***
Безрезультатно обыскав все мусорные корзины дома, Гермиона отправилась в офис «Ежедневного пророка» и попросила на память выпуск, напечатанный в день ее рождения. После того, как смуглая женщина протянула ей газету — задержав в руке чуть дольше, чем это было необходимо, попутно благодаря за все, что девушка сделала на войне — Гермиона поняла, что светлое пятно, которое она видела на первой странице, было головой Люциуса Малфоя. Гриффиндорка, впервые за полтора года взглянув ему в лицо, почувствовала, как у нее перехватило дыхание. Сходство с Драко было настолько поразительным, что даже в тюремной робе Азкабана, глядя на него сквозь бумагу, девушка ощущала пронизывающее чувство собственной неполноценности. Вернувшись домой, Гермиона просмотрела статью и остановилась на фотографиях Драко с девушкой. Они обедали в одном из самых модных волшебных лондонских ресторанов. У нее были волнистые светлые волосы и идеальные зубы, и Драко улыбался ей. По словам Риты, девушка была чистокровной француженкой, что, по мнению Гермионы, должно было огорчить всех полукровок и магглорожденных, стремящихся быть первыми в очереди. Репортерша не указала в статье, что «предпочтения» Драко изменились со времен войны, только размыто дала «зелёный свет» для всех возрастов, размеров и происхождений. Все выглядит довольно многообещающе, если вы достаточно недалеки, чтобы поверить в это. Гермиона отметила следующее: Рита никак не подтвердила, что встреча прошла успешно и наследство было передано. Также она не прокомментировала фотографию, на которой Драко покидает Азкабан, опустив голову, нахмурившись и стиснув зубы.***
В пятницу Грейнджер снова обула свои «удобные» каблуки. Она отчаянно нуждалась в том, чтобы Джинни сходила с ней за покупками и нашла туфли, которые не смущали бы ее, но сегодня не было времени. Утром должен состояться разговор с Визенгамотом по поводу приговора Антонина Долохова. По словам Гарри судьи довольно долго спорили о худших из Пожирателей смерти, особенно о тех, кто был заключен в тюрьму ранее и совершил побег. По офису прошел слух, что на прошлой неделе был схвачен Дементор, и хотя Эйден любил выдвигать самые нелепые гипотезы, Гермиона знала, что выбранное время суда над Долоховым было подозрительным. Нет, девушка не испытывала жалости к Долохову, но если Поцелуй будет вновь использоваться в качестве наказания, то чем все это закончится? Гермиона вышла из лифта на нижнем уровне и резко остановилась, увидев в двадцати футах от себя белокурую голову. Он стоял, прислонившись к каменной стене, и рассматривал свои ботинки. Она не видела его с тех пор, как в понедельник сходила с ума в лифте, но Рита Скитер не давала ей возможности забыть о нем. Кстати говоря, накануне у него состоялось свидание за обедом с той же девушкой из Болгарии. Она слишком много улыбалась. Насколько Гермиона могла судить, он еще не успел заметить ее, ей так захотелось развернуться и убежать наверх. Однако ноги сами понесли девушку к нему. Драко услышал стук каблуков и поднял глаза. На какое-то мгновение Гермиона увидела на его лице неприкрытое любопытство, но затем оно сменилось недоверием. — Малфой, — поприветствовала она его, вспомнив, что в последний раз, когда они по-настоящему разговаривали, она назвала его Драко. — Что ты здесь делаешь? — блондин покосился на нее. Гермиона остановилась в двух шагах от него. — Даю показания по делу Визенгамота. Так же, как и ты, я полагаю? Малфой стиснул зубы и снова уставился в пол. Когда стало ясно, что он больше ничего не скажет, Грейнджер прислонилась к противоположной стене. Находиться рядом с ним, прислонившись к одной стене, было бы неловко, подумала девушка, но быстро об этом пожалела, потому что им пришлось стоять лицом к лицу через широкий проход. Она сосредоточила взгляд на дубовой двери в конце коридора, вытянув шею, чтобы не обращать на него внимание. — Скажи мне, Грейнджер, — произнёс он, и она приложила максимум усилий, чтобы все-таки взглянуть ему в лицо. Однако Малфой не смотрел на нее. — Вы считаете своим долгом освободить всех Пожирателей смерти? — гриффиндорка моргнула, и он продолжил: — Свидетельствование в защиту обвиняемого — это постоянный пятничный пункт к выполнению в вашем календаре? Он посмотрел на нее своим излюбленным скучающим, раздраженным выражением, которое так часто доводилось видеть Гермионе. Драко так тепло относился к ней в прошлую пятницу, угостил выпивкой, болтал с ней. Говорил что-то о том, почему именно она была «золотой»… Гермионе казалось, что все это выдумка, и они прежние, двенадцатилетние, спорят на квиддичном поле. — Вообще-то сегодня я даю показания против обвиняемого, — ответила она, выдержав его взгляд. Глаза Драко сверкнули, и девушка решила не вдаваться в подробности, но ее язык имел другое мнение на этот счёт. — Не волнуйся, Малфой, ты — все еще исключение из правил, — она подняла бровь, как обычно делал он, общаясь с гриффиндоркой. — Исключение… — пробормотал Малфой и, прищурившись, уставился в пол. — И кто просил тебя спасать меня, Грейнджер? — парень отошёл от стены, его шея и плечи были напряжены. Гермиона затаила дыхание. — Потому что я не просил твоей жалости. Мне не нужна «спасительница», — он насмехался над ней. Это настолько напомнило девушке времена Хогвартса, что ответила она не сразу. — Я никогда не вызывалась быть твоей «спасительницей», — усмехнулась Гермиона. Малфой двинулся на неё. — Тогда для чего ты вызвалась? — в его глазах блеснул огонь, а в уголках рта появилась ухмылка. Гермиона ощутила жар. Словно он щелкнул тумблер, и атмосфера в коридоре мгновенно изменилась. — Н-ни для чего, — девушка сосредоточилась на том, чтобы изобразить на своем лице отвращение, попытаться сохранить его, а не вылезающее наружу замешательство. — Мерлин, Малфой! Ты не можешь просто смириться с тем, что кто-то хорошо к тебе относится? Это… Просто это было правильным решением. Ухмылка сползла с его губ, но глаза все еще блестели. Зрачки Малфоя танцевали по ее лицу с решимостью, которую, как девушка помнила, можно было наблюдать на его лице во время уроков Нумерологии. — Значит, это пожизненный долг? — задал вопрос он. Больше не было необходимости притворяться смущенной. — Пожизненный долг? — Ты спасла меня от гниения в Азкабане и теперь я тебе должен, Грейнджер? Так это работает? Гермиона была искренне потрясена. — Нет. Нет, это вовсе не входило в мои намерения, — она покачала головой и сосредоточилась, глядя на пространство меж носками их туфель. Всего два шага. Девушка сглотнула. — Пожалуй, Малфой, мы квиты, — она подняла глаза и взглянула на него из-под ресниц. Драко, прищурившись, наблюдал за ней. — Я имею в виду то, о чем говорила на твоем заседании. Если бы ты опознал нас в поместье… — Остановись! — огрызнулся он так, что Гермиона подскочила. — Перестань обожествлять ту ночь. Она отпрянула, вглядываясь в его лицо. Малфой снова уставился на девушку. И покраснел. — Мне было плевать на спасение мира, или на борьбу с Темным Лордом, или на тебя и твоих идиотских друзей, если уж на то пошло! — несколько прядей его челки упало на лоб, и он поправил их. — Я знаю, что ты узнал меня, — произнесла Гермиона, качая головой. — Знаю, что ты видел меня, видел Рона и мог легко… — Передать тебя Пожирателям смерти? Тебе бы понравилось это, Грейнджер? Так должна выглядеть ситуация в твоем логическом мозгу? — Конечно, нет! — она чуть не рассмеялась над абсурдом ситуации. Малфой снова сменил позу, чтобы встретиться с ней взглядом и быть на одном уровне. Гермиона спиной чувствовала холод каменной стены. — Ты хоть представляешь, на что они способны? Долохов? Пожиратели смерти? Девушка подавила легкое облегчение, услышав, как он отзывается о Пожирателях, словно он никогда не был их частью, и выпрямилась. — Конечно, я знаю! Ты присутствовал тогда в комнате и видел! — она не смогла удержаться и потянулась к своей руке, навсегда изуродованной магическим шрамом. — Не Белла. Настоящие Пожиратели смерти. Гермиона не понимала. Что-то в ее лице, должно быть, подсказало ему об этом. Он продолжил: — Некоторые из них совершенно адекватны, с логическим разумом и способностью мечтать об альтернативном будущем, в котором Гарри Поттер и Орден побеждены, а Лорд Волдеморт правит миром. И что, по-твоему, происходит с такими, как ты, в этом мире, Грейнджер? — его стальные, серые глаза сверлили ее, и след от ухмылки вернулся. Он в чем-то ее побеждал. Она просто еще не знала, в чем именно. — Я поняла, Малфой, — Гермиона закатила глаза, пытаясь изобразить смелость. — Нас всех пытают. Мы все умираем. Все Магглорожденные получают соответствующее клеймо — «грязнокровка»… — Все Магглорожденные — да, — блеск вернулся его глазам. Малфой сделал еще один шаг к ней, и Гермиона прижалась спиной к стене. — Но не «Золотая девочка» Поттера, — ее задело это прозвище. — Или его подстилка Уизли, если уж на то пошло, — гриффиндорка нахмурилась при подобном упоминании Джинни. Он положил руку на стену рядом с ее головой, улыбаясь, и все, о чем девушка могла думать в этот момент, это — сколько же раз она находила его в таком положении с Пэнси Паркинсон во время обходов старост. — Видишь ли, — продолжил он. — Макнейру пришла в голову идея организовать некий Аукцион. Он был блестящим бизнесменом, — Драко рассмеялся какой-то скрытой шутке, известной лишь ему одному, и Гермиона ощутила, как его дыхание коснулось ее лица. — Аукцион? — девушка моргнула. Он ухмыльнулся. — Некий способ… распределить военные трофеи, так сказать. Кто бы ни стал в конце войны обладателем определенного Магглорожденного, предателя крови или члена Ордена, он имел первое право продать их на Аукционе по самой высокой цене… для любой цели, какую только можно преследовать. В груди Гермионы образовалась пустота. Она не дышала, но Малфой продолжил. — И поверь мне, Грейнджер, — он улыбнулся. — Они бы не нуждались в твоих навыках домохозяйки. Она чувствовала, как к горлу подступает желчь, а на глаза наворачиваются слезы. Гриффиндорка сглотнула. — Тогда, полагаю, я все еще должна быть благодарна тебе, Малфой, — выпалила девушка. — Если бы ты опознал меня в ту ночь, «Золотая девочка» принадлежала бы Сивому и Егерям, которые выставили бы меня на Аукцион. Спасибо за возможность провести остаток войны в подземельях Малфоев! Если ты собирался завладеть «военными трофеями», я бы рекомендовала тебе хранить их в более комфортных условиях! — Гермиона выплюнула эти слова в ответ и увидела, как ее сбивчивое дыхание коснулось его волос, упавших снова на лоб. — О, всегда к твоим услугам, Грейнджер, — прошипел Малфой в ответ. — Кстати говоря, я слышал, что Сивый не очень-то хотел дожидаться Аукциона. Он предпочитал хранить все свои «трофеи» при себе. Гермиона чувствовала, как жар пробегает по шее и подбородку. Она сглотнула и посмотрела в его жестокие глаза. — И, конечно, такому проницательному человеку с деловой хваткой как ты, это пришлось не по душе. Зачем отдавать меня Сивому, если после войны можно заработать несколько сотен галлеонов. Так, Малфой? Он рассмеялся, и от этого смеха у нее по позвоночнику прошла дрожь. — Несколько сотен галлеонов? Ну же, Грейнджер, ты должна понимать, что твои… навыки стоят гораздо больше. Ты была бы главным лотом. — Прекрати, — прошипела она. — Торги за тебя и девчонку Уизли на самом деле начались бы с десяти тысяч галлеонов за каждую, но из достоверного источника, мне было известно, что самая высокая цена, которая обсуждалась, была двадцать тысяч за рыжую… — Ты отвратителен, — Гермионе необходимо было уйти, пока она не заплакала. Девушка попыталась обойти его, отойти от стены, но он прижал ее другой рукой. — …и тридцать тысяч галлеонов за самую выдающуюся ведьму нашего времени. Гермиона попыталась усмехнуться, но у нее перехватило дыхание. Малфой самодовольно улыбался, дразнил ее, наблюдал за ней. — Ты шутишь, — произнесла она. Девушка сейчас или заплачет, или ее стошнит, или все сразу. И ничего из этого она не хотела делать при нем. — И давай не будем забывать о моей любимой части, — он приблизился к ней насколько это вообще было возможно. — Еще пять тысяч сверху, если будет доказано, что ты «нетронута». Ее легкие отчаянно нуждались в кислороде, но она ничем не могла помочь. — Так ответь же, Грейнджер. Мне любопытно, — прошептал он, — если бы события прошлой весной развивались иначе, стал бы я богаче на тридцать пять тысяч галлеонов? Рука девушки отреагировала быстрее, чем мозг. Гермиона дала ему пощечину. Ее грязная кровь кипела в венах, и она задыхалась. Лицо Малфоя едва шевельнулось, когда ладонь соприкоснулась с ним, однако гриффиндорка прилично ему врезала. Они посмотрели друг другу в глаза. — Мистер Малфой, — послышался голос за тысячу миль. — Они готовы принять вас. Он выпрямился и повернулся лицом к дубовым дверям, пока Грейнджер развернулась на каблуках и направилась обратно к лифтам. Обратно в Атриум. Ее каблуки цокали по направлению к первому камину справа, Гермиона быстро произнесла свой адрес, кидая Летучий порох в огонь. Джинни спрыгнула с дивана, просыпав попкорн на пол, и увидела всхлипывающую подругу, которая бежала прямиком к туалету. Джинни просидела с ней на полу в ванной на протяжении нескольких часов, не говоря ни слова.***
В ту ночь ей снилось поместье Малфоев. Она лежала на полу гостиной, запоминая люстру и узоры на потолке. Что-то тянуло ее за руку, но Гермиона ничего не видела. — Где ты взяла меч? — послышалось шипение. — Мы нашли его, клянусь, — голос донесся до ушей. Она не помнила, что говорила. — Ты лжешь, Грейнджер, не так ли? Боль в руке. Ее громкий крик. Она обернулась налево и увидела, как Драко Малфой выводит слово «грязнокровка» на ее предплечье. Джинни была там, когда она проснулась, вся в холодном поту.