Кумихо

      Чон Хосок вызывает к себе в кабинет ещё до обеденного перерыва. Инми вообще не очень понимает, почему вчера босс собирался делать объявление всему отделу, а сегодня зовёт её одну поговорить тет-а-тет. Но тем не менее просьбу выполняет. Начальство же. Она пересекает длинный холл, стучится коротко в массивную дубовую дверь и заходит внутрь, когда слышит одобрительное приглашение. Мистер Чон, вольготно расположившись на одном из кожаных диванов лицом ко входу, явно занят какой-то важной беседой с ещё одним посетителем, которого совсем не видно за широкой спинкой кресла. Завидев девушку, он поднимается с места:       — Хан Инми-сси, проходите. Есть у меня к вам дело.       Инми отвлекается от невнятного силуэта незнакомого визитёра, что так и остался сидеть неподвижно. В поле зрения попадают лишь изящные длинные пальцы, которыми он вертит перстень на руке. Девушка переводит взгляд на Хосока, сглатывает нервно. Она не может объяснить, почему чувствует внезапно нахлынувшее напряжение. Возможно потому, что босс выглядит непривычно серьёзным без свойственной ему лёгкой улыбки на лице.       — Хотел бы вас познакомить с нашим новым стажёром. И настоятельно прошу лично взять над ним шефство и помочь адаптироваться. По нашему обоюдному решению, именно вы отлично справитесь с ролью наставника…       Мистер Чон обращается к девушке официально и подчёркнуто вежливо. Скорее всего хочет соблюсти субординацию в присутствии посторонних. Но речь его странно монотонная. Обычно он говорит экспрессивно, громко, а тут ровный тон. Словно не человек, а робот. И глаза стеклянные, без единой эмоции, что вызывает какое-то странное тягучее чувство опасности. Начальник указывает рукой на гостя, и тот наконец поднимается с кресла. Инми недоумённо оглядывает цветастую кофту, накинутую поверх чёрной рубашки, густую шевелюру волос бунтарского яркого цвета, острый взгляд необычайно тёмных глаз и хитрую ухмылку на губах. Стажёр? Но… Этот мужчина явно немаленького достатка совсем не похож на стажёра. Это какая-то шутка? Или проверка на вшивость? Брюнетка прибывает в растерянности и замешательстве. Косится на Хосока, что благодушно кивает приближающемуся почти сотруднику.       — Ким Тэхён, — протягивает тот руку, когда девушка вновь поднимает на него взгляд.       — Хан Инми, — лепечет она, хотя он и так вроде бы уже в курсе.       Подаёт ладонь для рукопожатия, но молодой человек мягко переворачивает кисть и галантно целует тыльную сторону, удовлетворенно отмечая заливающиеся краской щёки.       — Вот и славно! Что ж, Тэхён-сси, был рад поговорить. Можете приступать к работе. Вам всё покажут… — зачем-то хлопнув в ладоши, Чон Хосок разворачивается к столу и утыкается в бумаги, с совершенно безучастным видом погружаясь в дела.       Обескураженная Инми ведёт новенького по коридору в свой отдел, знакомить с коллегами и рабочим местом. Тот молча тенью следует за ней, шагает плавно, бесшумно, с любопытством осматриваясь по сторонам. Концентрирует на себе слишком много внимания окружающих. Его внешность, необычные черты лица, некая аристократическая стать и эпатажность притягивают взгляды каждого сотрудника. Молодой человек и правда красив, а Хан интуитивно не по себе. Она видит его впервые, но шестое чувство сейчас занозой зудит под рёбрами. Он странный…       — И как давно вы здесь работаете, Инми-сси? Или мне стоит называть вас сонбэнним? — раздаётся вдруг прямо возле уха.       Брюнетка вздрагивает от неожиданности, почувствовав на шее тёплое дыхание. Еле сдерживает порыв провести рукой по коже, чтобы убрать этот невидимый след:       — С-сонбэнним, да. Так будет лучше. Скоро пойдёт третий год…       Ответы выходят односложными и какими-то рубленными. Хан сама не понимает, почему. Поэтому, стушевавшись, оборачивается к стажёру и вымучено улыбается. Сталкивается с тёмными глазами, такими чёрными, что кажется, у них и вовсе нет радужки. От этого взгляда что-то в душе всколыхнулось и тревожно перевернулось в животе.       — И часто вы к себе домой берёте зверушек на попечение? — поймав удивленный взгляд, Ким Тэхён невинно улыбается очаровательной квадратной улыбкой и щурит глаза. — Мистер Чон успел рассказать…       — А, ясно. Нет, не часто… — Инми вновь краснеет. Этот Тэхён стоит слишком близко. И его голос… Такой низкий, глубокий, завораживающий — от него почему-то начинает болеть голова.       Всего через час девушке хочется просто позорно сбежать. Кажется, что новенький везде и всюду. И ведь не делает ничего особенного, лишь слушает инструкции, попутно задавая вопросы, но всё равно какой-то плотной давящей мглой заполняет собой всё пространство. От древесного аромата с нотками ванили кружится голова. При звуках бархатистого баритона хочется заткнуть уши, а от цепкого взгляда зажмуриться. Тэхён одним своим присутствием подавляет волю. Поэтому когда часы торжественно пробивают полдень, Инми срывается в кафетерий на обед. Ей нужно передохнуть.       В столовой немноголюдно. Слышны тихие разговоры и звон посуды. Хан сидит за столиком в излюбленном месте у окна. Простояв очередь к лоткам с едой, она так ничего и не взяла. Непонятно почему, но брюнетку уже добрые полчаса страшно мутит. Кусок в горло не лезет. Тошнота то накатывает, то вновь отступает. Мигрень разрывает череп. Из-за этого она не может сосредоточиться даже на открывающемся перед ней пейзаже. И почти никак не реагирует, когда на плечо ложится чья-то тяжёлая ладонь. Лишь вяло поворачивает голову.       — Выглядишь неважно, — бросает Юнги и садится напротив. — Ты в порядке? Бледная, как смерть…       — Мигрень… — шепчет Инми в ответ, боясь говорить в полный голос. Звуковые вибрации очень болезненно отдают в мозг.       — Может обезболивающее у Джин-хёна попросишь? — Мин складывает руки на груди, сочувственно поджимая губы.       — Не помогает… — девушка, мучительно сдвинув брови, прикрывает глаза.       — Знаешь что… Отправляйся-ка ты домой. Сошлёшься боссу на плохое самочувствие. А то смотреть на тебя невозможно. Я прикрою. Скажу, что ты в обморок чуть не упала.       Хан, не открывая глаз, благодарно улыбается. Её состояние действительно оставляет желать лучшего. Не дай бог и правда сознание где-нибудь потеряет. Может, она съела что-то не то?

***

      По дороге домой в автобусе Инми становится намного легче. Звон в ушах исчезает, а круговерть перед глазами проходит. Девушка раздражённо трёт виски. Что за фигня с ней творится? Такое помутнение случалось лишь однажды. Тогда… в баре, когда ей что-то подсыпали. Как там этого парня подкатившего звали? Тоже, вроде, ничего такой был. А может у неё аллергия на красавчиков? Хан усмехается невесело. Ближе к дому ей удаётся оклематься окончательно. Невидимый стальной обруч перестаёт сдавливать черепную коробку, и боль уходит на второй план. Свернув во двор, Инми почти срывается на бег, радостно улыбаясь. Вот Боксуна удивится такому раннему возвращению!       Девушка отпирает дверь и бесшумно сбрасывает верхнюю одежду и обувь. Тихонько, на носочках ступает по коридору в гостиную, планируя сделать сюрприз рыжему лежебоке. Но в комнате пусто. Она в растерянности останавливается, хлопает глазами. Слышит за спиной щелчок дверного замка и оглядывается. Из ванной выходит молодой мужчина в лёгких штанах и махровом халате. Её халате! Он, чуть склонив голову, просушивает персиковые пряди полотенцем. В следующее мгновение их взгляды пересекаются, и незнакомый парень шокировано замирает на месте. Он выглядит настолько ошеломлённым, что забывает про полотенце, продолжая прижимать его к лицу. Видны только огромные круглые глаза.       Жуткий панический страх пронзает всё тело Инми. Хочется оглушительно завизжать, да крик застрял в горле и встал царапающим камнем поперёк гортани — ни туда, ни сюда. Из груди вырывается лишь сиплый писк, не давая дышать. К ней в дом пробрался маньяк! Маньяк-извращенец! И она сейчас с ним один на один без какой-либо помощи! Хан инстинктивно пятится назад, спотыкается. Взмахивает неловко руками, захлебнувшись воздухом. «Надо полицию вызвать!» — настойчиво бьётся в мозг дельная мысль. Она неосознанно бросает взгляд в сторону коридора, где осталась куртка, а в кармане телефон. Пытается собрать всё своё мужество и совершить бросок, чтобы проскользнуть мимо. А парень, будто прочитав мысль, вытягивает вперёд руки в успокаивающем жесте и преграждает путь:       — Погоди, я всё объясню. Пожалуйста… Выслушай меня, — незнакомец охвачен не меньшим волнением.       С мокрых волос стекают капли, струятся дорожками по вискам, скулам, ниже к ключицам. Он судорожно выдыхает. Не спускает с девушки глаз, которых почти не видно из-за отросшей челки. Инми он кажется знакомым, но безотчётный страх, захвативший разум, не позволяет думать и соображать. Хан шарахается в сторону, когда мужчина делает осторожный шаг навстречу. Бросается на кухню и лихорадочно выхватывает нож из стойки. Она будет защищаться! Кто знает этого сумасшедшего:       — Не подходи ко мне! — руки дрожат, пальцы отказываются крепко сжимать рукоятку.       — Положи нож, Инми, — как можно мягче произносит неизвестный. — Ещё поранишься… — он поспешно отшатывается, стоит ей отчаянно полоснуть лезвием по воздуху. От резкого движения ворот халата чуть распахивается, из-за него выскальзывает медальон.       — И-ин… Инми?!       Она аж заикаться начинает от глубокого шока. Глаз цепляется за ярко-зелёный камень на груди. И… Все пазлы моментально сложились. Какая она дура, господи! Это же он! Он! Тот парень, с которым она столкнулась на улице. С которым у неё был… Боже… Секс во сне! Это осознание в голове не укладывается. Что, мать твою, происходит? Да, вот, пожалуйста! Инми всё-таки видит его в жизни второй раз, как и хотела. Но почему вдруг у себя дома, да ещё в таком виде?! Тело начинает колотить судорогами. Она запуталась… Мысли роятся в голове, словно улей пчёл. А что, если он… Ну конечно! Тот самый сталкер! Так ей не почудилось!       — Так это ты за мной следил, гад… — вылетает на одном протяжном выдохе. Хан кажется, что сейчас стены квартиры ходят ходуном, как от землетрясения.       — Ты всё неправильно поняла! Я не следил за тобой… Точнее, следил. В смысле, не по той причине, по которой ты думаешь. Я оберегал тебя! — молодой человек нервно сглатывает и мучительно сдвигает брови. Похоже, ситуация грозит выйти из-под контроля.       — Оберегал? Ещё чего!       — Ты же сама говорила, что чувствуешь чей-то взгляд в спину постоянно. Я переживал! — выкрикивает он как-то обречённо.       — Ты… откуда ты… — Инми хлопает оторопело глазами, пытаясь сопоставить факты. Вспоминает, что она Юнги вроде вскользь упоминала что-то такое о паранойе, без подробностей. Единственный, кто знает больше, это… — Где Боксуна?!       Молодой человек замолкает резко и выдыхает взволнованно, рвано:       — Инми-я…       — Не называй меня так! Боксуна! Боксуна! — зовёт она пронзительно. Леденящий страх накрывает новой волной. — Что ты с ним сделал?! — к глазам подбираются отчаянные слёзы, готовые вот-вот брызнуть яростным потоком.       Парень меняется в лице, удручённо опускает голову вниз. Веки смыкаются плотно, будто в смирении, слышно лишь его прерывистое дыхание. В следующее мгновение он сжимает силой кулаки, поджимает губы. Вновь поднимает глаза на Хан, и она видит в этом взгляде непреклонную решимость. Жилистые мужские руки хватаются за пояс халата и торопливо развязывают узел.       — Что ты делаешь?! — сипло взвизгивает Инми.       — Я не хочу тебя больше обманывать. Мы знакомы давно. Я могу доказать.       — Прекрати сейчас же!       Грудную клетку будто под гидравлическим прессом расплющивает. Брюнетка начинает задыхаться, потому что при виде частично оголённого торса в памяти, как назло, всплывают неуместные сцены из сна. Нет-нет-нет, он псих! Ненормальный! Не думай, не вспоминай! Что это? Бинты? Пока она пытается прийти в себя, оказавшись в парализованном ступоре, пальцы парня лихорадочно разматывают широкие марлевые полоски:       — Смотри… — шепчет он, стремительно разворачиваясь спиной. Совсем не боится подставляться вот так под холодное оружие.       Хан настороженно опускает взгляд на широкие плечи и поражённо таращится на три глубоких полосы под правой лопаткой, зашитые медицинскими нитями. Эти уродливые раны так похожи на… Они выглядят один в один, как… Она с трудом сглатывает, проталкивая вставший в горле колючий ком. Обращает внимание на перебинтованный правый локоть. Рука, держащая нож, дрожит. Пальцы слабеют. Но… как? Это нереально. Не может быть…       Голову навылет простреливает дикая боль, будто её кувалдой огрели. Инми со звоном роняет нож и стискивает пульсирующий череп ладонями. Втягивает надсадно носом воздух, пытаясь унять головокружение:       — Ты… ты… Это… н-невозможно… — говорить сложно из-за накатившей удушливой волны, что подступает тошнотой к горлу.       Пошатнувшись, Инми пытается нащупать рукой опору, облокотиться о стену. В ушах нарастает противный звон, оглушая. Чёрные пятна перед глазами застилают обзор. Их так много! Огромное количество… В следующее мгновение предательски подкашиваются ноги.       — Инми-я! — слышит она приглушённое, как сквозь вату.       Девушку подхватывают под руки, не давая упасть. Последнее, что она ощущает перед тем, как отключиться, запах цветов и знакомое до боли тепло.