Кумихо

      Обманным манёвром загнать упрямца в ванную не выходит. Лиса так просто не проведёшь. Он хитёр и довольно проворен. И в последний момент умудряется вывернуться, выскользнуть из пальцев, поднырнув под руки. Так лихо и умело, будто всю жизнь только это и практиковал. Несмотря на травму и сильную хромоту, когда даже не ступить на покалеченную лапу, он всё равно ловок и увёртлив. Не знает только одного: Инми тоже не лыком шита и сдаваться просто так не намерена. Продолжая мягко и по-доброму уговаривать хищника не избегать её и не бояться, она не спускает с него глаз, по-тихому оттесняя в нужное место.       Когда лис понял, что силы на исходе, лапа дико ноет, да и вечно убегать и прятаться от хозяйкиных упрашиваний просто невозможно, он, собрав всё своё звериное мужество, демонстративно и с гордо поднятым хвостом идёт в уборную. Растерявшись от такой резкой смены поведения, девушка озадачено следует за ним. А хищник уже копается в широком лотке с песком, обнюхивает территорию, крутится вокруг своей оси, примеряясь. Хан аж дыхание задерживает и чуть ли не пальцы на удачу скрещивает, наблюдая за ритуалом. В конце концов, после долгих нескольких минут такого топтания зверь не выдерживает: резко оборачивается и грозно рычит, обнажая острые клыки.       — Ты хочешь, чтобы я вышла? — удивляется Инми, и лис тявкает так громко, что девушка подпрыгивает на месте. — Хорошо, хорошо. Боже… Какая глупая ситуация, — мысленно отвешивая себе оплеуху, она прикрывает за собой дверь.       Ожидание тянется недолго. Тихое шуршание песка и шорох наконец стихают, и Хан, заслышав скрежет когтей по деревянному косяку, поворачивает осторожно ручку, открывая проход:       — Закончил?        В узкую щель мгновенно проскальзывает рыжий хвост и, быстро промелькнув перед глазами, исчезает в гостиной. Пожав плечами, Инми проверяет результат естественных жизненных процессов и недоумённо чешет в затылке. Там нет ничего, что указывало бы на проблемы с желудком. Закусив губу, она выуживает из кармана телефон и отправляет сообщение главному ветеринару:       «Сокджин-сси, он сходил-таки в туалет. Сам. Вроде ничего подозрительного».       «Хорошо. При запоре он бы испытывал сложности».       «Кажется, он плохо ест, потому что добавки эти не нравятся».       «Я это предвидел. Поэтому, если завтра так и не съест ничего, придётся на витаминные уколы перейти. Нужно будет понаблюдать за его состоянием хотя бы сутки».       «Я возьму тогда отгул на завтра. Спасибо, Сокджин-сси. Спокойной ночи!»       Поджав хвост и прижав к голове уши, лис, ковыляя через силу, пересекает гостиную. С трудом протискивается под небольшое низенькое кресло и прячет морду между лапами, для пущей верности укрывшись хвостом. Притворяется ветошью. Кажется, ему никогда в своей лисьей жизни не было так стыдно, неловко и унизительно. Хищник готов буквально сквозь землю провалиться. Он будто закопал сейчас своё достоинство в том несчастном лотке. И ведь не единожды придётся это ещё делать! До тех пор, пока не восстановится здоровье. Покидать так удачно подвернувшееся надёжное убежище ещё рано и небезопасно. Придётся какое-то время примиряться с подобными постыдными неудобствами. Другого выхода нет. Однако отсюда он теперь ни за какие коврижки не вылезет в ближайшие несколько часов.       — Боксуна, ты расстроен? — ласковый женский голос нарушает драматичный момент самоуничижения.       Лис аж весь каменеет, подсознательно ожидая неприятного продолжения: сейчас его опять будут тормошить, выцарапывать из-под кресла. Но, на удивление, девушка будто интуитивно чувствует мрачное состояние зверя. Замечает эти невидимые чёрные тучи, что сгустились над ним:       — Я тебя не буду больше трогать. Оставлю только еды на ночь, хорошо? Постарайся поесть, — шепчет тихонько, поднимается с колен и удаляется в свою комнату. Она и правда даёт ему время остыть и успокоиться. Уважает желание отсидеться в укромном месте.

***

      Ночь проходит без сновидений. Или просто Инми не помнит ничего. Проснувшись рано утром, она тихонько шуршит одеялом, проверяя ногой границы матраса, отрывает от подушки голову. Постель пуста. Лиса она находит всё там же под креслом. И это не на шутку её тревожит:       — Эй, ты в порядке? Боксуна, не пугай меня! Что-то болит? Лапа? Живот? Ты к еде так и не притронулся…       Словно по заказу, в ответ на эти слова у зверя громко урчит в животе. Хищник тяжело вздыхает, зажмуривая покрепче глаза. Отворачивается.       — Боксунааа… Я тебе просто мяса дам. Без всякой гадости. Господи, ну вылезай, пожалуйста, малыш! — тонкий голос жалобно подрагивает. Инми уже сама чуть не плачет от беспокойства и сострадания. — А вдруг что-то не так? Надо в клинику срочно ехать… — бормочет себе под нос девушка, недвусмысленно хлюпая носом.       Неожиданно, словно выражая протест сказанному, хищник нехотя вылезает из своего укрытия. Смурной и мрачный. Поникший и даже какой-то уставший. На протянутые руки он лишь беззлобно фыркает и, сильно припадая на лапу, ретируется на кухню. Инми не соврала. Она и правда выдала ему целую миску свежего куриного мяса. Оголодав за ночь, зверь съедает всё подчистую, и Хан с облегчением вздыхает. С её плеч падает такая гора, что хочется сейчас обнять беднягу, почесать за ушками, за щёчки потрепать ласково, но девушка понимает, что проявлять нежности ещё рановато. Он не дастся ей в руки и после вчерашнего будет с подозрением относиться к любым поползновениям в его сторону. Надо оставить его в покое. Назначения назначениями, а доверие так не заработаешь. Необходимые уколы и повязка могут подождать хотя бы до вечера, ведь так?       И тем не менее, Инми весь день чувствует себя не в своей тарелке. Кажется, она вчера совершила какую-то ошибку. Но что именно послужило триггером для зверя, не может понять. Лис явно пребывает в странно унылом настроении. Ведь не телефонный разговор с Сокджином стал причиной? Не может же он понимать человеческую речь, глупости какие! И непонятное чувство стыда без причины давит тяжёлым камнем. Хан оттягивает ворот футболки, словно тот душит её. Что за чёрт? Она сидит в гостиной за столом и нет-нет да поглядывает на квартиранта, отвлекаясь от работы. Хищник ложится возле стеклянной балконной двери, оглядывает внимательно улицу. Потом принимается вылизывать больную лапу, аккуратно уложив её поверх здоровой. Опускает голову и тяжело вздыхает, отрешённо пялясь в стену. На закатном солнце его рыжая шерсть красиво переливается золотыми бликами.       Девушка наблюдает за ним, а сама нервно кусает губы. Нужно сделать укол, перевязку, но как к нему теперь подступиться? Она чувствует себя каким-то извергом и не знает, что делать. Наконец, выдохнув, она принимает решение и поднимается с пола. Ей нужно быть спокойной и уверенной, отбросить сомнения и жалость — они делу не помогут. Инми кивает сама себе. Это всё ему во благо и ради здоровья. На этом и стоит сосредоточиться. Просто взять и сделать. Когда она подходит к лису с намордником и поводком, тот, разморённый на тёплом солнце, спит, тихонько посапывая. Мысленно попросив прощения, Хан ловко цепляет ошейник, крепко фиксируя животное. Хищник, встрепенувшись, дёргается, но привязь мешает ему двинуться с места. Не успевает он опомниться и прийти в себя, как на морде защёлкивается намордник.       — Пожалуйста, потерпи… Я быстро. Будет совсем не больно, если не будешь вырываться, — быстро произносит Инми. Голос её спокоен, тон серьёзен.       Она седлает задом наперед вскочившего на ноги зверя, сдавив его ногами, и крепко зажимает в руке заднюю лапу, заставляя его возмущённо взвизгнуть. Сдирает зубами с иглы колпачок и как можно аккуратнее вводит препарат в икроножную мышцу. Лис рвётся прочь, но поводок и железная хватка человека не дают ему сбежать. Секунда, две, три, и его отпускают. Женские руки торопливо отвязывают от шеи поводок, расстёгивают намордник:       — Всё, всё. Всё закончилось. Видишь? Я же говорила, будет не больно. Прости, что напугала…       Инми не договаривает извинения. Переполошившийся лис, почувствовав свободу, запальчиво хватает зубами её запястье, мотнув головой. Прокусывает тонкую кожу, оставляя глубокие ранки. И только резкий вскрик боли заставляет его замереть на месте. Мгновение, и он, отпустив кисть, отступает, пятясь задом, чтобы потом исчезнуть с глаз долой. Зажав кровоточащую ладонь, Хан, морщась, поднимается с колен. Спешит на кухню, где суёт пострадавшую дрожащую руку под слабую струю холодной воды. Промыв рану, она суетливо роется в аптечке, откупоривает зубами бутылёк перекиси и обильно льёт на место укуса, чтобы остановить кровь. От резко пронзившей кисть боли громко стонет, на глаза аж слёзы наворачиваются. Она сама виновата. Какой ещё реакции было ждать после подобных действий? Поделом ей.       Девушку потряхивает от болевого шока, когда она, остановив наконец кровь, осматривает повреждённую конечность. «Ничего, ничего, — успокаивает себя, утирая слезы и всхлипывая. — Ничего страшного. Могло быть и хуже». Всё-таки лис успел вовремя остановиться и не затронуть ничего важного, не повредить сосуды и вены. Она накладывает на ранки заживляющую мазь. Вновь жалобно стонет, стискивая зубы, когда ладонь в очередной раз болезненно простреливает. Инми опускается на корточки, зажмурив мокрые глаза. Шумно дышит, пытаясь унять головокружение. «Тихо, не плачь, не плачь…»       Пушистый мягкий бок, чуть притеревшись, скользит по её спине, мокрый нос дотрагивается до локтя. Хан поднимает голову, чтобы встретиться взглядом с огромными янтарными глазами. Лис обнюхивает запястье девушки, сморщившись от запаха лекарств. Помявшись, кладёт морду на коленку, вновь виновато заглядывая в глаза.       — Признаешь, что погорячился? — Инми глазам своим не верит. Неужели он сам пришёл к ней с повинной? Этот зверь продолжает её удивлять. — Это было… больно, — брови жалостливо сдвигаются домиком.       С урчанием запищав, лис вдруг разворачивается спиной, мазнув хвостом по лицу. Демонстративно выгибается, показывая место укола.       — Ну ты же сам знаешь, что это необходимо. Я не хотела ничего плохого… — зверь фыркает, тявкает возмущённо. — Ладно, прости… Я больше не буду так подкрадываться. Только обещай, что дашься мне в руки в следующий раз.

***

      Хан Инми сидит на мягком ковре в гостиной, перевязывает заново травмированную лапу хищнику. Тот лежит рядом, молча и стойко терпя все процедуры, лишь слегка шевеля хвостом.       — Мы с тобой теперь как два брата-акробата, оба забинтованные, — хмыкнув, говорит девушка и еле слышно добавляет. — Ты сильно хромать стал… Зачем бегал тут и прыгал, дурашка?       Глянув на рыжего сожителя, мягко касается макушки и почёсывает переносицу, отчего по позвоночнику зверя проходит волна дрожи. Лис довольно зажмуривается. И Инми улыбается — у каждого животного есть своё особое место. Точка, способная его смягчить, успокоить и задобрить. Когда шершавый мокрый язык мельком дотрагивается до голой коленки, девушка понимает, что первый шаг к дружбе сделан.