Lost Souls

      Стоило задержанию закончиться, как Фобос исчез в неизвестном направлении. Желавшая припереть его к стенке Корнелия была вынуждена отложить допрос с пристрастием до лучших времён. Зато появилась замечательная возможность поговорить с Вилл. Пусть в виде антуража стражница земли и предпочла бы видеть нечто отличное от меридианского дворца. Слишком прослушиваемым местом он был.       — Ты теперь от него в восторге? — начала Вилл. Более строго, чем хотелось бы слышать.       Корнелия по примеру подруги облокотилась на перила балкона и глядя на небо сказала:       — Я не моя бабушка, чтобы быть от него всегда в восторге.       На скептический взгляд в свою сторону, она только пожала плечами.       — У моего мужа неприлично дорогая одежда, машина и квартира, кроме того он до безобразия обходителен, да ещё и меня горемычную замуж взял. С чего бы ей его не любить.       — Значит, ты о нём так не думаешь? — прониклась её историей Вилл.       Понимание отсутствия скандала и наличия возможности говорить честно грело душу.       — Я с ним живу, — ответила Корнелия, обдумывая последующие слова. — Отчасти ты права: я не могу смотреть на него, как на злобное пугало с табличкой «таким быть нельзя», но и лапочкой его не считаю. Иногда мне хочется его убить, но и жаловаться причин нет.       — Всё оказалось не так плохо, как казалось? — полюбопытствовала Вилл.       — Да, — согласилась Корнелия. — У нас был выбор отравлять друг другу жизнь или попробовать ужиться. Пока сошлись на втором варианте.       Казалось, что стражницу земли больше занимали облака на небе, чем подруга.       Сколько себя помнила, она ненавидела распространяться о своей личной жизни, но сейчас именно это и собиралась сделать. Слишком неоднозначной становилась ситуация. Полгода прошло без видимых затруднений, но тут Фобосу взбрело в голову поиграть в престолы.       — Он заботлив, порой даже романтичен. Сносит мой дурной характер и забитый график. Мы совпали темпераментами, и он хорош в постели. Как уже сказала, не на что жаловаться.       — А как же любовь? — спросила Вилл.       Лидер стражниц сентиментальностью не отличалась, но были вещи, в которые она верила и считала правильными.       — Любовь…. Ты ведь знаешь, что случилось в Нью-Йорке, — сказала Корнелия.       Вилл пришлось потупить глаза после этого напоминания. Говорить на эту тему было плохой идеей. Той, у кого всё стало на свои места ещё в школе, сложно понять такой опыт.       — Может быть ты и права, — примирительно заключила Вилл. — Ты узнаешь, что он задумал?       Стражница земли кивнула в ответ, предчувствуя неизбежный семейный скандал. Выцыганить у её благоверного нечто, что он сам не выложил на блюдечко с голубой каёмочкой, было задачкой из числа соревнований по вредности. В которой и он, и она ничем не уступали породистым баранам.       Поймать Фобоса так и не удалось. Он словно призрак появлялся то тут, то там, но сказать наверняка, куда переместился после короткой беседы, не мог никто. Уставшая после переполненного нервами дня, Корнелия вернулась домой одна. Там супруг тоже не обнаружился, но это было уже ожидаемо.       Поэтому чародейка с блаженством наслаждалась тишиной и уединением. Она успела напиться чаю, почитать книгу, принять душ и уже готовилась ко сну, когда услышала, как хлопнула входная дверь и Фобос громко выругался, обо что-то запнувшись.       Желания устроить скандал прошло, и, вспомнив о необходимости расставления знаков препинания, Корнелия поморщилась. Увы, откладывать это дело было нельзя. Если отложить на потом, то шансы вытащить из Фобоса хоть что-то, стремились к нулю.       Спускаясь вниз, она ожидала увидеть мужа не в самом трезвом виде. В других случаях он неуклюжестью не отличался, но ошиблась. Если Фобос и пил, то заметно это не было.       — Почему ты не дождалась меня? — разрушил он вечернюю тишину.       Его тон Корнелии не понравился, но она решила не вестись на провокацию.       — Я устала, а ты исчез в неизвестном направлении. Лучше расскажи, что это было сегодня! — она попыталась перехватить инициативу.       — Рост нашего благосостояния тебя так раздражает? — увильнул от темы муж.       Эта попытка и интонация с которой он говорил, вызвали у Корнелии странное чувство усталости и головной боли. Сев на диван и наплевав на проигрышность такого положения в сравнении со стоящим на ногах мужем, она сказала.       — Не держи меня за идиотку.       По изменившемуся выражению его лица стражница догадалась, что супруга посетило похожее чувство. Прежде чем ответить, он сел рядом с ней и вытянул ноги насколько это было возможно, давая им отдохнуть.       — Я и не держу. Просто не хочу оправдываться. Ты мне всё равно не поверишь.       Вот таким — открытым и немного уставшим — он нравился ей больше всего. Становилось понятно, что имеешь дело с человеком, а не Великим и Ужасным злодеем из детства. Найдя позу поудобнее и устроив голову у него на плече, Корнелия спросила.       — Почему ты так думаешь?       — В спорах между тобой со стражницей Кондракара всегда побеждает стражница, — пояснил он. И до того, как Корнелия успела возразить, он добавил. — И ещё я подслушал ваш разговор с Вилл.       Успевшая расслабиться, чародейка мгновенно окаменела. Пенять на извечную мораль, что подслушивать нехорошо, смысла не было. Покивает, и на этом всё кончится. К тому же, она сама догадывалась о такой возможности, правда, не с его стороны. Ничего особенного относительно их службы, как защитниц Сердца Бесконечности, сказано не было, зато там было кое-что, о чём Корнелия никогда бы не хотела говорить с Фобосом, и предпочла, чтобы он об этом вовсе не знал.       — Не переводи тему, — дрогнувшим голосом потребовала стражница.       — Было бы что переводить. Ты и сама всё знаешь. Могу добавить только, что изначально планировал поступить иначе.       Раздражение в его голосе давало понять, что принц планировал поговорить о чём-то далёком от политики королевы Элеон и решений Кондракара. Справившись с собой, он попробовал зайти с другой стороны.       — Обещаю объяснить всё, что тебе будет интересно. Только не веди себя как затравленный зверёк. Я не идиот. Можешь перестать бояться.       Корнелия подобралась поближе, но смотреть старалась так, чтобы и случайно не встретиться взглядами.       — Тебя изнасиловали, — заявил муж, отчаявшись услышать от неё хоть что-то.       Эта фраза прозвучала как гром среди ясного неба. Корнелия вцепилась одной рукой в его рубашку, а второй в обивку дивана.       Людей, с которыми она говорила на эту тему, можно было пересчитать на пальцах одной руки. И после стольких лет она не собиралась лезть в прошлое, трогать старые, до конца не зажившие раны, чтобы заново пожаловаться на них миру.       — Похоже, я не ошибся, — сказал Фобос, усаживая её так, чтобы её ноги были перекинуты через его.       — Как давно ты об этом догадался?       У Корнелии пересохло в горле. Его руки на спине и ногах казались тисками, а барабанящие пальцы адскими молотками. Больше всего на свете она боялась возвращаться к тем событиями и использовать это слово, хоть и понимала его правдивость.       Борцов за добро и справедливость не насилуют. В особенности мужчины, в которых они влюблены, или думают, что влюблены.       — Начал подозревать с самого начала, но подтверждение получил только сегодня. И когда он стал таким прозорливым? Они же обвели его вокруг пальца неоднократно ещё в школе! Теперь вот выросли, казалось бы. И получите распишитесь — принц зла берёт реванш.       — Зачем тебе всё это? Я всё равно ведь буду допытываться, когда ты стал таким интриганом, что сумел провести всех нас настолько, — возразить хоть сколько нибудь внятно, меняя тему не получилось.       — Корни, там действительно нечего рассказывать, кроме того, что ты и так знаешь. Ждать и не торопиться, я научился здесь на Земле. Ну и заключение тоже заставило пересмотреть методы. Кроме того, оно сбалансировало и уменьшило мою силу. Последнее, надеюсь, не навсегда. Почему ты настолько не хочешь об этом говорить?       До сих пор он никогда не сокращал её имя. То ли уважал её, то ли оставался достаточно церемониален. Тут поди разбери. Не будь она так ошарашена его заявлениями, давно бы вспылила и ушла, но Фобос ловко загнал её в ловушку. И теперь, словно скованная заклятьем, Корнелия не могла поступить привычным образом.       — Парень, которого я любила, оказался свиньёй, со всеми бывает. Ничего особенного, подумаешь!       Наконец она начала приходить в себя. Корнелия прекрасно знала, что бывает иначе. Она это видела, чувствовала и даже умела не завидовать. От того, что есть на свете люди, сумевшие найти друг друга ещё в школе, а ей не повезло, ничего не изменилось. Это не означало, что мир должен остановиться и повернуть вспять своё движение. В случае трагедией посерьёзнее ничего не происходит. Планета продолжает вращаться, а время идти. Уж кто-кто, а она знает всё о несправедливости — не просто же так работает в юриспруденции.       Признаваться в собственных больных и унизительных сторонах легче не становилось. Она научилась жить без зависти, слёз и жалости к себе, не требовать от жизни больше, чем она может дать. Пусть другие и могут иначе. Пусть других не выдают замуж за злобных тиранов с целью получения следующего поколения королев. Бывает и хуже. Намного хуже. Так что у неё нет ни одной причины разводить сырость, пусть порой и больно до слёз. У Корнелии есть дизайнерские туфли и платья. У неё потрясающе правильное лицо и перспективы почти безграничного профессионального развития. Этого более чем достаточно, и нужно уметь быть благодарной за то, что имеешь, и беречь это.       Она не собиралась плакать, даже сейчас, когда муж ударил по самому больному, что в ней было. По сломанному когда-то позвоночнику, надломленному внутреннему стрежню. Корнелия давно научилась справляться с болью и выкидывать из головы лишние мысли, но перед человеком, понимающим её чуть лучше многих, была уязвима. Когда больно — болит, и ничего ты с этим не сделаешь.       — Пойдём спать, — сказал Фобос. — Я хотел сделать тебе подарок, но лучше отложим это на завтра.       Он сдался, и его слова можно было считать извинением. Только они таковыми не чувствовались. Словно бы он намеренно расковырял старую рану, посыпал её солью и теперь пытается сделать вид, словно так и было.       — Давай лучше сейчас, — возразила Корнелия.       Муж тяжело вздохнул, смирился с поражением, но попробовал выразить то, что чувствовал, не прибегая к словам. Стражнице нравилось, когда он терялся или даже смущался. Обычно это давало надежду, что не для неё одной всё зашло дальше, чем следовало.       Он держал её в объятиях, пока нервная дрожь немного не затихла.       — Я не хотел, чтобы всё так получилось, — примирительно сказал Фобос, призывая её подняться на ноги.       Решало ли это поднятую им же проблему? Нет. Корнелия понимала, что не испытывает ни желания продолжать разговор, ни менять тему. Наверное, будь отношения с ним не связанны с Кондракаром и задачами стражницы, она бы ушла, разорвала все контакты, более не желая, чтобы хоть отголоски напоминаний о её не самом радостном опыте всплывали в настоящем. Увы, подобной возможности не было. Вместо этого стражница без любого отголоска заинтересованности последовала его требованию, намереваясь сбежать от разговора, возможно, даже в вечернюю тишину улиц.       Поднявшись вслед за ней, он, предчувствуя её настроение не отдалялся дальше расстояния вытянутой руки. Косо глядя в сторону жены, Фобос потянулся к ранее незамеченной деревянной коробке. Внутри которой оказалась полная парюра потрясающей красоты.       — Откуда это? Я думала на Меридиане носят обручи, — растерялась Корнелия.       Даже находись не в таком разбитом состоянии, она бы не смогла остаться равнодушной к такой вещи. Сейчас же всё воспринималось особенно сильно.       — В мире, где поколениями правят женщины, и не быть украшениям? — скептически заметил Фобос.       Первый вопрос он проигнорировал, как совсем абсурдный. Набор был потрясающе красивым и роскошным. До сих пор Корнелия могла видеть подобное лишь на фотографиях в интернете, реже в костюмированных фильмах. Сказать, что ей не нравится, было бы ложью, но и что она при этом чувствовала, стражница сказать не могла. Стараясь взбодрить и себя, и мужа, она попробовала пошутить.       — Когда-то девчонки говорили, что мне только дай повод одеться принцессой — не упущу.       — Наверное, поэтому в конечном итоге ты ей стала, — улыбнулся Фобос, водружая тиару ей на голову.       Вид у чародейки в этот момент, наверное, был потешный: растрёпанная, растерянная, с красными глазами и в любимом плюшевом халате, зато в короне. Сюда бы Ирму, она бы уже изошлась на остроты, развеселив всех присутствующих.       Корнелия смотрела на всё ещё виновато выглядящего мужа и старалась понять, как много для него этот жест значит. Наверняка, много больше, чем он смог бы ей сказать при всём желании. После такого даже злиться на него за вскрытие старых душевных ран начало получаться в разы хуже.       — Обещаю, что больше не буду торопить тебя, если ты не будешь готова мне что-то рассказывать, — пообещал он.       Корнелия попробовала улыбнуться и позволила его руке коснуться своего лица.       — Я не принцесса, — вернулась к предыдущей фразе стражница.       Голос неприятно дрогнул, словно она сомневалась в своём ответе.       — Принцесса, — возразил ей Фобос. — Ты моя жена, а это даёт тебе право на все мои титулы.       Смех был немного истерическим, и тиара из-за него чуть не слетела с головы. Благо, муж вовремя подхватил. Нет, сюда срочно была необходима Ирма! Никто больше не сможет в трёх предложениях выразить весь трагикомизм случившегося. За неимением возможности услышать неунывающую подругу, Корнелия разрыдалась в голос, не найдя сил ни сдержаться, ни хотя бы скрыться с чужих глаз. Фобос крепче прижал её к себе, давая возможность не смотреть ему в глаза и хотя бы на короткий промежуток времени не задумываться ни о чём лишнем.       Стражница искренне надеялась, что позже он не потребует объяснений её поведению. Потому что как объяснить произошедшее даже себе самой, она не знала, чего уж говорить о муже.       Фобос в самом деле проявил деликатность и не спрашивал её ни о чём. Вместо этого сама Корнелия исповедовалась ему, сидя на барном стуле и запивая истерику вином.       — Было очень странно в возрасте под двадцать понять, что по-прежнему слишком веришь в людей, после всего пережитого в роли стражницы.       — Сомневаюсь, что Кондракар давал вам увидеть нечто совсем не по возрасту! — перебил её муж.       Вновь удивив положительным суждением о своих врагах. Будь Корнелия сейчас способна занять мысли чем-то отличным эмоций, она непременно бы обдумала его замечание подробнее. Пока же оставалось надеяться, что она не позабудет о нём вовсе и сможет вернуться позже, давая новую оценку позиции Фобоса на жизненно важный вопрос.       — Наверное, так и было, — согласилась Корнелия. — В любом случае, Нью-Йорк оказался джунглями пострашнее мередианских. Там из опасного были только вы с Седриком, да местные зверушки. Тут же хищников оказалось куда больше и зубы у них были в разы острее.       Фобос усмехнулся, но в этот раз не стал перебивать.       — Сумев поступить в университет, я чувствовала себя всемогущей, — продолжала чародейка. — Казалось, ещё немного, и я всего добьюсь, да ещё совершенно волшебным способом, чуть ли не по щелчку пальцев. Ведь иначе попросту не бывает, а таких особенных как я ещё поискать нужно. Стоит ли удивляться, что в качестве объекта влюбленности я выбрала чуть ли не самого громкоголосого парня из своего ВУЗа? В собственной необычайности он был уверен ещё больше моего.       Тарани предупреждала, что идея дурная, а он тот ещё мудак, только я не слушала. Мы потом больше полугода не разговаривали. Но он был весел, харизматичен и не кинуться в роман с головой казалось невозможным… — начала попытки подобрать наиболее краткое определение своей глупости Корнелия.       — Почти уверен, что он был ещё и ниже тебя по положению, — дополнил её Фобос.       Чародейка и без его нахмуренных бровей понимала, что выбрала сомнительную тему для разговора, но остановиться уже не могла, даже постарайся это сделать.       — Я никогда не рассуждала в таком ключе, но, думаю, ты прав. Это тоже было, но никогда не имело значения.       — Почему? — удивился муж.       Судить насколько это уточняющий вопрос и насколько подлинная эмоция, она тоже не взялась. Считать открытием предельно прагматичное, да ещё и классово разделенное отношение мужа к браку, было бы абсурдно.       — Я думала, что долго к нему присматриваюсь, но в действительности всё было слишком быстро. Казалось, что рядом человек, который знает и понимает меня, но оказалось, что он далёк от моего представления о нём.       Смотреть, как меняется выражение лица её мужа, Корнелия больше не могла. Поэтому улеглась на кухонный островок и обнялась с бокалом.       — Это было отвратительно, пусть формально и не было изнасилованием, я знала на что иду, но… — дальше подобрать подходящие слова не помогло даже всё больше захватывающее с головой опьянение. — Не знай я, что всё может быть и по-другому, наверное, никогда бы больше не легла в постель с мужчиной.       — Это ведь ещё не всё? — вновь проявил чудеса проницательности муж.       — Само собой, невелико дело — неудачный секс.       Корнелия вновь отпила из бокала, а её супруг изобразил плохо понятный ей звук, интерпретировать который она не стала.       — Это продолжалось дальше, а когда я начала сопротивляться, поползли отвратительные слухи, автора которых несложно определить.       — С тех пор ты не слишком-то доверяешь окружающим? — вновь начал строить предположения Фобос, когда пауза слишком затянулась.       В этот раз он не был так точен, как до сих пор, возможно, потому что попробовал смягчить своё суждение.       — Нет, с тех пор я усомнилась в своей способности разбираться в людях и вероятности нормальных отношений.       — Не слишком ли горячные выводы из-за одного ублюдка?       В этот раз стражница посмотрела в глаза своему мужу, прежде чем начать говорить.       — А будто до этого и после было лучше. Калеб бегал со своим восстанием, а потом с желанием угодить королеве, как курица с яйцом. Не спорю, важные вещи, но не настолько, чтобы не удосужился узнать, чем я увлекаюсь в свободное от спасения мира время. С Питером было лучше, пусть мы и неприятно расстались, но в этом уже по большей части я была виновата. Мы так и не нашли понятного обоим языка, да разные устремления и цели в жизни трудно считать совсем уж провальными отношениями, спасибо ему большое. Не будь его, я бы совсем отчаялась и послала к черту и призрачную надежду на что-то нормальное. Об остальных и говорить не хочется, — совсем раззадорившись и понимая, что пора закругляться, Корнелия подвела итог. — Если подумать, то самые успешные отношения в моей жизни с тобой.       В этот раз хмурилась уже она, переваривая неожиданное открытие. Выражение лица Фобоса сменилось на сложно интерпретируемое. Краем сознания всё же понимая, что она успела наболтать, Корнелия ничего хорошего не ожидала. Вероятный скандал всё больше казался ей не самой плохой идеей.       — Какой кошмар и ужас, — сыронизировал муж, тоже прикладываясь к вину.       Видно, и дальше оставаться значительно трезвее жены он уже не мог. Корнелия его прекрасно понимала, и не опасайся она последствий в виде отказавшихся ходить ног, встала бы и похлопала по плечу.       — Нет, просто странно понимать, что единственный раз, когда всё не пошло по одному месту, произошел с чужой подачи, иномирным тираном и старшим братом лучшей подруги по совместительству. Будто первых двух фактов мало, и не я после Питера клялась и божилась, что вот больше никаких родственников лучших подружек!       Фобос не нашёл ничего лучше, чем промолчать и пожать плечами. Ощущение, что она вот так запросто загнала его в угол на порядком опьяневшую голову, убило остатки разума. Поднявшись на ноги и нетвердой походкой добравшись до мужа, Корнелия принялась тыкать в него пальцем приговаривая.       — Ты не должен так себя вести! Не должен быть таким милым и терпеливым! Даже вот сейчас стоишь как скала и ничего страшнее обзывательств принцессами не делаешь! Принц зла, мученически вздохнув, прижал к себе разбуянившуюся девчонку, ожидая нового потока слёз. Говорить ей что-либо он не стал, да и сама Корнелия с трудом представляла, что бы он мог ей ответить.       Хорошо, что не ответил. Иначе бы на утро она не просто сгорала от стыда, а не нашла в себе силы смотреть ему в глаза и точно сбежала куда-нибудь на северный полюс. Так же её гораздо больше занимал недосып и им вызванная головная боль, похмелья, к счастью, не случилось, иначе рабочий день выдался бы особенно запоминающимся.       Ещё не проснувшийся муж выглядел привычно хорошо, ничего кроме распухших от поцелуев губ и засоса на шее не напоминало о вчерашнем.       — Что-то не так? — сонно поинтересовался Фобос.       Он нехотя зашевелился, жмурясь из-за проникающего в спальню света, сел на постели и сразу выругался. Подозрение, что спину она ему расцарапала, подтвердились.       — Мажешь это всё ты, — бескомпромиссно заявил он.       Корнелия улеглась рядом и уткнулась носом ему в ключицу. Одной из вещей, неизменно ей нравящихся с самого начала, был запах от его кожи. Частенько ей казалось, что вздумай Фобос начать курить, она бы его придушила.       — Сама сделала, и теперь белая и пушистая? — беззлобно начал ворчать муж.       — Подумаешь, не такие уж и длинные у меня ногти, — начала отпираться Корнелия.       Хитрый блеск в глазах супруга сообщал, что такими темпами она рискует опоздать на работу по вполне понятным причинам. В целом она была готова пойти на такие жертвы, тем более не самый плохой способ борьбы с недостатком сна.       — Ладно, некогда валяться, — разрушил почти согласованный с внутренним трудоголиком план Фобос. Дел сегодня немеренно.       Проследив, как он поднимается с кровати, убирает волосы и накидывает халат, Корнелия была вынуждена согласиться и последовать за ним в ванную. Дел было действительно запланировано несчетное число. Несмотря на показную лёгкость с обоих сторон она ждала возвращения к тяжёлой, поднятой вчера теме, просто потому что так должно было быть. Разговор остался незавершенным, и если не Фобос, то она сама вернётся к этой теме рано или поздно.       — Не бери в голову, — сказал ей муж во время завтрака.       — Я бы с удовольствием, но всё слишком запуталось, и я ещё не знаю, как к этому относиться, поэтому невольно возвращаюсь к прошлому, в надежде найти ответы там, включая те, которые отложила до лучших времён, — улыбнулась в ответ Корнелия.       Ей не хотелось строить из себя жертву мировой несправедливости. Этого она когда-то наелась вдоволь и успела осознать, насколько жалко выглядела, поддаваясь паникёрскому и ленивому желанию не решать проблемы, а быть пострадавшей, всеми спасаемой стороной. Стыд за тот тяжёлый период времени стражница пережила, а вот раздражение, стоило вспомнить, во что она способна превратиться, нет-нет, да возникало.       Поэтому сейчас чувствовала огромную благодарность к принявшему ситуацию и не ставшему раздувать её дальше Фобосу. Возможность честно и без обиняков на равных говорить об этом была бесценной, успевшая вновь начать более-менее здраво мыслить       Корнелия это понимала. Принятие без чувства жалости и отголосков природной брезгливости, свойственное большинству, пусть часто и обузданное воспитанием, было трудным чувством, на которое не каждый способен, оттого и подкупало, заставляя верить, что если вопросы ещё и последуют, то не для того, чтобы добить её, и достаточно деликатные, чтобы на них можно было ответить, не поддаваясь захватывающим с головой чувствам.       — Если хочешь, могу отвезти тебя на работу, — предложил муж.       Подумав пару секунд, Корнелия отрицательно замотала головой.       — Не нужно, я в порядке, а у тебя и без того дел хватает.       Фобос кивнул и не стал спорить. Напряженность между ними понемногу разряжалась, и это радовало. Пусть понимание, что как раньше уже не будет, успело прийти, для этого слишком многое произошло и было сказано, но было и другое, дающее знание о том, что в этот раз нужные слова были найдены и хрупкий карточный домик их отношений ещё цел.       Это радовало гораздо больше, чем должно было бы, но они оба понимали, что во взаимном доверии и понимании зашли дальше, чем следовало бы. Он публично для мередианской общественности признаёт её своей женой и дарит фамильные украшения, знаменуя тем самым гораздо больше, чем Корнелия способна понять, не будучи уроженкой феодального общества. Сама же она доверяет ему те малоприятные факты своей биографии, которые предпочла бы забыть. Чего-то это да стоило, а чего и как оно будет дальше — ещё найдётся время разобраться. Тем более, в самое ближайшее время предстоит узнать, что же его высочество смог отхватить себе по результату провёрнутой им интриги и чем обладал раньше на просторах своей богом забытой родины.