***
Инми зажигает свет в тамбуре, когда возвращается вечером домой. Прислушивается к звукам в квартире, но её встречает лишь тишина. Такое безмолвие каждый раз противно отзывается пульсацией в самом центре живота, заставляя все органы сжаться, а сердце взволнованно забиться в груди. — Чонгук? — зовёт она в пустоту, и голос предательски срывается. Хан торопливо раздевается, сбрасывая одежду грудой на маленькую тумбу. С опаской проходит по коридору в сторону гостиной. Неприятное чувство дежавю настигает разом и накрывает волной панического цунами, когда она протягивает дрожащую руку к выключателю. Зал озаряется светом ламп, и девушка облегчённо вздыхает. Чонгук просто крепко спит на диване в обнимку с длинной подушкой. Инми приглушает свет и подходит ближе, присаживаясь на краешек. Внимательно всматривается в лицо оборотня. Он выглядит уставшим и вымотанным, хмурит брови, сводя их к переносице. Дышит глубоко, отрывисто, будто ему снится что-то беспокойное. Коснувшись ярких волос, Хан перебирает осторожно пальчиками прядки, убирая их со лба. Её взгляд переключается на безвольно упавшие мужские руки, по тыльной стороне которых разбегаются вены. Кажется, они слегка подрагивают. Она проводит ласково подушечками по чёрным бровям, по острой скуле. Чонгук морщит нос и облизывает губы, тяжело вздыхая. Инми нежно скользит по коже дальше, дотрагиваясь до родинки на щеке, под губой и на шее. Не выдержав, утыкается носом в ключицы, вдыхая родной цветочный аромат. Чувствует вдруг, как руки кумихо ложатся на спину и бессознательно прижимают к себе, впечатывая в подушку. Девушка в ответ обвивает его руками, жмурясь от приятного тепла. Чонгук переворачивается на спину, увлекая её за собой. — Ты снова спасла меня… — слышит Хан хриплый голос. Подняв голову, она натыкается на тёплый взгляд шоколадных глаз. — Спасла? От чего? — От кошмара, — оборотень убирает подушку в сторону и вновь притягивает брюнетку к себе. — Я скучал. — Я тоже. Еле до конца рабочего дня досидела, — горячее дыхание кумихо щекочет ей волосы, и это почему-то приносит неимоверное удовольствие. — Правда, я заскочила домой только переодеться. А потом в магазин. Ты, наверно, голодный, ничего толком не ел. В холодильнике шаром покати… Чонгук мотает головой, а потом, поудобнее перехватив Инми, неожиданно легко поднимается с места прямо с ней на руках: — Тогда я с тобой! — твердо говорит он, направляясь со своей драгоценной ношей в спальню.***
— Сначала мне надо заглянуть в аптечный отдел… Купить мазь. Хан уверенно шагает к эскалатору, продираясь сквозь толпу. Кидает взгляд на оборотня, что следует за ней. Тот старается не подавать виду и вести себя в людном месте как можно естественнее и раскованнее, но видно, что с любопытством и в то же время с некой настороженностью глазеет по сторонам. Инми хватает его за руку и тянет за собой, улыбаясь. — Мазь? Зачем? — Чонгук, несмотря на то, что отвлекается, слышит всё. — Я на работе горячий кофе пролила на тонкую блузку. Там теперь кожа чешется. Кумихо тут же возвращает свой взгляд на любимую, пробегает им по шее и груди и мрачнеет моментально, отчего под скулами аж желваки явственно ходят. Только Хан не замечает этого, оглядывая этаж в поисках аптеки. — Подожди меня, хорошо? Я быстро, — оставляет она мужчину у скамейки и убегает. Чонгук со вздохом опускается на сидение, откидывается на изогнутую спинку, прикрывая глаза. Как хорошо, что он успел, и Инми отделалась лишь лёгкими ожогами. Ведь всё могло закончиться гораздо хуже. Кумихо сжимает силой кулаки. Открыв глаза, он устремляет взор на стеклянные стены крупного киоска, за которыми скрылась девушка. Сосредоточившись на внутренних ощущениях, медленно сканирует помещение. Хан задумчиво стучит пальцем по губе, стоя у стеллажа. Рассматривает ассортимент, не зная, что же лучше выбрать. Берёт то одну упаковку в руки, вчитываясь в инструкцию, то вторую. Не замечает, как к ней приближаются с другого конца магазина. Только когда чья-то рука нагло скользит по телу, настойчиво приобнимая за талию, вздрагивает резко, разворачивается корпусом и шумно вдыхает носом воздух. Пак Чимин. Опять Пак Чимин! Что ж ей так везёт-то? Молодой человек на этот раз один, без девицы. Улыбается так, что глаза превращаются в узкие щёлочки. Когда-то эта улыбка казалась Инми самой очаровательной на свете, от неё каждый раз тряслись коленки да подкашивались ноги. «Но сейчас это не сработает, Пак Чимин-сси…» — мелькает мысль в голове. Его ладонь всё ещё покоится на поясе, и от этого жутко некомфортно. Девушка делает попытку отодвинуться, но парень лишь крепче сдавливает бок. — В последнее время мы как-то часто стали сталкиваться. Что бы это значило? — тихо мурлычет он. — Убери свои поганые руки… — ладонь Пака жжёт сквозь одежду невыносимо. — А то что? Брось, детка, я же знаю, как на тебя влияют мои прикосновения. И знаю, что ты меня до сих пор не можешь забыть, — он придвигается ближе, будто дразнит. — Что, на любовном фронте снова глухо, раз опять клеишься? — язвительно шипит Хан в ответ. — Неудачник… — Это кто ещё из нас неудачник, дорогуша, — Чимин неожиданно протягивает к лицу девушки руку и заправляет за ухо прядку волос. Смотрит почти ласково, но в глазах проскальзывает жалость вперемешку с ехидством. — У тебя ведь кроме меня никого так и не было. Я знаю, что прав. Вал возмущения и гнева подкатывает к горлу, но Инми не успевает и рта раскрыть. Насмешливый взгляд Чимина сменяется удивлённым выражением, а затем лицо искажается болезненной гримасой. Пренеприятный жар от ладони, что опалял кожу, пропадает, и из-за спины девушки выходит Чонгук. Он крепко сдавливает побелевшую кисть Пака, держа её на расстоянии. Не спускает с нахала глаз, загораживая Хан собой. Парень, всего несколько секунд назад ухмылявшийся, морщится и стискивает зубы. И как только кумихо выпускает ноющую конечность, яростно растирает её в попытках снять онемение. Оборотень складывает руки на груди и смотрит исподлобья. Вздёрнув бровь, разглядывает самозванца с явной враждебностью и пренебрежением. От одного этого стального чёрного взгляда по спине Чимина проходит холодок. Он ждёт хоть какой-то стандартной реакции. «Ты кто такой?», «Что ты себе позволяешь?», «Чего пристал к девушке?», что-то адекватное ситуации, но незнакомец молчит. Лишь возвышается угрюмой горой, и от этого почему-то поистине жутко. В какой-то момент Паку кажется, что в черепную коробку просачивается по нарастающей низкий гортанный рык, заглушая тягостную тишину. Он вибрирует в голове, отдает в висках, аж кровь стынет. Хмыкнув что-то невразумительное, Чимин спешит ретироваться, одарив напоследок пару неприязненным взглядом. Встревоженная Инми, закусив губу, разглядывает перед собой широкую напряжённую спину. Кумихо словно скала, даже стал в два раза крупнее и выше. Она осторожно делает шаг вперед, утыкаясь лбом в твёрдый позвоночник и стискивает пальчиками тунику: — Чонгук… Оборотень заводит руку за спину, нащупывает холодную ладонь девушки. Сжимает легонько, успокаивающе, продолжая пронизывать тёмным взглядом окружающее пространство: — Ты в порядке? Он ничего плохого не сделал? — Нет… — Тогда всё остальное неважно. Главное, чтобы ты была в безопасности, — Чонгук наконец разворачивается лицом, притягивая хрупкую фигурку к себе. — Никому не позволю тебя обидеть, — шепчет в макушку. Домой они возвращаются на автобусе. Оборотень заводит Хан в салон, поддерживая её под локоть. Несмотря на поклажу в руках, легко лавирует между припозднившимися пассажирами. Усаживает девушку на свободное место и встает рядом вплотную, прикрывая собой, словно щитом, от остальных. Уставшая Инми спохватывается только спустя какое-то время. Вспоминает о многочисленных пакетах с продуктами, что держит в одной руке Чонгук, лишь случайно зацепившись за них расфокусированным взглядом. Она хватается за полиэтиленовые ручки и тянет их на себя: — Давай я помогу, подержу. Тяжёлые же! Кумихо улыбается ласково, отчего у глаз прорезываются лучики морщинок. Качает головой отрицательно и бережно отцепляет тонкие пальцы от пакетов. Инми такая милая, что Чонгука распирает от бурлящей нежности. Знала бы она, сколько силы у него в одном мизинце. А тут о каких-то сумках переживает, за него беспокоится. Он облизывает свои губы, глядя на распахнутый в растерянности ротик Хан. Еле сдерживается, чтобы не склониться и не поцеловать любимую, вложив в этот поцелуй всю свою благодарность. Позволяет себе только трепетно коснуться бархатной щеки. Осознание всего происходящего обрушивается валом внезапно и сокрушительно. Ведь ещё совсем недавно жизнь Чонгука состояла из одиночества, тяжёлой жизни в закрытом селении и леса. Из тщетных попыток найти отца и уйти от незавидной судьбы продолжателя рода. Из борьбы, предательств, желаний сбежать. А сейчас… Сейчас он буднично едет в автобусе со своей девушкой, возвращаясь домой с покупками. Как обычный человек. И от этого нешуточно начинает кружиться голова. Кому-то, может, такая жизнь покажется скучной рутиной, но кумихо бы всё отдал, чтобы до конца своих дней жить вот так — вместе с самым дорогим и любимым человеком. Ошеломлённый Чонгук с каким-то удовлетворением и радостью кристально ясно вдруг понимает, что вот эта потребность оберегать вовсе не звериный собственнический инстинкт, а вполне себе человеческое искреннее желание. Неотъемлемая часть любви. Той самой, настоящей. Счастье бабочками разлетается в животе, когда они с Инми, что рассказывает об утренних пробках и работе, ужинают вместе. Когда делятся мелочами и историями из жизни. Оно прорывается солёной влагой в уголках улыбающихся глаз. Ему кажется, что он и правда становится потихоньку человеком. Ведь и сердце стучит не так, как раньше, и кровь будто течёт по венам вспять. Оборотень желает Хан спокойной ночи у дверей её спальни и возвращается на диван в гостиную. Нестерпимо хочется крепко обнять, прижаться к хрупкому телу и осыпать поцелуями, одарить ласками. Это желание выкручивает жилы, но он видит смущение девушки и некую нерешительность, что всё еще остались после той ночи. Видит нервозность и волнение о предстоящем дне. Завтра медосмотр. И понимает, что не хочет давить. Её комфорт важнее.