~Война стучится в ворота Рохана~
О нас думают плохо лишь те, кто хуже нас, а те кто лучше нас, им просто не до нас. Омар Хайям
Белокаменный город. Нет. Крепость… Минас-Тирит. Белое дерево в каменной крепости. Оно… полыхало огнём. Оно сгорало. Ему было больно. Дерево тоже было живое! Оно тоже хотело жить! Оно сгорало и с каждой секундой в голове появлялись всё больше и больше голосов. Они кричали. Все кричали. Кричали от боли. Мужчины, женщины, дети, старики… Они сгорали вместе с белым деревом. А вместе с ними сгорала и Айнэ. — Я знаю, кто ты, — прошипел голос, и его шёпот оказался громче тысячи криков. Белое дерево исчезло, но голоса не умолки. Теперь перед ней были картины пыток детей и взрослых, убийство немощных и насилие над женщинами. Все люди были в крови. Все они были в цепях. Все они кричали, присоединяясь к воплям в голове. И все они потом погибали, не переставая кричать. — Нравится, да? Твои глаза хотят закрыться, но твоей тёмной душе это нравится, верно? Больше картин. Больше крови. Больше боли. Больше криков. — Нет… — вместо отчаянного вопля вырвался лишь еле протестующий шёпот. — Нет? — наигранно удивился голос. — А это? Теперь перед ней было поле брани. То тут, то там валялись обескровленные тела рохиррим. А рядом с ней… Тела хранителей. У всех у них были открытые глаза, в которых застыл предсмертный ужас. Все они не дышали. Все они были бледны как ночь. И ближе всех к ней лежал Леголас. — Печальная картина… — вздохнул голос. — Но тебе нравится, верно, моя тёмная госпожа? — его тон тут же переменился с печального на весёлый. Почувствовав в себе прилив силы, девушка закрыла глаза и яростно задёргалась на месте, выпутываясь из цепких лап невидимой силы. — Нет… Нет-нет-нет! Вновь резко распахнув глаза, девушка увидела перед собой безумного смеющегося мужчину, стоявшего на горе трупов людей, венчало которую тело Фродо, лежавшего на Сэме. Его огненные, даже пламенные волосы до пят подрагивали в такт его рваному дыханию, чёрная корона, похожая на корону Мелькора на портрете, устрашала, выделяясь на фоне кудрей и оранежаватого, словно огнём подсвеченного лица. Последнее, что успела заметить Айнэ — чёрные латы и кольцо Всевластия на указательном пальце. Она вновь резко открыла глаза, хоть точно помнила, что не закрывала их. На то, чтобы понять, что она вернулась в реальность, ей хватило нескольких секунд. Перед ней было обеспокоенное лицо Леголаса, гладившего её по щеке рукой, а дальше за ним — остальных хранителей и даже короля Рохана. — Минас-Тирит… — только сейчас она осознала, что лежит на коленях принца на полу в тронной зале и тяжело дышит, от чего может лишь хрипло и почти беззвучно шептать. Эльф в свою очередь пытается её успокоить, крепче сжимая в объятиях. — Саурон… Он хочет… уничтожить Минас-Тирит. Белое дерево в огне… Нам нужно… помочь им... — после каждых двух-трёх слов Айнэ делала глубокие вдохи, пытаясь угомонить бешено стучащее сердце. — Армия Мордора… нацелилась на… нацелилась на Гондор. Больше не в силах говорить, Айнэ захлебнулась воздухом и катившимися всё это время слезами по её щеками, утыкаясь в грудь укачивающего её эльфа. Леголас что-то нашёптывал на синдарине, гладя её по белым коротким волосам. На плече Айнэ почувствовала широкую руку Гимли. — Да, — кивнул сам себе Гэндальф, после чего обратился к Теодену. — Глаза Пиппина не лгали. Он дуралей, но дуралей честный. Он не сказал Саурону ни слова про Фродо и кольцо. Нам странным образом повезло. Пиппин увидел мельком в Палантире планы врага. Саурон готовится нанести удар по Минас-Тириту. Его поражение при Хельмовой Пади кое-что показало ему. Он узнал, что в битву вступил наследник Элендиля, род людей не так слаб как он думал. Они готовы бросить ему вызов. Саурон боится этого. Он не станет рисковать, позволив народам Средиземья объединиться под одним знаменем. Он сравняет Минас-Тирит с землёй, но не допустит возвращение короля людей на трон. Если зажгутся сигнальные огни Гондора, Рохан должен готовиться к войне. — Скажи мне, — протяжно и довольно тихо начал говорить Теоден, — почему мы должны идти на помощь тем, кто не стал помогать нам? Чем мы обязаны Гондору? — Я пойду, — спокойно заявил Арагорн, но мысль дунадайна не понравилась магу. — Нет. — Надо предупредить их! — Предупредят, — отмахнулся Гэндальф. Он внимательно посмотрел на Странника и медленно подошёл к нему. — Ты отправишься в Минас-Тирит другой дорогой. Следуй вдоль берега реки, перехвати чёрные корабли. И запомните, у нас с вами теперь нет права на ошибку, — обратился маг уже ко всем в зале. — Я отправлюсь в Минас-Тирит, — он бросил взгляд на Пиппина, — и отправлюсь не один.❂❂❂
Айнэ стояла в конюшнях и гребнем расчёсывала гриву Серогрива. Гэндальф решил не медлить ни единого дня и отправится в столицу Годнора сегодня же, сей час же! Она отсюда слышала, как спускаются со стороны замка маг и два мельтешащих за ним хоббита. Первым в конюшню зашёл Гэндальф, за ним Мэрри и, наконец, — сам виновник всей этой истории с Палантиром. Пиппин шёл неуверенно, нехотя, всё поглядывал в сторону смурного кузена и испуганно озирался на лошадей. Как только он увидел Айнэ, то тут же бросился к ней. — Что со мной будет? — жалобно спросил хоббит, стискивая в объятиях эльфийку, севшую на колени, словно дитя, испугавшееся грозы, стискивает мать, ища защиты. — Я не знаю, — честно ответила эллет. — Война идёт за тобой, Пиппин, — Айнэ заставила хоббита посмотреть ей в глаза. — Ты должен храбриться, милый. Никогда не забывай о силе, что есть внутри тебя. — Боюсь внутри меня лишь маленький слабый трусливый человечек с мохнатыми ногами, — грустно ответил Тук. Первоцвет усмехнулась и погладила его по кудряшкам. — Так загляни глубже. — Так всё, — Гэндальф подошёл к коню, закидывая ему что-то на спину. — У нас нет времени. Айнэ, давай его сюда. Эллет послушалась грозного тона мага и поднялась вместе с хоббитом на ноги, подводя затем Пиппина к Белому волшебнику. Гэндальф, поражая своей силой, в мгновение ока закинул человечка на спину Серогрива, словно он ничего не весил. — Далеко до Минас-Тирита? — обеспокоенно спросил Пиппин, глядя на истари. — Три дня пути, если напрямик, как летают назгулы. Надеюсь, не попадёмся им на глаза. — Держи, — Мэрри, всё ещё хмурясь, подошёл к брату и протянул ему свёрток. — Это тебе на дорогу. — Лонгботтомский табак? — удивился Тук. — Я знаю, у тебя кончился. Ты много куришь, Пиппин. — Но мы ещё увидимся? — с надеждой спросил хоббит. Мэрри вопросительно посмотрел на Гэндальфа, но тот ничего ему не ответил, вместо этого забираясь в седло позади Перегрина. — Увидимся?! — громче и отчаяннее повторил Пиппин. Мэрри вздохнул. — Не знаю. Я не знаю, что нас ждёт. — Мэрри? — Скачи, Серогрив, — Гэндальф ухватился за поводья, не обращая внимания на крики хоббита. — Покажи, что такое скорость. — Мэрри! Мэрри! Айнэ! Мэрри! Мэрри выбежал из конюшен вслед за Серогривом, уносящем прочь из города мага и его лучшего друга. Тяжело вздохнув, Айнэ и сама пошла на воздух к дворцу. По пути ей встретился Леголас. — Как ты? — Намного лучше, спасибо Аранен, — девушка устало приклонила голову на плечо эльфа. — Тебя что-то тревожит? — Война стучится в ворота Рохана, Леголас, — тяжело вздохнула девушка, плотнее прижимая к обнимающему её принцу. — И боюсь, Теоден не пожелает ей их открыть.❂❂❂
Прошло три дня. Три дня ожидания и точащего самобичевания. Айнэ постоянно говорила либо с Эовин, либо с Тауриэль, либо с Эллериан, либо с её сыном. Разговоры ей надоели. На третий день она вышла на смотровую площадку и стала спокойно, в тишине смотреть вдаль на горы. Однако в прострации она пробыла не долго, ведь уже через несколько минут заметила горящий костёр на одной из заснеженных вершин. Айнэ с такой скоростью сорвалась с места и устремилась в тронную залу, что длинные полы её зелёного сюртука взметнулись вверх подобно плащу. Она бежала, еле успевая ориентироваться в коридорах и не сбивать с ног снующих туда-сюда мимо неё воинов. К своей цели она прибыла как раз вместе с Арагорном, тоже наблюдающим за горами и так же одновременно они выкрикнули: — Сигнальные огни Минас-Тирита, зажглись! Взглянув на Айнэ, Арагорн подбежал к Теодену. — Гондор зовёт на помощь. Все, кто был здесь, замолкли, ожидая от короля дальнейшей реакции. Теоден молча секунд десять, после чего наконец-то сказал: — И Рохан явится. Собрать рохирримов! — он кинул взгляд на племянника. Эомер поклонился своему корою и тут же покинул зал.