Терновая львица

      Западные земли.       Силы постепенно, но покидали тело Джейме Ланнистера. Ему было не удобно, но он продолжал задирать лицо вверх, дабы любой наглец, решивший заговорить с ним видел прямой и дерзкий взгляд светло-зелёных глаз. Джейме не желал смотреть на людей Робба Старка исподлобья, как какой-нибудь забитый щенок. Нет.       Даже когда страх охватил всё существо, например, при виде лютоволка, Ланнистер не прятал лицо, хотя прекрасно чувствовал, как дыхание ручной твари Робба заставляет чуть ли не обделаться. Кто бы осудил за это?!       Холод сковывал тело и нельзя было даже растереть затёкшие конечности из-за того, что даже к клетке Ланнистера сковывали по рукам и ногам. Боялись, как самодовольно считал Джейме.       Мысли о сестре помогали держаться. Он вспоминал их опасные встречи в Винтерфелле, как взял её по возвращению в Королевскую гавань. Ему так нравилось это чувство греха и неправильности, которые давали поцелуи и ласки Серсеи. И её движения, выверенные и точные, знающие как любит Джейме. Эти воспоминания будили в мужчине возбуждение и животное желание, которое нельзя было унять даже усталостью. При этом он не мог себя удовлетворить и дело было не в том, что его могли застать за рукоблудием. Ему элементарно невозможно было дотянуться скованными за спиной руками до ноющего от желания мужского естества.       Позже, его отцепили от столба, но железные наручи болезненно обжигали кожу на запястьях, как, впрочем, и чёртов ошейник.       Так Джейме проводил своё заключение, не чувствуя уже отвратительного вкуса похлёбки, которую ему приносили, дабы лев не сдох раньше положенного. И каждый раз, сглатывая подступающую рвоту, мужчина вспоминал о Серсее и о том, что сестра сделает всё, чтобы вернуть своего брата домой, в её любовные объятья.       Сладость воспоминаний сошла на нет, когда перед его клеткой появился один из солдат, буквально впихнувший внутрь щуплого паренька с перепуганным взглядом. Джейме помнил его лицо, но не имя. Кажется, кто-то из родственников. Седьмая вода на киселе из Ланнистеров. Парень едва ли не лицом впечатался во влажную землю перед ногами мужчины.       - Какая радость... - выдавил из себя Джейме. - А разве у меня не отдельные апартаменты? Я у Старков особый пленник, эй!       Солдат лишь бросил на пленника раздраженный взгляд и, отвернувшись, стал удаляться.       - Простите, сир, - подал голос паренёк и устроился в одном из углов клетки.       - Семеро простят, - хмыкнул Джейме и мотнул головой, пытаясь избавиться от грязных прядей волос, падающих ему на глаза. - Ты кто такой?       - Вы.. вы не помните? - чуть запнулся паренёк.       - А должен?! - он спросил чуть резче, чем хотел и его сокамерник виновато потупил взгляд.       Джейме это всегда раздражало — пресмыкание, смущение и робость. Даже сейчас, когда Ланнистер сидел в грязи, крови и очень может быть вонял так, как если бы ходил под себя, что было очень вероятным, в виду его положения.       - Элтон Ланнистер, ваш кузен.       Джейме сделал то, что выходило у него лучше всего — проигнорировал. Показать, что он не узнал, что ему плевать. Внутри родилось какое-то приятное ощущение, что раз здесь один из его родичей, значит его прислала Серсея, а это значит...       - Простите, милорд, - пролепетал юноша. - Королева Серсея просила передать, что помнит о Вас, но...       Это «но» заставило мимолётную радость потухнуть.       - Королева не согласилась обменять Вас на сестёр Робба Старка.       В голове Джейме возникло множество причин поступка сестры. Да, она верила в своего брата, что он либо выживет, либо сам выберется. Она не могла позволить себе лишиться козыря и рычага воздействия на Старков. И всё же, обида кольнула в груди, что Серсея посчитала его жизнь менее ценной.       Не то, чтобы Джейме верил в это, но эта мысль роилась в голове, назойливо и раздражающе билась о виски, от чего мужчина зло стискивал зубы.       Элтон что-то продолжал говорить, рассказывать, даже не замечая, что ответом ему служило полнейшее равнодушие. Какая-то детская обида всё ещё душила Джейме и ему, в какой-то момент, стало противно смотреть на родича, потому как паренёк начал с азартом описывать тот день, когда ему позволили занять место оруженосца у сына самого Тайвина. Глаза Элтона горели. Удивительно, что один единственный день, жалкое звание оруженосца, вмятины на щите рыцаря, которому он служил — это всё было для юноши самым сокровенным и тем, что он пронесёт сквозь всю свою жизнь.       «Жалкую жизнь» - подумал про себя Джейме и задумался, а были ли у него подобные воспоминания.       В памяти ничего не всплыло и это породило...ревность.       Первое, что увидела Кэт — улыбку Джейме Ланнистера. Тот был весь в крови и побоях, пойманный во время неудачного побега. Она бы легко решила, что тот обезумел, но взгляд зелёных глаз говорил об обратном. Закованный в цепи лев остаётся львом и в этом его беда. Его и людей, которые недооценивают всю опасность загнанного хищника.       Даже будучи закованным в цепи, Джейме хладнокровно убил своего кузена и отпрыска Карстарков, которого приставили охранять обоих. Это вызывало в Кейтилин только омерзение к человеку перед ней.       - Цареубийца не переживёт эту ночь, - выдохнула Бриенна, уже вечером, когда вместе со вдовой шла по лагерю.       Вокруг чувствовалось напряжение, а все волки почуявшие сладкий вкус крови, жаждали мести. Многим было откровенно наплевать на месть за Карстарков, но вот перспектива разорвать на части одного из Ланнистеров подогревала аппетит.       А Кейтилин боялась. Как же она боялась за своих ненаглядных девочек. Она вспоминала лица Сансы и Арьи и сердце матери обливалось кровью при мысли, что она не увидит их. Самодурство Джейме только подтолкнуло к тому, что шансов на удачный исход будет мало.       Шансов на спасение девочек, казалось, не осталось. Если бы Кэт предложил кто-то то, что она задумала сама, женщина посчитала бы его дураком.       А сейчас? Не дура ли она?       Зайдя в клетку Ланнистера, Кейтилин окинула мужчину взглядом и подивилась тому, как не поскупились солдаты, обмотав цареубийцу толстыми цепями. И даже в таком положении Джейме умудрялся язвить.       - Вы человек без чести, - выдавила из себя женщина.       Как же ей противно было находится рядом с ним. Дышать одним воздухом с чудовищем, который покалечил её маленького мальчика. И пока Джейме продолжал говорить, ядовито, прямо, припоминая, что в отличии от её почившего мужа не спал ни с одной женщиной, кроме Серсеи, Кэт живо представляла, как перерезает этому ублюдку глотку. Позже, она насадила бы светловолосую голову на пику и выставила перед воротами в Королевскую гавань.       Старк почти ненавидела себя за то, что собиралась сделать. А позже, её возненавидит и собственный сын, когда узнает, что именно его родная мать отпустила Джейме Ланнистера.       Хайгарден.       В этот раз Дезидерия лишь наблюдала за тем, как войско Тиреллов покидает замок. Лорас должен был повести своих людей к Королевской гавани и там присоединиться к самому Тайвину Ланнистеру. Даже это не вывело юношу из скорби, хотя в письмах Оленне Тирелл было озвучено, что именно Станнис Баратеон воспользовался тёмной магией, т. к. при нём была замечена женщина, владеющая колдовством — некая Красная женщина.       - Вы действительно верите в это, бабушка? - спросила Маргери, проводив взглядом брата и вернувшись в комнату Оленны.       - Тайвин не любит врать по пустякам, а это всё для него пустяк, уж поверь мне. Королева шипов аккуратно сложила последнее из писем, коих пришло довольно много за это время и подозвала служанку, чтобы наполнила вином кубок.       - Ты ясно дала понять Мизинцу о своих желаниях, - сказала она, пригубив немного терпкого напитка. - Через пару дней ты поедешь следом и сопроводишь брата на встречу с Джоффри.       - Ты так уверена, что они разобьют Баратеона? - переспросила девушка.       - Очень удивлюсь, если нет, - хмыкнула матрона. - Останется лишь самое не значительное. Отговорить Серсею от брака сына на девочке Старков. Бедняжка.       Дезидерия слушала внимательно, но взгляд её блуждал по опустевшему саду. Ей так хотелось остаться тут, под защитой родных стен и со спокойным сердцем. Только мысли о Маргери, которую решено было отправить к Ланнистерам не позволяло Дери настоять в своём нежелании сопровождать юную госпожу.       Здоровый сон так и не вернулся к девушке. Она никак не могла выкинуть из головы уродливый силуэт Тени, как ни пыталась. Дезидерия прекрасно понимала, на сколько близко к сердцу приняла увиденное в Штормовых землях, на сколько сильно позволила этому страху вцепиться в неё. И всё же, каждую ночь пробуждения сопровождались сдавленными стонами, а простыни оказывались насквозь пропитаны липким потом.       Вернув своё внимание к разговору Тиреллов, Дезидерия вошла обратно в комнату и присела на низкую скамейку, служившую местом для фрейлин.       - Мне не нужно тебя наставлять, дорогая, как стоит себя вести при Ланнистерах, - продолжила Оленна. - Ты совладала с младшим Баратеоном, но он невинный оленёнок по сравнению с тем, как описывают отпрыска Серсеи. Корона явно сдавила ему те крошечные мозги, которые у него имелись. Мальчишка практически самостоятельно развязал войну, ополчив на себя Север.       - Но зато, он Король, - ответила на это Маргери и улыбнулась.       Дери была уверена, что взгляд юной госпожи лишён живости и не отражал того энтузиазма, которым были пропитаны её слова. Но Оленне этого было достаточно. Она знала, что Джоффри не станет читать по глазам, искренне ли ему льстят или же нет. На первое время Маргери хватит и этого, а позже её бабушка укрепит позицию их Дома в Королевской гавани.       Королевская гавань.       После битвы на Черноводной.       В воздухе пахло сожженной плотью. Даже Маргери это чувствовала и прижимала к лицу платок, кривясь от отвращения. Этот запах приносило с побережья, куда выкидывало обугленные и изувеченные огнём трупы.       Дикий огонь. Дезидерия только слышала об этой субстанции, но никогда не видела в живую. Теперь же, она могла наблюдать и чувствовать последствия применения этой смертельно опасной жидкости.       Когда-то, в руки юной врачевательницы попала книга, написанная одним их Мудрых. Тогда она мало что поняла из множества формул и неизвестных ей ингредиентов, написанных по большей части на высоком валерийском. С годами она не сильно продвинулась в познании древнего языка, но желание изучить формулы алхимиков только усиливалось.       Прибыв в Королевскую гавань и почувствовав это будоражащее ощущение, которое витало в воздухе после битвы, Дезидерия вспомнила о своем голоде по тайным знаниям. Страх, с которым она входила в обитель Золотых Львов постепенно иссяк.