Lost Souls

      Князь Фобос с трудом понимал, что происходит с его жизнью, и уже недели полторы как признался себе, что готов побежать за советом к всезнающей тёще. Принц с самого начала если не любил её, то уважал, и по прошествии лет лишь укрепился в положительных чувствах.       В отличие от супруга, Элизабет Хейл не страдала эксцентричностью и была предельно собранным и разумным человеком с непоколебимым взглядом на жизнь. Она была ненавязчива, но всегда оказывалась рядом, если требовалась помощь. Не лезла с умозаключениями, но подмечала ускользающие от внимания мелочи.       Не посвященные в магическую часть жизни дочери, родители Корнелии сразу же одобрили его кандидатуру в качестве её спутника жизни, а после того, как она накормила их баснями о раннем сиротстве и дальнейших поисках удочерённой другой семьёй сестры, прониклись окончательно. Даже бунтарка Лилиан нет-нет, да посматривала в его сторону заинтересованным взглядом. Он был не в её вкусе, но как муж старшей сестры устраивал полностью.       Поначалу было странно стать частью семьи стражницы Кондракара. Особенно учитывая, как она напрягалась первое время, каждый раз, когда возникала необходимость встречаться с ними вдвоём. На её удачу, он тогда не нашёл в себе силы активно бороться с сестрой и Сердцем Бесконечности, а со временем и сам начал считать этих людей близкими. Порой даже немного досадовал о невозможности познакомить Корнелию с давно почившей бабушкой или хотя бы матерью. Это бы было интересно, пусть их брак едва ли бы когда-либо состоялся, будь оно возможно.       Серьёзные сожаления об отсутствии близких родственников или хотя бы меридианских друзей, которым он мог бы доверять, настигли князя только сейчас, когда спустя несколько лет совместной жизни, рождения общей дочери, отношения с женой начали рассыпаться песком сквозь пальцы. При этом казалось, что ничего особенного не происходит!       Они выстояли во всех обрушившихся на них бедах, но теперь теряли друг друга. Единственное, с чем хватало фантазии сравнить текущие обстоятельства — первые пара месяцев после рождения дочери, когда он молчаливо бесился и обижался, попутно воюя против сестры понемногу. Тогда со всеми настигшими его демонами чудесно справилась тёща. Вот и сейчас хотелось к ней сбегать за советом, да только не знал, на что жаловаться. Даже начни он рассказ с крамольного «на самом деле, я принц из соседского средневековья» едва ли бы помогло делу. Фобос понимал, что проблема была не в различии менталитетов.       Будь в этом, они бы уже столкнулись лбами и разобрались кто кому и что должен. Взаимная адекватность пусть иногда и подводила, в конце концов торжествовала. Смирился же он с фактом её возвращения на работу, когда Элли не исполнилось и полугода, после пары месяцев работы из дома. Даже научился относиться к этому с положительной стороны. На момент возвращения в офис Корнелия окончательно подкупила Элли фруктовыми пюре и отучила от груди. Дочь оказалась у него на руках независимой от матери в вопросах еды, удобство чего принц ощутил сразу. Пусть ещё долго нет-нет, да возвращался к осознанию, что впервые с момента рождения Элли оказалась в полном его распоряжении.       На его родине мужчины его происхождения не воспитывали детей, даже если по каким-то причинам оказывались их единственными опекунами. Большинство вовсе сторонилось младенцев, предпочитая лишний раз не видеть своих отпрысков до момента, когда наследников начинали допускать за общий стол. Те, кто был заботливее тоже редко видели малышей дольше пары часов в день.       На Земле у принца Фобоса не было штата прислуги, готового избавить господина от всех забот, но униженным таким положением дел он себя не чувствовал. Понимание отсутствия посторонних в доме было чудесным, тем более, неудобств этот факт не доставлял. Приходящая экономка справлялась с поддержанием порядка и прочими хлопотами, оставляя ему лишь заботу о дочери, для которой он решил не искать няню. С самостоятельной заботой об Элли он успешно справлялся уже больше полугода.       Оказалось, что задержаться немного с утра, собирая ребёнка, не сложно, как и выделить в офисе уголок под детские забавы. Была ещё группа на работе жены, куда он отвозил Элли не реже пары раз в неделю, давая малышке возможность пообщаться как со сверстниками, так и с вечно занятой мамочкой.       Вечера они проводили вместе, чаще всего играли с растущей не по дням, а по часам дочерью. Иногда оставляли её старшим родственникам и проводили время вдвоём. К девятому месяцу после рождения Элли они оба вернулись к регулярным занятиям спортом и встречам с друзьями и знакомыми. Жизнь закончила штормить и вошла в стабильное русло с незначительными трудностями и такими же достижениями.       Полностью освоившаяся в новой роли жена редко смотрела на него без улыбки. Фобос знал наверняка, как ей нравится его нежность к дочери и возможность реализовывать себя. За это она, по собственным уверениям, была готова простить ему всё, что угодно. Ничего не предвещало беды, но князь остро чувствовал её неизбежность. Словно бы где-то была незримая шёлковая преграда, настолько гладкая и тонкая, что не поймёшь, где спрятали и какие неприглядные факты ей прикрыли.       Фобос умел решать проблемы, по мнению жены, включая нерешаемые, с любой требующейся жестокостью и решительностью, но не мог справиться с явлением, чьей сути не мог ухватить. Его слепили благостность и благополучность, заставляя раз за разом переживать моральный суицид, сравнимый с творившимся с ним во время фиаско со стражницами. Только тогда он не знал, за что хвататься, а теперь не понимал, как всё исправить. Хотелось во всём обвинить сестрицу с её бесконечными интригами, но если какую гадость она и задумала, то лишь самую простую и не затратную — дать ему самому всё испортить. После чего она явится вся в белом — карать виновных и защищать обиженных. Корнелия достаточно сентиментальна, чтобы вновь проглотить все обиды и дать подружке очередной шанс.       Если всё получится, то и наследница, и все его начинания разом упадут в цепкие руки короны. Скорее всего, вся старательно созданная и создаваемая им инфраструктура исчезнет, как не бывало, о судьбе земных дел и думать не хотелось. Слишком много сил было во всё вложено, чтобы отдавать на разграбление кому угодно, а в особенности сестре. Хватит с неё Меридиана с переделкой и присвоением результатов его реформ.       В попытках объяснить себе, что заставляет нервничать, Фобос дошёл до изменений в отношении жены к нему и их браку, но вот в чём оно заключалось, догадаться так и не вышло, как и выбрать последовательную линию поведения. Разрушить по неосторожности то хорошее, что у них было, он боялся, оттого и вывести жену на разговор не решался. Вместо этого князь сбегал на Меридиан, стараясь выветрить из головы глупости морским воздухом.       За прогулкой по побережью его и поймала Элеон, в очередной раз явившись без приглашения.       — Странное дело, из всех твоих владений это чуть ли не самое отдаленное от центра и бедное, но встретить тебя проще всего именно здесь, — заметила сестрица.       — Оборот хареонского порта за последний год вырос более чем в два раза, — возразил он.       Невероятно быстро для Меридиана возросший трафик транспортного сообщения был поводом для гордости Фобоса.       — И всё равно это трудно сравнить с другими манорами, — отмахнулась Элеон.       — Поговорим об этом лет через десять. Ты ведь не за этим пришла? — стал серьёзнее князь.       Детали как роста городов, так и проводимой им геологоразведки были интересными темами для беседы, только не для этого сестра не давала о себе знать без малого год.       — Я сама не знаю, зачем пришла, — миролюбиво развела руками Элеон. — Не клиническая идиотка, могу понять, особенно, когда объясняют настолько доходчиво.       — Тебя трудно обвинить в глупости, — фыркнул Фобос.       Контактов с сестрой он предпочитал избегать, но раз приходится, то смысла как врать ей, так и ходить вокруг да около, нет.       — Странно такое от тебя слышать.       — Всего лишь адекватно оцениваю твои возможности, — пожал плечами принц.       — Когда-то ты считал меня пригодной лишь для изъятия силы, — напомнила королева.       — Совру, если скажу, что не сожалею о своём провале. Ты была невыносима, а пробуждение родственных чувств не захватило меня с головой.       Фобос предложил сестре руку и повёл её вдоль побережья. Говорить на ходу было приятнее, чем стоять на месте и искать нечто неведомое в горизонте. Элеон на секунду удивилась его галантности, но приняла её.       — Ты больше не маленькая капризная девочка, — продолжил он, удивив её. — Ты осталась без моей и чьей-либо ещё поддержки в тяжёлой ситуации и справилась с ней.       Проследив её выражение лица, принц усмехнулся и шутливо дёрнул сестру в свою сторону.       — Я серьёзно и без иронии. Поверь, я прекрасно знаю, каково пререкаться с лордами, когда они не воспринимают тебя всерьёз. Ты доказала им, что с тобой придётся считаться. Да и ситуацию в стране нельзя назвать неудовлетворительной. Ты проделала замечательную работу.       Чего Фобос не ожидал, так это необходимости утешать разрыдавшуюся королеву. Порывы Элеон сбивали его с толку с тех пор, как Седрик доставил её на Меридиан, но в этот раз её поведение не объяснялось никакой логикой. С каких пор женщины стали плакать после заслуженной похвалы, ему сообщить забыли.       — Я не понимаю почему они так себя ведут! — разбавила словами разведение сырости Элеон. — Я их королева, а Меридиан родина, к чему вредить самим себе!       Тяжело вздохнув, Фобос постарался посочувствовать наивной и пояснить очевидные неочевидности для выросшей в атмосфере идеализма сестры.       — Потому что у них нет твоего понимания государства, и проводимая политика централизации им невыгодна, — пожал плечами принц.       Почему-то у него в заметно более юном возрасте неизбежность сопротивления в ответ на аналогичные реформы не вызывала сомнений. Вопрос стоял не в оплакивании чужой неблагодарности, а в наиболее ловком обезглавливании возможных заговоров.       С чем и Элеон управлялась, как он имел возможность убедиться. Перестав всхлипывать сестра смотрела на него жалостливыми настороженными глазами. Словно ожидала, что он рассмеётся, погладит по голове и по щелчку пальцев сделает всё хорошо, а всех без исключения феодалов её союзниками. Вместо этого Фобос сказал другое.       — Ты в средневековье, дорогая, а это не только красивые титулы и диадемы.       Элеон фыркнула, становясь похожей на королеву, а не размазню.       — Впрочем, сомневаюсь, что это проблема средневековья, на Земле полным полно таких же. Только форма немного изменилась.       Отчего-то Фобосу казалось, что случившейся дискуссией с сестрой он омрачает любимый пляж. В этом доме он старался не заниматься делами, не до конца понимая почему.       — Люди всегда чем-то будут недовольны, — вновь заговорил он.       — Дальше предложишь их за это не винить? — надулась сестра.       — Как знаешь, я и так читаю тебе морали больше, чем следует.       В этот раз Элеон промолчала, и Фобос ожидал, что она привычно ретируется и оставит его одного, но сестра решила удивлять до конца.       — Всё ещё злишься на меня и делаешь вид, что не понимаешь ситуацию? — спросила она.       — Я не злюсь, и, возможно, иди речь не о моей дочери, даже мог бы понять тебя. Стремление перестраховаться и попробовать привязаться к наследнице мне понятно.       — Странно всё же, когда-то ты был готов на что угодно ради короны, а теперь читаешь мне лекции о морали.       В этот раз Элеон говорила без упрёка, словно поняла и приняла действительность, но всё ещё ей удивлялась.       — Я бы и сейчас очень многое сделал, — не задумываясь ответил Фобос. — Просто приоритеты немного изменились. Проведи ты столько же лет в заключении, тоже не хотела бы тратить жизнь понапрасну. Земля сильно меняет…       Откровенничать с Элеон даже на таком уровне было странно, но не бежать же из собственного дома.       — Тебя тоже ждать на следующем балу с модной стрижкой и татуировками? — съехидничала сестра.       Фобос рассмеялся как её тону, так и вспоминая последнее явление Седрика её величеству. Отчаянные меры по возвращению лорда к жизни дали неожиданный результат, пусть и достигли ключевой цели.       — Жена не позволит, — сообщил принц.       Смысла говорить об отсутствии желания над собой измываться он не видел. Лучше пусть в его приличном виде будет Корни виновата.       Элеон сделала глубокомысленное лицо, разыгрывая безоговорочную веру в его слова.       — Не ожидала, что вы настолько поладите, — заметила сестра. — Смотришь на вас со стороны, и не верится в брак по расчету. Словно созданы друг для друга были.       — Не сглазь, — нахмурился Фобос. — Я сам не знаю, как так получилось, но оно к лучшему.       Насколько это было возможно, он отразил интонацией закрытость темы своей личной жизни. Делиться столь интимным опытом с ней он не собирался.       — Я не верю, что тебе это действительно важно. Удобно может быть. Рано или поздно один из вас не выдержит, а я подожду.       Перспектива развода заставила Фобоса нервно вздрогнуть. Вот чего-чего, а этого ему точно не хотелось и вовсе не из-за желания досадить Элеон.       — Едва ли тебе это что-то даст, скорее наоборот, — заметил он. — Если Корни бросит меня, то скорее порвёт все связи с Меридианом, чем устремится к тебе. Моему возвращению же ты едва ли обрадуешься.       Сестра вновь начала уничижительно смотреть в его сторону.       — Попробовала бы уже ЭКО и не мучилась, — заметил он.       С позиции престолонаследия бесплодие королевы было ему на руку, но на фоне разразившихся баталий думать об обязанном случиться лет через сорок, а то и позже, оптимистично не получалось. Ему на троне всё равно не бывать, а об устройстве будущего для Элли можно задуматься и лет через двадцать, убедившись в её желании покинуть Землю. Под такое дело Фобос изыщет способ избавиться от пары племянников.       — Не помогает, — ответила сестра. — И дело не в предполагаемом отце.       Добавила она, не дав возможности пройтись по её избраннику.       — У Калеба есть бастарды, правда, не знаю, в курсе ли он. Скорее всего, нет. Я пробовала и от других.       Королева замолчала, и Фобос не стал её прерывать, давая возможность домыслить сказанное.       — Мой мудак бывший женится, подруга влюбилась в старшего брата, а я никогда не смогу ни зачать, ни выносить ребёнка, который мне необходим. Верь после этого в справедливость.       — Никогда не знаешь, где тебе повезёт, — пожал плечами Фобос. — Жизнь сложнее, чем может показаться.       Ему стоило огромного труда пропустить самое важное для себя в её высказывании и не начать уточнять на чём основана убежденность сестры.       — Всё сделанное мной в жизни может рухнуть по чужой прихоти, и я не могу этому помешать. Удивительно, что не тянет на философию?       Вновь поделилась своей болью сестра. В ответ Фобос лишь пожал плечами, прежде чем вновь заговорить.       — Ну, ты не всё созданное мной разнесла к чертям. Даже будь у тебя ребёнок, гарантии, что он непременно продолжит твой курс, нет. Дети — не клоны или послушные марионетки. Нравится оно или нет.       — Это ты так себя заранее успокаиваешь? — попробовала огрызнуться сестра. — Ждёшь день, когда обожаемая дочурка начнёт считать тебя монстром.       — Это я так учусь смирению, — возразил Фобос. — Кем она будет считать меня лет через десять-пятнадцать пока не столь важно, и трудно предсказать. Мне достаточно происходящего сегодня. Возможно, если получится придержать мои амбиции, выйдет избежать традиционного варианта отношений детей и родителей Эсканоров.       — Ты всё же боишься, — не удержалась она.       — Она всё же моя дочь, а кровь не водица, сколько её не разбавляй, — пожал плечами принц. — Я не боюсь, просто не знаю чего ждать. Все мои семейные друзья как один твердят о схожести воспитания с ящиком фокусника: ты долго и упорно его собираешь, а потом вытаскиваешь совершенно другие вещи.       — И ты в это веришь, — в этот раз в тоне сестры послышались презрительные нотки. — Как же тогда поколениями создают королей, королев и государственных деятелей.       — Не без этого, но не могу сказать много хорошего о придворном воспитании. Более того эта система тоже не даёт стабильных результатов. В любом случае, это лирика. Элли чуть больше года, пока её главная образовательная задача научиться связно говорить, а моя — убедиться в отсутствии негативных последствий для позвоночника её решения начать ходить в семь месяцев.       — Ты с таким упоением о ней рассказываешь, — смирилась с невозможностью вывести его из себя Элеон. — Я слышала, что ты постоянно с ней возишься, чуть ли не больше Корни проводишь времени, но не верила. Слишком уж оно странно.       Спорить в очередной раз на набившую оскомину тему Фобос не собирался. И без того, судя по всему, его ждёт ужин в компании её величества. Более разумного способа одновременно завершить зациклившийся разговор и избежать ненужных действий, он всё равно не видит. Дома его наверняка потеряли, и даже лишний час мало изменит ситуацию. Остаётся только надеяться на понимание жены и шанс оправдаться после того, как она заслуженно выскажет ему всё, что думает об исчезновениях в никуда. Нужно будет потом обязательно припомнить это сестрице.       Вопреки предположениям, когда принц добрался домой, дочь ещё не спала. Выкупанная и переодетая в пижаму, она побежала к нему на встречу, стоило переступить порог. Подхватив малышку на руки, Фобос заворковал с ней.       — Соскучилась, принцесса. Как же ты выросла, нельзя и на минутку оставить! Рассказывай, что ты делала вечером.       Попеременно смеясь и дёргая его за волосы, Элли начала лепетать, рассказывая обо всем на свете и сразу оповестив о заглянувшей в гости тёще.       Визит Элизабет был для принца неожиданностью и, в контексте выдавшегося дня, не самой приятной. Не объяснять же при ней почему он не мог ответить на звонок и побыстрее избавиться от Элеон.       — Почему ты ещё не спишь? — спросил Фобос у дочери, обращаясь к жене.       — Она отказалась ложиться, не повидавшись с папой перед сном, — проворчала Корнелия.       Сев рядом с ней и коротко поцеловав в щёку, Фобос попробовал придать ситуации обыденности и сгладить конфликт хотя бы в глазах Элизабет.       — Извини, что долго. Пришлось задержаться на внеплановую встречу.       — Что с телефоном? — спросила Корнелия.       Насколько она злится, он от двери чувствовал. Относительно безобидный тон, с которым она с ним говорила, обнадёживал.       — Не заметил, как выпал из сети. Похоже, пора менять технику.       Жена поджала губы, догадавшись о чём идёт речь. Возможность выпытать любые подробности при матери она потеряла.       — Успешно? — она попробовала уточнить самое важное.       — Более менее, — успокаивающе кивнул он в ответ. — Как вы тут?       Последний вопрос он вновь адресовал дочери, щекоча сидящую на коленях малышку. Элли радостно засмеялась, а жена нахмурилась.       — Ты её сейчас распалишь, потом до утра не уложим.       — Тогда пойдем баиньки, Элли, не будем гневить мамочку. Вновь подхватив дочь на руки и стараясь не вызвать приступ плача, начал продвигаться в сторону её спальни. Как показывал опыт, главное донести до постели, а там можно устраивать шоу летающих игрушек, читать сказки или ещё как-нибудь импровизировать, пока не заснет. Потом можно будет спокойно поговорить с тёщей и, что важнее, с женой. В вероятность запредельного везения в виде возможности не попасть под строгий взор чужой наблюдательности он не верил. Значит, придётся выдержать очередное дипломатическое сражение. В изобретательности Элизабет, в отличие от своей уравновешенности, сомневаться не приходилось.       — Вновь посоветуете набраться терпения? — спросил Фобос напрямик, когда время серьёзного разговора настало.       — В этот раз у меня намного больше вопросов к тебе, — так же честно ответила Элизабет. — Ведёшь себя так, словно у тебя кто-то ещё есть…       Фобос почти рассмеялся её попытке подобрать слова. Ограничившись полуулыбкой, он ответил, вновь предельно честно.       — У меня нет интрижки, более того, и не думал об этом. На роль любовницы может претендовать только работа, ну или спортзал в последнее время. Как следствие общения с Вилл Вандом. Если Корни ревнует к ней, то это абсурдно.       Под конец он начал распаляться и злиться. Мозг старался определить, на что жена успела пожаловаться матери и в каком невозможном непотребстве его обвиняют.       — А что не абсурдно, Фобос? — спросила тёща.       С каждым словом она становилась всё мягче и дипломатичнее, ещё немного и дойдёт до отвратительно понимающего тона.       — Я не знаю, — обречённо выдохнул он. — Я стараюсь сделать как лучше, но ничего не получается. Я знаю, между нами не всё в порядке, ещё бы понять что.       Бежать от отчаянья за советом не пришлось, Элизабет пришла сама. С одной стороны, это радовало возможностью выговориться, а с другой приводило в ещё большее отчаяние. Семейные сложности начинали становиться заметными извне проблемами.       — Тогда поговори с ней, — смягчилась Элизабет. — Если любите друг друга, разберётесь.       На этом она одобрительно похлопала его по плечу и начала собираться домой, видимо, посчитав свою главную миссию исполненной. Распрощавшись с матерью, жена нашла его в предельно задумчивом состоянии.       — О чём вы говорили? — поинтересовалась Корнелия.       — Подозревала меня в романе с твоей подружкой, — попытался отшутиться Фобос, постаравшись притянуть её к себе на колени. Напряженная как струна супруга не позволила этого сделать. Простившись с надеждой немного посидеть с ней вдвоём, принц поднялся на ноги и приготовился идти в спальню.       — И что ты ответил? — не дождавшись его ответа, нервно кусая губы, уточнила она.       — Что не интересуюсь рыжими ведьмами, — пожал плечами он. — У меня всегда были хорошие отношения с твоей матерью.       Тут же добавил Фобос, в случае если по какой-то непонятной причине жене об этом неизвестно.       — Так что не вижу причин, почему не могу пожаловаться ей насколько устал от сотрудничества с Вилл.       — Перестань, как по мне, вы чудесно сработались. Если бы я не знала, насколько она любит Мэтта, в самом деле бы ревновала.       — Мне, значит, ты не доверяешь! — обиделся Фобос.       — Дело не в доверии, — добавила жена почему-то трагично. — А в возможности вскружить голову.       — О Боги! — не удержался принц. — Я же не пятнадцатилетний мальчишка!       Корнелия тяжело и устало опустилась на край кровати и без тени вины или иронии смотрела на него снизу вверх.       — Будто это имеет значение.       Тяжело вздохнув и немного успокоившись, он сел рядом с ней и попытался ответить.       — Не знаю, зачем ты заставляешь меня оправдываться, но я не вижу в ней ничего привлекательного. Вилл чудесный экономист, и это единственная причина, по которой я с ней общаюсь. Мне кажется, мы уже пришли к выводу, что собираемся прожить вместе ещё долгие годы.       — Да, я помню, — угрюмо отозвалась жена.       И на этом Фобос испугался по-настоящему. До сих пор ситуация его отчасти злила, а отчасти забавляла — лёгкая ревность к подруге могла добавить приятную пикантность в их спальню на неделю другую. Он бы с удовольствием подоказывал ей, насколько она привлекательнее и насколько он предпочитает блондинок. Теперь же руки почти дрожали, когда он вынуждал её посмотреть на себя.       — Что ты имеешь в виду? — получилось громко и немного истерично.       — Что жить вместе можно по десятку разных причин, только и всего, — голос у жены дрогнул и надломился.       Чуть ли не впервые за время их знакомства и брака принцу захотелось залезть ей в голову и узнать, о чём думает Корнелия, каких слов от него ждёт.       — Перестань. Ты моя жена, мать моей единственной дочери, — начал попытку говорить он, понимая, что это не то и не так.       Криво и бессмысленно. Не более чем звуки, сотрясающие воздух.       — И люди твоего положения не разводятся.       Впервые в жизни он видел, как она плачет, захлёбываясь слезами. Отчаянно и по-девчачьи, упиваясь бессилием и невозможностью что-либо изменить. Фобос не мог описать, что с ним произошло в этот момент. Одновременно хотелось прижать её к себе, никогда не отпускать и никому, даже себе, не позволять больше никогда её так обидеть, и вместе с этим было страшно к ней прикоснуться. Сломать окончательно, снова сказать или сделать что-то не так.       — Ты хочешь развестись? — аккуратно спросил он.       Стараясь деликатно притянуть жену к себе.       — Нет, — натужно отозвалась Корнелия. — Но и жить так дальше я не могу.       Бескомпромиссно вырвавшись из чужих рук, Корнелия убежала в ванную. Фобос собирался немедленно последовать за ней, вышибая дверь при необходимости, но раздавшийся из другой комнаты детский плач вынудил изменить план. Минуты через полторы после его возвращения в спальню вместе с дочерью, жена присоединилась к воркованию над Элли.       Малышка понемногу успокоилась и позволила уложить себя спать. Прикрывая дверь в спальню дочери, Фобос на всякий случай придерживал рукой жену, не собираясь давать ей возможность увильнуть от ответа.       — Нельзя так ругаться, — подвела она итог.       — Скорее нельзя доводить ситуацию до такого, — возразил меридианский князь.       — Может, чаю выпьем, поможет успокоиться.       — Не нужно, и без того утром лицо опухнет.       — Как знаешь, — уступил Фобос. — Тогда попытаюсь доказать тебе прелести семейной жизни другим способом.       На самом деле он не испытывал сейчас и тени желания, но высказанное намерение заставило Корнелию улыбнуться и потянуться за поцелуем. Правда парой минут спустя, транспортированная в постель, не торопилась переходить к активным действиям, пусть и отвечала на его инициативу.       — Если всё же хочешь поговорить, я не обижусь, — ещё раз предложил принц.       — Я хочу тебя почти всегда, — возразила жена, мягко вынуждая перевернуться на спину. — Но мне не нравится, что у тебя появились от меня секреты.       — Спрашивай, я отвечу.       Корнелия улыбнулась и попробовала иначе сформулировать свою мысль.       — Просто я хочу быть с тобой и хочу, чтобы это было взаимно.       — Если бы я не желал того же, то никакая сила в мире не заставила бы меня остаться.       Она вновь плакала, пусть в этот раз прижимая его к себе, а не стараясь сбежать, но Фобос понимал необходимость что-то делать. Непонятно как, но они зашли в тупик. Жаль, на Меридиане нет семейных психологов, он бы обратился к специалисту. Хотя бы в качестве жеста доброй воли, демонстрирующей готовность к действиям.