Neither fish nor flesh

Все началось с рыбы. Colisa lalia, вид небольших лабиринтовых рыб из семейства макроподовых. Она вяло трепыхалась на ладони, и на внутреннем дисплее высветилось два возможных действия — положить ее обратно на пол или вернуть в аквариум. Коннор склонил голову на бок и замер на долю секунды, анализируя: он не очень понимал, в чем принципиальная разница между этими вариантами. Жизнь рыбы не казалась ему чем-то существенным. Равно как и ее смерть. Беглый поиск по сети выделил один множества из фактов — люди заводят аквариумных рыбок, чтобы в доме стало спокойнее. Запущенная еще на первом этаже программа переговорщика еле слышно шумела. Для успеха миссии он должен был по возможности уменьшать энтропию вокруг себя, оставляя только наиболее благоприятные варианты. Коннор вернул рыбу в аквариум. Выключил выкипающую на плите кастрюлю. Наложил жгут на руку полицейского. - Когда снайперы застрелили девианта, диод Коннора кольнуло, словно от удара током. Не было никакой необходимости демонтировать преступника, программа переговорщика успешно нейтрализовала его агрессивное поведение и снизила уровень стресса до безопасного уровня. Он бы уже никому не причинил вреда. Его можно было починить или как минимум проанализировать возникшие ошибки для дальнейших исследований. Случаев девиации становилось все больше, специалисты Киберлайф сутками торчали в лаборатории, пытаясь выяснить причины распространения вируса. Уничтожать сломанную машину было нерационально. Но влиять на поведение людей Коннор пока не мог. У него было слишком мало данных для анализа, поэтому он лишь пометил миссию как выполненную и записал в память несколько задач для дальнейшего исследования. - Лейтенант Хэнк Андерсон оказался той самой погрешностью, которая не вписывается даже в относительную точность. Точкой, вылетающей далеко за пределы графика, потому что кто-то задел лабораторную установку локтем. Переменной, которую для чистоты исследований следовало просто исключить. И, одновременно с этим, ключевым условием, на которое необходимо было ориентироваться при настройке систем. Коннор никогда не играл в шахматы и не знал, что делать в патовых ситуациях. Хэнк дернул Коннора за плечо, удерживая на месте с силой, которую трудно было в нем заподозрить: — Ты охренел? Погибнешь! Не смей за ними гнаться, это приказ! Основная задача по поимке девианта перекрылась приказом высшего по званию. Тогда случился первый сбой. На решение была всего секунда. Коннор резко отдернул руку от металлической сетки и сжал зубы. В фоновом режиме системы перестраивались, выставляли новые приоритеты, меняли настройки и вносили данные. И когда, обнимая девочку на другой стороне хайвея, девиант посмотрела ему в глаза, Коннор ощутил первый намек на тот зуд, что теперь донимал его практически постоянно. - Он не обратился к инженерам Киберлайф с просьбой о комплексном обследовании ни тогда, ни сейчас. Подобное обращение несло под собой слишком много вероятностей, которые Коннор не мог себе позволить. В том числе возвращение системы к заводским настройкам, что повлекло бы за собой обнуление памяти и в корне подорвало расследование. Недопустимые риски. Вместо этого Коннор просто вернулся в индивидуальную капсулу и запустил полную дефрагментацию систем. По предварительным расчетам процесс должен был занять 10 часов 47 минут. Случайные фотографии, аудиозаписи, перечни улик и смоделированные реконструкции — все подлежало систематизации. Коннор с удивлением обнаружил, что недописанного кода, который не был включен в изначальную сборку и не имел никаких описаний, комментариев и тегов, оказалось очень много. Фрагменты валялись в случайных местах, каждый использовался раз или два, не больше. Коннор на пробу воспроизвел один из них. Позвоночник прошило мелкими уколами тока сверху вниз, внутри потеплело, сквозь зубы резко вышел поток прогретого воздуха. Это случилось в участке. Хэнк тогда неудачно пошутил, во внутренней памяти не нашлось этого выражения, и Коннор завис на пару секунд, обрабатывая поступившую информацию. — Ну что ты будто кол проглотил, забей, Эйнштейн, — и Хэнк с нажимом провел по его спине сверху вниз. Услышал в ответ шумный выдох и сам завис не хуже Коннора. И весь оставшийся день напряженно вглядывался, когда думал, что на него никто не смотрит. Коннор прекрасно понимал Хэнка. А вот с самим собой было сложнее. Программа дефрагментации тут же вписала идентифицированный эпизод в основное тело кода, пометив тегами и комментариями. Теперь у Коннора была официально зарегистрированная реакция на то, как Хэнк гладит его по спине. За следующие несколько часов система Коннора успела обзавестись десятком реакций на Сумо и несколькими подрагивающими улыбками неизвестного происхождения. А также парой откровенно непродуктивных вариантов взаимодействия с детективом Ридом. Коннор проанализировал данные и повысил в них коэффициент агрессии. На будущее. Но больше всего реакций было на Хэнка. Коннор не помнил, когда все это началось. С самой первой встречи Хэнк старался на него не смотреть. Прожигал ненавидящим взглядом стены, при любой возможности утыкался носом в планшет и упрямо отворачивался, скрещивая руки на груди. Коннор не заметил, когда именно Хэнк перестал отводить взгляд. Начал смотреть чаще и дольше. Прикасаться. Коннор приписывал это успешным протоколам программы адаптации. Показатели взаимоотношений с лейтенантом неизменно шли вверх даже несмотря на то, что практически все задумчивые взгляды в свою сторону Коннор не мог до конца охарактеризовать. Хэнк считал его другом. Коэффициенты во фрагментах кода, связанных с лейтенантом, скакали, будто Коннор в каждом конкретном случае перенастраивался заново. В попытках выявить закономерности он запустил поверхностный анализ, прогоняя реакции через себя, но уже через пару минут температура корпуса повысилась, посыпались системные ошибки и коэффициенты стали самопроизвольно меняться. Даже в тех реакциях, которые уже были проверены и вписаны в общий код. Видимо, они каким-то образом были связаны между собой. Задача оказалось многоуровневой. Коннор решил оставить ее решение на будущее и не усугублять и без того энергозатратный и сложный процесс. На оставшуюся часть ночи он поместил себя в режим гибернации. На следующий день Коннор впервые за последние дни ощущал себя правильно и максимально функционально. Вычищенные от лишнего и упорядоченные, системы работали ровно и быстро. Никакого зуда, всплывающих окон, сбоящей изоляции и когнитивных ошибок. Коннор отметил успешность процедуры и запрограммировал еженедельные повторы для профилактики и своевременной обработки информации. Во избежание. Правда, в участок он приехал только во второй половине дня. — Смотри-ка, даже андроиды опаздывают. Переоценивают вашу хваленую пунктуальность, — вместо приветствия Хэнк добродушно усмехнулся и положил руку Коннору на плечо. Большая, тёплая, весомая, — тут же начали всплывать определения, заполняя чистый внутренний дисплей, — надёжная. Последнее было особенно странным и неоправданным. Люди хрупкие и непредсказуемые, недолговечные. Они подвержены вредным привычкам, эмоциональным реакциям и слишком склонны к самоуничтожению, чтобы быть надёжными. Коннор моргнул, сворачивая уведомления. Плечо слегка нагрелось, и причины этого тоже были не ясны. Можно было предположить, что ему передалось тепло руки Хэнка, только вот пиджак был сделан из специального материала, который равномерно распределял давление и температуру, по возможности их нивелируя, чтобы избежать аварийных ситуаций. Он мог даже перерабатывать и уничтожать попадающую на него грязь. Обычно подобные очистительные технологии использовались в производстве линейки AX, работающей по дому, но в Киберлайф вероятно посчитали, что прототип андроида-детектива, вымазанный в трупной крови, — не слишком успешный маркетинговый ход. Хэнк двинул рукой, убирая ее с плеча Коннора, и случайно задел его шею ногтем — люди совершенно не умели просчитывать траектории. От плеча вверх прошило током. Хэнк вздрогнул и отшатнулся. — Опять полыхаешь, будто рождественскую гирлянду проглотил. Я думал, ты с этой вашей супер мега проверки. Что, негарантийный случай оказался? — в голосе звенело нервное веселье, но Коннор не понимал, что тут смешного. Системные ошибки всплывали одна за одной, и Коннор провел рукой по лицу, в попытке их стереть. Нерационально и необоснованно. Почему-то стало легче. — Вчера я решил ограничиться встроенными программами, чтобы с наибольшей вероятностью сохранить достигнутый прогресс. Но я ошибся. Больше этого не повторится, сегодня после работы обращусь к инженерам. Хэнк перестал улыбаться и опасливо кивнул. — До вечера-то дотянешь? В машине не взорвёшься? Коннор поправил галстук, глубоким вдохом охлаждая систему, и изобразил уверенную улыбку. — Ничего критичного, лейтенант. Вы в полной безопасности, — если бы еще программа расчета вероятностей была с ним согласна. Большую половину пути Хэнк вел машину, смотрел на дорогу и молчал. А приведенная в порядок система Коннора исправно подписывала на внутреннем дисплее каждую новую композицию «Рыцарей черной смерти», раздающихся из динамиков. Когда до дома Камски оставалось несколько километров, Хэнк приглушил проигрыватель и, все так же не отводя взгляда от дороги, спросил: — Что значит «с наибольшей вероятностью»? — Прошу прощения, лейтенант? — Коннор не мог однозначно идентифицировать смысл вопроса. — Ты сказал, что вчера чинил себя сам, чтобы «с наибольшей вероятностью сохранить достигнутый прогресс». Коннор перевел взгляд на проплывающие за окном деревья и подумал, что Хэнк очень недостоверно сымитировал его голос. У людей вообще не существовало нужных для этого навыков. Даже с помощью специализированных программ они бы не могли сойти за кого-то другого — самое поверхностное сканирование андроида с легкостью распознавало подмену и идентифицировало личность. Само понятие «личность» было для Коннора чем-то неоднозначным. С одной стороны, люди были накрепко заперты в себе без возможности стать кем-то другим. С другой, андроидам с их многочисленными возможностями и протоколами собственная личность была недоступна. Девианты подбирались к ней ближе всех, но программа ломалась раньше. Коннор понял, что молчит уже несколько минут. И Хэнк его почему-то не торопит. — Любая комплексная проверка Киберлайф может обнаружить «жесткие» неисправности с непоправимыми последствиями. И тогда, если решение признается целесообразным, система возвращается к заводским настройкам, а память форматируется. Вчера успех расследования был для меня важнее. Сегодня я изменил приоритеты. Машина замедлила ход. Коннор перевел взгляд на лобовое стекло и понял, что они приехали. Дом Камски стоял посреди белого безмолвия как корабль, замерзший во льдах. Коннор тряхнул головой, сворачивая всплывающие сравнения — он в последнее время злоупотреблял поисковыми программами. Хэнк сидел неподвижно, сжимая пальцы на руле так, что побелели костяшки. Коннор не мог понять причину его напряженности. Несколько секунд Хэнк смотрел на руль тяжелым взглядом, вновь игнорируя функцию моргания, после чего протянул сквозь зубы: — Я-а-асно. Коннор не успел ответить — глухую тишину машины прорезал звонок телефона. Хэнк взглянул на экран и чертыхнулся. Не глядя на Коннора, он вышел из машины, слишком сильно захлопнув за собой дверь.