***
Ждать под дверьми операционной пришлось долго. Инми после беспокойной ночи, уставшая от всего полученного стресса, роняет голову на плечо Гуку, проваливаясь в спасительный сон. Сомин молча сидит на скамье. Сложив руки на груди и закрыв глаза, она мерно постукивает каблуком и, возможно, обдумывает дальнейшие действия. Ведь ей предстоит забрать покалеченного кумихо к себе домой, прекрасно зная о его настоящей сущности. Чон, приобняв любимую, убирает мешающиеся пряди с её лица и задумчиво смотрит в окно. Глубокая складка пролегает между бровями, рассекая переносицу. Правильно ли он сейчас поступает, спасая жизнь тому, кто преследовал его всё это время? Тому, кто собирался подвергнуть опасности Инми? Не обманывает ли его в этот раз чутьё? И готов ли он потянуть за ниточку, чтобы распутать запутанный клубок своего прошлого? У молодого человека много вопросов, но ответы, вполне возможно, он так и не узнает. Сокджин выходит из оперблока ближе к вечеру. Как раз тогда, когда троица успела обсудить заново все детали плана. Он снимает маску с лица и утомлённо разминает затёкшую шею. Медицинская шапочка, закрывающая лоб, намокла от пота. Инми вскакивает на ноги, следом взволнованно поднимается Чонгук. — Не знаю, как он так долго продержался… — ветеринар ерошит волосы, стягивая головной убор. — Как он? — с замиранием сердца спрашивает брюнетка. — Сейчас остаётся только наблюдать и ждать: выживет или нет. Сложно делать прогнозы… — пальцы врача крепко сжимают переносицу. — Зверь потерял много крови. Раны серьёзные, но я смог его как следует залатать. Этот бойцовский клуб следует с землей сравнять… — Спасибо, Сокджин-сси! — Хан хватает Джина за руки и стискивает признательно. Она видит, насколько врач вымотан, и от этого ей почему-то совестно. — Ты так много для нас сделал. Тебе надо отдохнуть. Я останусь на дежурство, хорошо? Отработаю сполна! Хотя бы в благодарность. Позволишь? — И я, — делает шаг вперёд оборотень. — И я, — вторит Сомин. — Мы все останемся. Всё-таки это я подняла всех на уши. — Да вы… — Сокджин ошарашенно оглядывает троицу и хмурится. — Что за табор, в конце концов? Инми-на, директор вряд ли обрадуется… — но ветеринар видит лишь глаза, горящие решимостью и непреклонностью, и понимает, что отвязаться будет сложно. А он слишком устал, чтобы спорить. — Чёрт с вами! Под твой контроль, Хан Инми, слышала? Имейте в виду, хотя бы сутки-двое он должен находиться под постоянным наблюдением. Не вздумай мне там! Если что, есть кнопка экстренного вызова… — он замолкает вдруг и поднимает взгляд на Сомин. — А потом куда вы его денете? — Я его заберу к себе. Опыт есть, вы же знаете. И всё необходимое. Как поправится… — девица делает паузу, прокашливается. — Если поправится, в Сафари-парк примут с распростертыми объятиями. Во втором часу ночи Чонгук, глядя на то, как Инми трёт веки, не выдерживает: подойдя ближе, цепляет её за запястье и тянет на себя, вынуждая подняться со стула. Кажется, она собирается просидеть возле бокса до самого утра. Он знает её ответственный подход к делу, поэтому снова решается на уговоры: — Инми-я… Тебе стоит поспать, — кумихо, обхватив ладонями щёки девушки, с беспокойством заглядывает в покрасневшие глаза. — Я тебя заменю. — Но… Ты же не знаешь, что делать, случись что. Это моя ответственность. — Кумихо умеют ощущать друг друга. Я почувствую, если произойдёт какой-то сбой в ауре. Я обязательно тебя разбужу, обещаю, — он кивает на раскладное кресло. — Иди приляг. Хан вздыхает. Оглядывается на импровизированную постель. Недалеко в точно таком же кресле сопит Сомин. Брюнетка зевает, прикрыв рот ладонью. Вытирает выступившие слёзы и кивает наконец: — Я постараюсь не засыпать надолго. Дай мне час-полтора, хорошо? Стоит голове коснуться подушки, как она тут же проваливается в сон. Гук укрывает худые плечи пледом, приглаживает чёрные пряди. Невесомо коснувшись губами мягкой щеки, занимает свой наблюдательный пост возле Тэхёна. Оборотень сосредоточенно сверлит неподвижного лиса глазами. Зверь всё ещё под наркозом, поэтому со стороны кажется лишь безжизненной шерстяной тряпочкой. И если Инми контролирует его коматозное состояние, ориентируясь по каким-то непонятным датчикам, то кумихо настраивается на его волну, пытаясь уловить малейшие импульсы энергии. Эти всполохи слабые, едва различимые, но с каждой минутой становятся всё более стабильными и ровными. Они медленно, но верно заполняют энергетические дыры. Ким точно выкарабкается. Чон хмурится. Что могло так сильно повлиять на стимулирование жизненных потоков? Может, его собственная энергия, когда он в лесу пытался остановить кровь? Или хирургическое вмешательство и людские лекарства? Нет, вряд ли… Тогда откуда у Тэ такая необычная сила? Разве клану охотников это свойственно? Ближе к раннему утру волнение Чонгука лишь усиливается. Оно нарастает, подкрепляясь тревогой. Когда по телу хищника пробегает ощутимая конвульсивная дрожь, он решает, что больше тянуть нельзя. — Инми-я… Инми-я… — будит оборотень Хан, аккуратно потрясывая за плечо. — Ч-Чонгук? Что-то случилось? — девушка еле разлепляет глаза, мычит спросонок невнятно. Разглядев тусклую блеклую полоску за окном, поднимается резко. — Ах, уже светает! Как я так долго проспала? — Инми-я, Тэхёна надо увозить… — Что? Почему? — нога, спущенная с кресла, зависает в воздухе. — Но Джин не позволит, ведь ещё даже суток не прошло. Голову оторвёт, заикнись я об этом… — Я чувствую постепенное усиление энергетического поля. А это может быть чревато. Попроси провести осмотр. Это необычный лис, ты же знаешь. Результаты будут отличаться… Инми, он восстанавливается стремительно, и меня это беспокоит. Он может вернуться в свою ипостась в любую минуту… — И тогда его узнают! — ахает Хан. — Ведь так? Его могут вспомнить? — Об этом известно только Тэхёну, но я бы не рисковал.***
— Я не понимаю, как это возможно? Как?! — Ким Сокджин снова стучит ладонью по монитору пациента, будто тот может дать ему ответ или изменит свои показания. Потом в сотый раз хватается за стетоскоп. — Он же вчера на последнем издыхании был! — Так… Зверя можно перевозить? — осторожно интересуется Инми. — С соблюдением всех мер безопасности, естественно. — У него состояние, будто он уже неделю на интенсивной терапии пролежал! — продолжает восклицать Сокджин, будто не слыша вопроса. Опять осматривает раны. — Может его чем-то в бойцовском клубе пичкали? — бросает ненароком Сомин. Ветеринар потрясённо опускается на стул и разводит руками: — Такое в моей практике впервые. Хотя помнится, твой подопечный тоже удивительно быстро пошёл на поправку, — он переводит взгляд на вспыхнувшую Инми, не замечая, как гулко сглатывает молодой человек, стоящий рядом. — Какие-то странные мутации в последнее время в роду лисиц наблюдаются, хм… По-хорошему, это дело бы изучить и проверить… — Получается, его жизнь вне опасности? — Сомин вновь возвращает разговор в нужное им русло. — Я тогда могу его забрать? Простите, но вечно торчать здесь в клинике в горах у меня никак не получится. — Я выпишу необходимые препараты и подготовлю сменные попоны. С транспортировкой прооперированных животных Хан Инми знакома, — отвечает ровным, безэмоциональным голосом Джин, уставившись в показания на мониторе. Происходит какой-то абсурд, и он решает не реагировать, на всякий случай. — Надо только заполнить все необходимые документы… — Я всё сделаю! — Сомин решительно хлопает в ладоши. В машине они стелят на заднем сидении плотное покрывало, закрепляя ремнями за подголовники. С осторожностью перекладывают туда вздрагивающего, постепенно отходящего от наркоза хищника. Сомин садится рядом, вызвавшись проследить за ним, и, пока Хан выруливает с парковки на шоссе, аккуратно придвигается ближе к зверю, укладывая ладонь на мерно вздымающуюся грудную клетку. Двадцать минут спустя в автомобиле стоит тишина. Инми больше не спрашивает каждые пять секунд, всё ли в порядке. Чонгук не оборачивается, с тревогой вглядываясь в спасённого кумихо. Сам лис уже давно затих и перестал вздрагивать. Под ладонью Чха ощущает теплоту сильного тельца и ровное сердцебиение, и это успокаивает. Она безучастно смотрит в окно на проплывающий перед глазами пейзаж. Почти половина пути пройдена. Девушка не успевает сообразить, что происходит, когда чувствует под рукой вибрацию и резкий толчок в бедро. Она вскрикивает, получив удар током, и отдёргивает кисть. На заднем сидении в одно мгновение становится неожиданно тесно. И как только на коленях оказывается чужая темноволосая макушка, Сомин понимает, что теперь рядом с ней лежит на покрывале не лис, а молодой парень. — Инми-онни! — сдавленно пищит она. Тишину нарушает вдруг хриплый, низкий стон, от которого по телу бегут мурашки. Чонгук стремительно разворачивается всем корпусом, словно ждал этого момента. Отстегнув ремень безопасности, перегибается через сидение. — Мне остановиться? Остановиться?! — кричит от волнения Инми, вцепившись что есть силы в руль. — Всё в порядке, — голос Чона спокойный, в нём слышится уверенность. — Это ненадолго. Кумихо так легче аккумулировать регенеративную энергию. Он хватает тонкую простыню, сбившуюся в угол, ловко прикрывает им нагое мужское тело и вновь возвращается на своё место. Сомин сидит неподвижно, напряжённо вытянувшись. Нет-нет да поглядывает на перевоплотившегося кумихо. Тот дышит глубоко, приоткрыв рот и мучительно сдвинув брови. Снова стонет, и сердце девушки, подпрыгнув, проваливается в пятки. Ему больно? Она неуверенно тянется рукой ко взмокшему лбу и касается влажной кожи, проверяя температуру. Слегка зажимает бешено пульсирующую на шее вену. Пульс повышен. Охотник бессознательно перехватывает её за запястье, стискивает его длинными пальцами, и Сомин чувствует, как по телу пробегает электрический разряд.