Кумихо

      Инми прикрепляет на холодильник подробную инструкцию по уходу, по дозировкам и препаратам. Ещё позавчера пришлось заехать по дороге в аптеку и купить новые медикаменты, рассчитанные уже на взрослого мужчину. Она задумчиво глядит на исписанный мелким почерком лист — всё ли учла? Крепкие руки вдруг обвивают за плечи, сильное тело прижимается к спине. Девушка, почувствовав родной аромат цветов, разворачивается, но не успевает вымолвить и слова. Чонгук, мягко обхватив скулы ладонями, приникает к приоткрытым устам. Его поцелуй нежен и полон чувств, любви. Он едва касается чувствительной тонкой кожи кончиком языка и снова сминает пухлые сладкие губы, слегка прикусывая. И от этого у Инми трепещет сердце. Она скользит подушечками пальцев по мужским рукам и чуть сжимает запястья, отдаваясь накатившему упоению.       Оборотень, замерев на мгновение, разрывает поцелуй, оставив горячий след на губах. Обнимает крепко-крепко, запустив пальцы в густые волосы и уложив широкую пятерню на затылок. Трётся щекой, ластится. Вздыхает. Хан успокаивающе поглаживает широкую спину. Отстраняется, встревоженно заглядывая в поблёскивающие глаза:       — Всё в порядке? Что он тебе сказал?       Чон улыбается ласково и отрицательно мотает головой. Убирает нежно прядки с лица любимой. Он словно наглядеться на неё не может и старается запечатлеть в памяти каждую черточку и каждую деталь. Хан сдвигает жалобно брови, сердце почему-то колотится взволнованно.       — Теперь нам больше ничего не угрожает, — говорит наконец кумихо.       С его души падает тяжёлый камень, он катится вниз, громыхая: их никто не преследует, не жаждет убить. Им не надо скрываться и ожидать нападений из-за каждого угла. Он держит любимую в объятиях, и у него есть шанс осуществить то, что не вышло у отца. Теперь оборотень наконец готов встретиться лицом к лицу с человеческим миром, взять на себя заботу и подумать о будущем. И Чонгук сделает всё, чтобы Инми была счастлива с ним. Чтобы они были счастливы. Он глядит в тёплые карие глаза. «Я так люблю тебя!» — кричат его собственные. В конце концов, Гук звонко чмокает Хан в нос:       — Думаю, мы спокойно можем возвращаться домой.       — Ты уверен? А Сомин точно будет в безопасности?       — О, я бы больше волновался за Тэхёна, — многозначительно улыбается оборотень.       Дверь на кухню распахивается, и мимо стремительным шагом проходит сосредоточенная Сомин. Легка на помине! Погруженная в свои какие-то мысли, она совсем не обращает внимание на прильнувшую друг к другу парочку. Ворчит вполголоса:       — Кажется, я попала в фильм «Укрощение строптивого». Всегда, блин, мечтала об этом, — Чха открывает шкафчик со стуком и достает новый пакет с лекарственным раствором. — Ну хоть герой попался посимпатичнее Челентано. Уже терпимо…       Инми бросает недоумённый взгляд на Чонгука, удивленно замечая, как тот довольно усмехается и поджимает губы, чтобы сдержать ползущую ещё шире улыбку. В следующую секунду она пропадает внезапно. Кумихо хмурится и стискивает челюсть. Отпустив Инми, делает шаг навстречу Сомин:       — Этот охотник… — начинает, прокашлявшись в кулак. Та оборачивается на него, вздёрнув вопросительно бровь. — Это он убил тех наёмников и, возможно, забрал тело отца. Они были друзьями… — замолкает.       И тут же вздрагивает, чуть подавшись инстинктивно вперёд, потому что девушка бледнеет так резко, что кажется, вот-вот упадёт без чувств. Она судорожно сжимает пакет в руках, тот аж скрипит противно. Сомин забывает на минуту, как дышать. Разве это может быть обычным совпадением? У Мироздания какие-то совершенно несмешные, дурацкие шутки.       — Я поняла… — шелестит тихо. Кивает растерянной Инми. Прикрыв глаза, делает глубокий вдох и оставляет их снова одних.       — О чём ты говоришь? — Хан прикладывает ладони к вспыхнувшим щекам. — Друг? Но он же хотел тебя убить!       — Поехали домой. Я тебе всё расскажу.

***

      — А-а-а! Щ-щ-щ… Что ты творишь? Ты меня убить решила?! — Тэхён, грозно взревев, рефлекторно перехватывает светловолосую девушку за запястье.       Глаза его вспыхивают огнём протеста. Молодой человек опрокидывает смертную навзничь на софу, пригвождая к матрасу. Обездвиживает, угрожающе скаля зубы. Дышит шумно, злобно… Пылкий какой, ишь ты! Сомин стискивает губы в узкую полоску. В её глазах нет ни капли страха. Чонгук предупредил, что этот заносчивый кумихо не причинит ей вреда. Да и сама она и не с такими головорезами сталкивалась. Насмотрелась в своей жизни.       — Это всего лишь лекарство на основе йода для обеззараживания, обрабатывания и заживления хирургических швов, — отвечает спокойным, ровным голосом, ни чуточки не испугавшись. — Слезь с меня! Ты тяжёлый, — отпихивает нависшего над ней мужчину.       Ким выпрямляется. Пронизывает девушку острым взглядом. Косится с подозрением на бутылёк в её руках. И когда та вновь касается швов, не выдерживает: дёргается и шипит сквозь зубы, гневно сверкнув глазами. Из груди доносится клокотание. Сомин вздыхает и, склонившись к широкой груди, вдруг аккуратно дует на рану. Тэхён давится рыком, растерянно застывает, озадаченно хлопая длинными пушистыми ресницами.       — Лучше? — поднимает девушка на него скептический взгляд.       Её глаза так близко, что охотник видит россыпь золотистых звёздочек на радужке. Что-то ёкает в груди и бестолково стукается о рёбра, от чего кумихо еле подавляет желание поморщиться. Сейчас внутри него творится какой-то кавардак: смешение боли, воспоминаний и… Подождите… Эмоций? Таких непонятных, непривычных, раздирающий внутренности в клочья. Дело дерьмо…       — Как маленький, честное слово, — фыркает Сомин снисходительно.       — Маленький?! Да ты знаешь, с кем сидишь рядом? — моментально вспыхивает Тэ. — Слышала о хладнокровных киллерах и убий…       — Да-да, — соглашается девица и ловко суёт Киму градусник в рот, вынуждая того, выпучив глаза от возмущения, замолкнуть. — Замри на десять секунд, хладнокровный киллер, и держи крепче.       Тэхён смешно сводит глаза в кучку, таращась на термометр и пытаясь определить для себя, опасно ли открывать сейчас рот или нет? И Сомин неожиданно сбрасывает на секунду маску непримиримости, тихонько хихикнув. Однако тут же нацепляет суровое выражение лица обратно. Придвинувшись ближе, продолжает осторожно и старательно прижигать рубцы ватной палочкой. Охотник сжимает челюсти так, что чуть не перекусывает прибор зубами. Чёртова смесь! Что ж так жжётся-то?! Даже когда он на последнем издыхании, весь в ранах медленно умирал в лесу, и то не было так больно! Кажется…       Он шарит глазами по комнате, пытаясь переключить внимание хоть на что-то и отвлечься, а взгляд нет-нет, но всё равно останавливается на девушке, что сейчас так недопустимо близко. Тэ замечает на её запястье красные следы от длинных пальцев. От своих пальцев. И становится почему-то стыдно. Эта смертная мало того, что помогла спасти ему жизнь, но ещё и возлюбленной друга оказалась. Он не может причинять ей боль. Не имеет права. Надо сдерживаться.       — Ты мне расскажешь про последние минуты Намджуна? — говорит вдруг Сомин так тихо, что кажется, он ослышался. Градусник пищит, и девушка вынимает его изо рта. Нахмурившись, проверяет показания.       — О чём ты?       — Ты был последним, кто его видел, ведь так? Кто забирал тело…       Она поднимает на него свои невозможные глаза. В них сейчас плещутся такая боль и беспросветная печаль, что мужчина холодеет. Отводит взгляд и сглатывает. Ему не по себе. А что, если эта чёрная бездна хлынет через край?       — Мне рассказали… Ты был его другом.       Ким стягивает простынь в кулаке, стараясь сохранить внешнее спокойствие на лице. Этот мелкий засранец всё ей разболтал!       — Ты уверена, что хочешь знать?       Голос вкрадчивый, глубокий и предостерегающий, но Сомин кивает уверенно, решительно, хотя во взгляде на секунду мелькает мимолетный страх. Тэ молчит долго и в конце концов вздыхает:       — Когда я пришел, было уже слишком поздно. Кхм… — охотник задерживает дыхание. Слева в груди что-то больно колет на долю секунды, растекаясь по сосудам остаточным жжением. Неужели внутренние органы не успели ещё полностью восстановиться? Что за неприятное ощущение? — Несмотря на людские поверья, кумихо можно убить, как и любое другое живое существо. В теле зверя, например, мы практически ничем не отличаемся от обычных лисиц. Но в другом обличии… — молодой мужчина облизывает губы, делая паузу. — У каждого кумихо всегда присутствует призрачный образ лисы, именно он дарит нам долголетие. Если метить не просто в телесную видимость человека, а именно в эту фантомную фигуру, то можно ​​‌‌‌‌лишить жизни. «Или если разбить кристалл, в которую сущность заключена», — мелькает в голове мысль и тут же пропадает. — А если кумихо обретает смертность, она становится просто душой. Как у вас. Те наёмники целились именно в неё и смогли сильно повредить. После гибели фантома внешняя оболочка обращается в чёрный вязкий пепел. Я… Я знал, что Намджун бы не хотел, чтобы ты видела… эти останки​​‌‌‌‌. Поэтому забрал тело до того, как оно рассыпалось.       Тэхён замолкает наконец, настороженно вглядываясь в белое, как полотно, лицо девушки. Та, закусив нижнюю губу, продолжает машинально елозить ватной палочкой по коже, уставившись невидящим взглядом в одну точку. Даже не замечает, что давно уже мажет не там, где надо. И только когда охотник останавливает её за руку, она рассеянно собирает медикаменты в аптечку и после, подхватив её, молча выходит из комнаты.       Ночью кумихо беспрестанно ворочается в постели, не в силах уснуть. И дело даже не в чудовищно зудящих, взбухших рубцах по всему телу и тянущей боли. Ким слышит, как Сомин плачет тихонько у себя в спальне. Всхлипы доносятся глухие и сдавленные, будто она зажимает рот, стараясь его не разбудить, не зная того, что Тэхён и так не спит и мучается бессонницей. Не был ли он чересчур жесток? Может не стоило рассказывать о кончине? Лис не знает, что делать. И от этого злится на ситуацию и на самого себя. Только к рассвету Чха наконец затихает, и Тэ облегчённо смыкает веки, позволяя неожиданно пробудившейся внутри совести угомониться.

***

      — Куги, послушай… Давай съездим кое-куда сегодня. Оденься только так, чтобы внимания не привлекать. На улице всё же зима…       На кухоньку заходит Инми, вчитываясь с серьёзным выражением лица во что-то на экране своего мобильника. Чонгук отвлекается от сосредоточенного наблюдения за работающей кофеваркой и поднимается на ноги, выпрямляясь в полный рост. Он внимательно окидывает любимую взглядом, подмечая несколько хмурый вид.       — Куда?       — Документы надо сделать. В нашем мире без бумажки даже человек — букашка.       — Тебе Сомин звонила? — сердце Гука подпрыгивает взволнованно.       — Откуда ты знаешь? — Инми отрывается от телефона, бросая удивлённо-растерянный взгляд на кумихо.       — Я с ней разговаривал тогда… перед уходом. Спрашивал, как они с отцом собирались решить эту проблему. Она обещала тебе написать.       — Да… Сомин дала контакты одного сотрудника в муниципалитете. Они туда планировали сходить, но не успели… Так это твоя просьба была…       За всеми этими бурными, переворачивающими всё с ног на голову событиями, которые не давали паре продохнуть и спокойно насладиться обычной жизнью, Инми и думать забыла о таких вещах. А Чон помнил, планировал и даже начал потихоньку действовать. Кухня ненадолго погружается в молчание. Кофеварка трезвонит мелодично, и Чонгук наконец улыбается. Кивает и берёт чашки с крепким напитком в руки:       — Я готов. Давай только сначала поедим. Завтрак на столе.