тиор вздохнул устало, осторожно поднялся. Нужно было смазать все царапины и засосы на теле Мотылька и отнести его на ложе. Обряд придется пройти скорее, чем он планировал.