~Не думай, что не понимаю~
Правда — это странная штука. Сначала мы тратим кучу времени, чтобы ее узнать, а потом всю оставшуюся жизнь, чтобы забыть.
Вопреки моим ожиданиям я попала вовсе не в Чертоги Безвременья. Это был берег. Берег моря. Как я узнала об этом? Без понятия. Ощущение, что всегда знала, как оно выглядит, это море. Море — это много воды. Это чертовски много воды. Особенно в этом месте, где не было ни скал, ни гор, ни признаков жизни оно казалось особенно безграничным. Безграничнее той пустоты в Чертогах Безвременья. Ну, или что это было на самом деле? Наверное, я была на острове. Обернувшись, я тоже ничего не увидела. Голый песок почти белого света омываемый волнами моря. Ни деревьев, ни птиц, ни-че-го. Пустота. Я вернула взгляд на море — хоть какое-то движение в пугающей меня пустоте. Там вдали плескались довольно больше волны. Пахло свежестью и солью… Я почувствовала, как холодная вода касается моих ног. Она прибывает с каждой волной и вновь уходит обратно. Кажется, я стою босиком. И в платье. Отчего-то оно похоже на то платье, в котором я проснулась после битвы за Хельмову падь. Ветер трепал лёгкий материал, мелкие брызги воды летели в лицо, окропляя его. — Красиво, не правда ли? Рядом с собою я ощутила присутствие человека. С точностью могу сказать, что это был мужчина. Даже столь неожиданное появление в этом месте живого существа не смогло меня оторвать от созерцания волн и солёной пены, которую они оставляли после себя. — Очень. — Ты ведь не ожидала, что окажешься в этом месте, верно? — продолжал спрашивать незнакомец. Я повернула голову и увидела его. Эру. Нет, это не он. Это тот мужчина, что являлся мне в Чертогах. Но теперь он был ростом почти с три метра — лилипут, по сравнению с космическими размерами, — с белоснежными волосами, отливающими при свете солнца перламутровым блеском, и ярко-голубыми глазами, настолько светлыми, что только если сильно напрячь глаза, можно было увидеть в них цвета. — Да. — Ты гадаешь, почему? — спокойным тоном, словно материнским, продолжал говорить он. — Что заставило меня и Орден истари так поступить с тобой? Зачем тебе лгали? Зачем нужна была эта книга? Верно? — Да, — снова односложно ответила я. — Меня зовут Манвэ. Я брат твоего отца — Мелькора, — запоздало представился Айнур. — А я Айнэ. Просто Айнэ.❂❂❂
— Так он сказал тебе? Сказал, зачем нужно было всё это? Леголас потянулся вперёд, снимая листик, упавший с ветки выше на белоснежные волосы Айнэ. Эллет вздохнула и перевела на него задумчивый взгляд. — Он просто отец, страшащийся за своих детей. — И что это значит? — эльф вернул руку на сук, за который он держался ранее, и положил на него голову. — Наверное, он боялся, что я не исполню пророчества. Ну, то есть… — она задумалась, подбирая слова, — …не смогу победить Мелькора из-за того, что он мой отец. — Но ведь пророчество — выдумка, — Леголас непонимающе нахмурился. Айнэ в который раз за последние два часа вздохнула, плотнее сжимая колени, нервно царапая их ногтями. Как ей удавалось сидеть так на ветке, ни за что не удерживаясь, и не падать такое долгое время — оставалось для принца загадкой. — Не совсем, — она сутулилась ещё больше. — Настоящее пророчество гласит, что я вступлю в схватку с Морготом за Средиземье через 40 лет. Но кто победит в ней… об этом ничего не сказано. — И он подозревал, что Мелькор переманит свою дочь на свою сторону, — задумчиво подвёл итог Леголас. — Как думаешь, он зря сомневался? — Айнэ с надеждой в глазах, словно маленький ребёнок, посмотрела на эльфа. — Честно? — он изогнул губы в хитрой улыбке. — Ты — это самое светлое, что вообще способно существовать. Но ещё ты своенравная, твердолобая, непослушная, до ужаса любопытная, дерзкая и непонятная. Так что, — он улыбнулся ещё шире, — боюсь, что на разгадку тайны твоей души мне и вечности не хватит. — Я подарю тебе две, — наконец-то, Айнэ прогнала все пасмурные мысли. И для этого нужен был лишь один❂❂❂
В Хельмову падь эльфы вернулись уже когда солнце почти исчезло за горизонтом. У места, где конюхи отводили лошадей воинов в стойла, их ждал Гимли. — Наконец-то! Я уж подумал, вы двое дорогу обратно забыли. Айнэ усмехнулась, но в ответ язвить не стала, не находя в себе силы сформулировать достойный ответ. Леголас бы закатил глаза, если бы не его манеры — он просто взял девушку за руку и повёл в замок, где по пути их перехватила Эовин. — Госпожа! Вы вернулись! — племянница короля вцепилась в ладонь Айнэ и потянула её за собой. Первоцвет до последнего не рассоединяла правой руки с принцем, жалобно глядя на него в поисках помощи, но тот лишь беззвучно смеялся глазами и пожимал плечами. — Вам нужно сменить этот наряд как можно быстрее! Пир вот-вот начнётся! Обречённо вздохнув, эллет позволила девушке отвести её в свои покои. Там она покорно приняла платье насыщенно красного цвета. На немой вопрос в белых глазах Эовин ответила: — Цвет Спасительницы у людей — алый. — Теперь мне даже меньше хочется сбежать с пира, — усмехнулась Айнэ. Эовин помогла надеть платье эльфийке. Оно было с довольно длинным подолом, и прямыми рукавами до икр, прихваченных на манер ривенделлской эльфийской одежды золотой тесьмой выше локтя, там, где ткань начинала расширяться. Эта же тесьма окаймляла неглубокий круглый вырезе и края подола, а так же опоясывала талию. — Да, — сказала Айнэ, оглядывая спину в зеркале, — мне определённо нравится вкус Рохана. Когда пир начался, эллет решила не идти на него поначалу, а дождаться, пока пройдёт «скорбная часть». Поэтому отправив туда Эовин одну, она стала наблюдать за происходящем из-за двери. Лишь когда Теоден призвал почтить память погибших празднованием победы, сзади к ней подошёл Гэндальф. — Почему ты не там, с ними, дитя? От неожиданности эллет даже подпрыгнула, ведь за мыслями не смогла уловить приближения мага. — Могу задать тебе тот же вопрос, — Айнэ вновь повернулась в сторону нарастающего гуляния. — Ты всё ещё держишь зло на меня? — с горечью подметил маг. — Я не могу держать зла вообще ни на кого. Вы с Манвэ на славу постарались, когда «обеляли» меня до мозга костей, — почти не обиженно ответила девушка. — Ты должна понимать… — Я всё понимаю, — со вздохом Айнэ перебила Белого волшебника и вернула взгляд на него. — Не думай, что не понимаю. Страх — это нормально. Каждый бы боялся на вашем месте, учитывая, что это страх мог бы быть небезосновательным. — Так ты считаешь, что сейчас у нашего страха нет почвы? — Я считаю, что ни секунды не поколеблюсь, если окажусь с экскалибуром в руках перед лицом врага, кем бы он там ни был, ведь для меня он не отец, и я даже не знаю его. Точнее знаю, ОН — враг всем тем, кого я люблю. А значит — враг мне. — Я рад это слышать, — улыбнулся Гэндальф. — А я, — она снова вздохнула, тепло посмотрев на мага, — рада, что ты вернулся. Белый маг снова улыбнулся и потрепал Айнэ по распущенным волосам, сбивая их на макушке. Возмущённо «эйкнув», девушка поправила волосы, смешливым взглядом проводив фигуру в белом в зал и сама решила всё же присоединиться к пирующим. Как только она прошла внутрь, вмиг тысячи радостных возгласов повстречали её. — Смотрите! Там Спасительница! — Поприветствуем нашу госпожу! — Выпьем за Айнэ Первоцвет! Спасительницу Рохана! Эти и многие другие лестные слова летели в адрес обречённо улыбающейся эльфийки, как только она проходила мимо очередных групп мужчин. На пиру были и женщины. Но те видимо были слишком стеснительные, чтобы обратиться к Айнэ. Они тихо перешёптывались, кто-то даже краснел, после чего поглядывал в сторону какого-то столику, у которого столпилось особо много народу. Заинтересовавшись этой группой воинов, Первозданная отправилась к ним. — А я что сказал? — послышался голос вдрызг пьяного Гимли. — Он не умеет пить! А дальше — громкий звук падающего предмета. Довольно тяжелого падающего предмета. А затем — радостные вопли воинов. — Леголас? — Айнэ удивлённо посмотрела на жениха, окружённого рохиррим, которые неустанно его с чем-то поздравляли. Среди них был даже Эомер. Стол, около которого стоял эльф и под которым валялся гном, был уставлен огромным количеством пустых бутылок из-под эля. — Что здесь происходит? — Ууу… Леголас, пришла твоя мамочка, — протянул какой-то уж очень развеселённый рохиррим. — Милая! — не обращая внимания на слова мужчины, эльф подскочил к ошалевшей от его действий эллет. — Твой жених принёс тебе ещё одну победу! И после этих слов принц страстно впился в губы девушки под одобряющее улюлюканье и крики воинов. — Ты пьян? — девушка кое-как отстранилась от мужчины, носом втягивая стойкий аромат алкогольного напитка, исходящего от него. Она смотрела на весёлого эльфа по-доброму насмешливой улыбкой, не расслабляя сведённые в недоумении брови на переносице. — Эльфы не пьянеют, — отрицательно покачал головой Леголас, крепче стискивая в объятиях девушку. — Да-да я вижу, — Айнэ еле сдерживалась, чтобы не засмеяться в голос. Она перевела взгляд на одиноко лежащее тело Гимли на полу. — Зато чудесная способность эльфов не досталась гномам. Ты только посмотри, что ты с ним сделал? Эльф тоже посмотрел на дворфа вполне осознанным насмешливым взглядом. Всё же, он действительно не был пьян и вполне осознавал, что делает. К большому удивлению эллет. — Он немного увлёкся, — Леголас пожал плечами и перевёл взгляд на Айнэ. — Надо бы ему помочь. С этими словами эльф отстранился от девушки и вместе с Эомером поднял Гимли с пола, неся его в направлении выхода. — Да уж, — Айнэ обречено покачала головой и направилась дальше по залу Впереди на столе танцевали Мэрри и Пиппин, каждый с кружкой эля в руках, полной до краев, и весело распевали знакомый только в их краях мотив: — Весь мир ты можешь обойти И пива разного найти Но будь уверен ты в одном Хмелей оно в краю родном, Но будь уверен ты в одном Хмелей оно в краю родном. Ты можешь пить прекрасный эль, Такой, что пьют на троне, Но лучший эль для храбрецов… На середине песни Перегрин перестал петь и остановился, глядя на Гэндальфа в толпе, но его осёк кузен, и они вновь запели: — Но лучший эль для храбрецов… В Зелёном лишь драконе! Они чокнулись кружками и стали залпом пить эль. Айнэ весело рассмеялась и, заметив рядом с Гэндальфом ещё и Арагорна, пошла к ним. Но на половине пути её окликнули хоббиты. — Айнэ! — Айнэ, спой теперь ты! — просил Пиппин. — Да, Айнэ, теперь твоя очередь! — вторил ему Мэрри. — Р-ребята, — подавив шок заговорила эллет. — Я не думаю, что это хорошая идея. — Спой, Спасительница, ну! — поддакивали хоббитам воины. Двое рохиррим подхватили её под руки и подняли на стол, туда, где уже стояли человечки. Весь зал стал скандировать «Спой! Спой!». Каждый считал своим долгом на каждое «Спой!», ударить кружкой по столу, или рукой по руке, или рукой по плечу, или, в крайнем случае, — по товарищу. Когда гул стал невыносим, Айнэ сдалась. — Ну, всё, хватит! — после её слов все разом замокли. — Хорошо, я спою. И зал вновь взорвался воплями, но теперь радостными. Уже новые роханцы поставили на стол деревянное кресло, и Мэрри с Пиппином, галантно подав руки эльфийке, усадили в него девушку. — Тихо! — вскричал Теоден, призывая всех к молчанию. — Спасительница поёт. И водрузилась тишина. Первые несколько секунд Айнэ выбирала, что ей спеть, блуждая глазами по собравшимся вкруг неё воинам, пока в конце зала она не заметила улыбающегося ей Леголаса. — Был зелен плющ, и вился хмель, Лилась листвы полночной тень, Кружилась звездная метель В тиши полян, в плетении трав. Там танцевала Лютиэн, Ей пела тихая свирель, Укрывшись в сумрачную тень Безмолвно дремлющих дубрав. Восхищённо вздохнув, рохиррим поняли, что Спасительница поёт самую знаменитую балладу эльфов, переведённую на вестрон. Необычная история и эльфийское происхождение в сочетании с чистым нежным голосом вызывало восхищение даже у самых мрачных и скупых на эмоции и похвальбу мужчин. — Шёл Берен от холодных гор, Исполнен скорби, одинок, Он устремлял печальный взор, Во тьму, ища угасший день. Его укрыл лесной чертог, И вспыхнул золотой узор Цветов, пронзающих поток Волос летящих Лютиэн. Он поспешил на этот свет, Плывущий меж густой листвы, Он звал, но слышался в ответ Лишь шорох в бездне тишины. И на соцветиях травы Дрожал под ветром светлый след На бликах темной синевы, В лучах бледнеющей луны. История была довольно грустна. Настроение песни предавалось певице, а от неё — роханцам. Некоторые особо впечатлительные даже пустили слезу. Переживая за главных героев баллады. При свете утренней звезды Он снова шёл и снова звал, В ответ лишь шорох темноты, Ручьев подземных смех и плач. Но хмель поник, и терн увял, Безмолвно умерли цветы, И землю медленно объял Сухой листвы шуршащий плащ. Шел Берен через мертвый лес, В тоске бродил среди холмов, Его манил полет небес И дальний отблеск зимних грез. В случайном танце облаков Он видел облик, что исчез, В извивах пляшущих ветров Он видел шелк ее волос. Девушки самозабвенно слушали слова песни, представляя себя на месте главной героини — самой прекрасной эльфийки. За ними шли их возлюбленные сквозь тернии имея лишь призрачную надежу и вспыхнувшую как пламя любовь. Она предстала перед ним В наряде солнечных огней, Под небом нежно-голубым В цветах оттаявшей земли. Так пробуждается ручей, Дотоле холодом томим, Так льется чище и нежней Мотив, что птицы принесли. Айнэ помолчала, но потом вновь запела. Она пришла — и в тот же миг Исчезла вновь, но он воззвал: — Тинувиэль! — и скорбный крик Звучал в лесах и облаках. И светлый рок на землю пал, И светлый рок её настиг, И нежный свет её мерцал, Дрожа у Берена в руках. Он заглянул в ее глаза — В них отражался путь светил, В них билась вешняя гроза, И в этот час, и в этот день. Несла рождение новых сил Её бессмертная краса. Свершилось то, что рок сулил Для Берена и Лютиэн. Она вновь замолчала, взглянув в ту сторону, где раньше стоял Леголас. Эльф по всей видимости ушёл, что немного взволновало Айнэ. В глуши лесов, где гаснет взор, В холодном царстве серых скал, В извивах черных рудных нор Их стерегли моря разлук. Но миг свидания вновь настал, Как рок сулил, и с этих пор На том пути, что их призвал, Они не разнимали рук. Допев и выслушав всю похвальбу, девушка решила всё же не ходить за эльфом, дав ему время побыть одному. Наконец, спустя пару часов, не меньше, народ потихоньку стал расходиться. Кого тащили на себе товарищи, кого оставляли вырубленными на том месте, куда они свалились. Айнэ тоже вышла из зала и пошла в комнату, отведённую Братству. Здесь были почти все, кроме Леголаса. Арагорн ходил между хранителями, заботливо подтягивая одеяла тем, кто мёрз, но из-за глубокого сна не мог проснуться. Прикрыв за собой дверь, Айнэ всё же вернулась в свои покои. Сняв тяжёлое облачение, девушка надела лёгкое шёлковое ночное платье, поверх которого накинула халат того же комплекта и вышла на балкон. Восток был затянут тучами, обрывающимися ближе к горам. Айнэ печально вздохнула. В её мыслях пронеслись два хоббита идущих к горе, кольцо, которое они несли, Саурон, Мелькор, Манвэ, Гэндальф, Боромир, Гимли, Мэрри и Пиппин, Теоден с племянником и племянницей. Последним в голове застрял образ Леголаса. Она снова вздохнула и потёрла кольцо на указательном пальце, после чего решила вернуться в комнату. Но на половине пути девушка потеряла сознание и свалилась на пол.