Кумихо

      Просторная комната, больше похожая на небольшой зал, вся сверху-донизу задрапирована атласной материей. Тёмно-фиолетовый шёлк красиво струится со стен и плотно занавешивает все окна, создавая приятный полумрак. Ткань полностью застилает пол, ласково касается голых ступней, холодит их приятно. Инми осматривает пространство рядом, не понимая, куда попала. Протягивает руку к большим белым свечам, стоящим на маленькой тумбочке. Они расставлены по всем углам для освещения. Их пламя трепещет, как настоящее, отражаясь бликами на атласе, но, на удивление, не обжигает кожу. Огонь не причиняет ни малейшего вреда. Где она?       — Инми-я… — проникновенный шёпот нарушает тишину.       Девушка вздрагивает от неожиданности и резко оборачивается на голос. У самой дальней стены, среди бесчисленных декоративных подушек она видит Чонгука, но… боже… в каком виде!       — Это ещё что такое? — вскидывает он одну бровь вопросительно. ♫ BTS — Louder Than Bombs       Оборотень стоит на коленях. Удерживает баланс, широко их расставив. На крепкой шее красуется кожаный ошейник, от которого по всему телу тянутся ремни, заковывая торс в сбрую. Они переплетаются с мягкой толстой верёвкой, что закручивается аккуратными фигурными узлами и крепко стягивает запястья рук, заведённых за спину. Она проходит между ног, плотно прилегая к паху, опоясывает мощные бёдра и прижатый к животу орган и поднимается выше. Гук легко может разорвать эти оковы и освободиться за секунду, но ему любопытно. Это что же у Инми отпечаталось на подкорке мозга, что он является ей в таком виде во сне?       Брюнетка заполошно взвизгивает и краснеет густо. Пальцы судорожно цепляются за край тумбы. Кажется, она сама ошарашена не меньше. И так огромные глаза распахиваются ещё больше, когда взгляд скользит по накаченному обнажённому телу. Она невольно задерживает его на вздутых мышцах, перекатывающихся под гладкой кожей. Господи… Да по нему можно анатомию изучать! Алые губы приоткрываются, и Чонгук улавливает сдавленный дрожащий выдох, несущий в себе вожделение. Теперь он даже не прочь побыть в таком положении и посмотреть, на что ещё решится Инми.       — Подойди ко мне… — кумихо еле заметно улыбается одним уголком рта, и Хан делает робкий шаг навстречу.       Оборотень смотрит на любимую снизу вверх, внимательно изучает нескрываемые эмоции, что написаны на красивом лице. Ждёт от неё действий. Инми не может оторваться от тёмных завораживающих глаз: они гипнотизируют её, ослабляют волю, подчиняют. И это несмотря на то, что Чонгук находится совсем не в доминирующем положении. Девушка прикусывает губу. Этим он невообразимо прекрасен. По-настоящему мужествен и привлекателен.       Она касается тонкими пальчиками скулы и нежно проводит по подбородку, по мощной шее, задевая край ошейника. Скользит ими по крепкой груди, цепляя мимоходом ремни, и опускается ниже. Ощутимая дрожь проходит по телу молодого человека. Кумихо выдыхает судорожно, нетерпеливо, и Инми замирает в восторге от того, как Чонгук реагирует на её прикосновения. Помявшись, Хан невесомо целует уголок губ любимого. Проводит мягко подушечками по твёрдому прессу, обводя и пересчитывая чуть ли не каждый кубик. Снова поднимается к шее, пробегаясь по тёмным соскам, и слегка царапает ногтями выступающие ключицы.       — Ещё… — сиплый шёпот заставляет в низу живота что-то перевернуться. — Смелее…       Девушка видит, как Чон облизывает пересохшие губы. Они призывно блестят от мягкого света свечей. Он глядит на неё из-под полуопущенных ресниц выжидательно, давая полную свободу воображению. Хан улыбается лукаво своим совсем нескромным мыслям. Краем глаза она замечает мимолетное движение слева, и румянец снова окрашивает её щеки в красный цвет. Арома масло! Как раз то, что сейчас и нужно! Инми зачерпывает пальцами тягучую жидкость из чаши, вдыхает насыщенный шлейф. Проводит по ключицам. Сначала своим, демонстрируя стройную шею, потом Чонгука. Зачарованно смотрит, как крупная капля масла стекает по тяжело вздымающейся широкой груди оборотня и почти тут же исчезает, теряясь за полоской грубой искусственной кожи.       Она опускается на колени перед ним. Размазывает блестящий тонкий след ладонью, касается губами соска. Кумихо шумно втягивает воздух, выдыхает рвано, но держится стойко. Худая рука ложится на напряжённое бедро и оглаживает его внутреннюю сторону, пачкая маслом. Вжавшись в оборотня всем телом, прикрытым лишь тонкой шифоновой сорочкой, Инми проводит ладонью по спине, упругому заду, задевая верёвку. Хватается за неё и тянет медленно вверх, заставляя заскользить между ягодиц. Чонгук дёргается от того, как в паху тяжелеет от давления. С его губ срывается глухой стон, стоит от этих ощущений накатить волне наслаждения. Хан отпускает бечёвку и снова тянет, оставляя поцелуи на шее. Гук мычит протяжно, уткнувшись носом в густые волосы, чувствуя возрастающую эрекцию.       Когда девушка слегка отстраняется, он издает протестующий недовольный рык. Инми смотрит вниз. Обвязанный ствол, увитый крупными венами, явно говорит о полной боевой готовности. На оголённой багровой головке проявляется мутная капля смазки, и брюнетка размазывает её, обводя по кругу и надавливая пальцем. Чонгук коротко вскрикивает несколько раз и стискивает зубы. Сжимает кулаки так, что костяшки побелели. Как же тяжело сдерживаться! Невыносимо! Когда же любимая, склонившись совсем низко, касается её губами и обводит языком, всасывая вязкие выделения, ему кажется, что он сейчас взорвётся.       Кумихо громко стонет в голос, запрокинув голову. Выдыхает хрипло, со звериным рёвом. На шее вздулись вены. Мокрая челка мешается и липнет влажными прядями к лицу. Хан убирает их ласково, открывая густые мучительно сдвинутые брови, между которыми пролегла складка. Обхватив скулы, целует нежно и медленно, пробуя языком вкус тонкой кожи, оттягивая нижнюю губу и отпуская. Глаза оборотня вдруг вспыхивают алым цветом. Он зажмуривается, дёргает головой. Волосы, полыхнув, в какие-то доли секунды окрашиваются в насыщенно-вишнёвый. И Инми взволнованно ахает.       Четыре длинных красных хвоста разворачиваются за спиной молодого человека, доставая почти до потолка. Они разрывают верёвку, удерживающую руки. Оковы спадают, узлы расползаются, и освобождённый Чон рывком подаётся вперёд. Обхватив девушку, легко опрокидывает её на шёлковые простыни и подушки и порывисто прижимается к губам. Он прикусывает, посасывает и сминает их, совсем слегка царапая клыками. Бессознательно двигает бёдрами, пытаясь ослабить давление и получить хоть небольшое облегчение от нестерпимого зуда. Веревка трётся об бархатную девичью кожу, холод ремней вызывает мурашки. Комнату заполняет сильнейший аромат цветов, от которого начинает приятно кружиться голова.       Затуманенное сознание плывет, рассеивается… Вспышка, и Инми оказывается в своей спальне, освещённой яркой луной. Над ней нависает нагой Чонгук. Он дышит тяжело и с присвистом. В чернющих от возбуждения глазах нет-нет да вспыхивает алое пламя. Оборотень, не дав опомниться, вновь впивается в манящие губы. Приглушённо простонав, почти вгрызается в них. Нетерпеливо проталкивает язык в чужой горячий рот. Хан отвечает также безрассудно. Запускает руку в яркие волосы и стягивает пряди в кулачке с такой силой, что Чонгук мычит, не отрываясь и щекоча губы вибрацией. Его пальцы пробегаются по слегка выпирающим ребрам, накрывают мягкую грудь, сдавливая упругий холмик.       Девушка вдруг чувствует, как по плечам, локтям и коленям скользит что-то мягкое и пушистое. Оно касается дрожащих бёдер и щиколоток, обхватывает шерстяными браслетами запястья. Высвобожденные хвосты кумихо, кажется, живут своей собственной жизнью. Они гибко закручиваются спиралью, обматывая тело, пригвождают к матрасу, и Хан ловит себя на том, что возбуждается от этого ещё сильнее. Чонгук, оторвавшись от сладких уст, мягко прихватывает зубами твёрдую бусинку соска, перекатывая между пальцами другую. Тело мгновенно простреливает током. Он разбегается зарядом по венам, и распятая Инми выгибается в спине, протяжно застонав от крышесносного удовольствия. Молодой человек спускается ниже, проводя носом по разгорячённой коже и вдыхая её аромат.       Когда он касается губами чувствительного места, у брюнетки аж пальцы на ногах закручиваются от необыкновенных ощущений. Кумихо проводит пальцами по складкам. Хан, приподняв голову, видит, как от них тянется вязкая ниточка смазки и обрывается, прежде чем он кладёт их в рот. Стоит же юркому языку проникнуть внутрь влажных стенок, хвосты, напрягшись, легко раздвигают стройные ноги шире. Инми хватается за вишнёвые волосы, распахнув рот в немом крике. Запрокинув голову, упирается затылком о матрас. Чонгук обводит кончиком языка узелок удовольствия, прикусывает и втягивает его в рот, впившись на удивление мягкими подушечками пальцев в бёдра. Но подумать над этим как следует девушка не в силах. В глазах рябит, искры застилают взор. Она издаёт громкий возглас от того, что её уносит в чёрную дыру от разнообразных эмоций и чувств.       — Чонгук… Пожалуйста… — Инми задыхается. Её потряхивает от активной стимуляции и сверхчувствительности.       Кумихо поднимается. Ласково целует в висок, в губы, отчего Хан ощущает непривычный привкус и запах собственного тела. Обхватив рукой член, он проводит им по мягким складкам, раздвигая их, и толкается с таким наслаждением, прикрыв глаза и заломив брови. Двигается плавно, чувственно, неторопливо, постепенно увеличивая темп. Пара делит одно на двоих горячее дыхание. Блестящие тела сливаются воедино, переплетаются в соитии. Инми может поклясться, что чувствует каждую выпуклую венку, каждый сантиметр, когда впускает в себя кумихо. А Чон готов скулить жалобно по-щенячьи от того, как ощущается эта горячая, плотно обволакивающая теснота.       Огненная волна приятно накрывает тело и пронзает его разрядами, стоит почувствовать первые сокращения жаркого лона, чувствительно сдавливающие его мужское естество. Чонгук обнимает любимую, сдавив в крепких объятиях. Инми, закинув ноги на спину, громко вскрикивает, вздрагивая ощутимой дрожью несколько раз и вцепившись в широкие плечи. И для оборотня это становится последней точкой, удерживающей его на земле в более или менее трезвом сознании. Он с рыком ускоряется, загнанно дыша. Глаза вновь вспыхивают красным сиянием. Понимая, что больше не в силах контролировать пробудившуюся силу, Гук отпускает девушку, впившись пальцами в подголовник кровати.       Растущие когти царапают дерево, клыки прорезают десна. Рык заполняет всю комнату. Яростные шлепки прекращаются резко. Кумихо быстро выскальзывает, его потряхивает от захлестывающей внутренней пульсации и мышечного напряжения. Запрокинув голову и протяжно простонав, Чон бурно изливается на живот Хан. Хвосты, освободив запястья с щиколотками, взлетают к потолку и дрожат мелко, вытянувшись в ровную струну. Мокрые ладони медленно соскальзывают с подголовника. Вдохнув полной грудью, он смотрит на улыбающуюся в истоме и неге девушку. Поддаётся её ласковым, но настойчивым рукам, что тянут на себя.       Выпустив с шумом воздух, Гук без сил падает в объятия. Инми прижимает к себе любимого мужчину, любимого оборотня, что сейчас вновь вернулся в свою человеческую ипостась. Вдыхает насыщенный аромат цветов, исходящий от горячего тела. По щекам текут слёзы счастья. Она его так любит, так любит! Господи, плевать на всё! Что бы не ждало её впереди, какие бы тайны не открылись — всё неважно. Инми останется с ним.

***

      Лучики неяркого утреннего солнца робко заглядывают в спальню, осторожно освещая уголок за уголком. Боязливо касаются оголённой бронзовой кожи и спешно убегают с плеча на спину, стоит кумихо зашевелиться, чтобы подтянуть брюнетку к себе ближе. Пара нежится в постели, не размыкая объятий. Голова Инми покоится на вытянутой правой руке Гука, пока вторая его ладонь мягко поглаживает тонкое запястье. Парень зарывается в густые волосы носом и незаметно оставляет поцелуи на затылке, вжимаясь грудью в худую спину. Хан водит пальчиком по выступающим венам на мужском предплечье, рассматривая их завороженно. Ночью эти руки, несмотря на перевоплощение, были ласковыми и мягкими. А губы нежными. Она переплетает пальцы, осматривая ногтевые пластины. Чувствует, как Чонгук тихонько хмыкает в макушку:       — Я не хотел причинить тебе боль. Я не знаю, как, но у меня частично получилось контролировать внутреннюю сущность, — шепчет рядом с ушком. — Только в последний момент не смог сдержаться.       Оборотень мельком кидает косой взгляд на подголовник и вздыхает. Инми кивает. Стискивает крепче ладонь. Молчит, задержав дыхание. Контролировать внутреннюю сущность? Значит ли это, что он и правда становится человечнее? На комнату вновь опускается благостная тишина, которая ни чуть не смущает умиротворённых влюблённых. Чонгук перехватывает пальцы Хан и проводит подушечками по костяшкам, касается зелёного украшения:       — Твой браслет… — раздаётся опять тихий низкий тембр, заставляющий мурашкам пробежаться по позвоночнику. — Этот камень — отличительный знак нашего рода. Мой отец его тебе принёс…       Инми смотрит на нефрит, ярко освещённый лучами солнца. Догадка вдруг пронзает сердце, вынуждая его ошеломлённо подпрыгнуть и стремительно забиться. Отец принёс? Девушка, закопошившись, разворачивается к любимому, заглядывая в тёплые карие глаза:       — Погоди, тот мужчина… твой отец?! Тоже кумихо… Ах! — ахает она, прижав руки ко рту. — Ц-цирковой лис, ведь так? Ты его искал! — сипит приглушённо моментально севшим голосом, вглядываясь в серьёзное и печальное лицо оборотня. Потом резко поднимается, решительно откинув одеяло. — Чонгук, почему ты раньше не сказал? Я знаю, как зовут ту девушку и где она живёт. Мы же прятали у неё зверя!