***
Она сидела рядом со свои братом, смотрела на его спину. Шимпачи изменился. Он стал тихим, замкнутым, ленился говорить и не всегда откликался на собственное имя. Однако стоило упомянуть имя Тэракоды Цу, как он выходил из себя. Не следил за словами, ругался и кричал. Иногда и вовсе уходил в себя, не обращая внимание на окружающую обстановку. — Я не хочу чтобы ты страдал, — она сдерживала свои чувства, пытаясь достучаться до него. — пойдём куда-нибудь, где бы ты смог отвлечься? Я также хочу, чтобы ты знал — мне не все равно. — Прошу, оставьте меня, — его голова склонилась, скрывая лицо. Шимпачи сжал кулак, пытаясь сдержать своё раздражение. Он не хотел кричать на неё, также понимал, что сестра лишь хочет помочь. — Шимпачи, ты не голоден? — заговорила Тае, все ещё храня надежду на отклик. — Шимпачи, я приготовила твою любимую яичницу. Все ещё не хочешь есть? — попытки не прекращались. — Шимпачи? — его спина казалась ей холодной и отстраненной. Девушка опустила голову, вставая с кровати. Она закрыла дверь в комнату брата, дражайшей рукой. Как старшей сестре, ей было ужасно тяжело наблюдать за разбитым братом. Она не знала, что ей делать. Шинпачи всегда был послушный, чтобы не просила Тае, он тут же выполнял ее просьбы. Сейчас ей было больно осознавать в каком состоянии находился ее брат. Они уже теряли близких людей и те времена были не из самых простых, но они были друг у друга. Они держались вместе. Но в этот раз что-то было не так. Шимпачи не хотел полагаться на неё, он не реагировал, словно находился в плену своего разума. Когда она не могла разобраться в чем-нибудь, не важно касалось ли это ее брата или нет, она шла к Еродзуе просить о помощи. Это давно пришло в привычку не у неё одной. — Привет, — застряв в своих мыслях, она не сразу поняла, что находится не одна.***
— Кагура, что с тобой? — Гинтоки, подозрительно покосился на девушку. — Ты ведёшь себя так, как будто мы здесь не одни, ха-ха-ха, — всякий раз, когда Саката волнуется или находится в беде, он просто смеётся! — Душ нормально не примешь, — вспоминая резкое появление садиста перед ней и фразу «надо поговорить», раздраженно буркнула Кагура, игнорируя нервное состояние Еродзуи. — Кагура-чан? С кем ты говоришь? — он вцепился в руку Ято, опасливо оглядываясь по темным частям комнаты. — Гин-сан, — она отдернула руку, оставляя так стоять кучерявого мужчину. — я пойду прогуляюсь с Садахару. — Кагура, ты оставишь меня одного после подозрительного поведения, скажи же, ты что-то видела? — Если тебе надо, я принесу верёвку, — припомнила Ято, одну из фраз этого мечника. — Что мне с ней делать? — взревел мужчина. — Свяжи призрака, — небрежно отмахнувшись от него. — я пошла, Гин-сан. Девушка вышла на улицу и как ожидалось, капитан первого отряда Шинсенгуми, и по совместимости бесячий парень, уже ждал ее там. У Окиты были закрыты глаза, он стоял так какое-то время, словно прислушивался к окружающему шуму. Выглядел бледнее обычного, иногда казалось, что Окита был не реален. Садахару, который всё это время молча сидел в сторонке, не лаял и не рычал, он лишь раз принюхался парня, и отвернулся. Садахару также не любил этого садиста, но не стал кидаться на него, словно понимал, что из этого ничего не выйдет. Кагура точно не знала, видел ли его Садахару или только чувствовал, но поняла она одно, это точно был не плод ее воображения. — Земля вызывает китаёзу, как слышно, приём, — похоже это не первое, что сказал Сого, пока она зациклилась на своих мыслях. Ей не хотелось с ним разговаривать, да и толком она не определилась как реагировать на это. — Так ты все-таки сдох, — поразилась девушка. — Как это было? Тебя постигла карма небесная? Или это был человек, который возненавидел тебя просто за то, что ты есть? — усмехнувшись, она двинулась вперёд, поднимаю руку вверх, что обычно являло собой команду идти. Садахару поднялся, идя рядом с ней. — Эй, обжора, когда задают вопросы, надо отвечать на них, — капитан ловко пропустил часть ее насмешки мимо ушей, понимая, что лучше сейчас с ней не ссориться. — Тем более, когда с тобой разговаривает полиция. — Труп, — поправила Ято. — Раз на то пошло, я ещё жив, китаеза, — Садахару гавкнул. — Даже твой пёс поумнее будет. Игнорируй, просто игнорируй. Его. Здесь. Нет. — И все же, — с лица Капитана сошли нотки игривости, и он стал серьёзен. — мне будет нужна твоя помощь, как видишь сам я буду не способен совершить многое, это не очень удобно. — С чего я должна тебе помогать, — прервала его Ято. — Разве с самого начала тебя не интересовало как продвигалось дело, и что было известно нам — Шинсенгуми? Это твой шанс, чайна, я даю его тебе? — Сого не знал сколько пробудет в таком состоянии, вернётся ли вообще в своё тело и удастся ли выполнить поручение от Кондо-сана. У него не было уверенности, он не мог связаться с людьми, которым доверял лично. Было много сомнений и подозрений на счёт собственного окружения. Его стаж работы в органах полиции развил в нем интуицию, чутьё, он никогда не доверял на все сто процентов людям. Даже с Кондо-саном ощущал не слишком, но какую-то пропасть, их мышления, поступки, действия и слова разительно отличались. Он не был столь же наивным и всепрощающий, как их командир. Он больше походил на тех полицейский, что выполняли грязную работёнку, которые не светили своими делами, даже среди членов Шинсенгуми было мало ребят, что общались с ним без страха. Кагура замешкалась с ответом. С одной стороны она не хотела быть с ним за одно, и бежать со своего места лишь по его приказу, с другой — был Шимпачи, которому было тяжелее всех. Она считала, что если они поймают этого убийцу, он хотя бы успокоится, а дальше время сделает своё. — Как долг будешь возвращать? — она говорила так, как будто это ее больше не волновало, и давно забыла свою просьбу. — Это в твоих же интересах, — повторил он. — Мне нужно проверить пару людей, для этого тебе нужна работать под прикрытием, не хочу, чтобы тебя узнали, — начал Сого. — справишься? — Актриса — это вторая моя профессия, — серьезно сообщила Кагура.***
Шинпачи довольно долго сидел в своей комнате, проведя все это время в рассуждениях, но так не могло продолжаться вечно, он вёл себя как эгоист. К тому же заставил волноваться свою старшую сестру. За целый день он не съел ничего, поэтому было неудивительно чувствовать голод. Он поднялся, поправил очки и вышел в коридор. Осмотревшись, Шинпачи не обнаружил Тае на своём месте. — Сестра? Ему никто не ответил.