Повороты нашего пути.

-Это не обсуждается, - отрезал старый дракон. - Но, Отец! – воскликнул Ша’Тиор, - Дай нам время хотя бы разделить полет! -Нет. Он улетает сегодня же, я уже распорядился о провожатом для него. - Как, - упал голос Тиора, - ты даже не дашь мне его отвезти? - Да, мальчик мой, именно так. Более того, его уже нет в Ша’рриоте. Только что сработал телепорт. Тиор застонал. -Но нам нельзя разлучаться! Мы же уже… - Что, уже, - едко переспросил Отец драконов, - Уже успели разделить ложе? - Да, - обреченно признался Тиор, опуская голову. - Представь себе, я осведомлен. Мальчишка! Это будет уроком вам обоим. Порознь, вы научитесь ценить то, что вам подарили покровители. - Но… - Что но? Что но?! – разъярился старый дракон не на шутку, - Ты думаешь, я не вижу?! Ты думаешь, я совсем из ума выжил и не могу отличить правильный огонь в Очаге от той ржавой гари, что сейчас в душе твоего эльфа?! - Но он же… истинный. Я точно видел первородное пламя в его глазах. Его аура… - Его аура покрыта пятнами лжи и сомнений. И пока он ее не очистит, ноги его не будет в моем городе, рядом с моим внуком. А ты… одно пятно поставил ему ты! Поэтому, ты отправляешься к гномам с посольством. Там давно нужно обновить договоры. Документы тебе отдаст секретарь. На этом все. Тиор вздрогнул. Он. К гномам. К упрямым коротышкам, что въедливо проверяют каждую букву нескончаемого договора, что с ума сводят своей неспешностью и основательностью, что не оставляют попыток привязать хоть одного дракона своими странными обрядами соединения судеб. Как вообще можно соединить судьбы? У Тиора не укладывалось в голове, ведь каждому дракону с молочных клыков известно, что судьбу можно только разделить на двоих и никак иначе. Непонятное чувство поселилось в груди, ему как-то тяжелее стало дышать и мысли сумрачными змеями лениво ускользали от разума. Казалось, что-то важное, чье наличие раньше он не замечал, сейчас покинуло его. Что-то жизненно необходимое. А Лелей в это время уже спускался со спины зеленого дракона, что перенес его телепортом в Радужный град. Возвращение домой было неподъемным испытанием. Ему казалось, что он опять маленький мальчик, который не понимает, почему все так странно на него смотрят. Ему казалось, что он снова тот Лелей, которого все могли безнаказанно унизить. Но медальон посла оттягивал шею, драконий камень в его центре грел сквозь ткань богатой мантии, и Лелей вспомнил, что все изменилось. Он никогда, никогда теперь не будет прятаться в тени, пытаясь сохранить крохи своей безопасности. Там, в городе драконов остался человек, который показал ему другую линию поведения. И Лелею она неожиданно понравилась. После встречи с Жрицей, Лелей больше не видел Легато. Но попросил Тиора рассказать о принце таэль. Тот удивился, но все же выполнил его просьбу – и Лелей узнал все. Об ответственности, о выборе, о героизме этого человека. Ведь он заплатил собой за жизни целого народа. Не побоялся, не подумал о себе. А потом, уже не владея собственной судьбой, он все равно поступил так, как считал должным – много ли знакомых Лелея откинули бы свой страх, чтобы спасти неизвестного эльфа с жалкими двумя цветами в волосах? Собравшись с духом, Лелей решительно выдохнул и прямо посмотрел на встречающих. Это были двое шестицветных. Лелей усмехнулся про себя – какое неуважение к мудрым драконам. Провожатые не особо учтиво поклонились и пригласили следовать за собой. Так началась новая веха его жизни, которою сам Лелей в последствии называл «Время без…». Время без Него. Лилея унижали. Но не так, как раньше – открыто и зло. А по-другому, исподтишка, с учтивой улыбкой и холодом в глазах. Пытались давить, пытались вывести его из себя намеками, полутонами, оговорками… А Лелей каждый раз так же учтиво улыбался и вспоминал прохладный взгляд таэль, который никогда бы не отступился от своей цели из-за такой малости, как двуличие. Но каждый раз после очередного бала, пропитанного лестью, пафосом и фальшью, Лелей запирался в своих покоях и обессиленно съезжал по двери на пол. Ему было тяжело. Его разрывало на части желание увидеть Тиора, его морозило одиночество, его сжигало что-то чужое, не его, но такое близкое, так похожее на драконье пламя! А еще он подолгу не выходил из ванной, остервенело отскабливая себя жесткой мочалкой, надеясь отчиститься от той липкой мути, что, казалось, все больше покрывала его. Ему казалось, что каждая фальшивая улыбка, каждый сальный взгляд оседали на нем грязью, которая грозила просто пропитать его насквозь, отравить и лишить того немногого, светлого, что еще оставалось в нем. Но эта светлая капелька разливалась теплом в груди, выползала несвойственной Лелею нежной улыбкой, когда он видел одно существо. В первый раз Цвета встретилась ему в ухоженном, до безобразия феерично-ярком саду, где редко кто появлялся, так как это место считалось не модным. Девочка сидела на причудливо разросшейся яблоне и смотрела на восток. Совсем как Лелей когда-то. Она была маленькой и очень худенькой, в аккуратном платьице и…просто красной. В ее волосах не было ни намека на оранжевый, она была одноцветной низшей. Что делал ребенок низших во дворце? Выяснилось, что гулял. Она была дочерью чернавки, что прислуживала на кухне, выполняя грязную работу. Но как девочке разрешили жить во дворце? Повар подсобил. Правда, за еще несколько часов неподъемной работы и ночи в его комнате. Это и еще многое другое Цвета рассказала Лелею, беззаботно болтая ногами и хрустя яблоком. А Лелей наблюдал за огоньками в ее глазах, слушал чистый смех и с невероятной горечью осознавал, что совсем скоро этот невинный ребенок перестанет так беспечно смеяться и доверять первому встречному. Совсем скоро… Лелей перестал в четыре. Во второй раз она просто запрыгнула ему на спину, когда он проходил мимо какого-то бокового коридора: - Лель, а Лель, а я тебе яблоко принесла. И в ладонях оторопевшего эльфа оказалось румяное, блестящее яблоко. А малышка заглядывала ему в глаза, свесившись через плечо, и ему даже в голову не пришло выразить недовольство по поводу больно стянутых тонкими ручонками волос. А третий раз он остановил руку какого-то трехцветного, что занес хлыст над сгорбившейся крошкой за то, что она посмела погладить его лошадь. Тогда Лелей понял, что ее он никому не позволит изуродовать так, как когда-то изуродовали его. И от этого решения, как-то необъяснимо спокойно стало на душе. Очень правильно. Когда от Отца драконов прилетел уже знакомый дракон, на его спине умостились уже две фигуры: Лелей со свитком обновленного договора и пятилетняя Цвета, что восторженно крутила головой по сторонам и все не могла поверить, что сейчас добрый волшебный Лель увезет ее в свою сказочную страну, совсем так, как пела мама перед сном. Отец драконов оглаживал медальон посла, что вернул ему радужный по возвращении, и довольно щурил выцветшие глаза - мальчик действительно себя отмыл. Может, на старости лет старику доведется увидеть истинное живое пламя. Тиор встречал своего Мотылька, стоя на карнизе, всматриваясь в ночное небо, не мелькнет ли где искра телепорта. Он безумно мерз без него, очень скучал, и больше всего на свете ему хотелось заглянуть в чудесные золотые глаза и увидеть, что по нему тоже скучали. И когда, наконец, Изумрудный склонил шею, позволяя спуститься своим пассажиром, Тиор рванулся обнять, прижать к себе, но… напоролся на какой-то настороженный взгляд и оборонительную позу своего Мотылька. Позу матери, что за спиной прячет ребенка. Только потом он заметил тонкие ручки, что сжимали мантию его Мотылька и огромные горчичные глаза, смотрящие на него с испугом. - Лель, а этот дядя добрый? - Добрый, мой цветик, - ответил его Мотылек, решительно глядя в глаза Тиору. – Он будет тебя очень любить. - И подарит игрушечного дракончика? Непривычно прямой взгляд Мотылька приобрел вопросительное выражение: - И не только, - голос Тиора почему-то охрип, и пришлось откашляться, - все, что захочешь, подарю. И вот тут его Мотылек широко улыбнулся новой, открытой улыбкой и потянул к нему руки. И уже прижимая к себе такого теплого и родного, своего, Тиор вдруг подумал, что сегодня был первый раз, когда Лелей посмотрел ему прямо в глаза, не таясь за ресницами. Ничего кроме объятия они себе не позволили, ведь рядом с ними стояла Цвета. Правда, отстранившись друг от друга, они заметили, что крошку они совсем не интересуют, и она с восторгом рассматривает ажурные мостики, сады внизу и гряду скал, за которую клонилась Луна. И это было очень правильно, ведь сейчас им очень хотелось ощущать тепло друг друга как можно ближе, как можно теснее. Цвета давно спала, свернувшись калачиком под толстым одеялом, Лелей тихо поглаживал огненные кудряшки, а Тиор насмотреться не мог на выражение родных глаз – таких сейчас светлых, нежных, светящихся покоем и чистотой. Маленькая Цвета сделала то, что не смог сделать он, дракон, по определению мудрый и знающий. Оказывается, не все еще он знает, раз ослеп жаждой обладать настолько, что не заметил, как этим разрушает чью-то душу. Ведь он сам, сам поселил в любимом недоверие и настороженность. Он должен был найти слова, чтобы сказать это… но как? Какие слова достойны того, что сейчас родилось в груди? - Я люблю тебя. Лелей оторвал взгляд от спящего ребенка и перевел на дракона – и вся нежность, что плескалась в нем, никуда не делась, наоборот, приумножилась. - Полетим, а? – вот и все, что он ответил на эти простые три слова. И дракон понял, что большего и не нужно. Все остальное будет лишним. Из Лелея вышел чудесный дракон – золотой с яркими полосами алого по спине. Он улетел на драконе, а вернулся с ранней зарей на собственных крыльях, прижимая передними лапами к груди блестящее золотом яйцо. В его глазах плескалась нежность, когда он осторожно укладывал их драгоценность в специальный согревающий кокон: - Увидимся через год, малыш, - огладили тонкие пальцы золотистый бок. А Тиор стоял рядом, держал за плечи и вдыхал новый аромат яблок, что поселился на коже любимого, после ритуала. Он вспоминал тот полет – когда неожиданно понял, что сейчас нужно опустить хрупкого Лелея на землю, когда Лелея окутало золотым сиянием, когда в следующий миг он встретился взглядами с прекрасным золотым лукавым драконом, что предлагал полететь. Вместе, на двоих деля ветер и небо. Они кружились в солнечных лучах едва проснувшегося светила и вили то, что в книгах называют Чарами. Они создавали свое Продолжение, свой смысл жизни. Драконье яйцо до того, как оно попадает в кокон - это по сути лишь магическая матрица, прообраз нового существа, костяк на который в течение года ложится жизнь. И сейчас они вместе смотрели, как их малыш, пока незнакомый, но уже самый важный и нужный, делает первый шаг к ним из рук Создателя. - Вот так, - заговорил Лелей, оборачиваясь к Тиору, - теперь мы не потухнем. Тиор обнимал его, аккуратно убирая упавшие на лицо прядки, смотрел горячечно блестевшими глазами проникновенно, очень-очень близко: - Цвета еще спит, - прошептал он, обдавая горячим дыханием запрокинутое лицо, дотрагиваясь губами до приоткрытых губ, - мы можем… - Поддать жару? – лукаво улыбнулся Лелей, вплетая руки в скользкие косички и приподнимаясь, чтобы быть ближе. - Да, - на выдохе, притискивая к себе и, уже не сдерживаясь, целуя. От автора: на этом по-сути история Лелея и Ша'Тиора закончена, хотя Лелею еще придется послужить наглядным примером для Легато, как на самом деле может быть тепло с кем-то рядом. Дорогие читатели, стоит ли что-то ему добавить, получилось ли у меня раскрыть характеры этих двоих, показать, как они меняют себя к лучшему? Буду очень благодарен если в отзывах увижу ваше мнение.