0
Лето 1945 года. Лютный переулок встретил Катарину пустующими улочками, промозглым дождем и запахом жженной древесины. Она шла быстро, маневрируя между изредка встречающимися неприятного вида волшебниками, стараясь лишний раз не задеть их. Девушка терпеть не могла это место: мерзкое, темное и дурно пахнущее. И хотя она подозревала о замыслах Тома относительно работы в этом убогом месте, ей все равно претила мысль, что ему приходится проводить время в этом Мерлином забытом месте каждый день. Вообще-то, бывший слизеринец ненавидел, когда его звали этим ничтожным именем, но Катарина ничего не могла с собой поделать: в своих мыслях она всегда называла парня исключительно по имени. Свернув налево, Рюйш, наконец, приметила вывеску «Горбин и Беркес» и стремительно направилась к заветному месту, крепче сжимая в руках тряпичную сумку. Ее сердце готово было вырваться наружу, стоило ей заприметить в грязном пыльном окне знакомую макушку черных вьющихся волос. Том стоял за прилавком, листая какой-то фолиант, а неподалеку, среди стеллажей, маячила миниатюрная фигура. Разглядеть лицо было невозможно, да и стоило ли так напрягаться? Судя по тому, как фигура медленно обходила артефакты, покоящиеся за стеклом, это был очередной посетитель. Рюйш кинула взгляд на часы, что изящно обвивали ее левое запястье: 14:02. И не углядев, шагнула прямиком в лужу. Теперь ее левая нога была по щиколотку в мутной воде, которая подозрительно дурно пахла. Катарина поморщилась, тихонько выругалась и стала ощупывать карман мантии, в надежде отыскать палочку. Она представила, какой насмешливой ухмылкой одарил бы ее Реддл, стань он свидетелем ее невнимательности. Девушка вновь кинула взгляд в мутное окно лавки, попутно доставая палочку из левого кармана мантии. Но рука замерла на половине пути. Тома больше не было на его привычном месте, а фолиант, что он оставил сиротливо лежать на столе, его больше не интересовал. Куда больший интерес в нем вызывала молодая леди, стоящая почти в плотную к нему. А в том, что эта была девушка, теперь сомневаться не приходилось: сквозь замыленное стекло все еще невозможно было различить ее черты лица, но хорошо прослеживались густые длинные волосы и линия невысокой груди. Девушка что-то говорила ему, а Реддл стоял напротив и даже не думал отодвигаться. Он стоял неподвижно, чуть склонив голову, внимательно следя за собеседницей, которая едва ли доставала макушкой до подбородка парня. Рюйш уже забыла о своей мокрой ноге, а палочку сжала до побеления костяшек. Ревность. Жгучая и бесконтрольная. Реддл был не из тех, кого волновали плотские утехи, и Рюйш прекрасно это знала. И тем не менее он был парнем, который в свое время пережил бушующие гормоны. Но в отличии от своих сверстников, переживал их довольно спокойно: Катарина слышала только о паре девушек, которые, на их совместном шестом курсе, несколько раз делили со старостой мальчиков заброшенный кабинет трансфигурации, и о мимолетной пассии на пятом курсе, с которой молодой слизеринец встречался в печально известном женском туалете второго этажа, когда тот еще не стал местом смерти Миртл. И каждый раз Катарину накрывала волна всеобъемлющей ревности. Но то чувство не длилось долго, она видела, что молодого мага совершенно не интересуют романтические бредни и девушки, что изредка помогали справиться с потребностями молодого организма. И сейчас, наблюдая, как волшебник склоняется все ближе к девушке, будто хочет чего-то большего, бывшая слизеринка повторяла, как мантру, что это всего лишь баловство. Том Реддл просто развлекается. Эти слова стучали набатом и после того, как маг схватил собеседницу за руку, что-то шипя ей прямо в лицо, прямо в губы, а после резко, с силой, толкнул ту к деревянной стойке. «Он никогда ничего не делает просто так. Возможно, выискивает информацию…» Сердце отдавалось глухим стуком о ребра, а по телу прошла дрожь от насквозь промокшей туфельки. Реддл вновь приблизился к фигуре, которая, невольно отступив, упиралась поясницей о край стола. Том и не думал отодвигаться, продолжая что-то говорить ей. «Он зол, он точно хочет что-то выведать у нее» Щелчок, стук. И деревянная табличка гласит «Закрыто». А Том в это время убирает палочку обратно в карман мантии. «Ей что-то известно о нахождении артефактов, иначе бы он не стал с ней сейчас возиться, иначе…» Фраза в голове у Катарины обрывается, а глаза расширяются, когда она видит, как бывший слизеринец подхватывает девушку за колени и усаживает ту на прилавок, устроившись между ее ног. В этот момент Рюйш поняла, что способна на непростительное. Неизвестная обхватывает ладошками шею парня, будто намереваясь задушить его, но не отстраняется, даже когда тот пододвигается еще ближе. Он чуть поднимает голову вверх, давая разрешение, подставляясь. Ластится к маленьким ладошкам, как будто ожидая, когда та сожмет их сильнее в попытке перекрыть воздух. Катарина не заметила, как подошла к злополучному окну ближе. Она все равно не могла разглядеть лица девушки, как и лица Тома. Но она не сомневалась, что он сейчас ухмыляется. Кто-то прошел мимо, больно толкнув Рюйш в плечо, но она даже не сдвинулась с места, во все глаза уставившись в мутное стекло перед собой. Секунда. Две. Холодная капля приземляется аккурат на правую щеку Катарины. Еще капля. Секунда. И Том жадно прижимается к губам девушки, придвигая ее за колени еще ближе. Им было плевать на случайного зрителя. Им в принципе было плевать на других, иначе бы они потрудились вжиматься друг в друга в более укромном месте. Реддл никогда не позволял лишним глазам увидеть свои редкие приключения с противоположным полом, хотя бы потому, чтобы показать партнерше, что она лишь временный необходимый инструмент. Чтобы определить границы дозволенного. Слишком впечатлительная дама могла возомнить о себе слишком многое, если бы слизеринец выставлял на всеобщее обозрение свои интрижки. Маска прилежного старосты раскололась бы как скорлупа, а его сторонники подумали, что у него может появиться слабость в лице какой-то холеной студентки. А сейчас, вопреки своим принципам, Реддл спивается в губы какой-то посетительницы, абсолютно игнорируя тот факт, что рядом находится окно. «Это Лютный перелок, здесь всем плевать, даже если бы он трахнул ее прямо посреди улицы» Ноги, что теперь оголились от задранной мантии, плотнее обвили Тома, подтягивая того ближе. Холодные капли стали падать чаще, окропляя мантию невольной свидетельницы. Ей вспомнился пятый курс. Пустая гостиная и камин. И его чуть теплые губы. Тогда он не касался ее, даже глаза не потрудился закрыть. А сейчас он сжимает одной рукой талию неизвестной, а другой зарывается в ее волосы, притягивая ее, жарко въедаясь в ее рот. Тогда она сама его поцеловала, а он позволили ей это. Потому что она была предана ему. Потому что она была нужна ему. - Надеюсь, теперь ты будешь лучше воспринимать информацию, которую я буду тебе говорить, - низкий бархатный голос прорезал тишину, как только она отодвинулась от него. Его темные радужки смотрели прямо, чуть насмешливо. А ее сердце готово было выпрыгнуть из груди, прямиком в его холодные руки. Катарину замутило, а дождь, что с каждой минутой усиливался, никак не отрезвлял ее. Рюйш тошнило от того, что она видела, но глаза отказывались закрываться, а тело – двигаться. Она не знала сколько простояла, наблюдая за необычной картиной. Она лишь помнила, как внутри переворачивалось небывалое количество эмоций: от невероятной ненависти до полного опустошения. Катарина отвернулась лишь тогда, когда молодой маг небрежно махнул рукой, невербально завешивая окна темным полотном, все так же не отрываясь от своей любовницы. Она отвернулась и побрела прочь от лавки. В этот момент Рюйш поняла, что способна на убивающее проклятье.1
МИНИСТЕРСТО МАГИИ УСТРАИВАЕТ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ПРОВЕРКИ. В прошлый вторник стало известно, что Отдел Магического Правопорядка запрашивает повторный обыск домов бывших Пожирателей Смерти, а так же разрешение на их очередной допрос под сывороткой правды. После громкого происшествия в Отделе Тайн весной 2009 года, среди магического сообщества вспыхнули волнения. Что это было: нападение вандалов ради наживы или же налет приверженцев деспотичных устоев с определённой целью? Вопрос на этот ответ мы так и не получили. Но после того, как Велиус Дуилиус, один из офицеров мракоборческого отдела, который работает бок о бок с известным Гарри Поттером, подал запрос о внеплановой проверке бывших сторонников Темного Лорда, все стало на свои места. Стоит отметить, что заявка о проверке была отправлена мистером Дуилиусом еще в мае 2009, сразу после нападения неизвестными, но ее отклонили. Но по прошествии длительного времени заявка была одобрена самим Мальчиком-Который-Победил! Говорит ли это о том, что случилось что-то еще, что сподвигло Уважаемое Министерство принять эти меры? Сколь многое от нас скрывают? Я, Рита…
Малфой не стал дочитывать. Он швырнул проклятую газетенку в камин с извращенным наслаждением вглядываясь в то, как языки пламени заволакивали магические страницы, с каждой секундой искажая черно белую колдографию его семьи и еще некоторых представителей бывших Псов, чьи движущие снимки, наравне с его, были хаотично разбросаны по всей первой полосе, ограненные в витиеватые рисованные рамки. Будто насмешка от Пророка. Будто бы люди забыли, как они выглядят. Напольные часы пробили шесть вечера, но молодой Малфой не сдвинулся с места, все так же всматриваясь в камин. Замок пустовал, и тишина, прерываемая лишь тиканьем часов и треском поленьев не расслабляла и не дарила желанный покой. Она давила. Хотелось рвать на себе волосы и кричать. Потому что Драко понял, что в тупике. Так много работы, так много исследований, и все в пустую. Неужели Астории придется и дальше мучатся от этого глупого проклятья? Справа с глухим хлопком появился домовой эльф, сообщая хозяину, что ужин подадут через 2 часа, по возвращении Астории с больницы. Молодой хозяин лишь кивнул, не взглянув в сторону эльфа. Астория три раза в неделю проходила осмотры в Мунго. Не считая внеплановых визитов колдомедиков, которые случались с очередным ее приступом. Вчера ей стало хуже, поэтому Драко решил отправить малыша Скорпиуса к старшим Малфоям на некоторое время. Он не хотела видеть, как плачет ребенок, ставший случайным свидетелем приступа матери. Ситуацию не облегчал и тот факт, что в ближайшие дни ему стоит ждать сову из Министерства, где его оповестят о дате и времени проверки. Благодаря утренней статьи назойливой Скитер, он узнал о проверке заблаговременно. Вообще, он ненавидел эту докучливую суку, но в этот раз он должен отдать ей должное: благодаря ее пронырливому носу, он подготовиться к визиту Авроров и уж точно сделает все, чтобы они не нашли материалы его исследований, над которыми он так упорно трудился в течении не одного года. Малфой еще с четверть часа просидел в широком кресле, всматриваясь в камин и прокручивая в голове итоги своего последнего исследования. Необходимой информации было крайне мало. И хотя библиотека Малфой-менора располагала десятком книг по алхимии, ни одна не давала ему достаточной информации по интересующей его теме. Он успел скупить почти всю секцию по этой науке во «Флориш и Блотс», но и это не дало необходимого результата. Единственное, что давало плоды – это древнейшие очерки алхимиков, которые ему удалось найти в Германии. Конечно же нелегально. Как и те три обрывка древних свитков, найденных в Китае и Франции. Даже эти рукописи могли послужить для Министерства причиной ареста Малфоя. И если это случится, он на дно один не пойдет: не в его интересах. Драко обязательно потянет за собой в соседнюю камеру Азкабана человека, с чей легкой руки в нем зажглась надежда о нахождении необходимого лекарства для матери своего ребенка. Ту, что так удачно сваливала на него всю грязную работенку. Драко Малфой не был слепым: он видел, в какое положение может поставить себя перед Министерством, в случаи обнаружения у него запрещенных манускриптов, зелий и артефактов. Но за возможность создать величайшее лекарство от хвори приходится дорого платить. Тем не менее, он был уверен, что Катарина Рюйш не будет сдавать его аврорам, так как он один из не многих разделял с ней общую цель. Поразмыслив у камина еще четверть часа, Малфой покинул удобное место и принялся писать письмо, устроившись за своим рабочим столом. Когда последняя буква была выведена на веленевой бумаге[1], Драко призвал своего филина и отправил письмо адресату, прямиком в Годрикову Впадину. Ответ пришел с совой на следующее утро, когда молодые супруги завтракали. - Ты снова промышляешь что-то нелегальное, Драко? Астория говорила тихо, и голос казался чуть надломленным, но в звенящей тишине столовой он звучал почти оглушающим, в особенности в своем обвинительном тоне. Глаза неотрывно следили за письмом в руках мужа. Она не отрывала взгляда от него, даже, когда Драко, не удостоив ее ответом, быстро пробегал взглядом по частому убористому почерку. Малфой ответил лишь когда дочитал последнее слово и отложил письмо в сторону. - Тебе известно, что я никогда не совершал ничего противозаконного, - спокойно, почти нежно, произнес хозяин поместья,- тебе не о чем волноваться. Конверт лежал в дюйме от ее левой руки, она могла бы запросто прочитать его, но не смела. И Драко знал это: Астория никогда не позволяла себе трогать его вещи и корреспонденцию без его прямой просьбы. Даже его кабинет и лаборатория были для нее открыты лишь в ограниченном режиме. И отнюдь не от того, что Драко запрещал ей: воспитание Астории не позволяло лезть в дела мужа. Поэтому, когда Малфой откинулся на спинку стула, небрежно закинул ногу на ногу и углубился в статью «Ежедневного Пророка», бросив при этом небрежное «можешь прочесть», бывшая Гринграсс даже не шелохнулась. Спустя какое-то время, когда газета наскучила Драко, он посмотрел на свою жену. Она методично размешивала молоко в уже остывшей чашке часа, о чем-то глубоко задумавшись. - Это от Катарины, - прервал Малфой поток ее мыслей. Женщина слегка дернулась, обращая на мужа нахмуренный взгляд. - Снова, - вздох, едва сдерживаемое раздражение, - она беспокоит меня, Драко. Бывший слизеринец окончательно откинул Пророк в сторону, сцепил руки в замок на коленке и послал жене обманчиво обворожительную улыбку. - Не беспокойся, Тори, она слишком стара для того, чтобы пополнить число моих многочисленных любовниц. - Драко! Брошенная чайная ложечка жалобно звякнула о блюдце, а женщина прожигала взглядом рядом сидящего мужчину. Она знала, что муж ее дразнит. Но он выбрал не самую лучшую тему для шуток. Собственно, ирония Драко всегда отличалась своей жесткостью. Ее муж никогда не позволял себе завести любовницу, он глубоко уважал ее и их брак, хотя тот и был навязан им еще до их совершеннолетия. Глубоко внутри, Астория даже любила своего мужа. Она не помнит, когда это случилось. Возможно, еще в школе, когда, узнав имя своего будущего мужа, она невольно стала приглядываться к красивому юноше. Или позже, когда он одел ей на палец обручальное кольцо. А может, когда узнала, что беременна. Что бы не чувствовал сам Драко, она была уверена в его верности ей. Даже когда стало известно о неизлечимом проклятье, что было наложено на род Гринграссов[2], Малфой не переставал искать лекарство. И за это ее любовь к собственному мужу только росла. Но Драко Малфой оставался здоровым мужчиной, которому было не чуждо женское внимание. Он с вежливостью принимал жадные взгляды и кокетливое поведение представительниц противоположного пола, порой даже поощрял их игру легким флиртом, но никогда не заходил дальше, чем того требовали приличия. Но он бы соврал сам себе, если бы сказал, что ему не доставляет удовольствие столь пристальное внимание от женщин. Место же в его спальне было отведено только для его жены. Астория знала это, хотя никаких клятв сам Драко ей не давал. Но чем сильнее прогрессировала ее болезнь, тем больше пошатывалась ее вера в непогрешимость мужа. С каждым месяцем ей было тяжелее дышать, а любое эмоциональное потрясение могло вызвать приступ. И она уже не помнит, когда в последний раз делила постель со своим мужем. Каждый раз после его ухода из поместья, она все чаще ловила себя на мысли, что Драко сейчас развлекается с молоденькой ведьмой, забыв о своей больной жене. Она вряд ли могла бы его винить за это. Но не могла перестать бояться почувствовать запах сладких женских духов на его коже или же красные следы на его шее. Отчего-то ей всегда казалось, что это будут именно приторные духи, такие, которые обычно себе позволяли молоденькие легкомысленные нимфетки, и красная помада, потому что Драко нравился алый на губах. Но ее опасения никогда не оправдывались, и это одна из немногих вещей, которая помогала ей дышать спокойно. Внезапно Малфой накрыл ее руку своей, привлекая к себе внимание. Его взгляд был переполнен нежностью, и в глазах еле заметно играли веселые искорки, как после незначительное удачной шалости. - Тебе не о чем беспокоиться. Я давно работаю с Катариной, на нее можно положится. К тому же, тебе известно про внеплановые проверки Министерства. Мужчина резко поменялся в лице, презрительно искривив губы и уставившись на маленький фарфоровый чайничек перед собой. - Эти крысы давно хотят присвоить себе значительную часть семейных реликвий. - Они не посмеют их конфисковать, если те не запрещены законом. - Астория, - он чуть улыбнулся, вновь обратив внимания на жену, - ты действительно думаешь, что их остановит это? У меня достаточно артефактов и объектов исследования, которые могут не понравится или же наоборот, очень понравится, министерским ищейкам. Они найдут лазейки, чтобы сделать их запрещенными. Конечно Драко недоговаривал. Помимо безобидных вещей у него имелось достаточное количество запрещенных законом артефактов и манускриптов. Но Астории не обязательно волноваться об этом. - И ты хочешь их спрятать? – между тем продолжала его жена. - Да. И Рюйш – лучшая кандидатура. В ее дом точно никто не подумает сунуться, никто не подозревает, что я с ней как-то связан. - Делай, как считаешь нужным. Просто…, - казалось, женщина пыталась подобрать правильные слова, - будь аккуратнее с ней. Она… - Рюйш всегда умела оставаться в тени, даже когда вела некоторые дела с моим отцом, - Драко прервал ее, не дав закончить предупреждение, на что миссис Малфой тяжело вздохнула. - Это и настораживает.2
Часы пробили полдень, когда входная дверь со звонким щелчком закрылась, и дом на окраине Годриковой Лощины погрузился в тишину. Эйлин около получаса старательно делала вид, что поглощена чтением какой-то второсортной книги, которую нашла на всеми забытой полке в библиотеке Катарины. Судя по пыльному корешку и затхлому запаху, исходившему от книги, про нее не вспоминали по меньшей мере уже с десяток лет. Девочка никак не могла понять привычку многих хранить что-то столь бесполезное в доме. Надо признать, притворяться у Эйли выходило почти превосходно: она даже не пыталась вчитываться в слова на бумаге, водя глазами по строчкам с определенной скоростью и периодически переворачивая страницы. Все это время равенкловка внимательно слушала происходящее в доме, выжидая, когда пра-пра решит покинуть дом. И как только миссис Рюйш попрощалась с любимой внучкой, сообщив той, что вернется не раньше шести вечера, Эйлин, выждав пару минут, отбросила никчемную книгу на журнальный столик и направилась к кабинету бабушки. «Какова вероятность, что она его закрыла?» Эйлин аккуратно повернула ручку, надеясь, что дверь поддастся. Ничего. Дверь была заперта. Девочка разочарована вздохнула. Конечно, было глупо надеяться, что кабинет будет открыт, но ведь Катарина знала, что малышка Эйли никогда не пройдет в запрещенную комнату, даже если та будет открыта на распашку. Никогда. Никогда так, чтобы это кто-то мог заметить. Кажется, Катарина слишком хорошо знала свою внучку. Слегка чертыхнувшись, Эйли развернулась по направлению к спальням, на второй этаж. У нее есть идея, где мог бы храниться ключ, только если пра-пра не унесла его с собой. После того, как равенкловка узнала пять способов открыть дверь с помощью волшебства из двенадцати возможных, пытаться искать магловский способ попасть в необходимую комнату казался просто смешным. Но использовать магию вне Хогвартса сейчас не представлялось возможным. Ей нужно было попасть в кабинет. До недавнего времени, Эйлин было не интересно, чем занималась миссис Рюйш, она знала, что ее дела были связаны с переводом древних волшебных манускриптов и рун, но на этом все. Девочки казалось это слишком скучным, чтобы вдаваться в подробности. Катарина часто вела переписки с нанимателями, среди которых, судя по печатки на письмах, было и Министерство. Таким считала Эйлин и Драко Малфоя, пока два дня назад, почти сразу после своего приезда из Америки, не застала его в гостиной о чем-то спорящем с Катариной. Был уже вечер, когда Эйлин проснулась после обеденного сна от разговоров, доносившихся снизу. Они были слишком увлечены беседой, чтобы заметить спустившуюся с комнаты девочку, и слишком неосторожны, чтобы поставить примитивную заглушку. Все еще сонно потирая глаза, равенкловка спускалась так тихо, на сколько позволяли чуть скрипучие половицы. Ее не заметили даже тогда, когда она прошла мимо громоздкого сундука, стоящего посередине прихожей, которого она ранее не видела, и подошла к приоткрытой двери гостиной. Оперившись спиной к стене у двери так, чтобы ее вовсе не было видно, она стала прислушиваться к разговору. - И сколько нужно еще ждать? – привычный ласковый голос пра-пра исказился в презрительном шипении, - ты должен был быть в Карнаке[3] еще весной. - Я не могу оставить Асторию сейчас, пока сам буду скитаться по древним руинам в поисках призрачного куска… Катарина не дала договорить собеседнику, яростно того прерывая. - Без него у нас ничего не выйдет, Драко! Послышался глухой стук каблуков о паркет, как если бы собеседница стала расхаживать по комнате. - Мы перевели несколько греческих трактатов, провели множество опытов, нам необходима часть Воскрешающего камня. - Это детские сказки, Рюйш! – гостиную запомнило злобное рычание мужчины, - все, что нам может помочь, это записи Фламеля. - О, ради Мерлина, Драко, не будь так наивен, - стук каблуков прекратился, - этот старик был святошей, как и Дамблдор, он ни за что бы не оставил столь опасные, по их мнению, записи. - А я не думаю, что Фламель вообще использовал Воскрешающий камень в своих экспериментах. И тогда, и сейчас его существование не было подтверждено и считалось полным вздором. Нам надо найти другое решение. - Его нет, - казалось, голосом Катарины можно было плавить металл, девочка невольно вздрогнула, - мы не знаем и четверти ингредиентов, которые были использованы Фламелем, мы не продвинулись ни на шаг за три года, камень остается нашим единственным вариантом воссоздать хотя бы часть его работы. Он существует, тебе придется поверить мне, я знаю, о чем говорю. Наступило тяжелое молчание, прерываемое лишь тиканьем напольных часов и редкого дыхания Эйлин, которая надеялась, что ее не заметят. Уже в середине их разговора стало понятно, что он не предназначался для посторонних ушей. Через мгновения, как только девочка решила все-таки ретироваться, не дожидаясь окончания беседы, тишину пронзил тяжелый вздох Малфоя и после, его громкие отчетливые шаги, приближающиеся к двери. Равенкловка резко отпрянула от стены и забежала за ближайший угол. Теперь ее присутствие могла выдать только собственная тень, выглядывающая из-за угла. Выругавшись про себя, студентка надеялась, что ее не заметят, прятаться в другом месте было уже поздно. - Через два месяца я отправлюсь в Луксор, а после в Карнак. Голос Драко звучал приглушенно с того места, где стояла Эйлин, но слова все равно можно было разобрать. Но было совершенно не слышно, что говорила Катарина. - Спрячь понадёжнее мои вещи, я заберу их в начале следующего месяца. Девочка вспомнила о большом резном сундуке, стоящем у порога. И Эйли сомневалась, что там хранились парадные мантии четы Малфоев. Миссис Рюйш что-то сказала в ответ, но девочка ни слова не разобрала. - Ей лучше, спасибо, - Эйли могла поспорить, что речь идет о жене Малфоя, - но глупые сплетни, что ходят среди светских безмозглых дам, никак не способствуют хорошему самочувствию Астории[4]. Астория. Эйлин несколько раз покрутила на языке это имя, считая его по-настоящему красивым. И задалась вопросом, почему ее не назвали столь же интересным именем. Наконец, взрослые попрощались, и гость поспешил уйти. Он только на пару секунд задержался у входа в гостиную, будто что-то обдумывая, отчего девочка попятилась к дальнему углу, боясь, что ее тень все же заметят. Но мужчина просто вышел за дверь, никак не отреагировав, а Эйлин выдохнула и тихонько забежала в ближайшую комнату, которой оказалась ванная, до того, как пра-пра могла ее заметит. И сейчас, добравшись до спальни бабушки, равенкловка стала обыскивать каждый ящик в комнате, стараясь не нарушить порядок лежащих там вещей. Ее поиски были безрезультатными, пока она не наткнулась на связку ключей без какого-либо опознавательного брелока. Эйлин понятия не имела, подходил ли хоть один из десятка этих серебряных ключей к двери, но судя по их крошечным размерам – нет. Все они были с одинаковой миниатюрной витиеватой головкой-кольцом, тонкой шейкой, которую опоясывали тончайшие колечки, а бородка представляла собой самое не обычное сочетание из борозд и ямок, которое девочки довелось видеть. Эти ключи вряд ли можно было назвать магловскими, и, какими бы необычными они не были, это было не то, что ей нужно. Эйли со вздохом закинула связку обратно в прикроватную тумбочку и возобновила поиски. Необходимые ей ключи она нашла в одном из ящиков туалетного столика. Это были самые обычные магловские ключи, которые Катарина, судя по всему даже не пыталась спрятать. Все же, она плохо знала свою внучку. Равенкловка мгновенно преодолела расстояние от спальни до кабинета бабушки и стала примерять к замку все ключи в связке. На третьем ключе замок легко поддался и с щелчком пустил девочку в комнату. В кабинете Катарины Эйлин довелось бывать лишь пару раз, когда нужно было срочно что-то спросить у миссис Рюйш, в остальные же разы девочки было совсем не интересно наблюдать, как пра-пра переводит древние письмена. По ее детскому мнению, это было очень унылым занятием. Сейчас же, когда Эйлин минул уже двенадцатый год, и после того, что ей довелось услышать днями ранее, работа Катарины не казалось ей такой скучной. Теперь ей было любопытно, что так отчаянно искала пра-пра с Драко Малфоем, и почему это, судя по всему, было не законным. В кабинете все было так же, как она помнила: вся мебель была выполнена из красного дерева, библиотечный стеллаж занимал всю левую стенку, рабочий стол, заваленный множеством свитков, стоял у большого окна, лицом ко входу, а по правую сторону расположились пару мягких кожаных кресел и кофейный столик. В знакомый интерьер не вписывался только резной, богато украшенный сундук Малфой, который тот принес на сохранение. Значит ли это, что там было что-то опасное? Однозначно, да. Но открыть его оказалось не просто. Эйлин четверть часа пыталась найти способ отпереть его, но на нем не было даже замка. Значит, открыть его можно было только с помощью волшебной палочки. Разочаровано вздохнув и в последний раз сердито взглянув на него, продолжила поиски более доступной информации. Пробежав глазами по множеству книг, находящихся в кабинете, она стала незамедлительно просматривать корешки каждой из них, но ничего примечательного не нашла. Все они были по Древним рунам, нашлось даже несколько справочников по нумерологии и словарей с древних языков. Не то. Эйлин с самого детства была любопытным, но крайне спокойным ребенком, которая мало, что желала по-настоящему получить. Но если чего-то хотела – она получала. И сейчас малышка готова была перевернуть весь дом вверх дном, пока не узнает о каком камне шла речь, кто такой Фламель и почему это было так важно для Катарины. Что-то ей подсказывало, что поиски этого камня не входило в компетенцию пра-пра. Рабочий стол был организован с безупречной аккуратностью, даже перья находились в специальных подставках, а конверты для писем – в особом деревянном ящичке. Из столь идеального порядка выбивался только дневник в кожаном синем переплете, который был небрежно кинут в середине стола. А вот это уже оказалось намного интереснее. Тетрадь до середины была исписана непонятными для девочки формулами и выдержками, судя по смыслу написанного – алхимическими. Жаль, что Эйлин ни слово не понимала из этого. Пока. Вот если бы она могла колдовать, ей бы не составило труда сделать копию дневника, чтобы позже расшифровать все, что там написано. Но сейчас она лишь пробегала глазами по написанному, стараясь найти хоть что-то, что, хотя бы отчасти, было ей известно. Так продолжалось по меньшей мере около часа: Эйлин успела с ногами забраться в рабочее кресло, перелистывая страницу за страницей. Если сложить вместе тот разговор, свидетелем которого она стала, и эти странные формулы и символы с трактатами – это была расшифровка создания какого-то алхимического предмета. «Воскрешающий камень?» Не было сомнений, что он был связан с этими записями. Но неужели Катарина пыталась кого-то воскресить? Или эту идею преследовал Малфой? Тогда пра-пра замешана только в научных соображениях? «Нет, здесь что-то другое… я что-то упускаю из виду» Эйлин продолжала изучать дневник, сделала несколько записей на листе пергамента, который нашла в столе у Катарины. Девочка не думала, что пра-пра заметит пропажу одного из многочисленных чистых бумаг. Ее заинтересовали несколько выносок на полях, выделенных жирным курсивом. Среди таких была сноска про «Книгу Авраама-еврея»[5] и упоминание записей Николаса Фламеля. Но самое интересное ждало Эйлин в конце дневника. Дочитав, она быстро пролистала пустые страницы, в надежде найти еще что-нибудь. И ее надежды оправдались: в конце был вложен обрывок страницы книги. Удача улыбнулась девочки во второй раз, когда она поняла, что все было на английском, без непонятных символов и рун.«…поэтому ритуал Взращивания требует высокой концентрации и не поддастся слабому по духу и силе магу. Подготовка к нему занимает по меньшей мере пять лунных циклов, а создание необходимого зелья нуждается в редких ингредиентах, коих не просто найти у обычных лавочников. Помимо списка необходимого, что я подробно описал ниже, вам потребуется детеныш существа, что олицетворяет саму смерть и часть бессмертной сущности человека, которая будет помещена в нутро, дающее начало живому. И даст это единение начало новому и безгрешному, чистому и нетронутому земными пороками, но с прежней юдолью, а Вы лелейте в нем минувшую жизнь, взращивая внутри него самого себя.»
На этом запись заканчивалась. Эйли нахмурилась. Она пересмотрела запись еще раз, перевернула листок и еще раз пролистала пустые страницы, но списка ингредиентов нигде не было. Значит Катарину интересовала только эта часть. Эйли переписала в свой листок и этот странный отрывок, после чего сложила его в четверо и положила в карман хлопкового платья. В ящиках стола не оказалось больше ни одной заинтересовавшей ее информации, только бесчисленное множество листов бумаги для письма, сложенные аккуратными стопками, новые перья, чернильницы и несколько кратких справочников по Рунам. Эйлин думала уже бросить обыскивать ящики, пока не наткнулась на письмо, адресованное пра-пра. Судя по гербу на сломанной сургучной печати письмо пришло из Хогвартса. Эйли сразу же развернула послание, скорее от любопытства, нежели в надежде найти что-то интересное.ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА «ХОГВАРТС» Директор: Минерва МакГонагалл (Кавалер ордена Мерлина I степени, Великая волшебница, Верховная чародейка) Миссис Рюйш! Я рада Вам сообщить, что Эйлин Янг, по Вашей просьбе, получила место в школе Чародейства и Волшебства Хогвартс. Директор Ильвермони был так любезен, что предоставил нам возможность о переводе Вашей внучки. Конечно, мистеру Коллинсу было тяжело отпускать одного из будущих учеников школы, но мы всегда работаем в интересах своих студентов, как будущих, так и нынешних. И, если юная мисс Янг хочет получить образование именно в нашей школе, мы рады ее приветствовать. Все документы уже подписаны, но требуется некоторое время, чтобы внести мисс Янг в реестр волшебников Великобритании, посему письмо о зачислении будет отправлено несколько позднее фиксированной даты.
Искренне Ваша, Минерва МакГонагалл!
Эйлин вглядывалась в написанные строчки с какой-то отрешенностью. «…Ильвермони» Школа Волшебства в которую попадают маги и волшебники со всей Америки. Было логичным, что Эйлин должна была быть зачислена именно в нее, но Катарина всегда готовила девочку к Хогвартсу. Этот перевод был так необходим? «…по Вашей просьбе…» «…предоставил нам возможность о переводе Вашей внучки…» Строчки из письма четко встали перед глазами. «Какого черта?»3
Только в последний раз оглядывая помещение, девочка осознала, что не увидела ни одной фотографии в кабинете Катарины.4
Дождь барабанил по окну, рисуя на стекле неровные влажные дорожки, спускаясь к металлической раме тяжелыми каплями. Эйлин взглядом прослеживала путь каждой водяной частички, которая попадала ей на глаза, игнорируя пейзаж за окном. В любое другое время она бы вновь восхитилась скалистыми горами, бесконечными зелеными полями и лесами, и другими красотами Гленфиннанского виадука, но грозовые тучи затянули все небо, не оставив не проблеска, погрузив все в серые безрадостные тона. Вдали блеснула яркая молния и раздался раскат грома, отвлекая внимание девочки от капелек на стекле. Увидев, как вместе с оглушительным звуком дождь стал усиливаться, Эйлин улыбнулась. Ей определенно нравился дождь. В этот момент все звуки и голоса, что Эйли так упорно игнорировала, вернулись. В купе разносились веселые перекрикивания, смех и улюлюканья. - Хэй, Эли, ты обязана мне помочь! – прохныкала Милтон, состроив жалостливое лицо, - Я не могу проиграть этим кретинам! - Полегче на поворотах, малышка, среди нас дети. Патриций сделал ложно осуждающее лицо, прицыкнув языком. Руфус довольно загоготал, одарив напротив сидящую подругу победным взглядом. - Сдайся и смирись уже, наконец, с проигрышем, - предложил рыжий равенкловец, - девчонкам не победить нас! С противоположно конца дивана послышались недовольные возгласы, которые принадлежали Саре и Ализ. - Умение играть в эту глупую настольную игру не делает вас, мальчишек, умнее нас! Чессабит чуть вздернула подбородок и наградила собеседника недовольным взглядом. Руфус лишь фыркнул, закатив глаза. Этим летом Чэмберс, помимо необходимых школьных принадлежностей, уговорил родителей купить новую настольную игру во «Всевозможных волшебных Вредилках». Суть была в том, что ты, один или с командой, должен разбить армию противника, по пути выполняя задания, тем самым зарабатывая себе авторитет среди какого-либо народа и набирая войско. Она мало чем отличалась от обычной магловской, разве что игровое поле было реалистичной миниатюрой неизвестных скалистых местностей, зеленых полей и лесов, похожих на те, что сейчас мелькали за окном купе, а все задания невообразимо странными. При этом за каждую провинность или поражение тебя ждет наказание. Так, Абигайл уже два раза мокла под ливнем, который шел из магически появившейся тучки над головой, и один раз подвергалась нападению фантомного пикси, вылетевшего из ящичка с игровыми картами. Эйлин не придумала ничего другого, как придвинуться ближе к Аби, взять свободную фишку ведьмы в черном плаще и поставить ее на игровую доску, рядом с волшебницей в лиловом платье. А после взяла наугад одну из шестигранных карточек, что располагались тонкой стопкой рядом и отвечали за характеристику персонажа. - Я ведьма болотных топей, а значит под моей властью все обитатели непроходимых трясин, - зачитала содержание карточки Эйли. Теперь настала очередь вздыхать парням, а Абигайл подпрыгнула в нетерпении. Ализ и Сара присоединились к группе равенкловцев, наблюдая ожесточенную схватку двух команд, параллельно наслаждаясь Сдобными котелками и лакричными палочками. «Битва» так затянула всех находящихся в купе, что они не заметили, как на улице уже давно стемнело, а из рупора донесся голос машиниста, оповещающего о том, что они скоро приедут к станции. Ребята быстро сложили игру, заколдовав ее таким образом, чтобы в следующий раз продолжить на том месте, где они остановились, и принялись доставать из своих чемоданов школьную форму. Парни, оставив купе в распоряжении девочек, сами направились к туалету, прихватив свои мантии. - Клянусь, если мы сможем завербовать горных троллей, то точно разобьем армию Храмовников, которых так любит насылать на нас Абигейл, - Руфус никак не мог смириться с поражением, к которому они были близки как никогда. - Забудь, брат, просто давай проиграем с достоинством. Иногда стоит быть джентльменами. - Патриций, ты умом тронулся? Чэмберс помахал рукой перед лицом улыбающегося друга. - Аби любит добрых парней. Если я уступлю ей хотя бы в малом, возможно, я смогу рассчитывать на свидание в этом году. В этот момент Руфус изобразил звуки подступающей рвоты, а Пиррхус весело засмеялся. - Не подходи ко мне. Готов поспорить, это заразно. - Твоя всепоглощающая тупость – вот чего действительно стоит опасаться, - послышался сзади нелестный комментарий. Двое равенкловцев обернулись на низкий гортанный смешок, который принадлежал младшему Флинту. Руфус красноречиво показал средний палец слизеринцу, не удостоив того ответом, а Патриций, в отличии от своего приятеля, гаденько усмехнулся и, осмотрев собеседника с головы до ног, сладко пропел: - Флинт, ты сейчас действительно хочешь поговорить о том, что заразно, а что нет? В этот момент с купе неподалеку вышла группка слизеринцев, среди которых можно было различить Яксли и Селвина. Они шли по направлению трех парней, но замедлили шаг, заметив перебранку. А Патриций продолжал: - Твой отец вообще знает о твоих увлечениях, или он слишком занят бесчисленными проверками из Министерства? Ухмылка уже давно сползла с лица Нерона, теперь он лишь сжимал губы в тонкую линию, сверля собеседника взглядом. - Раз ты так разбираешься в этом, скажи, эти твои пристрастия передаются воздушно капельным путем или есть иные способы? Если первое, то, сделай одолжение, держись от меня подальше, приятель. Нерон сделал глубокий вздох, сдерживая злость, но не осмеливаясь что-то ответить «нападавшему». Тем временем взгляд Чэмберса в недоумении блуждал между двух четверокурсников, а в полу пустующем вагоне наступила тишина. Даже группа младших слизеринцев, что ранее вышла из купе, остановилась и не решалась пройти мимо ребят. Не дожидаясь, когда оппонент найдет чем ответить, Патриций развернулся по направлению к туалетам, хлопнув друга по спине, призывая того следовать за ним. Когда они были уже на приличном от них расстоянии, Чэмберс глухо прошептал: - На что ты намекал этому придурку? - Забудь. Теперь он подумает несколько раз, прежде чем заговорить с нами. Руфус еще долго после этого пытался выяснить то, что знает Пиррхус, но не знает он. Это же хотел узнать и Рэдмонд, гипнотизируя взглядом младшего Флинта. - Не имею ни малейшего понятия. Он просто выпендрежник. Яксли не поверил в слова Флинта, но промолчал. - Вы вообще зачем повылезали, мелкота? – продолжил Нерон, глядя на троих ребят. Дориан фыркнул при слове «мелкота», младший Яксли никак не отреагировал, а третий слизеринец недовольно пробубнил, что у них только пара лет разницы. - Я тебя искал на счет начала тренировок в этом году. Ты, как-никак, теперь новый капитан, - Рэдмонд скрестил руки на груди, ожидая ответа. - Так ты все же будешь нашим новым ловцом? - Почему нет. - Слушай, хотя я и возлагаю на тебя надежды, потому что имею представления о твоей игре, но тебе все равно придется пройти отбор среди других желающих, - Нерон расслабленно откинулся на окно вагона, уже позабыв о недавней перепалке, - Джейсон был крутым игроком, на его место мне нужен не хуже. Слизеринский капитан деловито окинул взглядом третьекурсника. - Я пойду на отбор, и точно его пройду. Флинт картинно засмеялся. - Так в себе уверен, Рэдмонд? - Иначе ты бы не уговаривал меня войти в команду все прошедшее лето, когда я был не заинтересован в этом. - Вот ведь мелкий… - Я слышал, что место одного из охотников так же свободно, - вклинился в разговор Дориан, - я же могу попытать удачу в этом году? - Я не хотел брать в команду никого младше третьего курса, - Нерон недовольно осматривал троицу. - В правилах этого нет, так что, думаю, мы можем попробовать. Отис? Селвин кинул взгляд на рядом стоящего приятеля. Тот утвердительно помотал головой. - Как знаете. В эту субботу, после обеда, на поле. Я внесу вас троих в список, а на поле уже покажите, что вы умеете. Обещаю не быть предвзятым. И развернулся в противоположную сторону от той, куда ушли равенкловцы. - Мы же с одного факультета, так почему он меня так раздражает? - Он высокомерная задница, это всем известно. Расслабься, Отис, - Рэдмонд похлопал по плечу слизеринца и предложил приятелям подождать последние десять минут до прибытия в их купе.5
В письмах бабушки Эйлин оставалась прежней. Девочка даже думала напрямую спросить у пра-пра об увиденном, как когда-то она спросила о Томе, но эта идея быстро была ею отодвинута. Отчего-то Эйлин знала, что не услышит от Катарины полного ответа. Потом девочка подумала спросить у матери, не обсуждали ли они ее перевод, но и эту мысль она отмела, так как, памятуя о характере Дебры, Катарина первая бы узнала о расспросах Эйли. Все не то. Не то. Равенкловка перевела отсутствующий взгляд со страниц учебника на студента на против. Тот что-то лихорадочно строчил у себя в пергаменте, хмурясь и закусывая губу, время от времени взъерошивая свободной рукой черные волосы. Эйлин чуть улыбнулась, наблюдая за потугами приятеля. - Тэдди, когда ты чего-то не знаешь, куда ты обращаешься? Или к кому? Хаффлпаффовец внимательно посмотрел на подругу. - Смотря, о чем мы говорим. - Скажем, у меня есть секрет, часть которого ты узнал. Откуда узнать вторую часть? Люпин весело улыбнулся, отложил перо в сторону и наклонился ближе к Эйлин. - Любопытство сгубило кошку, Янг. Эйли чуть улыбнулась и щелкнула того по носу. Тэдди только ойкнул, но не отстранился. - Да, мне любопытно, но спросить напрямую не получится. - Тогда нужно понаблюдать за человеком. По крайней мере так делали в тех фильмах, которые я смотрел этим летом в доме у дяди Гарри. Это имело смысл, и это так же приходило в голову Эйлин. Вот только сейчас никак не последишь за Катариной. В прочем, она может сделать это на рождественских каникулах. Тут же второкурсница вспомнила о Воскрешающем камне, что так пытаются найти пра-пра и Малфой. И информацию о котором она не смогла найти ни в одной книги библиотеки Хогвартса. То же касалось и таинственного ритуала «Взращивания». Она потратила около двух недель с начала учебного года, но все безрезультатно. Оставалась только Запретная секция, разрешение на которую получить не представлялось возможным. А судя по прошлым разговорам с Тэдди, мальчик знал много интересного из того, что нельзя было найти в общедоступной информации. Возможно, он мог слышать что-то и об этом камне. «Нет. Если я начну расспросы сейчас, то будет ясно как день, с чем связан интересующий меня секрет» Место этого, Эйли откинулась на спинку стула и посмотрела за спину хаффлпаффца, закусив перо. - Кстати, о Всемирных героях и слежках. Баррингтон прямо по курсу. - Шутишь? Эдвард округлил глаза в немом испуге, боясь повернуть голову за спину, а волосы приобрели болотный оттенок. Эйлин сладко улыбалась собеседнику, время от времени кидая взгляд на девочку, мельтешащую среди полок и явно ищущую кого-то. - Не в этот раз, Тэдди. Кажется, она настроена решительно. Люпин стал поспешно закидывать учебные принадлежности в сумку, не заботясь о том, как листы пергамента мялись под тяжестью учебников. - Предлагаю перебраться в другое место. Эйлин согласилась, все так же улыбаясь, попутно складывая свои вещи в рюкзак. Тэдди, наблюдая за ее неспешными движениями, начинал тихонько паниковать. Это лишь веселило девочку. - Расслабься, сегодня я не отдам тебя ей на растерзание. Идем в нашу гостиную, там тебя она точно не достанет. Люпин благодарно кивнул, но не расслабился. С Янг было хорошо. Даже комфортно. Но почему-то он никогда не мог полностью расслабиться рядом с ней. Крошечная доля волнения всегда сидела где-то в желудке, когда она была рядом. И стоило ей заговорить или что-то сделать, эта часть начинала шевелиться, напоминая о своем существовании. Тэдди не знал, чем это объяснить. Наверное, тем, что хаффлпаффовец никогда не знал, что от нее ожидать. Она могла уйти посреди их занятий, сказав, что у нее срочное дело. Не общаться неделями, лишь здороваться при встрече, а потом неожиданно прийти в его гостиную, предложив прогуляться по окрестностям замка. Как девочке удавалось пройти через бочки, не получив при этом порцию уксуса в лицо[6], для Тэдди осталось загадкой. В гостиной факультетов крайне редко показывались представители других Домов, и лишь тогда, когда на это имелись веские причины. Кажется, Эйлин это волновало меньше всего. По сути, девочка не делала ничего странного или сумасшедшего. Просто ты этого не ждешь, а она это делает. - Будет не слишком странно, если я там появлюсь? - Ну ты же со мной, - Эйлин подарила другу еще одну легкую улыбку и пригласила следовать за ним. Они удачно миновали вездесущую Баррингтон, которая обиженно надула губы, когда Янг проигнорировала ее и потянула Тэдди за руку, в сторону выхода из библиотеки. На выходе они столкнулись с Дорианом, который кивнул двоим сокурсникам на их краткое приветствие, и продолжили свой путь, уже расцепив руки и о чем-то болтая. А Селвин направился к стойке мадам Пинс, отдать внушительную стопку книг по зельеварению. Пока дотошный библиотекарь проверяла каждую книгу на наличие пятен, надписей и других увечий, которые можно было нанести ее драгоценным книгам, Дориан уставился в деревянную полку перед ним. «Даже Янг бегает за крестником Поттера?» - пронеслось в голове у слизеринца. Мальчик не имел ничего против хаффлпаффца, он плохо его знал. Но сам факт того, что с ним возятся и заглядывают в рот только от того, что он близок с Мальчиком-Который-Всех-Спас, раздражал. Селвину было несколько не приятно оказаться на скамейке запасных, пока такие как Люпин получали все лавры. Отец ни раз ему говорил, что хорошие связи – это одно из главных составляющих твоего успешного будущего. А чтобы их получить, нужно уже сейчас выбивать себе место среди лучших, среди тех, кто занимает центральные позиции в обществе. Пусть даже это будут студенты школы с неокрепшими умами, к коим Дориан, надо заметить, тоже относился. Что ж, всегда начинают с малого. Не зря же он неделю назад потел на поле около двух часов, соревнуясь со старшими слизеринцами, чтобы выбить себе место в сборной своего факультета. Теперь он охотник, отец горд, мать довольна, а однокурсники смотрят с немым одобрением. «То, что нужно» Единственное, в чем младший Селвин не хотел соглашаться с отцом – это методы получения признательности. Тибериус уверял, что порой стоит прогнуться, уступить, промолчать, дать выиграть. Но маленький Дориан не понимал, в чем от этого польза: мальчик лучше победит и даст понять сопернику, кто из них сильнее. И тогда уже противник должен будет прогнуться под его мнение. Так и никак иначе. Когда слизеринец озвучил это мнение отцу, тот лишь иронично хмыкнул, назвав это юношеским максимализмом. Между тем сам Дориан считал это здравой мыслью. - Мистер Селвин! – тишину прорезал высокий голос женщины, которая взирала на задумчивого мальчика подобно стервятнику, - вам известно, что вы должны били принести эти учебники еще вчера? - Прошу прощения, мадам, такого больше не повториться. - Ну уж нет, молодой человек! За свои проступки нужно отвечать, - библиотекарь махнула палочкой, отправив книги на свои места, и направила прищуренный взгляд на второкурсника, - я запрещаю брать вам книги на вынос в течении следующего месяца. Надеюсь, это послужит вам уроком! - Как скажите, мадам Пинс. Еще раз прошу прощения. И Селвин развернулся, направляясь назад в подземелья. Не думает же эта Горгона, что Дориан действительно раскаивается?6
Эйлин безбожно опаздывала на обед. А все потому, что уснула в библиотеке. Вообще-то, в планы равенкловки входило написание короткого эссе по Ядовитой тентакуле[7] и зарисовка Лукотруса[8], которые задала профессор Спраут на вторник следующей недели, но бессонная пятничная ночь дала о себе знать. И если бы не громкое покашливание мадам Пинс, что возвышалась над Эйлин, когда та мирно сопела, устроив голову на громоздком фолианте по Травологии, Янг и вовсе бы пропустила время трапезы. И хотя до конца обеда оставалось всего тридцать минут, Эйлин даже не думала ускорять шаг. Добравшись до Большого зала, девочка аккуратно плюхнулась на свободное место между Гектором и Огустусом, по пути здороваясь со всеми знакомыми. Последний придвинул ей графин с тыквенным соком и спросил, почему та опоздала. - Уснула, пока писала эссе, - честно призналась девочка, - я что-то пропустила? - Ох, я успела написать уже три фута по Ядовитой тентакуле и закончить работу по Закону трансфигурации Гэмпа[9], - влезла в диалог Чессабит, оторвав взгляд от «Придиры», - а тебе какая тема по Травологии досталось? Эйлин чуть слышно вздохнула. Сара была действительно надоедливым созданием, особенно, когда дело касалось учебы. В отличии от тех же Руссель или Дэрии Эйвери[10] (третьекурсницы со слизерина) которым было присуще заносчивое поведение, Сару можно было назвать сносной: она часто проводила время за учебой, заучивая параграфы, не так часто задирала нос, и порой была не обременяющим собеседником для Эйли. Но стоит кому-то выделиться, или попытаться, в умственных способностях, назойливая Чессабит всеми правдами и не правдами будет пытаться принизить твой интеллект. И судя по ее гордому лицу каждый раз, когда она пытается умничать, Сара считала себя правой. Разубеждать ее в этом у Эйлин не было желания, а уж ме́риться с ней способностями - тем более. Только бы не докучала. - Тоже Ядовитая фасоль. Могу дать списать. Что лучше всего удавалось Эйлин – так это мирный тон в голосе. Потому что, чем спокойней реакция на людей, тем сложнее им нападать. Эйлин пока не знала, чем объяснить этот вывод: она лишь замечала реакцию окружающих и сделала для себя некоторые заключения. Чессабит захихикала, заверив собеседницу, что сама справиться не хуже. Эйли лишь пожала плечами и принялась за отбивную, попутно заглядывая в «Ежедневный пророк», который читал Зервас. Староста, заметив интерес соседки, придвинулся чуть ближе, разворачивая страницы газеты так, чтобы им обоим было удобно читать. Янг благодарно улыбнулась парню, вновь обратив свое внимание к черно-белым страницам. Вообще-то, равенкловка получила свой экземпляр «Пророка» этим утром, но не успела прочесть и строчки, прежде чем отправиться в библиотеку, где и забыла его. Сейчас Эйлин привлекла статья о переполохе в Лютном переулке, произошедшем, судя по заголовку, в эту пятницу поздним вечером. - Уже прочли утренние новости? – подала голос Агата, сидящая на против, отчего Эл отвлеклась от чтения. Гектор оторвался от страниц газеты и уставился на Абигайл, которая не прекращала хмуриться, вчитываясь в письмо перед ней. Судя по всему, это письмо было от родителей, о положении которых Милтон не переставала переживать с начала учебного года. После того, как ее отца обвинили в раскрытии информации журналистам, прошло около трех месяцев. За это время, по рассказам Аби, мистера Милтона несколько раз подвергали допросам, один из которых был под сывороткой правды, проводились проверки, и все указывало на невиновность мага. Оставалось загадкой, почему другие представители министерства, отвечающие за расследование дела о нападении в Отделе Тайн были уверены в причастности мистера Милтона. Абигайл уверена, что ее отца подставили. И хотя следствие по делу о разглашении тайны было закрыто, семья не переставала волноваться. - Что пишут? – подал голос префект Равенкло. - Дома все спокойно, на работе у отца – тоже, - четверокурсница отложила письмо и обвела взглядом заинтересованных ребят, - но я никак не могу понять – зачем кому-то подставлять моего папу? - Всегда и во всем нужен козел отпущения, - деловито заметил Патриций, - твоему отцу просто не повезло. Руфус, до этого молча поедающий сливочное пирожное, оторвался от лакомства, чуть наклонился вперед, призывая рукой пододвинуться рядом сидящих ребят. Патриций, Абигайл, Агата и Гектор заинтересованно последовали его примеру, Эйлин же отодвинула тарелку с едой от себя и уставилась на приятеля, внимательно слушая. - Летом я наведывался к отцу в Министерство, там бы тот еще переполох, хотя все пытались не подавать виду. И я вот что подумал… - Друг, ближе к делу, - поторопил его Пиррхус. - Все маховики времени были уничтожены еще в девяносто шестом, это знает каждый, кто открывал главу в учебнике о хроноворотах. Значит, экс-секретная Комната Времени должна быть пуста. А если это так, то зачем кому-то туда проникать, и почему Министерство так обеспокоено нападением на пустую комнату? - Значит там что-то есть, - подала голос Эйли, чем привлекла внимание четверых ребят, - в противном случаи, ее бы вовсе убрали за ненадобностью. - Бинго! – Чэмберс щелкнул пальцами. А Эйлин между тем продолжила: - Тогда нападавшие должны иметь доступ к секретной информации Министерства: о существовании Комнаты Времени и о том, что в ней находится. - В слепую туда не сунешься, - согласился темнокожий равенкловец, - значит, это может быть кто-то из сотрудников Отдела Тайн. Других министерских работников вряд ли посвящают в их дела. - Абсолютно точно не посвящают, - Абигайл снизила свой голос так, чтобы ее слышали только рядом сидящие ребята, - либо преступник из Отдела Тайн, либо он каким-то образом все пронюхал, что мало вероятно. - Отсюда вывод: кто-то попытался обвинить твоего отца не просто так, а, чтобы прикрыть свой зад. - А какой в этом толк? – Милтон одарила Патриция вопросительным выражением, - устроить утечку информации и свалить это на невиновного: для чего эти сложности? - В его словах есть смысл, - ответил Гектор, - смотри: ты устраиваешь нападение, обнародываешь информацию о нем журналистам, сваливаешь утечку на кого-то, и теперь каждый думает, что этот «кто-то» мог с таким же успехом продать и другие секретные данные. О секретной комнате, например, или о том, что в ней хранится… Улавливаешь? Эйлин задумчиво уставилась на стакан сока перед собой, обдумывая услышанную информацию. В словах старосты определенно была логика. Ведь, если бы утечки сведений не было бы, но под подозрение попали, в первую очередь, сотрудники Отдела Тайн. А теперь под подозрением не только они, но и все, кто имел хоть какие-то дела с каждым из отдела. Это, конечно, не давало преступникам стопроцентную гарантию отвода следователей от них, но они определенно выиграли время для отступления и заметания следов, подложив Министерству дополнительные проблемы. Янг даже не заметила, как еда исчезла со столов, уступив место лишь графинам с соком и водой. Агата, до этого момента хранившая полное молчание, принялась дискутировать с Руфусом о проверках бывших ПСов и всех, к кому те имели отношение. Эйли сразу же вспомнила о колдографии семьи Малфой, которую она видела в старом выпуске, когда только стало известно об этих внеплановых проверках. Именно из этой статьи равенкловка узнала о прошлой жизни Драко Малфоя. Пожиратель Смерти. Как отец Рэдмонда и дядя Дориана. Оказалось, об этом интересном факте знали все в магическом мире, кроме нее. Но и этот пробел Эйлин заполнила. Теперь девочка могла похвастаться знанием всех бывших приверженцев Тома Реддла – мальчика, которым восхищалась Катарина – монстра, которого боялся весь магический мир. После прочтения того августовского выпуска «Ежедневного Пророка», у Эйлин не осталось сомнений по поводу содержимого загадочного сундука, что приволок в дом бабушки Малфой. «Что они так тщательно скрывают?» А в это время Большой зал наполовину опустел, остались лишь некоторые студенты, решившие провести субботний день за подготовкой домашнего задания в зале, или же играя в волшебные шахматы и карты. К первым относилась и Фелисия, устроившаяся на месте Сары, которая убежала сразу, как обед закончился. Девочка достала из сумки тетради и учебники по Трансфигурации, попутно о чем-то спрашивая Гектора. Эйлин в это время изучала последний разворот в газете, которую любезно одолжил ей Зервас. Почти вся страница повествовала о какой-то новой звезде «Кенмарских коршунов»[11], но это не очень интересовало Эл, она продолжала бесцельно пробегать глазами строчки, в поисках более интересной статьи. И тут она наткнулась на колонку, которую не успела дочитать ранее. «Пятничное убийство в Лютном переулке» - гласил заголовок. Громкое название, но по факту лишь несколько скупых строк в углу страницы, рядом с некрологом. Мистер Овл Морибанд – владелец одноименной лавки[12] в Ночной аллее, который стал жертвой неизвестного убийцы. Судя по статье, торговцу проткнули шею острым предметом и оставили умирать на полу собственного магазина. Все представили, как разборки с недовольным клиентом, потому что жертва, предположительно, промышляла контрабандой темных артефактов. Не заинтересовавшись и этой статьей, Янг вернула «Пророк» владельцу и последовала примеру Руссель, принявшись за незаконченное эссе по Травологии. _______________ [1] Веле́невая бумага – высокосортная писчая бумага. [2] Один из предков Гринграссов проклял их род. Проклятие спустя годы передалось Астории. [3] Карнак - египетский городок в Верхнем Египте, на восточном побережье Нила, в 2,5 км к северу от Луксора, на месте древнеегипетских Фив. [4] В волшебном сообществе ходили слухи, что отцом Скорпиуса был Волдеморт. [5] "Книга Авраама-еврея" ("Книга иероглифических фигур") – эзотерический трактат, приписываемый Аврааму-еврею. По версии алхимика Николаса Фламеля, список трактата был по случаю куплен им в 1357 году, на самом же деле, Фламель, по всей вероятности, и был истинным автором этого произведения. [6] Вход в гостиную Хаффлпаффа скрывается в куче больших бочек в укромном уголке по правой стороне коридора, ведущего на кухню. Чтобы пройти внутрь нужно постучать по определенной бочке в ритме «Пенелопы Хаффлпафф». Но если постучать по неправильной крышке или в неправильном ритме, нарушитель получит приличную порцию уксуса. [7] Ядовитая фасоль тентакула или Жгучая антенница (англ. Venomous Tentacula) — магическое растение, которое обладает ядовитым укусом. [8] Лукотрусы – хранители деревьев, мелкие (не больше восьми дюймов ростом), внешне выглядят так, словно сделаны из прутиков и коры, с крошечными карими глазками. Один из их представителей являлся домашним любимцем Ньюта Саламандера, звали его Пикетт. [9] Закон Трансфигурации Гэмпа – закон, регламентирующий магический мир. Еда является одним из принципиальных исключений из закона Гэмпа. [10] Дэрия Эйвери – мой персонаж, дочь Эйвери-старшего, последователя Волдеморта. Эйвери был студентом Слизерина, обучавшимся в одно время с Северусом Снеггом. После окончания школы вступил в ряды Пожирателей смерти. Вероятно, принимал участие в битве за Хогвартс. Дальнейшая судьба не известна, посему взяла на себя смелость «сделать» ему дочь. [11] «Кенмарские коршуны» – ирландская команда по квиддичу. [12] «У Морибанда» - небольшой магазин, расположенный в Лютном переулке. Находился напротив «Горбина и Беркеса» и рядом с магазином «Спини Серпент». Магазин назван в честь хозяина заведения — торговца Морибанда. Имя лавочника не известно, посему придумано мною.