***
Я очнулся на какой-то твёрдой поверхности. Голова не болела, ничего не болело. Словно я просто закрыл глаза, и долгое время их не открывал. Я поднялся на ноги и осмотрелся вокруг. Меня окружало довольно странное место. Пустое и бездонное небо было абсолютно чёрным, даже — бесцветным. Мне на миг показалось, что это купол, который создаёт оптическую иллюзию, обманывает воображение. Несмотря на эту черноту, здесь было тускло, но достаточно, чтобы видеть. Как оказалось, я стоял на плоской поверхности, словно в пустыне. Только в какой-нибудь каменной. Эта местность уходила далеко-далеко в чёрный горизонт. — Осмотрелся? — сзади я услышал голос Стихиаля Огня. Развернувшись, я увидел, что Саламандр пребывал в человекоподобной форме. Дракон уменьшился в размерах и обтянул всё тело крыльями. Как обычно. Помимо Стихиаля я увидел дверь, которая находилась справа. Дверь, сделанная искусными творцами. Из мрамора, по-моему. А ручка из платины расположилась слева. — Что это за дверь? — спросил я. — И это всё и есть Междусторонье? — Нет, — ответил дракон, мотая головой, — это измерение — некий вход, а за этой дверью, — он кивнул в сторону единственной конструкции в этом месте, — и есть Междусторонье. Иди. Но помни, что время, которое течёт здесь, отличается от времени, которое течёт в Подлунье. — Хорошо, — произнёс я несколько тревожно, затем кивнул. — Я пойду. Я подошёл к двери, взялся за платиновую ручку и толкнул мраморную конструкцию. За дверью было абсолютно то же самое место, но оно не пустовало. Переступив порог, я закрыл дверь, развернулся и лицезрел гигантскую серую усечённую пирамиду, на вершине которой был настоящий свет. Наверх вели крутые каменные лестницы. Я сделал вдох зашагал к основателю всего, к Потустороннему.***
Лестницы были куда больше и вели куда выше, чем я мог себе представить. По окончании пути я думал, что у меня отваляться ноги, но этого, к счастью, не произошло. Поднявшись наверх, я увидел площадку, по краям которой располагались каменные колоны. На их вершинах горел ярчайший огонь, который и служил источником света. А в самом центре этой площадки высокая и сгорбленная с капюшоном, покрывшем всю голову, в серой рясе над кафедрой склонилась фигура. Это был сам Потусторонний. В правой руке он сжимал тонкими и мертвенно-серыми пальцами какое-то перо и что-то царапал им на кафедре. Висела гробовая тишина. Я сделал несколько медленных, но тревожных шагов навстречу Создателю. У меня не присутствовал страх, его заменило непонимание. Ведь я, возможно, первый, кто увидел Бога… вживую… Подойдя ближе, я отметил, что кафедра несколько ниже, чем кажется издалека. Потусторонний не обращал на меня внимания. Может, он вообще не знал, что я здесь?.. Набравшись смелости, какая у меня только была, я произнёс: — Вы — Потусторонний?.. Ответа не последовало. Фигура выпрямилась и выпустила перо из рук, которое, кстати, всё равно продолжило что-то настойчиво писать. Жёлтые глаза Потустороннего светились в темноте капюшона, словно два светлячка в ночи. — Нет… — раздался загадочный голос изо всех сторон одновременно. — Потусторонний существует лишь на Той Стороне, я — его сознание в этом мире, его абсолютная проекция. Можно сказать, его прямой представитель. Я ждал тебя, Ллойд. — Вы меня знаете? — задал я самый глупый вопрос. — Знаю, — ответила проекция Потустороннего, — я знаю всё обо всех. И о тебе тоже, ведь я всегда един со всеми. У каждого своя Книга Мироздания, поэтому я абсолютен… — Создатель вышел из-за кафедры. Ног его я не увидел, однако заметил, как гнулись колени под рясой. Серые рукава обвисли, скрыв руки. — Тогда вы знаете, зачем я здесь, да?.. — спросил я. — Знаю. — Тогда… во сне вы сказали, что какое-то ПЕРО исчезло. Но чтобы остановить Уробороса, я должен был явиться сюда. Я здесь. — Верно, — ответили голоса. В момент проекция оказалась уже сзади меня. Она сложила руки за спиной и, не разворачиваясь, спросила: — Я не могу дать тебе ответ. Ты должен сам найти способ остановить Уробороса. — Какой же? — Сам, Ллойд. Подумай над этим, я подожду. Я не был готов сейчас думать, выстраивать гипотезы и заниматься прочей фигнёй. Именно поэтому сказал то, что первое пришло в голову: — Ну, допустим, хм-м, изменить ход времени. То есть — вернуться в прошлое и предотвратить уничтожения Медальона Пятой Стихии. Таким образом, история будет изменена. Вы — Потусторонний… точнее, имеете его власть. Вы же сможете вернуть меня в прошлое?.. Д-да?.. — заикнулся я в конце из-за отсутствия реакции у проекции. — Могу, — послышались голоса. Проекция Потустороннего развернулась и посмотрела на меня неизменчивым взглядом. — Ты действительно думаешь, что возможно исправить всё так примитивно? Вернуться в прошлое, например, убить Тресмердиуса Пеларту, скажем, ещё когда он был младенцем? — Так можно сделать? — спросил я абсолютно серьёзно. — Я могу вернуть тебя только в твоё прошлое. Не раньше. — Я мог бы вернуться в тот день, когда капитан Пеларта создал МЕДАЛЬОН ПЕРВООСНОВ, и убить его на миг раньше до объединения Медальонов. — А что ты хочешь сделать потом в этом случае? — Вернуться сюда, в настоящее. Оно же будет изменено, ведь так? — спросил я, убеждаясь в абсурдности сказанного мной. — Та же примитивная логика привела тебя сюда, Ллойд. Ты мог попасть сюда иначе. — Как же? — спросил я, но ответа никогда так и не услышал. Проекция сделала плавные движения рукой в воздухе, и в мгновение ока между мной и проекцией возник белый и тонкий, словно биолюминесцентная лампа, светящийся луч, что отгородил нас друг от друга. Он рассеял полумрак и ушёл далеко-далеко в бесконечную тьму. — Что это? Потусторонний объяснил: — Своим существованием Гаердум создавал этот самый луч, что является потоком времени, историей Вселенной. Здесь заключён абсолютно каждый прожитый её день. Уничтожив Медальон, ты обрёк поток времени на погибель. А вот это, — внезапно луч оборвался с двух сторон, стал обладать краями. Затем он растянулся в обе стороны, — вся твоя жизнь. — Она закончится так быстро?.. — испуганно спросил я. — Нет. Заметь, — проекция Потустороннего указала направо, — поток удлиняется. Твоя жизнь вершится в данный момент. Да, действительно этот временной поток едва заметно удлинялся. Минутой позже я заметил, как от луча исходили светящиеся «ниточки». Я смог разделить их на два типа: те, которые отошли от потока, а потом, некоторое расстояние спустя, вернулись в него, и на те, которые отходили и обрывались. Я поинтересовался у проекции, что это, на что Потусторонний (а точнее — голоса отовсюду) мне ответил: — Это расслоения потока, случаи, когда ситуации могли пойти другим путём. А те, что обрываются, имеют смертельный исход. Но главное, что ты должен знать: эти расслоения — несвершённые реальности. — То есть, — заключил я, — если бы я убил капитана Пеларту, то поток бы не прервался? Уроборос пришёл бы в любом случае? Это как бросить камень в воду?.. — Бросить камень в воду это не то, о чём ты сейчас говоришь. — Что тогда? — насторожился я. — Вернуться в прошлое и убить капитана Пеларту… всё равно, что плотину построить… — Что это значит?.. — Свершив глобальное изменение в прошлом, ты уничтожишь существующую историю. Построив плотину на реке, ты будешь наблюдать, как вода высыхает на прежнем месте, а затем потечёт по новому пути. — Изменив прошлое, я не изменю настоящее? — Я же сказал. Ты его уничтожишь. Сделав это, ты откатишь Вселенную к какому-то моменту. Прошлое станет новым настоящим, а известное тебе настоящее исчезнет вместе с тобой. Эти слова прозвучали в моих ушах как приговор. Уже не впадая в истерику и абсолютное отчаянье, я собрался и выжал из себя вопрос: — Неужели Уробороса остановить невозможно?.. Я уже не спрашивал про возможность воскрешения Стихиалей или Арлина, меня мучала лишь одна цель — ОСТАНОВИТЬ УРОБОРОСА. — Ведь я не могу дать тебе ответ, — сказала проекция Потустороннего, после чего луч, изображавший поток времени, — исчез. Высокая фигура зашагала к кафедре с Книгой Мироздания. Я подошёл туда и спросил: — Если бы капитан Пеларта, собрав ОМНИАРДОС, исчез, реальность бы умерла? — Да, — ответила проекция, склонившись над Книгой Мироздания. — Этот случай — тупиковое расслоение. — Понятно, — ответил я, затем обошёл кафедру и бесцельно направился к другому краю этой площадки, однако мне захотелось остановиться и посмотреть, что пишется в Книге Мироздания. Я тихонько подошёл сзади и краем глаза увидел это: «— Неужели Уробороса остановить невозможно?.. Я уже не спрашивал про возможность воскрешения Стихиалей или Арлина, меня мучала лишь одна цель — ОСТАНОВИТЬ УРОБОРОСА. — Ведь я не могу дать тебе ответ, — сказала проекция Потустороннего, после чего луч, изображавший поток времени, — исчез. Высокая фигура зашагала к кафедре с Книгой Мироздания. Я подошёл туда и спросил: — Если бы капитан Пеларта, собрав ОМНИАРДОС, исчез, реальность бы умерла? — Да, — ответила проекция, склонившись над Книгой Мироздания. — Этот случай — тупиковое расслоение. — Понятно, — ответил я, затем обошёл кафедру и бесцельно направился к другому краю этой площадки, однако мне захотелось остановиться и посмотреть, что пишется в Книге Мироздания. Я тихонько подошёл сзади и краем глаза увидел это: «— Неужели Уробороса остановить невозможно?.. Я уже не спрашивал про возможность воскрешения Стихиалей или Арлина, меня мучала лишь одна цель — ОСТАНОВИТЬ УРОБОРОСА. — Ведь я не могу дать тебе ответ, — сказала проекция Потустороннего, после чего луч, изображавший поток времени, — исчез. Высокая фигура зашагала к кафедре с Книгой Мироздания. Я подошёл туда и спросил: — Если бы капитан Пеларта, собрав ОМНИАРДОС, исчез, реальность бы умерла? — Да, — ответила проекция, склонившись над Книгой Мироздания. — Этот случай — тупиковое расслоение. — Понятно, — ответил я, затем обошёл кафедру и бесцельно направился к другому краю этой площадки, однако мне захотелось остановиться и посмотреть, что пишется в Книге Мироздания. Я тихонько подошёл сзади и краем глаза увидел это…» Тут у меня закружилась немного голова. Лишь мгновением позже я понял, что имел ввиду Потусторонний, когда сказал, что Книга Мироздания у каждого своя. Эта была моей, в ней описывалась вся моя жизнь. Явившись сюда кто-нибудь другой, этот кто-нибудь бы увидел свою Книгу Мироздания. — А ПЕРО?.. — спросил я Голоса незамедлительно ответили: — ПЕРО утеряно. Тут уже я набрался смелости и абсолютно серьёзно сказал: — Верни меня в несвершённую реальность, в ту, где капитан Пеларта исчезает. Я хочу найти способ. Хотя, я уже не столько хотел найти, сколько просто перед смертью желал увидеть всех живыми, включая Кодаря… — Ты точно хочешь этого? — странный вопрос задала проекция. — Да. Но что со мной произойдёт, когда реальность погибнет? — С тобой — ничего. Ты вновь окажешься здесь. Через мгновение и кафедра, и находившаяся за ним проекция Потустороннего… всё исчезло. В самом центре, где всё это находилось, теперь лежала тонкая книжонка в чёрном переплёте. Но я-то знал, что это не просто чтиво… это — вход в иной мир, в иной ход времени. — На поиски ответов, — произнёс я, нарушив гробовую тишину Междусторонья, — и в честь твоего имени, Арлин… Я подошёл, взял книжонку и раскрыл её в самом начале. Прочитав только первое предложение (впрочем, текст был набран, словно на печатной машинке, а не написан от руки. Странно), я переместился во времени и пространстве… «Корабли резко остановились метрах в двухстах от каменного брега. Капитан Пеларта одним лёгким прыжком выпрыгнул с палубы и приземлился прямо на остров, а я и Кодарь спустились по бортовой лестнице. Нас тревожным взглядом провожала Милдред. С «Гордости Короля» спускались пираты капитана Пеларты. Если бы не Кодарь, то среди этой кампании мне было бы вообще не по себе. Мне стало жутко, когда я представил, как среди всех этих пиратов была одна Зарра… но потом её не стало. Поверхность, по которой мы все шли, была ужасной — на ней легко можно было навернуться и переломать ноги. Но мы шли за капитаном Пелартой. — Если бы не пираты, — шепнул мне на ухо Кодарь, который был слева от меня, — я бы зарезал ублюдка прямо сейчас. — Уверен, Кодарь, — шепнул я в ответ, — у тебя будет шанс… — и тут я занял место прошлого себя собой настоящим, то есть — для этого времени — будущим. У меня было великое желание наброситься на Кодаря, обнять его, расцеловать его, ведь он мой друг! Был когда-то… пока не умер… я не стал делать этого как минимум по двум причинам: во-первых, это выглядело бы неестественно. А во-вторых, капитан Пеларта мог понять, что я… прибыл из будущего… — Кодарь?.. — Что, Ллойд? — посмотрел он на меня удивлёнными глазами. — А, извини, — ответил я. — Уже ничего. Дальше я вёл себя так, как делал это тогда. Быть может, Милдред права? Я — пророк? Имею, во всяком случае, задатки пророка… Я и Кодарь постепенно вышли из толпы пиратов, чтобы увидеть, к чему мы все держали путь. Повернув голову, я отметил, что до «Клешни Рока» уже было довольно далеко. — Смотри, — сказав, Кодарь потряс меня за руку. Я развернулся. Парень указывал пальцем на небольшое каменное строение, вроде пьедестала, которое было похоже на усечённую четырёхугольную пирамиду, в центре верхнего основания которой было какое-то углубление. — Что это? — спросил я, прекрасно понимая о чём. Ведь этот момент я переживал во второй раз… — Думаешь, там Гаердум? Пройдя ещё два десятка метров, я разглядел, что это было за углубление. Оно было предназначено для чего-то четырёхугольного… Может, куба?.. Нет!!! Я понял! Вершиной вниз туда вставляется Неподлунный Камень! Вот, для чего он нужен! — Не-ет… — загадочно произнёс Кодарь. — Это замочная скважина. Да, его мысли совпали с моими, пусть он их и перефразировал. — Что это, капитан? — из оравы пиратов донёсся голос. Я повернул голову на источник звука и увидел знакомого по внешнему виду пирата. Впервые я его увидел, когда мы вместе с Кодарем и Заррой проникли на «Клешню Рока». Он тогда лежал под воздействием сонного заклинания Милдред у штурвала. А второй раз был, когда мы, собственно, попали сюда. Короче, это сказал штурман «Клешни Рока». Я перевёл взгляд вперёд, на капитана Пеларту, когда он ответил: — Это то, что даст нам Медальон Пятой Стихии… Мы шли ещё минут пять, пока не дошли к этой усечённой пирамиде каменного цвета. Мне она была по пояс, а капитану-альбиносу — чуть выше колен. Сейчас наступит тот самый момент, от которого будут зависеть наши жизни… или, не сейчас… Разумеется, я единственный знал, что всё не пойдёт так, как мною это уже переживалось, представлялось и виделось. Во всяком случае, Кодарь меня позвал, дёрнув за плечо. После чего мы неторопливо двинулись через пиратов вперёд, к капитану Пеларте, чтобы лицезреть грядущее…»